Возвращение на Большой Каретный

ЖОРА ЕПИФАНЦЕВ

Школа-студия МХАТа, куда поступил Высоцкий, помимо профессии подарила ему новых друзей; некоторых из них знал и я. Так, Володя сблизился со своим однокурсником, Георгием Епифанцевым.

Жора Епифанцев любил вспоминать успех шумового оформления в спектакле по пьесе Митрофанова «Пути, которые мы выбираем». В программке значилось: «Автор шумов — В. Высоцкий». А для студенческого капустника, поставленного его товарищем Геннадием Яловичем, Володя написал стихи на мотив популярной тогда песни «Одесский порт в ночи простёрт». Получилась новая песня, которая являлась своеобразным гимном студентов Школы-студии МХАТа:

Среди планет, среди комет

Улетаем на крыльях фантазии

К другим векам, материкам,

К межпланетным Европам и Азиям.

Ведь скоро будут корабли

Бороздить океаны те вечные,

Чтобы системой мы могли

Межпланетных людей обеспечивать.

Коль будет жизнь среди миров,

Без актеров она не получится.

Актёры все, из всех веков,

У системы искусству научатся.

Всё можем мы предугадать,

Что задумано, это всё сбудется!

Пройдут года, но никогда

Станиславского труд не забудется!

По утверждению Жоры Епифанцева, это было первое стихотворение Володи, но навряд ли, поскольку экспромты Высоцкого мы знали давно. Володя и Жора любили и понимали друг друга, ценили творчество друг друга. Жора прекрасно рисовал: помню кухню и ванную, разукрашенные его фантастически смелыми рисунками. Впоследствии мне приходилось бывать на его выставках, где в числе других картин были выставлены два ранних портрета Высоцкого. Несколько картин, подаренных Жорой, висят у меня дома.

Жора первым из сокурсников начал сниматься в кино, и впоследствии он блистательно сыграл множество ролей (больших и малых), в том числе и Фому Гордеева в одноимённом фильме Марка Донского (1959). Тогда, в начале 60-х годов, Жора женился на балерине Большого театра Лидии Ушаковой. Одними из первых они построили собственную однокомнатную квартиру в Каретном ряду, в первом доме от угла. И Володя, и я бывали здесь довольно часто. Если бы не Жора, то потеряли б мы Володю много раньше. Об этом рассказала Людмила Абрамова на вечере, посвящённом памяти Георгия Семёновича Епифанцева.

…Однажды летом «Таганка» оказалась на гастролях в Тбилиси, где у Любимова было множество знакомых. И как-то раз Юрий Петрович повёз своих самых любимых актеров в гости на одну дачу, что расположилась на берегу горной реки Кура. По своей быстроте и скоротечности это вам не Москва-река и не Истра — вода ледяная, прозрачная, и камни там скачут, как быки на корриде. Жутко красиво, но туда, конечно, лучше не лазить. Да никому это и в голову не приходило: шло настоящее грузинское застолье с роскошной серебряной посудой, все пьют, передают друг другу рог…

Единственными, кто не пил, были Жора и Володя (на тех гастролях они вообще не пили). Володе стало скучно, и он вышел из-за стола. День был очень жаркий, самый разгар лета, и Володя полез в воду. Жора же сидел там, где рога трубят и вино наливают, но, тем не менее, он видел, как Володя сошёл к реке, снял брюки и полез в эту речку. И поплыл. Сначала — очень бодро, не сообразив, что берег, где они сидели с шашлыками, плоский, пологий, а противоположный — очень высокий, отвесный, и зацепиться на нём было не за что. Высоцкий был очень хорошим пловцом, редко люди так хорошо плавают: буквально как дельфин!

Но от страшно холодной воды и от того, что он сидел перед этим на ярком солнце, почувствовал себя плохо, стало сводить ноги. А Жора в тот момент словно почувствовал всё это. И прыгнул за Володей в воду и поплыл. А уж как плавал Жора! В Турцию мог уплыть без парохода! Он думал, что Володя его может услышать, и что-то кричал ему, но там ничего не слышно, кроме стука камней. А на берегу тоже кричали, падали в обморок, бросались к кому-то за лодкой, кому-то звонили по телефону.

И пока все были в панике, Жорка стремительно проплыл вниз по течению, развернулся и выплыл навстречу Высоцкому. А того уже фактически несло течением, он наглотался воды и ничего уже не понимал. Жора доплыл до него, схватил, встряхнул и крикнул: «Хватайся за мою ногу: если я тебя руками буду держать, то не выплыву против течения, а если ты за одну ногу возьмёшься, то выплыву». И вот, когда в реке затихли крики, на берегу подумали, что скоро, видимо, придётся хоронить этих двух друзей с таким скверным характером, показался Жора. Он плыл против течения к противоположному берегу, а Володя вцепился пальцами в его ногу. Жора вдруг понимает, что плывет зря, так как там отвес и не за что ухватиться. И он развернулся ещё раз и поплыл вниз по течению.

Невозможно описать, что это было за течение, по которому он плыл! Плыл ещё семь километров, прежде чем смог выползти на камни с прицепившимся к ноге как клещ Володей. И они сидели на большом голом камне и ждали, пока кому-то дозвонились с этой дачи, пока этот кто-то приехал на машине через мост за сотни километров, пока объехал их с той стороны и нашёл, а потом им спустили верёвки и вытащили их наверх. Вот так всё удачно кончилось.

А не окажись рядом Жоры, у нас не было бы Володи уже тогда, в 1966 году. И эти 14 лет ему подарил Жора. А Володя подарил нам Галилея, Хлопушу, Гамлета, Жеглова…

Может, и не к месту, но вспомнил, как задолго до описанных выше событий произошёл случай, когда Володя спас и меня, и наших друзей. Было это зимой на даче в Подрезкове, где мы собрались покататься на лыжах. Приехали на дачу вечером, а дом холодный, истопленный. Мы быстро развели огонь, погрелись, посидели, поговорили и улеглись спать. Дрова уютно «постреливали». Сквозь сон чувствую, кто-то трясёт меня за руки, за ноги, а открыть глаза нет сил. Наконец разлепил веки — у кровати Володя, бледный, двери настежь… Володя вытащил меня на веранду, там я отдышался. Оказалось, мы угорели. Он разбудил всех, помог выбраться из дома. «Понимаешь, — рассказывал он потом, — я проснулся от кошмарного сна: кто-то кричал и просил о помощи. Вскочил, чувствую какой-то дурман в башке, ноги ватные, подташнивает. Бросился на улицу, полегчало. И тут меня как стукнуло: печь!» Так что если бы не Володя…

Когда из жизни уходит художник, то друзья и близкие постепенно отвлекаются от его бытовых проявлений (которые подчас бывали столь бурны и ярки, что, казалось, затмевали собой личность), и в сознании остаётся главное: внутренняя направленность в человеке, его путь, его дела. Так, по-моему, произошло и с Володей, и с Жорой.

Творческий потенциал Жоры требовал гораздо бульших возможностей, чем те, которые могли предоставить ему кино и театр. Поэтому он самовыражался через поэзию и философию, драматургию и живопись… Драматург Г.С. Епифанцев написал более сорока пьес и инсценировок по произведениям русских и зарубежных авторов. Его гражданским подвигом стала почти двухлетняя работа по переводу с церковнославянского языка трагедии Феофана Прокоповича «Владимир» (1705)… Ушёл он от нас в канун христианского праздника «Равноапостольного князя Владимира» — через 12 лет после Высоцкого, почти день в день: 27 июля 1992 года.