Временная жена

Глава 42

Лука

— Что ты думаешь о «Azure» как о цели? — спрашивает Валентина тем же бесстрастным, деловым тоном, что и всегда.

Я пригласил ее на свидание под предлогом помочь ей подготовиться к предстоящей битве, и это чертовски глупо. Мне не нужно придумывать отговорки, чтобы пригласить свою собственную жену на свидание, но вот я здесь. С каждым днем она заставляет меня хотеть большего. Валентина заставляет меня желать того, чего, как я клялся себе, никогда не захочу.

Я провожу рукой по волосам, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Это вариант, но они известны своим сильно диверсифицированным портфелем. Они вложатся, но не на том уровне, который тебе нужен.

Она не изменилась. Все такая же холодная, как лед. То, что я считал ее главным достоинством, вдруг стало самым большим препятствием. Я сошел с ума, если хочу, чтобы она смотрела на меня теплым взглядом не только в постели? Неужели я и правда теряю рассудок? Должно быть, да. Потому что я хочу ее всю.

— Жаль, что мне запретили участвовать. Я бы вложил свои собственные деньги, — бормочу я.

Валентина качает головой.

— Нет. Я справлюсь. Мне не нужно, чтобы ты…

— Я знаю, — перебиваю ее, накрывая ее руку своей. — Я знаю, что тебе не нужен я. Но я хочу быть тем, на кого ты можешь положиться. Я твой муж. Иногда кажется, что ты об этом забываешь.

Она медленно убирает свою руку и кладет ее на колени, глядя на тарелку. Последние дни она стала еще холоднее. И я не могу не задуматься… это из-за Бена?

— Лука… — ее голос напряженный. — Этот брак временный. Я не могу все время на тебя рассчитывать. Ты не чувствуешь, как быстро пролетает наше время? Я должна научиться стоять на своих ногах.

Я отвожу взгляд и сжимаю зубы.

— Почему ты так рвешься от меня уйти?

— Я не рвусь, — ее голос безразличен. — Но, как и в любом деловом соглашении, всему приходит конец. Думаю, лучше не усложнять все еще больше. Я не хочу, чтобы наши жизни переплетались сильнее, чем уже переплелись. Когда все закончится, я хочу свою жизнь. Без привязанностей. Без прошлого. Сколько себя помню, моя жизнь никогда не принадлежала мне. Я всегда жила ради кого-то другого. И я больше не хочу так.

Я смотрю на нее, и у меня тяжелеет сердце. Ее слова должны бы радовать меня. Так почему же они рвут меня на части?

— Елена и Александр Кеннеди, — говорю я тихо. — Алек — мой старый друг, и он ищет новый фонд для инвестиций. Его предыдущая фирма не оправдала ожиданий, так что он будет открыт для нашего предложения. Они скоро устраивают благотворительный бал, мы сможем сделать им предложение там.

Валентина выглядит удивленной. Я вижу, как в ее голове проносятся мысли.

— Гениально, — наконец шепчет она. — У них достаточно капитала, чтобы перебить любую ставку Бена.

Я стискиваю зубы, раздраженный одним только упоминанием его имени. Я не хочу, чтобы ее прекрасные губы произносили это глупое имя. Она сводит меня с ума, а она совершенно невозмутима. Мой взгляд падает на ее пустой безымянный палец, и я вздыхаю. Каждую ночь, после того как Бен приходил, я тайком надевал ей обручальное кольцо на палец, а каждое утро она снимала его. Она сказала мне, что будет носить его вне офиса, и я не могу понять, действительно ли она просто забывает о нем в последнее время или же просто не хочет, чтобы ее видели с ним.

Я смотрю на нее некоторое время, любуясь ее красотой. Восемь лет она была рядом со мной, но за все это время она никогда ничего не чувствовала ко мне. Есть ли у меня вообще хоть какой-то шанс?

— Валентина, что ты имела в виду, когда сказала мне, что Бен — причина, по которой мне никогда не придется беспокоиться о том, что ты влюбишься в меня? — С тех пор как он появился, она кажется еще более недосягаемой. Я изо всех сил пытался притвориться, что меня не волнует, как он на нее смотрит, как он кружит вокруг нее, но я на пределе. — У тебя все еще есть чувства к нему?

