Вредители

1. Девочку перекрасили

В начале учебного года её перекрасили в чёрный, чтобы белые кудри и орлиный нос не слишком выделялись на фотографии среди одноклассниц. И всё равно Натася оставалось наполовину, но русской: сдабривала чай лимоном, трещала без умолку на причудливом варианте токийского говора и решительно не делала разницы между короткими и долгими звуками.

А Кудзё сидел на соседней скамейке и от волнения чуть не грыз учебник географии.

Если быть до конца честным, то сидеть на публике он терпеть не мог, а сэкономленное время лучше бы потратил на фотоискусство и эротические фантазии.

Но Кудзё зачем-то хотелось романтической любви. И Сайто, который был старше и вообще председатель школьного фотокружка, посоветовал просто сидеть вечерами в парке и хотя бы посмотреть, какие бывают девочки и послушать приятную музыку. Вот он сидел и смотрел.

Наверное, дело было в войне: стоял октябрь 1941 года и порядочной девочке полагалось сидеть дома и делать картонные коробочки для бинтов. А вот оркестр в парке играл, правда настолько далеко, что разобрать мелодию было невозможно.

Натася сидела на соседней лавочке. Точнее, он пересел на соседнюю лавочку, как только её заметил. Ещё ближе, к сожалению, было не сесть — напротив Натаси сидел мужчина лет сорока, похожий на пройдоху-делопроизводителя и что-то ей рассказывал.

— Посмотри, какие фотографии получились,— произнёс делопроизводитель и передал конверт.

— Ух ты! Какие хорошие! Это всё Дзо-сан делал?

— Он. Как у тебя в школе?

— Никто ничего не знает.

— Это полезно.

Кудзё, как и положено мальчику в его, а также в почти любом другом возрасте, очень легко воображал разврат и всякие прочие штуки. Поэтому он так и пялился на светлую кожи, неплохую для её возраста грудь и ловил каждое слово.

Делопроизводитель распрощался и поднялся. Из-за холодного тона было неясно, кем он ей приходится. Кудзё уже раздумывал, есть ли повод подойти ближе, но тут случилось кое-что вообще неожиданное.

По аллее шли двое. Один был полицейский в офицерском мундире и какой-то юркий человек в костюме мышиного цвета — причём этот казался намного опасней.

Натася вскочила, как ужаленная, запихнула конверт поглубже в портфель и, изо всех сил изображая непричастность, засеменила прочь.

Двое опустились на скамейку, закурили и принялись обсуждать ситуацию в Индокитае. Похоже, они и не заметили, что здесь кто-то был.

А ещё на краю скамейке остался пакет. Бумажный и коричневый, в какой упаковывают посылки на почте.

Кудзё поднялся. На деревянных ногах подкрался к скамейке. Сначала подумал, что сказать, а потом рука словно сама собой стянула пакет.

Полицейский и мышиный не обратили на него ни малейшего внимания.

* * *

Тем же вечером после ужина случилось чудо — Кудзё добровольно заговорил с двоюродной сестрой. Первый и единственный раз от вредной Харуки была какая-то польза. У нашего героя был вопрос жизни и смерти — какую школу означает воротник с тремя полосками, плиссированная юбка и значок в виде цветка криптометрии.

— Женская школа N,— буркнула ненавистная двоюродная сестрёнка,— Чего непонятного?

Надо сказать, что школа N была тогда на слуху. Одна их тех средних школ для девочек, где учились дочки всяких второстепенных генералов и начальников канцелярий. Кудзё подумал, что очаровательной полукровке там не просто — и так и затрепетал от умиления.

* * *

Сверху, как мог, написал название школы N и её адрес. Внизу — то, что было для него похоже на текст русскими буквами. Сделать это под моросящим дождём было непросто, но куда-то зайти и отвечать там на вопросы Кудзё был не в силах.

Разумеется, сначала он хотел посмотреть, что в пакете. Но потом решил, что это подождёт. И, признаться честно, то, что у Натаси под платьем куда интересней, чем то, что у пакета под бумагой. Если она заметит, что пакет вскрывали, то может разозлиться. А злых девочек нам не надо!

А если с ней подружиться, то тайна пакета ему и так рано или поздно откроется.

Назавтра после уроков он добрался до N и постучал в будку привратника. Показался дедушка с остреньким бородкой, как у древних даосов.

Кудзё сказал, что нашёл в трамвае пакет с названием школы и неизвестными буквами. Не учится ли тут некая иностранка? Вдруг кому-то была посылка из Хабина или Сингапура, но почтальон замечтался и потерял.

— Натася, что-ли? Конечно имеется! Учится здесь первый год, очень милая девочка. Печеньем вот всех угощает.

— Может быть, и она,— смог сказать Кудзё,— А где её можно найти?

