Всё началось с поцелуя

Глава 9. Между прошлым и будущим.

Эффектного появления госпожи Нериман во Французском институте никто не увидел и не оценил, там царила доброжелательная, но напряжённо-деловая атмосфера. На вопрос, где можно найти племянника, господина Ипликчи, молоденькая девушка бросила заинтересованный взгляд и, улыбнувшись, предложила проводить женщину на второй этаж. До этого тётушка ни разу не приходила к Омеру на работу, и не потому что не хотела, напротив, ей не терпелось посмотреть место, где он проводил большую часть времени, но куда более её интересовало окружение мужчины, а конкретно, женщины, работавшие вместе с ним. Госпожу Нериман огорчало, что племянник отвергал буквально всех кандидаток на роль невесты, а ведь она их тщательно отбирала, принимая во внимание эффектную внешность, положение в обществе, образование и, конечно же, состоятельность семьи. С её точки зрения, все эти девушки слыли чрезвычайно достойными и выгодными партиями, но так как Омер оставался к ним совершенно равнодушным и после первой встречи не изъявлял желания продолжить знакомство, у неё, в конце концов, закралось подозрение, что его сердце давно не свободно. Госпожа Нериман знала, что племянник выходил в свет тогда, когда этого требовала работа, и вел почти затворнический образ жизни, поэтому она предположила, что, возможно, женщина, пленившая его, работает вместе с ним. Следуя за сотрудницей института, она зорко смотрела по сторонам, прикидывая, кто из попадавшихся ей навстречу девушек мог бы заинтересовать Омера, однако, понять это казалось ей не под силу: вкусов его она не знала, он никогда не афишировал свои любовные похождения, а те девушки, с которыми она его иногда встречала или заставала дома, не укладывались в единый физиологический тип. Она-то мечтала видеть возле него эффектную блондинку, высокую, светлоглазую, с красивыми формами, считая, что полная противоположность смуглому, черноволосому и черноглазому племяннику пойдет на пользу им обоим, выгодно подчеркнув их достоинства.

Господин Ипликчи сидел в кабинете и, нахмурив брови, читал какой-то документ, увидев родственницу, не смог сдержать удивления и некоторой досады, но быстро справился с собой, слегка улыбаясь, пошел ей навстречу и усадил в кресло.

— Вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя, тётя. Ты одна? — спросил он, присев на краешек стола.

— Как видишь... — вздохнула женщина, оглядывая рабочее место племянника. — Корай просился со мной, но я решила, что его визит сюда может доставить тебе неудобства. Ты же знаешь, какой он впечатлительный и эмоциональный.

— Впечатлительный? — хмыкнул Омер. — Уж скорее бесцеремонный и слишком эксцентричный.

Нериман закинула ногу на ногу.

— Он гений! Гений фотографии! Ему позволено все. Ну, или очень многое... — поправилась она, заметив, как изменился взгляд мужчины, ссориться с ним сейчас ей было не с руки.

— Так чему обязан неожиданному счастью видеть тебя прямо с утра? — поинтересовался он, примерно догадываясь о цели визита.

— Ты помнишь, я звонила тебе, когда ты уехал в Италию? — дождавшись его утвердительного кивка, продолжила. — Я в этот момент находилась в гостях у своей давней подруги, с которой мы сто лет не встречались, а когда-то, будучи студентками, дружили и даже жили в одной комнате общежития. — она явственно расслышала, как племянник вздохнул, и решила ускорить процесс. — Короче, у неё двое детей, две чудесные дочери, одна твоего возраста, другая моложе на три года, обе красавицы, умницы и всё такое. Они приглашают нас на ужин завтра вечером. Твой дядя пойти не может, так что я подумала о тебе. Ты просто обязан сопроводить меня, будет совершенно неприлично, если я пойду туда одна.

— А кто тебя сопровождал в тот раз? — улыбаясь, Омер смотрел на тётушку, не ожидавшую подобного вопроса.

Она слегка растерялась и по привычке оттянула уголок глаза, словно пыталась предупредить начинавшийся нервный тик. Это была обычная уловка, которую все домашние и ближайшее окружение хорошо знали. После этого следовала, как правило, жалоба на невыносимую головную боль, непонимание близких, и всё заканчивалось тем, что Нериман нервно требовала к себе Мине, чтобы та массировала ей плечевую зону и запястья рук, помогая привести в порядок расстроенные нервы хозяйки.

— Первый раз, первый раз... — с недоумением повторила она. — Какой ещё первый раз... Ах, да, но это был быстрый визит, не предполагавший официального приглашения. Мы просто встретились, когда я делала шопинг. — женщина произнесла это слово на английский манер, позабавив Омера, она любила иногда щегольнуть знанием пары иностранных слов.