Она выглядит ошарашенной, и я с трудом вдыхаю, боясь ее ответа.

— Нет, — говорит она твердо. — Нету.

Я смотрю на нее, пытаясь понять, говорит ли она правду.

— Тогда что ты имела в виду? Скажи мне честно. Мы обещали друг другу, что будем говорить откровенно, помнишь? Это важно для меня. Мне нужно знать.

Она смотрит мне в глаза, и с каждой секундой в ее взгляде появляется все больше уязвимости.

Мне ненавистно осознавать, что кто-то другой может сделать ее такой.

— Это… сложно, Лука, — выдыхает она, опустошенно. — Бен… для меня он — напоминание. Доказательство того, что такие мужчины, как ты, никогда не остаются с женщинами, как я. Он — напоминание, которое мне было необходимо. Только и всего.

Я провожу рукой по волосам и глубоко вдыхаю.

— Валентина, какого хрена это вообще значит?

Она отводит взгляд, на секунду закрывая глаза.

— Это не имеет значения. Мы с самого начала ясно определили, кто мы друг для друга и кем не являемся. Зачем мы вообще это обсуждаем?

Она все еще не подпускает меня к себе. Каждый раз, когда я думаю, что мы продвинулись вперед, мы делаем десять шагов назад. Я должен быть благодарен ей за то, что она так хорошо соблюдает границы между нами, но я чертовски ненавижу это. Этот чертов контракт, который мы подписали, станет моей погибелью.

Я на мгновение стискиваю зубы.

— Для меня это имеет значение. С тех пор как он появился, я схожу с ума. Ты говорила, что мысли о том, что я был с Натальей, мучили тебя, не так ли?

Она кивает. Я отрываю от нее взгляд и осушаю бокал вина.

— Это именно то, что я сейчас чувствую. Я постоянно думаю о том, какое влияние он на тебя оказывает, и это беспокоит меня. Мне чертовски трудно в этом признаться, малышка, но я пытаюсь. Я ненавижу, когда ты даже упоминаешь его имя, и я не могу перестать думать о том, что ты мне рассказала. Почему Бен — причина того, что ты не можешь полюбить меня? С моей точки зрения, это может означать только то, что ты все еще любишь его.

Она смотрит в свою тарелку, взгляд затуманен, прежде чем наконец поднимает голову. Я никогда не видел в ее глазах столько неуверенности.

— Ты перестанешь чувствовать себя так, если я расскажу тебе, что произошло между мной и Беном?

Я киваю, сердце тяжелеет. Я не знаю, что она сделала со мной. Но я уже не тот, кем был прежде. И, кажется, она тоже это заметила.

Валентина устало вздыхает и отводит взгляд.

— Я рассказывала тебе о своих родителях, верно? Растущая, моя мать всегда говорила мне никогда не доверять богатым мужчинам и всегда помнить о своем месте в жизни. Я совсем не собиралась влюбляться, тем более в того самого типа мужчин, о которых моя мать всегда меня предупреждала, но Бен был неумолим. Мы познакомились в колледже, и он находил любой предлог, чтобы быть рядом со мной: то записался на те же факультативы, то появлялся в кафе, где я подрабатывала. Он был везде, и все, о чем он просил, — это пригласить меня на свидание. Он казался безобидным, и он действительно потратил много времени, чтобы очаровать меня. В конце концов, я сдалась, и мы начали встречаться. Я действительно думала, что нашла свое настоящее счастье, и в течение нескольких месяцев мне казалось, что я наконец-то вырвалась из-под тени своей матери. Смешно вспоминать об этом сейчас. Как я могла поверить, что смогу быть счастлива?

Она горько усмехается, и от одного ее вида мое сердце разбивается. Никто не заслуживает любви больше, чем она..