— В общежитье, где ещё? Спроси Натасю, её сразу позовут. У неё куча подруг, все обожают. Ну проходи, чего замер?!

Кудзе прошлёпал до общежития по раскисшему переулку. На стук открыла холёная девочка со знакомым лицом. Наш герой точно видел её в какой-то газете, но не помнил, по какому поводу.

Кудзё максимально галантно представился и сообщил, что нашёл натасину вещь. Можно ли передать?

— Ну, наконец-то!— обрадовалась знакомая незнакомка,— Сейчас позову. Только поосторожней с ней.

— Что такое?

— А она взбесилась.

Девочка прошествовала в коридор и скрылась за второй дверью. Из комнаты послышалась короткая борьба, что-то стукнулось — и вот показалась Натася, обмотанная вишнёвым кимоно с жёлтым поясом. Глаза заплаканы, волос космами, а второй девочке приходилось её буквально тащить.

— Вот!— Кудзё вручил пакет с поклоном, словно реликвию,— Возвращаю в целости и сохранности.

Натася приняла пакет, повертела в негнущихся пальцах и вспыхнула, как пожар. Секунда — она уже висит на Кудзё и целует его в обе щёки, солёные от её слёз.

Вторая девушка хмыкнула, но не ушла. Ей было тоже очень интересно.

— Знаешь.— Натася сглотнула,— я всегда думала, что красивые мальчики — они бесполезные. Но ты не такой. Спасибо тебе! Спасибо! На, держи!

Она сняла небольшой амулет с синим, как море, камешком и повесила ему на шею, заботливо подоткнув под воротник.

— Это подарок. Спасибо! Спасибо! Ещё увидимся, мне пора!

И скрылась в комнате.

— Она у нас слегка бешенная,— сообщила вторая девушка и поплыла вверх по лестнице.

Кудзё вышел наружу, демонстративно громко захлопнув дверь. А потом тихо-тихо, как ниндзя, двинулся вдоль стены общежития. Всё шло отлично, они, можно сказать, познакомились. Но всё равно хотелось узнать, что в пакете. Ну хотя бы чуть-чуть!

Ему повезло. Занавеска комнаты, где, по его расчётам, скрылась Натася, была задёрнута достаточно криво, чтобы, усевшись на корточки, можно было разглядеть всё.

Обиталище было рассчитано на двоих. Оно выглядело так, как положено комнате девушки, которая пять минут как после истерики. На полу — вперемешку чулки и бумажки, а на столе — ещё больше бумажек, складная фотокамера, чернильница в полудуге засохших чернил, сломанная перьевая ручка, нож для бумаги, заколка и ещё какие-то загадочные вещи женского обихода.

Сама Натася сидела на кровати и гладила пакет, как щенка. Кровать стояла изголовьем к окну, так что можно было подглядывать почти без риска быть обнаруженным.

Девушка взяла нож и вспорола бумагу. Обёртка полетела на пол, а в руках осталась увесистая книга в переплёте синего бархата. Ни автора, ни названия.

Натася хихикнула, сбросила кимоно и Кудзё чуть не заурчал от восхищения. Да, он не ошибся. По сравнению с пакетом, одежда Натаси скрывала настоящие сокровища. Разгорячённая и обнажённая, Натася улеглась на кровать, раскрыла Книгу, и у Кудзё вновь перехватило дыхание.

Книга была фотоальбомом, н особого свойства. Абсолютно, предельно порнографические фотокартины, но при этом в странных, пугающих интерьерах и даже волосы у женщин всклокочены, как у злых духов. Можно было ощутить как тёмная энергия пульсирует и переливается в эти изогнутые нагие тела.

Натася долистала книгу до середины, разгладила и опустила правую руку. Кудзё приподнялся, чтобы получше рассмотреть, как это делают девочки...

Но тут с ним случилось нечто такое, чем часто грозят, то что происходит нечасто.

Наш обескураженный герой, однако, не сдался. Он сжал кулаки и обернулся, уже готовый к ударе.

Конечно, подглядывать за девочками нехорошо.

Но это же не повод, чтобы хватать за яйца порядочных японских школьников!

Однако нанести удар не удалось. Потому что позади никого не было. Кудзё прислушался к своим чувствам и понял, что и держат-то его не совсем за тестикулы. Точнее, не совсем и держат...

В общем, ситуация странная. До сегодняшнего дня (ой-ой-ой) он был совершенно уверен, что у мальчиков там органов не бывает.

“Так что же это такое?”— спросил себя Кудзё. Похоже, он не только мог видеть, как девочки делают это. Он вдобавок мог это чувствовать.

...Поездка домой была совершенно незабываемой. Пришлось закусить губу, чтобы не пугать попутчиков стонами. Иногда он млел, а иногда мысленно заклинал натасину соседку по комнате поскорей возвращаться с урока музыки.... или чем они ещё там занимаются???