— Должен тебя огорчить, но вся неделя у меня расписана от зари до захода солнца. У нас юбилей, приезжает много гостей, и я, естественно, как и все здесь, буду очень занят. — он пожал плечами, ничем не показывая своего удовлетворения удачно сложившимися обстоятельствами. Омер давно устал от этих бесполезных смотрин, но обижать родственницу ему не хотелось, всё-таки дядя и тётя были родными людьми, принимавшими участие в его судьбе и поддерживавшими его, когда отношения с дедом зашли в тупик. Именно поэтому он был так снисходителен к выкрутасам госпожи Нериман и длительное время довольно терпеливо сносил её женские хитрые попытки связать его узами брака.

— Мы можем перенести обед на выходные дни. — сдаваться она не собиралась.

— Думаю, тебе не стоит больше забивать себе голову моими проблемами. Уверяю, я и сам могу о себе позаботиться. — мужчина улыбнулся и, чтобы закончить тему, спросил. — Могу я пригласить тебя в кафетерий выпить чашечку кофе?

Нериман внимательно оглядела племянника.

— Кофе я и дома выпью. А раз уж я здесь, не мог бы ты показать мне здание, вернее этот твой институт, рассказать, чем он занимается и прочее. На небольшую экскурсию для меня ты найдешь время?

Омер согласно наклонил голову.

— Конечно, пятнадцать минут свободного времени у меня есть. — и он придержал дверь, ожидая, когда она выйдет из кабинета.

Госпожа Нериман, женщина за пятьдесят с хвостиком, приятная во всех отношениях для тех, кто был с ней мало знаком, имела всё ещё красивую, эффектную внешность и, благодаря неустанным заботам специалистов салонов красоты, выглядела моложе своих лет. Остановив когда-то свое внимание на Неджми Ипликчи, который до сих пор думал, что их встреча произошла случайно ‒ до чего умные мужчины бывают наивны! ‒ она приложила максимум усилий, чтобы отвадить от него назойливых поклонниц, метивших на место в его сердце и на бесконтрольный доступ к состоянию его семьи. Может быть, ей не доставало ума, как её старшей сестре, например, зато в избытке имелось то, что называлось женской хитростью.

Она родилась в семье среднего достатка, где именно старшая дочь была центром мироздания, очень умная, с прямым и волевым характером девочка показывала удивительные успехи в обучении, поэтому родители возлагали на неё большие надежды. С отличием закончив школу, сестра поступила в университет, где обучалась на грант благотворительной организации. Нериман же родилась, словно в противовес, и была полной противоположностью кумира матери и отца, очаровательная, лукавая, милая мордашка девочки много раз помогала ей выпутываться из неприятных, даже щекотливых ситуаций, куда заводил её взбалмошный характер, с детства склонный к плетению разного рода интриг. В компании друзей она со всеми пребывала в хороших отношениях, умудряясь всех перессорить между собой, но оставаясь при этом вне подозрений. Отец любил её, потому что Нериман напрямую никогда не противоречила, умела вовремя приласкаться, особенно, когда ей нужно было что-то получить взамен, но мать, мудрая женщина, прекрасно считывала уловки и заходы своей младшей дочери и часто тревожилась за неё, понимая, что, однажды, подобные способности и особенности характера могут вовлечь её в беду. Она несколько раз пыталась говорить об этом с уже подросшей дочерью, но та только улыбалась и, обняв мать, тихо ворковала у её плеча, уверяя, что она не так глупа, как многие думают, и что у неё есть вполне чёткий план по обустройству своей жизни.

Нериман пол-года мужественно корпела над учебниками ‒ в первый и последний раз в своей жизни ‒ и героическими усилиями поступила в университет единственно для того, чтобы быть своей в студенческой среде, где намеревалась найти себе подходящую партию. Получить образование и специальность, а потом работать где-нибудь за сущие копейки никогда не входило в число её жизненных установок, к тому же девушка не планировала задерживаться в университете более чем на год, считая, что этого времени ей будет достаточно, чтобы осмотреться и наметить подходящего кандидата в мужья. Она не пропускала ни одной студенческой тусовки, больше слушала и наблюдала, чем говорила, выбрав, наконец, достойного, с её точки зрения, парня, симпатичного старшекурсника Неджми, одного из двух сыновей богатой семьи Ипликчи. По части плетения интриг этой милой светловолосой девушке с широко распахнутыми голубыми глазами равных не было, и студентки, из числа ближайшего окружения Неджми, скоро убедились в этом, так и не поняв, почему весёлый, общительный парень, любитель женского общества, прекращает общение с ними. Наконец, в один из вечеров, Нериман сочла поле достаточно расчищенным и по «чистой случайности» пролила свой напиток на светлый костюм Ипликчи. Растерянность и огорчение, проступившие на её красивом, почти детском личике было трудно передать словами, а крупная слеза, выкатившаяся из чистых голубых глаз, добила чувствительного парня. Он принялся успокаивать первокурсницу, так неловко оказавшуюся в непосредственной близости от его дорого костюма, и даже проводил домой.

