Временная жена

Глава 35

Лука

Валентина молчит, когда мы заходим в дом. Очевидно, поведение ее матери ее выбило из колеи. Вся эта сцена была неожиданностью даже для меня. Я не думал, что та будет настолько враждебной. И теперь не могу не задаться вопросом, часто ли она говорит с Валентиной в таком тоне.

— Прости за мою мать, — говорит моя жена, сбрасывая туфли и ставя их рядом с моими. — Не знаю, чего я ожидала, но, наверное, все прошло настолько хорошо, насколько могло.

Она босиком идет в гостиную, и я следую за ней, ощущая странное беспокойство от ее подавленного настроения. Наш брак никогда не должен был быть чем-то большим, чем удобный союз, но мне ненавистно видеть, как она пытается скрыть свою боль. Я никогда не был тем, к кому женщины идут за утешением. Но, черт возьми, именно этого я хочу от своей жены.

— Твоя бабушка просто невероятная. Такая милая.

Валентина, забирается с ногами на диван и обхватывает колени руками.

— Кажется, у нее все хорошо. Я знаю, что ее нельзя вылечить, но для меня огромное облегчение знать, что за ней ухаживают как следует. Просто осознание того, что она больше не пропадет без вести… Господи, мне от этого легче дышать. Лука, я правда не знаю, как тебя отблагодарить. Я никогда не смогла бы позволить себе такую заботу для нее. Одна мысль о том, что с ней могли бы обращаться плохо… или что она стала бы просто очередным пациентом, которого загруженные работой медсестры даже не замечают… Я бы этого не пережила.

Я поворачиваюсь к ней, откидываясь на диван.

— Знаешь, Валентина… — я ухмыляюсь. — Мне особенно понравилось, когда она назвала меня Люцифером.

Ее глаза широко распахиваются, а виноватый взгляд, которым она меня одаривает, заставляет меня с трудом сдерживать улыбку.

— Кажется, она еще что-то говорила про то, что я сам дьявол во плоти? Или это ты так меня называла? Напомни-ка.

Валентина нервно прочищает горло. Я ловлю ее за талию и притягиваю ближе, а затем подхватываю на руки, усаживая сверху, лицом к себе.

— Объяснись, жена.

Она отводит взгляд, но не от смущения, с которым вошла в дом — нет, теперь оно совсем другое. Я запускаю руку в ее волосы, заставляя снова посмотреть на меня, мой взгляд опускается к ее губам.

— Эм… ну, понимаешь, это долгая история…

Я приподнимаю бровь, с интересом наблюдая за ней.

— Хорошо, что у нас вся ночь впереди.

Я усмехаюсь, наблюдая, как она судорожно ищет, что сказать, а в итоге просто обвивает мои плечи руками, глядя на меня лукавыми глазами.

— Лука… — мурлычет она, строя глазки.

Черт.

— Не будь таким, а?

А вот это интересно. Значит, моя жена умеет кокетничать? Еще одна сторона, о которой я не знал и, что удивительно, мне это нравится. Я всегда ненавидел, когда женщины пытаются заигрывать, но Валентина? Это чертовски возбуждает. Наблюдать, как она пытается меня задобрить? Блядь, да.

Щеки у нее заливаются румянцем, когда она чувствует, как я твердею под ней. И что она делает? Двигается, устраиваясь так, что мой член упирается прямо в ее сладкое, теплое лоно. Осознанно? Или неосознанно?

Мои руки скользят с ее талии вниз, сжимая ее мягкую округлость.

— Какие еще прозвища ты мне придумала, м?

Она кусает губу, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

— Думаю, лучше тебе не знать. Иногда лучше не задавать вопросов.

Я усмехаюсь, покачивая головой.

— Все так плохо, да? Ладно. Тогда скажи-ка мне, как ты собираешься компенсировать все время, которое я сегодня потратил на визит к твоей бабушке? Ты же знаешь, какое оно у меня ценное, да? Плати.

Она закусывает губу, будто и правда обдумывая это, а затем хитро ухмыляется.

— Ну, у меня есть эта шикарная черная карта из Windsor Bank. Подойдет?

Я прищуриваюсь, пытаясь скрыть усмешку. Боялся, что она будет расстроена весь вечер, но рад, что смог поменять ее настрой.

— Мое время стоит больше, чем просто деньги, Валентина. — Я лениво веду пальцами по ее бедру. — Сколько мы провели у твоей бабушки? Час?

Она кивает, улыбаясь. Это зрелище чертовски затягивает, и я уже чувствую, что хочу еще. Забавно, как она думает, что через три года я ее просто так отпущу.