На остановке возле дома у Кудзё случился оргазм.

Причём женский.

* * *

Назавтра, уже в комнате фотокружка, он решил обсудить это с Сайто. В конце концов, именно председатель его в это впутал.

Разумеется, про мужчину, события в комнате и подробности впечатлений рассказывать он не стал. При всей смелости мыслей, он всё-таки считал, что мальчикам подобные радости не положены. Зато с удовольствием описал, как она выглядит и какие у неё милые поцелуи.

— Только теперь со мной что-то странное.

— Роднички в животе?

— Нет. Мне кажется, что я чувствую... ну... то же самое, что и она. Как будто я ей под кожу залез... или, точнее, она мне под кожу залезла.

— Это, например, как?

— Ну вот. Например, Франция,— Кудзё кивнул на стопку старых европейских журналов. На обложке верхнего была Эйфелева башня,— Раньше я думал — ну вот, растоптанная страна, недееспособная армия, рухнула и всё такое. А теперь понимаю, что зато там люди очень красивые, вкусная еда, шарфики... Что же касается никуда не годной армии, то это как бы просто так получилось. Только ты не подумай, Франция, армия, Индокитай — это всё не важно. Я просто чувствую то же самое, что она. Какое тёплое у неё тело, как её крутит от всяких неурядиц. Она очень вспыльчивая девочка, хотя очень добрая. Отпустило только сейчас, когда в школу пришёл.

— У-у-у... Да у тебя обсессия.

— Это что значит.

— Это значит, что ты теперь сумасшедший.

— Какой же я сумасшедший?

— На почве любви, разумеется. Это значит, что ты на ней помешался. Я читал, про него сейчас много в журналах пишут. Такое бывает, если влюбляешься. Тебе начинает казаться, что она — часть твоего тело, вроде руки, или ноги какой-нибудь. И ты придумываешь, что она чувствует ли что её нравится. Примерно как у матери с младенцем бывает. Кстати, амулет-то покажи.

— Я его дома оставил.

— Пока не принесёшь — не поверю.

Перед сном Кудзё долго разглядывал амулет. Оправа была мельхиоровая, а сам камень выглядел красным, как кровь. Но Кудзё точно помнил, что она дарила ему синим. Может, камень разозлился, что он раскрыл её тайну?

Вдруг его охватила тоска — длинная и тонкая, словно бесконечно длинная нота на сякухати.

Совсем девчонки голову закружили,— подумал он и потушил лампу.

Но чувства потушить он не мог. Натася была здесь, в темноте, но не снаружи, а где-то внутри. Она спала, и Кудзё тоже клонило в сон.

“Нет, это не просто так,— думал Кудзё,— Это не может только мерещиться. Наверное, телепатия. Про неё сейчас столько разговоров! Надо попытаться прочесть её мысли. Например — что она думает обо мне?”

Но может, его ощущения и правда были фантазией, а может он мог уловить лишь чувства, а не мысли, а может девочка просто по-русски думала — но он так ничего и не прочитал, кроме огромного тёплого сна, в котором билась тонкая жилка тревоги.

И наш герой нырнул следом за девушкой.

* * *

На следующий день он заметил, что чувство не отпускает теперь даже в школе. Он, конечно, чувствовал и вкус риса, и голос учителя, и металл медальона, и запах тёплого дерева, и отлично видел всё, что было вокруг — но всё равно он был кем-то другим, и этот кто-то окутал его, как густой тёплый мех. Что-то бурлило в животе, и он никак не мог понять, с кем из них двоих это происходит.

На истории его вызвали отвечать про Оду Набунагу. Кудзё вышел к доске, с удовольствием показал все битвы и значительные события, и уже готов был перейти к трагическому финалу, как вдруг почувствовал такое, что чувствовать в классе тем более не полагалось.

“Ой-ой-ой”,— подумал Кудзё и посмотрел на учителя. Тот не отрываясь слушал, попутно царапая карандашом очередной хайку. Наш герой шагнул чуть назад и как мог незаметно потрогал сзади штанов. Там было сухо, и он легко нащупал и кальсоны, и ягодицы.

Получается, это были чувства девочки. Ну почему... ну почему ей именно сейчас приспичило???

— Мне показалось,— просипел школьник,— что я зацепился. Просите, пожалуйста. Ну вот... сёгун Нобунага...

Надо сказать, что отвечать урок в таком состоянии было форменной пыткой. Разумеется, мятеж генерала Акэти Мицухиды и сам по себе загадочен для историков. Но сейчас, буквально пронзённый насквозь, Кудзё вдруг обнаружил в себе кучу вопросов, доселе нераскрытых историографами. Например, вот этот Ода Нобунага, Тоётоми Хидаёси, прочие полководцы и даймё — им что, в туалет не хотелось???

