Временная жена

Глава 46

Лука

Я откидываюсь на спинку кресла и смотрю на карманные часы, в которых навсегда застыло изображение моей матери. Не могу не задуматься, гордились бы родители мной сейчас. Я почти осуществил мечту отца, но одобрили бы они человека, которым я стал, и выбор, который сделал? Хлопали бы они мне или осудили бы за то, что я собираюсь сделать?

Дверь в кабинет распахивается, и я мгновенно захлопываю часы. Входит Мигель Гарсия с самодовольной улыбкой. Теперь я вижу сходство — у Валентины такие же глаза. Единственное хорошее, что он ей дал. Как он мог смотреть в эти прекрасные карие глаза и уйти? Как мог оставить ее?

Я до сих пор помню, как бедно она выглядела, когда впервые пришла ко мне работать. Она так и не узнает, но именно из-за нее я ввел бесплатные обеды для всех сотрудников в нашей компании. Я заметил, что она каждый день ела лишь дешевую лапшу быстрого приготовления, несмотря на зарплату, которую я ей платил. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что все деньги она тратила на семью.

Не может быть, чтобы он не знал. Если моя бабушка права, и он действительно пытался помешать ей получить престижную работу, значит, он знал, что ей пришлось бросить колледж. Он знал, в каком положении оказалась ее семья и какая тяжесть легла на ее хрупкие плечи. Знал… и снова отвернулся от нее.

— Я знал, что ты позовешь меня рано или поздно, — говорит он, протягивая руку для рукопожатия.

Я с отвращением смотрю на его руку и киваю на стул напротив стола.

— Садись.

На мгновение его лицо мрачнеет, но он убирает руку и послушно садится. У меня есть примерно тридцать минут, прежде чем Валентина закончит встречу с Беном и Стивеном, и мне нужно избавиться от этого мусора до того, как она будет вынуждена на него смотреть. Он — одна из причин, по которым она боялась привести меня в свой дом. Одна из причин, почему она прячет часть себя от меня.

— Я уже несколько месяцев хочу инвестировать в твой фонд, но твоя секретарша так и не передала мои сообщения. После того, что ты сказал в прошлый раз, я не думал, что услышу от тебя хоть слово. Видимо, ты все-таки понял, какая она бездарность, и сколько денег теряешь из-за нее. Сейчас сложно найти толковых сотрудников, так что я не стану тебя за это винить. В конце концов, ты сам со мной связался.

Как? Как человек вроде него мог стать отцом Валентины? Возможно, ее спасло то, что его не было в ее жизни, а не наоборот. Но это не меняет того, сколько боли он ей причинил. Прощения не будет. Будет лишь возмездие.

— Я пригласил тебя сюда, чтобы официально сообщить: как только срок действия страховок всех компаний Виндзор истечет, я аннулирую их. Мы не будем продлевать ни один полис. То же самое сделают компании Кингстон, а за ними и фирма Сайласа Синклера. Если все пойдет так, как я задумал, остальная часть моего круга последует моему примеру. В сумме убытки для тебя составят несколько сотен миллионов.

До сих пор его компания обеспечивала нас всем: от страхования судебных издержек до медицинских полисов для сотрудников. Его фирма была эталоном в сфере страхования, но вскоре все изменится. Я не могу разрушить семью Гарсия — они слишком могущественны. Но это… Это я могу сделать. Мигеля и ReInsure уничтожить не так уж и сложно. Я разорю его, и даже глава семьи Гарсия, Уго Гарсия, не сможет его спасти. Если повезет, Уго вообще не будет заботиться о судьбе своего двоюродного брата. Конечно, потеря такой прибыльной компании привлечет его внимание, но я готов к любым последствиям.

— Арес даст официальное заявление на пресс-конференции, и каждая медиа-компания, которой мы владеем, осветит новость. Мы сделаем так, что об этом узнают все. Как думаешь, сколько клиентов ты потеряешь? Сколько компаний решат, что мы знаем то, чего не знают они?

Паника в его глазах приносит мне удовольствие, но этого недостаточно. Я хочу, чтобы он страдал так же, как заставил страдать мою жену. Я заберу у него все, ради чего он ее бросил, до последнего кирпича в том чертовом здании, в которое она не могла войти.

— Почему ты это делаешь? — спрашивает он, и в голосе слышится дрожь. — Мы чем-то провинились? Цены на наши полисы слишком высокие? Мы всегда можем пересмотреть условия, Лука. Давай обсудим это, позволь мне сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Я как раз собирался реинвестировать страховые фонды, и выбрал для этого Windsor Finance. Это были бы колоссальные вложения.

Я усмехаюсь и провожу рукой по волосам.

— Я выгляжу как человек, которому не хватает денег? — Я делаю паузу, наслаждаясь отчаянием в его глазах. Он не дурак. Он понимает, что это может обанкротить его компанию, а его репутация никогда не восстановится.

— Пожалуйста, — с трудом выдавливает он. — Скажи, в чем дело. Я могу все исправить, если узнаю, что тебя не устраивает.

Я улыбаюсь и скрещиваю руки на груди.

— Хорошо. Я пересмотрю свое решение, если ты встанешь на колени перед Валентиной и будешь умолять ее простить тебя за ту боль, которую причинил. Если сможешь добиться ее прощения и признать ее не только как свою дочь, но и как наследницу, я оставлю тебя в покое.

