Временная жена

Глава 44

Валентина

— Ты точно хочешь поехать со мной? — в который раз спрашиваю я, тайно надеясь, что он передумает. Мы должны провести день в доме бабушки, но мысль о том, что я приведу его туда, вызывает у меня тревогу. Я откладывала это месяцами, но сейчас уже не осталось оправданий. Если буду избегать дольше, только причиню боль бабушке.

Притворяться перед матерью и так сложно, а теперь, когда он знает о моем отце, мне еще тревожнее. К тому же Лука в последнее время ведет себя странно, и я не могу этого понять. Он стал мягче, но одновременно — тише и гораздо отстраненнее. Я была уверена, что у него возникнут вопросы о моем отце, но он ни разу не упомянул о нем, и я не понимаю почему.

— Я могу поехать одна. Мы не нарушим никаких правил. Я просто уеду на одну ночь.

Я не то чтобы стыжусь своего прошлого, но мне страшно показывать ему ту часть себя, которая полностью противоречит образу, который я ему рисовала. В одном аспекте своей жизни мне хотелось бы оставаться уверенной в себе и заслуживающей уважения. Когда я с Лукой, когда я на работе, я могу быть той версией себя, которой всегда мечтала стать. Я боюсь, что он больше не будет смотреть на меня так же, если узнает, какая я на самом деле.

С каждым месяцем брака моя неуверенность и страх только растут. Женщина, на которой он думал, что женится, и та, кто я есть на самом деле, — не одно и то же, и я до смерти боюсь, что он бросит меня, когда наконец это поймет. И в то же время какая-то часть меня надеется, что даже если он узнает правду, он все равно захочет быть со мной. Это странное чувство — так отчаянно желать того, в чем я сама себе поклялась не нуждаться.

Лука молча ведет меня к машине.

— Я знаю, что твоя мать все еще переживает за тебя, — наконец говорит он мягким голосом. — Она только начала с тобой разговаривать. Что она подумает, если ты приедешь без меня?

Конечно, он прав. И все же я не могу понять, что будет хуже: приехать туда одной или позволить ему увидеть, какова моя семья на самом деле. Одно дело — слышать унизительные комментарии о моем отце, но теперь, когда он знает, кто мой отец, это будет еще больнее.

Я настолько погружена в мысли, что даже не замечаю, как мы подъезжаем к дому. Очнувшись, понимаю, что Лука уже открыл дверцу с моей стороны. Он протягивает мне руку, и я осторожно кладу свою в его ладонь, задержав взгляд на обручальном кольце.

Три бриллианта. По одному на каждый год, который мы проведем вместе. Я все больше переживаю о том, как этот брак отразится на мне. Когда все закончится, смогу ли я уйти без шрамов, или он все-таки оставит на мне свой след?

— Вэл, — говорит мама, когда мы входим в дом. Ее лицо сурово. Она не выглядит счастливой, но и не так раздражена, как я ожидала. — Лука, — ее голос дрожит, когда она произносит его имя. Ей явно нелегко воспринимать его как моего мужа, а не начальника. — Идите, распакуйте вещи. Я приготовлю чай. Бабушке нужно отдохнуть, так что ведите себя тихо.

Я киваю и веду Луку наверх, чувствуя, как по позвоночнику пробегает нервная дрожь.

— Валентина, — произносит он. — Хватит уже так нервничать. Ты была в доме моей бабушки бесчисленное количество раз. Здесь все то же самое.

Я оборачиваюсь и качаю головой. Нет. Совсем не то же самое. Он вырос в роскоши, окруженный обожающими его братьями и сестрой. Моя жизнь — полная противоположность его в каждом аспекте, и я боюсь, что он поймет, насколько мы несовместимы. Мне не должно быть до этого дела, ведь я знаю, что между нами ничего настоящего нет, но мне не все равно.

Лука тихо смеется, когда мы заходим в мою старую комнату, в глазах мелькает любопытство. Он разглядывает желтые стикеры, облепившие стены, и проводит по ним кончиками пальцев, на губах появляется лукавая улыбка.

— Значит, любовь к этим бумажкам появилась у тебя еще в детстве, да?

Я встаю рядом с ним и смотрю на мотивационные цитаты, покрывающие стены. Всю свою жизнь я была уверена, что смогу вырваться из этих обстоятельств, если просто не перестану надеяться, и именно это я и делала. Несмотря ни на что, я продолжала бороться и надеяться на лучшее. Все эти маленькие записки были моей попыткой продолжать идти вперед, даже когда хотелось все бросить.