— Тогда верни мне этот час, — тихо говорю я, склоняясь ближе. Мои губы едва касаются ее, прежде чем я улыбаюсь. — Один час, когда ты будешь стонать мое имя, а твое тело будет в моей власти.

Я скольжу рукой вверх, обхватывая ее затылок, и нахожу ее губы. Поцелуй не такой жадный, как обычно, но, черт, именно это меня заводит еще больше. Легкий вздох, дрожь, едва заметное движение ее бедер у меня на коленях, когда она приоткрывает для меня свой горячий ротик. Валентина становится моей зависимостью. И я ее еще даже не трахал.

Она тихо стонет, проводя ладонями по лацканам моего пиджака. Я улыбаюсь, отрываясь от ее губ.

— Сними его.

Она без вопросов делает, как я сказал, и пиджак падает на пол. Тут же принимается расстегивать мою рубашку, ее взгляд горит таким же огнем, как и мой. Мне нравится, что она не играет со мной в игры. Ее желание написано у нее на лице, и она больше не прячется. Наконец-то. Последние дни она сдерживалась, и я уже начинал сходить с ума.

Когда рубашка распахивается, Валентина резко втягивает воздух. Я довольно ухмыляюсь и накрываю ее губы более грубым поцелуем. Я заставляю ее открыть рот шире, краду каждый стон, каждый тяжелый вдох. Мои пальцы цепляют край ее блузки, и я нетерпеливо стягиваю ее через голову.

— Блядь… — выдыхаю я, когда вижу, что на ней. Черное кружево, тонкие соблазнительные ремешки. От нее невозможно отвести взгляд. — Ты сводишь меня с ума.

Мои пальцы ловко расстегивают лифчик, и как только он спадает, мой член дергается от вида ее идеальной груди. Грудь такой формы, что хочется смотреть на нее вечно. Соски уже твердые, как будто только и ждали меня. Я хватаю ее за талию, подтягивая выше, ровно настолько, чтобы ее грудь оказалась там, где и должна быть — прямо перед моим лицом.

Я обхватываю губами ее сосок, и Валентина стонет мое имя. И от этого звука меня чуть не накрывает. Я мог бы кончить просто от того, как она звучит.

Ее пальцы запутываются в моих волосах, и я ловлю ее взгляд, когда языком дразню ее.

— Лука… — шепчет она, ее глаза потемнели от желания.

Я усмехаюсь, продолжая мучить ее, пока мои руки скользят вниз, под юбку. Она тяжело дышит, когда я отодвигаю в сторону ее насквозь мокрые трусики, большим пальцем скользя по ее набухшему клитору.

Ее голова запрокидывается, бедра вздрагивают.

— Ох, боже… — тихо выдыхает она.

Видеть ее вот так, полуобнаженной, с задранной юбкой, — это реальность, к которой я не был готов. Фантазии о ней были жаркими, но, черт, ничего не сравнится с этим.

Она тянется к моим брюкам, пальцы чуть дрожат, когда она расстегивает ремень. Я хрипло смеюсь, приподнимаясь, помогая ей избавиться от костюмных брюк и боксеров.

Она снова оседает на мои колени, прижимаясь всем телом, грудь давит мне в грудь, а мой член идеально ложится в ложбинку между ее ног. Все так близко. Почти. Но мне мало.

— Валентина… — тихо роняю я, накрывая ее губы своим поцелуем.

— Они должны исчезнуть. — Я дергаю ее трусики, крепко сжав пальцы на тонком кружеве.

Я хочу чувствовать ее целиком, без преград, без этой проклятой ткани между нами. Я рву их, и Валентина издает тихий вскрик, но я тут же перекрываю его поцелуем.

— Да, — выдыхаю я ей в губы, когда она начинает двигаться на мне. — Вот так, детка.

Она трется об меня, все сильнее, пока мы тонем в этом поцелуе. Ее пальцы в моих волосах, мои ладони вжимаются в ее сладкую округлость, сжимая, играя.

Каждое движение заставляет мой член все глубже толкаться в ее вход, и я целую ее еще жестче, теряя остатки контроля.

Ее стоны, ее движения — она сводит меня с ума, и я уже не знаю, сколько еще смогу держаться.

— Хватит, — рычу я, когда она в очередной раз захватывает головку моего члена, а потом отпускает, издеваясь надо мной.

Я резко переворачиваю ее на спину, вдавливая в мягкую поверхность дивана. Теперь она раскинулась передо мной, волосы разметались по подушкам, создавая чертовски красивый контраст.

Она смотрит на меня из-под длинных ресниц, ее губы слегка приоткрыты. Да, эта женщина знает, что делает со мной.

Я усмехаюсь, медленно стягивая с нее юбку, наконец-то обнажая ее перед собой полностью.

