Всадник без головы

Глава XXXIV «РЫЦАРСКИЕ» ПОБУЖДЕНИЯ

Куда же отправился Кассий Кольхаун?

Конечно, не в свою комнату. Разве мог человек, терзаемый такими муками, спать?

Он пошел в комнату своего двоюродного брата, Генри Пойндекстера.

Он направился прямо туда, даже не теряя времени на то, чтобы захватить свечу. Свеча, впрочем, и не была нужна — лучи лунного света достаточно хорошо освещали комнату. Можно было различить ее незатейливую обстановку: умывальник, небольшой столик, пару стульев и кровать с пологом из кисеи — для защиты от надоедливых москитов.

Кольхаун приподнял кисею и стал будить беззаботно спавшего юношу.

— Проснись, Гарри, проснись! — произнес Кольхаун, сильно тряся за плечи спящего.

— О-а! Это ты, Каш? Что такое? Надеюсь, не индейцы?

— Хуже, гораздо хуже! Скорее! Вставай и смотри. Скорее, а то будет поздно! Вставай и посмотри на позор нашей семьи. Скорее же, иначе имя Пойндекстеров будет посмешищем для всего Техаса!

После такого предупреждения, конечно, никому из членов семьи Пойндекстеров не захотелось бы спать. Юноша моментально вскочил на ноги и с недоумением смотрел на кузена.

— Не теряй времени на то, чтобы одеваться, — заявил взволнованный капитан. — Скорее! Скорее!

Незатейливый костюм, который юный Генри обычно носил, через несколько секунд уже был на нем. Юноша поспешил за капитаном в сад.

— В чем дело, Кассий? — спросил он, когда Кольхаун знаками дал ему понять, что нужно остановиться. — Скажи же мне, что все это означает?

— Смотри сам. Стань поближе ко мне. Смотри через этот просвет между деревьями, в том направлении, где всегда стоит твоя лодка. Видишь ли ты что-нибудь там?

— Кто-то в белом. Как будто женское платье… Это женщина.

— Ты прав, это женщина. Кто же она, как тебе кажется?

— Я не знаю. А ты знаешь, Кассий, кто это?

— Рядом с ней другая фигура, в темном.

— А это как будто мужчина… Да, это мужчина.

— А кто он, как ты думаешь?

— Как же я могу знать, Каш? А ты знаешь?

— Да, я знаю. Этот мужчина — Морис-мустангер.

— А женщина?

— Это Луиза, твоя сестра, в его объятиях.

Юноша бросился вперед.

— Стой! — сказал Кольхаун, схватив его. — Ты забываешь, что ты не вооружен, а у мустангера есть оружие. Это я знаю. Возьми вот это и это, — продолжал он, передавая ему свой нож и револьвер. — Я хотел сам пустить их в ход, но подумал, что лучше будет, если это сделаешь ты как брат и защитник своей сестры. Вперед, Генри! Только смотри не попади в нее. Подкрадись тихонько, предупреждать не надо. Стреляй ему в живот. А если все шесть пуль не прикончат его, тогда заколи ножом. Я буду стоять невдалеке и приду к тебе на помощь. Беги!

Генри Пойндекстер не нуждался в этих подлых наставлениях. Он бросился спасать честь своей сестры.

— Низкий негодяй! — закричал он. — Луиза, отойди в сторону и дай мне убить его! Отойди, сестра, отойди, я тебе говорю!

Вместо того чтобы вынуть револьвер и защищаться, Морис-мустангер пробовал лишь освободиться из объятий девушки, боясь за нее, но она сильнее прижималась к нему.

Выстрелить в мустангера значило для Генри рисковать жизнью сестры. Генри остановился и не спустил курка.

Это промедление спасло их всех. Оставив мустангера, Луиза схватила за руки брата. Она знала, что Мориса нечего было бояться, нужно было только остановить брата.

— Беги, беги! — закричала она мустангеру, стараясь удержать негодующего брата. — Генри введен в заблуждение, я все объясню ему сама. Скорее, Морис, скорее спасайся!

— Генри Пойндекстер, — сказал молодой ирландец, уже готовый выполнить дружеский совет, — вы напрасно считаете меня негодяем. Дайте срок, и если я окажусь недостойным уважения и любви вашей сестры, тогда вы можете убить меня у всех на глазах, как трусливого койота. А пока прощайте.

Желание Генри освободиться из рук сестры постепенно ослабевало: речь мустангера его успокоила. Сопротивление становилось все слабее и слабее, и в момент, когда Морис бросился вплавь через реку, руки юноши опустились.

— Брат, ты ошибся в нем. Уверяю тебя, ты не знаешь его! — воскликнула Луиза. — О Генри, если бы ты только знал, какой это прекрасный человек! Он никогда не даст меня в обиду и тем более не обидит меня сам. Я не могу не любить его, и мне все равно, кем бы он ни был.

— Луиза, скажи мне правду. Говори со мной так, как будто бы ты говорила сама с собой. Из того, что я видел здесь, я понял, что ты любишь этого человека. Скажи мне правду: был ли он действительно порядочным человеком? Не злоупотребил ли он твоей доверчивостью?

— Нет! Нет! Нет! Клянусь тебе! Генри, зачем ты так незаслуженно оскорбил его?

— Я оскорбил его?

— Да, ты это сделал, Гарри, грубо, несправедливо.

— Я готов извиниться перед ним. Я догоню его и попрошу у него прощенья за свою несдержанность. Если ты только говоришь правду, сестра, я должен это сделать. Ты ведь знаешь, что он мне понравился с первого же раза. А теперь, Луиза, иди к себе и засни. Я поспешу к гостинице и, может быть, еще застану его там. Я не найду себе покоя, пока не исправлю своей ошибки.

Когда брат с сестрой вошли в дом, вслед за ними показалась и третья фигура, до этого момента скрывавшаяся в кустах. Это был Кассий Кольхаун.