— Что это? — спрашивает он, указывая на фотографию большого дерева, окруженного озером, в котором идеально отражается небо. Это единственное фото на моей стене, и оно выделяется на фоне бесчисленных стикеров.

Я улыбаюсь, глядя на него.

— Знаешь, я даже не уверена, где это, — признаюсь я. — Однажды наткнулась на него в интернете, и оно меня безмерно вдохновило. Тебе это может показаться глупым, но я чувствую, что я как это дерево. Когда я смотрю на него, мне кажется, что я тоже могу процветать в неблагоприятных обстоятельствах, и что даже если я одна, я могу быть сильной. Оно выросло, окруженное водой, без других деревьев рядом, но все равно стоит там, не сгибаясь и не извиняясь за это. Окруженное стихиями, оно, наверное, иногда наклоняется под ветром, но никогда не ломается. Однажды я хочу найти это место. Мне кажется, что тот день я никогда не забуду.

Я отрываю взгляд от фотографии и встречаюсь с его взглядом. В глазах Луки что-то такое, от чего мое сердце начинает биться быстрее.

— А это? — спрашивает он, указывая на один из моих стикеров. — Aut viam inveniam aut faciam, — медленно произносит он. — Что это значит? Я видел эту фразу на нескольких заметках, а еще она есть на твоем рабочем столе.

Я удивленно поднимаю брови:

— Ты заметил? Это примерно переводится как: «Либо найду путь, либо проложу его». Это моя любимая цитата. Она помогала мне держаться все эти годы.

Лука откидывается на единственную пустую стену в комнате и притягивает меня к себе, нежно убирая волосы с моего лица.

— И что, нашла? — его голос звучит мягко. — Ты нашла свой путь?

Я смотрю в его глаза, сердце гулко стучит в груди. Иногда он смотрит на меня так, что весь мир исчезает, и остается только он.

— Пока не уверена, — шепчу я.

Лука обхватывает мое лицо ладонями, его прикосновение бережное.

— А что нужно, чтобы ты была уверена? — тихо спрашивает он, и внезапно я уже не уверена, о чем мы говорим. В последнее время он часто так смотрит, задумчиво, словно скучает по мне, даже когда я стою совсем рядом.

Он медленно наклоняется ко мне, его губы касаются моих один раз, второй, прежде чем он полностью захватывает их в поцелуе. Он глухо стонет, притягивая меня ближе, и поворачивает нас так, что я оказываюсь прижата к стене, его пальцы вплетаются в мои волосы. Я готова потеряться в этих поцелуях, в том, что происходит между нами. Он заставляет меня желать того, от чего я поклялась отказаться навсегда.

Его руки опускаются ниже, и он поднимает меня на руки. Я автоматически обвиваю его бедра ногами, и одно только ощущение того, как он тверд от желания ко мне, вызывает во мне волну сладостного трепета. В этом есть что-то невероятно опьяняющее — знать, что он всегда хочет меня так сильно.

— Валентина… — хрипло шепчет он мне на ухо, его губы скользят по моей шее. В его прикосновениях отчаяние, и я упиваюсь этим. Я скучала по нему больше, чем готова признать. Последние несколько дней были странными, между нами словно выросла непреодолимая стена, но все это исчезает, когда он касается меня вот так.

Я выгибаю спину, жаждая большего.

— Нам нельзя это делать, — шепчу я. — Что если моя мама поднимется сюда?

Он тихо смеется, его зубы нежно касаются моей шеи.

— Тогда, полагаю, нам стоит поторопиться.

Его ладонь скользит вниз по моему животу, проникая под подол юбки, пока его большой палец не упирается в мои кружевные трусики. Он сдавленно стонет, когда понимает, насколько я готова к нему, и прижимает лоб к моему.

— Это одно из того, что я люблю в тебе больше всего, — шепчет он. — То, как твоя киска всегда ждет меня.

Мои щеки заливает жар, когда он грубо отодвигает мое белье в сторону.

— Ты нужна мне, детка. Прямо сейчас.

Я киваю, лихорадочно расстегивая его джинсы, мысли затуманены желанием. То, как он смотрит на меня, когда мои пальцы обхватывают его член, никогда мне не наскучит. В его глазах — преданность, будто весь его мир вращается вокруг меня.