— Ты даже не представляешь, сколько раз я фантазировал об этом, — говорю я, осматривая каждый изгиб ее тела. — Но даже в самых смелых мечтах ты не была настолько… охуительной.

Щеки Валентины заливает румянец, и мое сердце на мгновение сбивается с ритма. Валентина Виндзор. Да, я чертовски одержим этой женщиной.

Я торопливо скидываю с себя расстегнутую рубашку, пинаю прочь брюки, не желая оставлять между нами ни единого барьера.

Ее глаза расширяются, когда я раздвигаю ее ноги, встав на колени между ними. Ее взгляд тут же падает на мой стояк, и она прикусывает нижнюю губу, ее грудь вздымается в неровном дыхании.

Она — самое сексуальное, что я когда-либо видел. И самое безумное — она моя жена.

Я склоняюсь к ней, перехватываю запястья и прижимаю их к подушке над ее головой одной рукой, а второй беру себя у основания, проводя головкой вдоль ее влажных складок.

— Лука… — тихо произносит она, в ее голосе слышится легкое беспокойство. — Будь… будь нежным, ладно?

Мое сердце гулко стучит в груди, и я киваю, подводя свой член к ее входу.

— Я не причиню тебе боль, — тихо обещаю я, осторожно проталкиваясь внутрь. — Ты такая чертовски мокрая, детка, твои бедра все в твоей влаге. Все будет хорошо, я обещаю.

Но когда я продвигаюсь чуть глубже, она едва слышно ахает, ее пальцы напрягаются. В ее взгляде мелькает тень напряжения, будто я уже слишком сильно растягиваю ее, но, конечно, она никогда не признает этого. Она никогда не сдается. Даже сейчас.

Я замираю, переплетая пальцы на ее запястьях, полностью прижимая ее к дивану своим телом.

— Ты справляешься, малышка, — шепчу я, толкаясь еще немного.

Она стонет мое имя, но не отводит глаз.

— Ты ведь у меня хорошая девочка, да? — Я ловлю ее взгляд, заглядываю в эти затуманенные от желания карие глаза. — Продолжай смотреть на меня, Валентина. Здесь только мы, только ты и я.

Она выгибается подо мной, ее твердые соски задевают мою грудь, пока я медленно двигаюсь еще глубже.

Я приникаю к ее шее, оставляя мягкие поцелуи, пока продолжаю погружаться в нее, дюйм за дюймом.

— Посмотри на себя, принимаешь меня так жадно… — шепчу я, добираясь губами до ее уха, зная, что это место заставит ее застонать.

— Это… слишком… — всхлипывает она, ее голос дрожит.

Я почти полностью выскальзываю из нее, прежде чем снова медленно вхожу, обхватывая ее бедро.

— Да? — спрашиваю я, двигаясь мягко, глубже, но не спеша.

Я ловлю ее взгляд, и в груди что-то сжимается. Ее глаза… обычно она прячет часть себя от мира. Даже от меня. Но сейчас, здесь, с моим членом глубоко внутри нее… она принадлежит мне полностью.

— Как тебе так? — спрашиваю я, двигаясь в ней осторожно и размеренно, но достаточно, чтобы ее дыхание сбилось. Я знаю, что она чувствует, я вижу, как желание затмевает ее рассудок.

Она понятия не имеет, как тяжело мне держаться, не вогнать себя в нее полностью, но каким-то образом, с ней… у меня хватает терпения.

— Да… — выдыхает она, двигая бедрами навстречу.

— Умница, — шепчу я, толкаясь чуть глубже.

Она резко вдыхает, издавая новый, еще более сладкий звук.

— Лука… — ее стон проникает прямо в мой мозг, заставляя меня забыть обо всем, кроме нее.

Я снова целую ее, продолжая трахать так медленно, что сам схожу с ума. Мне нужно быть в ней полностью, но я боюсь причинить ей боль. И это странно. Я не помню, когда в последний раз ставил удовольствие женщины выше собственного.

Я резко выскальзываю из нее, заставляя Валентину простонать от неожиданности и разочарования. Она тяжело дышит, когда я опускаюсь на колени между ее ног. Мои руки крепко ложатся на ее бедра, и она резко краснеет, едва не инстинктивно прикрывая свою грудь руками.

— Лука… — шепчет она.

— Нет, — отрезаю я, отталкивая ее руки. — Положи их над головой. Не прячься от меня, Валентина. Ты забыла, что мне обещала?

Я притягиваю ее ближе, поднимая ее бедра под правильным углом, прежде чем снова погружаюсь в нее. Мой палец ложится на ее клитор, начиная терзать его в такт моим движениям. Она тут же послушно убирает руки, оставляя свое тело полностью открытым для меня. Ее щеки пылают, ее дыхание сбито. Она вся для меня.