— Но потом с моей матерью случилась авария, и мне пришлось бросить учебу, чтобы ухаживать за бабушкой и за ней. Бен заверил меня, что мы справимся на расстоянии и что ничего не изменится, и я поверила ему. Он звонил мне каждый день и постоянно писал сообщения. Я действительно верила, что я для него единственная, и что наши отношения достаточно сильны, чтобы пережить любые испытания. Поэтому на его день рождения я накопила достаточно денег, чтобы поехать к нему. Я думала, что устрою ему сюрприз, и что он будет рад меня видеть…

Она дрожащим голосом делает вдох и опускает взгляд.

— Я вошла в его комнату и увидела, как он трахает нашу общую подругу. Это было настоящим ударом, но это было больше, чем просто предательство. Это было доказательством всего того, о чем меня предупреждала моя мать. Я думала, что моя жизнь будет другой, что то, что случилось с ней, никогда не повторится со мной, но мои первые отношения закончились именно так, как она предсказывала. Я думаю, именно тогда я окончательно перестала верить в любовь.

Она смотрит в окно и тихо вздыхает.

— Лука, тебе действительно не о чем беспокоиться. Я ничего к нему не чувствую. Может, где-то глубоко осталась злость, но это все.

— Понимаю, — бормочу я, не зная, что чувствовать после ее признания.

Я думал, что уже достаточно сложно будет бороться с убеждениями, которые ее мать внушила ей в детстве, но узнать, что она когда-то восстала против этих ограничений, только чтобы в итоге оказаться неправой? Мне будет почти невозможно заставить ее поверить, что я совсем не такой. Предательство, которое она пережила, оставило слишком глубокий след, и в ее сердце, возможно, больше нет места для меня.

— О чем вы говорили две недели назад, когда он впервые пришел в офис? — Я жалею, что вообще задал этот вопрос. Вина вспыхивает в ее глазах, и я напрягаюсь.

— Он сказал, что хочет вернуть меня, — ее голос едва слышен.

У меня перехватывает дыхание, и в голове всплывают мысли о ней с ним. Они могут и конкурировать за одну и ту же должность, но из-за этого они видятся гораздо чаще, чем мне бы хотелось. А что если долгий рабочий день перерастет в разговор, прощение… украденный поцелуй?

Будет ли она стонать его имя так же, как мое? Будут ли ее губы раскрываться для него так же, как для меня? Знает ли он ее тело лучше, чем я? Очевидно, что он был ее первой любовью, но, скорее всего, он был первым не только в этом. Говорят, женщина никогда не забудет свою первую любовь, и я начинаю беспокоиться, что это правда.

— Лука, — мягко говорит она.

Я поднимаю взгляд, удерживая лицо непроницаемым.

— Я сказала ему, что он сумасшедший, и мы поругались. Это не то, о чем стоит беспокоиться. Но я не хотела тебе лгать.

— Он знает, что ты замужем?

Ее глаза на мгновение расширяются, и она качает головой. Конечно же, нет. Она настаивала на том, что никто не должен узнать. Был ли он одной из причин? Возможно, она скажет мне, что чувствует к нему только негодование, но между любовью и ненавистью очень тонкая грань. Тот факт, что она все еще что-то чувствует, когда смотрит на него, беспокоит меня.

Наш официант убирает со стола, и мы оба молчим, пока я оплачиваю счет. Я совсем не ожидал, что вечер сложится именно так. Мои пальцы касаются ее пальцев, когда мы идем к выходу, но она отстраняется, прежде чем я успеваю взять ее за руку, что еще больше раздражает меня. Моя собственная жена даже не хочет держать меня за руку на публике, и это меня бесит до чертиков. Она может говорить, что у нее нет никаких чувств к Бену, но он достаточно сильно повлиял на нее, чтобы она отдалилась от меня.

— Лука Виндзор?

Валентина напрягается, ее тело становится жестким, и я оглядываюсь назад, чтобы увидеть Мигеля Гарсию, стоящего перед рестораном. Его глаза скользят с Валентины на меня. Он протягивает руку, и я неохотно пожимаю ее, озадаченный тем, почему генеральный директор крупнейшей страховой компании страны смотрит на мою жену с такой враждебностью. Неужели он не ценит свои собственные глаза?

— Тебя, оказывается, не так просто найти, Лука, — говорит он, а затем снова смотрит на Валентину. Его бровь слегка поднимается, на лице появляется ухмылка. — Я неоднократно звонил в твой офис и отправлял письма твоей секретарше, но, похоже, твой график всегда заполнен. Сколько бы я ни предлагал инвестировать.

