Всадник без головы

Глава XXI ДУЭЛЬ В ТАВЕРНЕ

Выйдя из таверны, майор уже больше не вмешивался в это дело. Командующему фортом вряд ли подобало поощрять дуэль, даже в том случае, если бы она происходила в рамках установленных требований. Этим занялись молодые офицеры, принявшие на себя организацию поединка.

Времени для этого потребовалось немного. Условия уже были оговорены. Оставалось только попросить кого-нибудь из присутствующих позвонить в колокол. Было условлено, что колокол будет сигналом для начала дуэли.

Ночь была довольно темная, но все же было достаточно светло, чтобы различить толпу людей на бульваре перед гостиницей. Здесь собрались не только те офицеры, которые вышли из таверны. Весть о разыгравшемся событии быстро облетела форт. Товарищи офицеров, а также солдаты прокрались мимо караула, чтобы посмотреть на интересное зрелище. Были здесь и женщины — несколько бойких сеньорит, которые настойчиво добивались подробных объяснений. Беседа велась шепотом. Стало известно, что присутствуют майор и другие видные лица форта.

Толпа любопытных стояла несколько поодаль от таверны, но все взоры с напряженным вниманием были обращены на нее. Все ждали зрелища.

Оба участника дуэли стояли около таверны, на противоположных ее концах. Как тот, так и другой смотрели упорно на дверь, в которую должны были войти, с тем, может быть, чтобы никогда не вернуться. Каждый из них сжимал в руке револьвер.

Чей-то звучный голос крикнул:

— Звони!

Раздался громкий удар колокола. Этот звук, обычно возвещавший радость, созывавший народ для участия в свадебных торжествах, на этот раз призывал к смертельному бою.

Звон продолжался недолго. Колокол сделал не больше двадцати колебаний. Дальше в нем уже не было необходимости. Исчезновение противников за дверью таверны, резкий треск разрядившихся револьверов, дребезжанье разбитого стекла остановили звонаря.

При первом же звуке колокола оба противника вошли в таверну.

Раздались первые выстрелы. Комната наполнилась дымом. Оба противника продолжали стоять, хотя оба были ранены. Их кровь струилась на пол.

Следующий выстрел был одновременным с обеих сторон, но он был сделан наугад — мешал дым. Затем послышались один выстрел за другим. И вдруг наступила полнейшая тишина.

Убили ли они друг друга? По вновь долетевшим звукам можно было судить, что оба живы. Перерыв произошел оттого, что противники пытались найти друг друга, напряженно всматриваясь сквозь завесу дыма. Ни тот, ни другой не двигались и не говорили, чтобы не выдать своего местонахождения.

Тишина закончилась двойным выстрелом, за которым последовал грохот двух тяжело упавших тел.

Затем послышался шум опрокинутых стульев.

И наконец еще выстрел — одиннадцатый.

Затаив дыхание, толпа с нетерпением ждала двенадцатого выстрела.

Вместо выстрела донесся человеческий голос. Говорил мустангер:

— Мой револьвер у вашего виска! У меня остался еще один заряд. Просите извинения — или вы умрете!

Теперь толпа поняла, что борьба близится к концу. Некоторые смельчаки заглянули в окно. Они увидели двух мужчин, распростертых на полу. Оба в окровавленной одежде, оба тяжело раненные. Один из раненных, в вельветовых брюках, опоясанный красным шарфом, наклонился над другим и, приставив револьвер к виску, грозил ему смертью.

Такова была картина, которую увидели зрители сквозь завесу сернистого дыма.

Тут же послышался и другой голос, голос Кольхауна. Тон его уже не был столь заносчив. Это был просто жалобный шепот:

— Довольно!.. Опустите револьвер… Я прошу извинения…