Возвращение на Большой Каретный

К МОЕМУ ДОРОГОМУ ЧИТАТЕЛЮ

Я никогда не вёл дневника, не мог и подумать, что когда-нибудь придётся писать о своём знаменитом друге. Да и не был он для меня тем Высоцким-актёром, поэтом с гитарой. Мне кажется, ещё в детстве Высоцкий надел какую-то маску, а вот снять так и не смог. Эта маска одних отпугивала, других удивляла, третьих оставляла равнодушными. Володя смеялся, шутил, страдал, обижался, но при этом держал людей на расстоянии от своей души. А тем было недосуг разобраться, что при всей мужественности и бескомпромиссности, силе духа и характера, при его таланте он оставался… мальчишкой. Мальчишкой с Большого Каретного.

Годы моей юности пришлись на 1950-е. Писк моды тех лет — узкие брюки-дудочки, из-под которых выглядывали пёстрые носки, ботинки на толстой ребристой подошве, яркие широкие галстуки с красоткой в чаше бокала или обезьяной на пальме, длинные пиджаки с широкими накладными плечами, а на голове тщательно взбитый кок. Мы танцевали буги-вуги, крутили самодельные пластинки, записанные на использованных рентгеновских снимках — «рёбрах». В моей жизни было много яркого и интересного, и всё это записалось на «рёбра» памяти… И одна из самых ярких «записей» — это мой друг. Владимир Высоцкий, о котором я много думаю и возвращаюсь мыслями к нашей дружбе.

Возвращение всегда имеет некоторый оттенок грусти, особенно когда речь идёт о глубине более чем полувекового прошлого. Повинуясь законам возраста, минувшее приобретает всё большую яркость и отчетливость в деталях. Неожиданно вспоминается давно забытое, внося новую логику в цепь событий, встреч и расставаний, из которых, в сущности, и состоит жизнь. Я часто возвращаюсь мысленно или во сне в этот маленький мирок Большого Каретного. Для меня это необходимая порция бальзама, которая очищает мою душу, придает силы, скрадывают мою седину, вселяет в меня веру в людей и желание жить. Название переулка стало крылатой фразой, символом творчества Володи Высоцкого. Большой Каретный, дом, где мы жили, моя семья, семья Высоцких, семья Кочаряна. Память о нём завораживает, вызывает ностальгию, воспоминания о молодости, юности, счастливых днях.

«Кони привередливые» короткого земного бытия Высоцкого, которых он так умолял «быть помедленнее», словно обезумев от потери возницы, вырвались на свободу, облетев многие страны и континенты, оказались в космическом пространстве, став планетой, летящей вокруг светила. Анна Ахматова мудро заметила, что, когда человек умирает, меняются его портреты. Нередко этому невольно способствуют друзья — благодарная память редактирует воспоминания. Остро чувствую это, перечитывая мемуары о Владимире Высоцком, написанные людьми из мира театра и кино, а также его родными и близкими. Надеюсь, что и в моих скромных записках уважаемый читатель откроет для себя «неизвестного» Высоцкого.

Анатолий Утевский