Он вскакивает так резко, что стул с грохотом падает на пол. Я смотрю на него с раздражением. Валентина с особой тщательностью выбирала эти стулья. Если он их повредил, ее это точно разозлит. Пожалуй, не стоило предлагать ему никакой пощады.

— Не знаю, что тебе наплела эта маленькая дрянь, но она вся в свою мать. Та же надоедливая натура, уверяю, она разыграла перед тобой спектакль и вызвала жалость своей слезливой историей. Она что, соблазнила тебя так же, как ее мать соблазнила меня? Послушай меня, Лука. Ты об этом пожалеешь. Я был на твоем месте и знаю, как страсть затуманивает разум. Она не стоит того, чтобы разрушать прибыльное партнерство. Как думаешь, что люди скажут, когда узнают, что ты разорвал со мной отношения из-за женщины? Они будут смеяться над тобой.

Я улыбаюсь и подаюсь вперед, опираясь локтем на стол и подперев подбородок кулаком.

— Нет, не будут. Они похвалят меня за то, что я делаю то, что Виндзоры всегда делали лучше всего: ставлю семью на первое место. Я настоятельно рекомендую тебе умолять мою жену о прощении. Если не сделаешь этого до конца дня, я отберу у тебя каждую вещь, ради которой ты ее бросил, и раздавлю ее, как грязь под подошвой. Я заставлю тебя пожалеть о дне, когда ты оставил ее стоять у школы в ожидании тебя, полную веры в то, что ты придешь. Ты разбил ее сердце так, что уже не склеить, и я не остановлюсь, пока ты не почувствуешь себя так же: в отчаянии и одиночестве. За каждую слезу, что пролила моя жена из-за тебя, придется платить, Мигель. Я заставлю тебя заплатить за каждую, если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.

— Жена? — повторяет он, и лицо его бледнеет.

Дверь моего кабинета открывается, и входит Валентина. Она останавливается на полпути, ее взгляд падает на Мигеля. Черт. Меня разрывает на части от того, как ее лицо на мгновение искажается болью, прежде чем она вновь принимает спокойное выражение. Как я мог не заметить этого в прошлый раз? Неужели тогда она тоже так на него смотрела?

— На колени, — говорю я тихо, голос холоден, как сталь. — Или убирайся из моего кабинета, пока я не велел охране выволочь тебя.

Он смотрит на меня с такой ненавистью, что это только забавляет. Затем он поворачивается и выходит, проходя мимо Валентины, как мимо пустого места. Я замечаю, как она вздрагивает, и обещаю себе, что он еще пожалеет о своем поведении. Так или иначе, я заставлю его встать перед ней на колени.

— Что он здесь делал? — спрашивает она, в глазах мелькает обвинение. — Ты согласился на его инвестиции? — Она отводит взгляд, будто не может на меня смотреть. В ее позе я вижу все: она думает, что я предал ее, как когда-то предал он. Теперь понятно, почему она держит всех на расстоянии, думая, что так будет легче, если она сама оттолкнет людей до того, как они уйдут.

— Иди сюда. — Я протягиваю к ней руку. Она стискивает зубы, и я добавляю мягче: — Пожалуйста, детка.

Некоторое напряжение уходит из ее тела, когда она подходит ко мне, и в ее взгляде появляется искорка надежды, как будто она надеется, что я смогу доказать, что она ошибается. Она дает мне шанс.

Валентина кладет свою руку в мою, и я подношу наши соединенные руки к губам.

— Скажи мне, моя жена. Ты хочешь, чтобы я забрал у него все и отдал тебе? Ты хочешь, чтобы я забрал его компанию, или мне уничтожить ее? Если ты хочешь, я куплю ее для тебя, как только обрушу цену его акций. Мы можем сделать из нее Windsor Insurance.

Она смотрит на меня с широко раскрытыми глазами.

— Ч-что… что ты… Лука, ты не можешь. Он… он беспощаден. Пожалуйста, не делай этого…

Я никогда не видел ее такой растерянной. Она всегда была слишком самоуверенной, даже в ситуациях, когда не должна была быть, но сейчас она выглядит неуверенной и обеспокоенной из-за этого ублюдка. Я обнимаю ее лицо руками и улыбаюсь ей.

— Ты забыла, за кого вышла замуж? Я когда-то обещал тебе, что поставлю все свои ресурсы на твою службу, так что используй меня. Тебе больше не нужно быть благородной, Валентина. Это только для тех, у кого нет власти что-то изменить. Теперь ты Виндзор. Ты моя жена. Все, что ты хочешь, малышка. Просто скажи, и это будет твоим.

Она улыбается мне, искренне, и ее тревога немного уходит.

— Ты действительно бы это сделал, да?

Я киваю.

— Я бы сделал для тебя все, Валентина.

— Почему? — шепчет она, и в ее взгляде снова отражается боль.

Неужели она действительно не понимает, почему? Я провожу рукой по волосам и вздыхаю.

— Валентина, ты заставляешь меня хотеть достать звезду с неба, чтобы только увидеть твою улыбку. Ты заставляешь меня делать вещи, которых я никогда не делал раньше. Ты ведь знаешь это? Может быть, ты действительно довела меня до безумия, наконец-то. Ты должна быть уверена в этом, потому что как еще объяснить тот факт, что я готов начать войну ради тебя?

Во многом те слова, что я только что сказал Мигелю, действительно приведут к войне. СМИ устроят резню, а его компания станет крупнейшей жертвой. Но я не могу пожалеть о своем решении. Валентина заслуживает этого. Она, возможно, не просила, но она заслуживает мести. Неважно, какой ценой.