В глазах Валентины мелькает паника, и она опускает взгляд. Это не в ее стиле — нарочно игнорировать потенциальных клиентов, особенно тех, с кем у нас уже есть деловые отношения. Что все это значит? Она знает, что он отвечает за каждый страховой полис Виндзор. Если бы он инвестировал хотя бы часть своих страховых фондов в нас, это могло бы изменить все.

Семья Гарсия столь же влиятельна и богата, как и семья Виндзор. По сравнению со всей их империей, Мигель и ReInsure — просто маленькая рыбка. Вот насколько могущественна семья Гарсия. Мигель не глава семьи, но он достаточно влиятелен, чтобы стать генеральным директором одной из их самых прибыльных компаний. Я не могу относиться к нему легкомысленно.

Я оглядываюсь на Мигеля, только чтобы обнаружить, что он пристально смотрит на мою жену. Он старше, но даже я не могу отрицать, что он красив. Сначала мне приходится разбираться с чертовым Беном, а теперь этот ублюдок появляется из ниоткуда. Может быть, я недостаточно занимаю свою жену, если у нее есть время привлекать всех этих чертовых мух.

— Ты, возможно, не помнишь, — произносит он, — но я до сих пор помню, как ты в детстве сидел у меня на коленях. — Он усмехается. — Я был другом твоего отца.

Я сжимаю зубы.

— Действительно, не помню. Я не сентиментален, мистер Гарсия.

Я делаю шаг ближе, поднимая на него холодный взгляд.

— Но нет ничего, что я ненавижу больше, чем людей, которых я не знаю, говорящих мне о моих родителях.

Он выглядит ошеломленным, но кивает.

— Что ж, я могу это понять.

Он достает кошелек и протягивает мне визитку.

— Я уже давал вашему секретарю свою визитную карточку, когда встретил ее несколько месяцев назад, но, очевидно, она так и не дошла до вас.

Я пристально смотрю на визитку и кладу руку на пояс Валентины.

— Похоже, здесь произошло какое-то недоразумение, — говорю я ему мягким голосом, несмотря на свой гнев. — Вы, кажется, считаете, что Валентина просто секретарь. Вы ошибаетесь. Она единственный человек, которому я доверяю больше всех, моя правая рука, фактически мой соруководитель. Если она не назначила вам встречу, значит, на то есть свои причины. Мне не нужно знать почему, и, честно говоря, мне все равно. Если она говорит «нет», значит, нет. Я уважаю ее мнение превыше всего, и я настоятельно рекомендую вам поступить так же.

Моя жена смотрит на меня с таким удивлением и признательностью, что мое сердце дрогнуло. Разве она не понимает, как высоко я ее ценю? Наверное, нет. В конце концов, я никогда не говорил ей обо всем этом. Возможно, невысказанные слова нанесли больше вреда, чем я предполагал.

Я веду ее к выходу. Черт возьми, мне просто хочется забрать жену домой. Этот вечер — полный пиздец. Я хотел провести с ней время, но все, что получилось, — это чувство, что между нами образовалась еще большая пропасть.

Швейцар передает мне ключи. Я открываю дверь машины для своей жены, но она даже не смотрит на меня. Ее взгляд устремлен на Мигеля.

Я нервно завожу машину и на мгновение откидываюсь на спинку сиденья.

— Сначала Бен, теперь Мигель, — бормочу я, на мгновение закрывая глаза. — Что у них есть, чего нет у меня?

Валентина поворачивается ко мне, ее глаза полны муки.

— Лука, — ее голос дрожит. — Все совсем не так, я клянусь. Мигель… он… он мой отец.

Я уставился на нее с широко раскрытыми глазами. Мигель Гарсия, генеральный директор крупнейшей страховой компании страны, ее отец? Как я мог этого не заметить во время бесчисленных проверок биографии, которые я проводил?

Есть только один способ, которым это могло остаться скрытым от меня. Моя бабушка. Она должна была знать и решила не раскрывать этого, но почему?