Глаза Луки не отрываются от моих, когда я направляю его внутрь себя, и чистое желание, которое светится в его взгляде, лишь усиливает мою собственную жажду.

— Какая хорошая киска, — хрипло стонет он, вонзаясь в меня до самого конца. Я не сдерживаю стон, но он качает головой, его рука плотно накрывает мои губы, заглушая звук.

— Тише, малышка, — шепчет он. — Тихо.

Он трахает меня так — прижав к стене моей спальни, одной рукой закрывая мне рот, а другой удерживая под бедрами, не давая упасть.

— Еще, — умоляю я, и он убирает руку от моих губ, перехватывая обеими ладонями мои бедра. Он крепко держит меня и резко разворачивается, опираясь спиной о стену. Вместо того чтобы двигаться сам, он поднимает и опускает меня на свой член, его толчки резкие и властные. Он обращается со мной так легко, будто я ничего не вешу.

— Так? — спрашивает он, удерживая меня под слегка измененным углом. Я резко вдыхаю и пытаюсь сдержать стон:

— Л-Лука… — выдыхаю я. Он прекрасно знает, что делает со мной, когда входит под таким углом, и по его самодовольной ухмылке видно, как ему нравится смотреть, как я теряю над собой контроль.

— Я не могу… — простонала я. — Слишком…

Он входит слишком глубоко, и его движения сводят меня с ума. Каждый толчок попадает точно в ту точку, от которой у меня захватывает дух, и он знает это.

— Ты можешь, — шепчет он с уверенностью. — Ты справишься, малышка.

Его хватка на моих бедрах становится сильнее, губы прикусывают нижнюю губу, когда он ускоряет темп. Я теряюсь, когда он смотрит на меня так.

— Я… я не могу…

— Тогда кончи для меня, жена, — его голос становится жестче. — Порадуй меня моим любимым зрелищем, Валентина.

Он снова разворачивает нас, прижимая меня к стене так резко, что его член проникает во мне до самого конца именно в тот момент, когда мое тело содрогается в оргазме. Его рука снова закрывает мои губы, заглушая крики, пока я теряюсь в волнах наслаждения.

— Черт… — стонет он, опуская лоб на мой, дыхание сбивчивое. — Я никогда не насыщусь тобой. Даже когда мы будем седыми и старыми, я буду хотеть тебя так же сильно.

Мои глаза расширяются от его слов, а он тихо смеется, меняя руку на губы, целуя меня медленно, сладко.

— Я тоже не могу насытиться тобой, — признаюсь я, сердце колотится в груди.

Неужели он… неужели он правда думает о будущем со мной, не связанном только контрактом? Я даже не позволяла себе мечтать об этом.

— Вэл? — голос моей матери звучит прямо у двери, и я в панике отталкиваю Луку, глаза расширяются от ужаса.

Он тут же опускает меня на пол, и я в спешке приглаживаю одежду, стараясь придать себе приличный вид. Лука действует так же быстро, за считаные секунды натягивает джинсы и отходит на несколько шагов, принимая невинное выражение лица как раз к тому моменту, когда в комнату входит моя мать.

Она хмурится, переводя взгляд с него на меня, брови приподняты. Я стою от Луки дальше, чем это было бы естественно, и я уверена, что мое лицо пылает. Мы, безусловно, выглядим подозрительно, и я вдруг чувствую себя как нашкодивший подросток.

— Спускайтесь вниз, — резко говорит она. — Бабушка проснулась. Она хочет тебя видеть.

Я киваю, и она уходит, явно недовольная.

— Ты думаешь, она поняла? — спрашиваю я, до смерти смущенная.

Мне так нужно было это мгновение с ним, но момент выдался совсем неподходящий. Лука смеется, глаза сияют от удовольствия. Он подходит ко мне, в его взгляде снова вспыхивает то желание, от которого мое сердце начинает колотиться, и я делаю шаг назад.

— О, она точно поняла, — усмехается он, обнимая меня за талию. — Но мы женаты, детка. Все в порядке. Пойдем поприветствуем твою бабушку, пока меня действительно не выставили из этого дома.

Он целует меня, его прикосновение задерживается на мгновение, прежде чем он отстраняется, прижимаясь лбом к моему. Я хочу, чтобы мы всегда были такими. Я не уверена, что вызвало недавнее отдаление между нами, но я сделаю все, чтобы исправить это.