— Эта киска моя, — напомнил я ей, глядя в ее затуманенные глаза.

Я толкаюсь глубже, выжимая из нее протяжный стон.

— Каждый гребаный дюйм тебя — мой.

Я провожу языком по ее шее, продолжая двигаться внутри нее, погружая ее все глубже в сладкое безумие.

— Смотри на меня, моя любовь, — шепчу я, срываясь на хрип. — Смотри, что ты со мной делаешь.

Я не убираю пальцы с ее клитора, пока медленно вхожу и выхожу, двигаясь неглубоко, боясь причинить ей боль. Черт, как она меня обхватывает… этого уже достаточно, чтобы я кончил прямо сейчас. Я не помню, когда в последний раз женщина сводила меня с ума так, как она.

Я наблюдаю за ней, пока ласкаю ее, слышу, как ее стоны становятся все более отчаянными. Каждый мой толчок идеально совпадает с движением большого пальца, дразнящего ее клитор, пока я не довожу ее до самого края.

— Хочешь кончить для меня, жена?

— Да… — простонала она. — Да, Лука. Пожалуйста.

Я усмехаюсь и начинаю круговыми движениями ласкать ее клитор, одновременно двигаясь так, чтобы мой член давил прямо на ее точку G. Я обожаю, как она стонет мое имя. Так и должно быть — ее желание всегда должно принадлежать мне.

— Как сильно ты этого хочешь, детка?

Она выгибает бедра, пытаясь заставить мои пальцы двигаться так, как ей хочется, одновременно насаживаясь и на мою руку, и на мой член. Вид Валентины, теряющей контроль, — это самое редкое и прекрасное зрелище в моей жизни. Моя идеально сдержанная, холодная секретарша теперь извивается подо мной, отчаянно жаждет меня.

— Лука… — стонет она.

— Скажи мне, кому принадлежит эта киска, — тихо приказываю я, наслаждаясь тем, как дразню ее.

Годы она мучила меня, сводила с ума, была в каждом моем сне и в каждой фантазии. Теперь она здесь. Подо мной.

— Тебе, — выдыхает она, ее голос пропитан мольбой.

Блядь. Как же сладко слышать это.

— Моя киска твоя, Лука. Вся я твоя, муж. Пожалуйста… больше… Заставь меня кончить, Лука.

Черт. Валентина, гребаная Виндзор. Каждый раз, когда мне кажется, что я контролирую ее, она переворачивает игру. Слышать, как она зовет меня мужем, — это слишком. Я готов кончить прямо сейчас, глубоко в ее узкой, горячей киске.

Я лишь ухмыляюсь и двигаю пальцами быстрее, доводя ее до оргазма.

— О да, Лука! — простонала она, а я загоняю себя в нее до самого основания.

Мои глаза на мгновение закрываются, когда ее мышцы судорожно сжимаются вокруг меня, почти выжимая меня досуха. Я еще даже не начал ее как следует трахать, а уже теряю голову. Снова наклоняюсь, обхватываю ее, переворачиваю так, чтобы оказаться сверху. Мне нужно чувствовать ее ближе, по-новому, жадно.

— Когда ты так стонешь мое имя, ты делаешь все, чтобы я не сдержался, чертова ты соблазнительница, — рычу я, тяжело дыша.

Валентина смотрит на меня с дьявольской усмешкой, ее глаза все еще затуманены после оргазма. Она запускает руки в мои волосы, и этот ее ласковый жест… он убивает меня. Сейчас есть только мы. И ничто никогда не ощущалось настолько реальным. Я резко выхожу из нее и снова вхожу, уже жестче. Она вскрикивает, ее глаза расширяются, а губы приоткрываются в бесшумном стоне.

— Я знал, что ты справишься, детка, — выдыхаю, прежде чем сделать это снова.

Теперь я трахаю ее так, как мечтал с того самого дня, как впервые увидел ее. Резко. Глубоко. Без остатка. Она цепляется за меня, ее ноги сжимают мои бедра, ногти оставляют царапины на моей спине, но я только сильнее схожу с ума.

— Я не могу больше сдерживаться, — стону я, ощущая, как близко нахожусь к грани. — Это слишком. Слишком охуенно.

Я не могу поверить, что я годами держал ее на расстоянии, когда мы могли быть такими все это время. Валентина прижимает мою голову к себе и целует, и этого достаточно, чтобы я потерял контроль. Я грубо трахаю ее, изливаясь глубоко внутри нее, окрашивая ее красивую киску в белый цвет.

Я только что кончил, а мне уже нужно больше. Трех лет будет недостаточно.