— Молодец, Кудзё-кун. Отлично подготовился. Что-нибудь ещё?

— Выйти можно?

Класс расхохотался.

Увы, все позывы относились к желудку девочки. Терзаясь в отхожем месте, Кудзё пытался понять, как много времени пройдёт, прежде, чем он научится различать.

Зато теперь он был уверен, что это ощущение — настоящее, а не какая-нибудь эротическая фантазия. До последних минут он даже не задумывался, что Натася тоже ходит по-большому. И это точно не то чувство, которое его возбуждало.

Ну, значит телепатия,— решил он. Достал медальон, посмотрел и чуть не выронил.

Камень снова стал синим.

* * *

— С камнем всё ясно,— заявил Сайто,— Это у тебя александрит. Камень для влюбчивых и ревнивцев. Он красный или синий в зависимости от того, где ты на него смотришь. Если солнечный свет, то синий. Если искусственный — красный. Называется плеохроизм. Особенность кристаллической решётки, ничего сверхъестественного.

— Вот как...— Кудзё спрятал амулет под воротник.

— Какой-то ты зелёный. Опять накатило?

— Уже больше не отпускает,— сообщил Кудзё,— Как будто стою в колодце и тёплая вода по горло.

— Да, совсем сдвинулся. Скоро будешь рыскать по букинистам, любовные романчики скупать.

— Ты ничего не понимаешь. Это телепатия, ясно? И я знаю, что ей сейчас очень, очень страшно. Я сейчас заплачу, как ей страшно. Она в беде, понимаешь?

— Понимаю, что ты на ней помешался. На девушке, с которой и поговорил-то толком пару минут. Лучше бы ты так о чём полезном подумал. О верности императору, например. Ты слышал, что американцы задумали?

— Да плевал я на американцев!

— Послушай. Кудзё-кун! Я, конечно, не против того, чтобы ты в кого-то влюблялся. Полукровки — они обычно милашки, это правда. Но поясни мне один момент. Вот ты такой смелый — нашёл пакет, принёс ей в школу. А почему ты к ней просто в парке не подошёл и не заговорил, раз она такая милая? Ну там “Здравствуйте, ваша внешность показалась мне весьма необычной...” или что-то в этом роде.

— Я не мог.

— Тебя к скамейке приклеили?

— Она была не одна.

— С подругой?

— Нет. С каким-то мужчиной. Он ей пакет и подарил.

Сайто крякнул и торжествующе хлопнул в ладоши. И тут Кудзё почувствовал, что все на него смотрят: и младшие участники кружка, и фотопортреты на стенах и даже линзы из глубин объективов.

— Ну ты молодец! Какую интересную любовь нашёл!

— Она не такая!

— Ага, а мужчины ей подарки просто так дарят.

— Прекрати! Ты её не знаешь!

— Ну да, телепатией, в отличии от некоторых, не владею. Но тут, по-моему, и без неё все ясно. Он ей знаки какие-то давал?

— Он давал ей конверт. Я... не видел, что внутри!

— Ну уж точно не салфетки! Нет, Кудзё-кун, ты не злись, я тебя извращенцем каким-то не считаю. Такие девушки бывают очень красивыми — в конце-концов, это их почти главный товар, второй после развращённости. От таких проще добиться, больше умеют. Хотя могут тоже подарков требовать... Видишь, в какой школе учится? Значит, кто-то за пансион платит.

— Послушай, в её возрасте это слишком рано!

— А Садо Абэ что, поздно начала? Самое время учиться, опыта набираться, тренировки регулярные. Чем младше, тем дольше прослужит. Вырастает в красивую светлокожую юдзё, членов парламента развлекать будет. Опять же, образованная... есть о чём поболтать.

— Да что ты себе позволяешь!— взорвался Кудзё.

— Ничего такого, о чём ты бы уже не подумал. Я тебя дураком не считаю, тебе наоборот повезло. С такой девушкой можно очень много, намного больше, чем с её одноклассницами, например. И может даже дешевле получится. Опять же, не надо с родителями улаживать.

— Ничего у неё не было!

— Откуда знаешь? Проверял?

— Чувствую!

— А, ты же у нас телепат. Ничего, будет у неё на неделе свидание — и не такое почувствуешь!

— Не смей говорить про неё такие вещи!

— Да не злись ты. Очень уважаемая профессия. Гейши тоже раньше вроде юдзё были, а теперь на них премьер-министры женятся.

— С меня хватит!— Кудзё освободил руки, взял портфель и нахлобучил фуражку,— Учились бы мы в Европе, я б тебя на дуэль вызвал. К сожалению, у нас по сравнению с ними — высококультурное государство. Поэтому — просто прощай. Больше я в вашем дурацком фотокружке состоять не намерен!