Способов, которыми Нериман завоевывала избалованного вниманием Неджми, разворачивая перед его ничего не замечающими глазами великолепные, хитроумные комбинации, хватило бы не на один учебник. Она была интриганкой по натуре, по призванию, возможно, родилась с этим, как рождаются с определенным набором физических характеристик, но при этом, никто не мог назвать её холодной, черствой или бездушной женщиной. Она любила мужа, обожала дочь и очень ценила тот комфорт, положение в обществе и безбедное существование, которые дал ей брак с одним из сыновей Ипликчи. Выйдя за него замуж, Нериман с головой погрузилась в женские дела: вела домашнее хозяйство, воспитывала ребенка и неустанно работала над сохранением своей красоты и над тем, чтобы удержать любвеобильного стареющего мужа от опрометчивых историй с молодыми барышнями, грозившими разрушить с трудом завоёванное женское счастье. Но к Омеру она испытывала нежную привязанность, гордилась его успехами и искренне желала, чтобы тот, наконец, создал семью с достойной девушкой, вот только у тёти и племянника сильно отличалось представление о том, какой должна быть его спутница жизни.

Бельгин подвезла Дефне к дому и тут же уехала, просто кивнув Исо и Сердару на их приветствие. Согласно предварительному графику, озвученному Омером, время работы девушек в институте на следующий день ограничивалось тремя часами, с пяти до восьми вечера. В это время основной персонал покидал здание, и на рабочих местах оставались только сотрудники, обслуживавшие курсы французского языка, да дежурная, назначенная госпожой Селен на случай непредвиденных ситуаций при заезде гостей на юбилей.

Дефне наскоро поужинала, избегая смотреть в глаза Тюркан, и поднялась наверх, торопясь успеть раскроить и начать смётывать платье для постоянной заказчицы с соседней улицы. Моложавая женщина осталась вдовой с двумя сыновьями, поддержки и внимания мужчины ей сильно не доставало, и она очень хотела, чтобы в доме появился хозяин, муж и отец для растущих мальчиков. Как любая женщина, она полагала, что шансы на новое замужество возрастут, стоит лишь начать уделять больше внимания своей внешности, однако лишних денег в доме не водилось, и сходить к парикмахеру или купить себе обновку означало вынуть деньги из тщательного спланированного бюджета. Знакомая порекомендовала ей Дефне, представив её, как отличную портниху, шьющую недорого стильные вещи, получив о ней похожие отзывы из других источников и увидев, как выглядят работы девушки на далеко не безупречных фигурах женщин, она решила, что они стоят тех денег, которые портниха обычно запрашивала за свой труд. Для начала вдова заказала лёгкое домашнее платье, осталась очень довольна и мало-помалу обновила весь свой гардероб. Ей нравилось, что молодая девушка внимательно выслушивала пожелания, делая параллельно набросок модели и ухватывая самую суть, а затем незамедлительно предлагала крой, выгодно подчёркивающий отдельные части тела и скрывающий то, что показывать совсем не хотелось. Одежда, сшитая Дефне, действительно очень шла ей, на работе её стильные платья и костюмы бросались в глаза, мужчины делали комплименты, а женщины интересовались, прежде всего, именем портнихи и стоимостью. Таким образом, заказчица с соседней улицы оказалась ходячей рекламой, отличной моделью с нестандартной фигурой, наряды которой говорили об умелом дизайне и отличном исполнении.

Тюркан, пришедшая в комнату внучки, некоторое время молча наблюдала за её работой.

— Дочка, ты набрала слишком много заказов. — заметила она, неодобрительно качая головой.

Не отрываясь от раскройки и чуть сдвинув брови в ответ на замечание бабушки, Дефне ответила.

— Если ты знаешь, где лежат наши накопления, покажи мне это место, и я верну половину тех заказов, которые обязалась сделать за месяц. Кстати, у Сердара вчера был день зарплаты, он отдал тебе деньги на продукты? — и кинула на бабушку быстрый взгляд, женщина направилась к дверям, медля с ответом. — Ты куда? — внучка прекратила работу. — Бабушка, я задала вопрос и, судя по тому, как ты засуетилась на выход, денег от него ты не получила.

— Нет, он дал... немного. — возразила Тюркан, понизила голос и почти прошептала: — Сказал, что остальные откладывает... Намекнул, что пора жизнь менять, а серьёзные намерения потребуют денег. — она улыбнулась. — По-моему, его пробило.

— Ага. — скептически заметила Дефне. — Он тебе ещё не то расскажет, чтобы деньги не давать. Ну, в самом деле, почему ты так легко покупаешься на его россказни? Какие серьёзные намерения? — она вдруг рассмеялась. — Усы не сбрил, даже не подстригся. Как думаешь, мать Нихан примет его всерьёз с такой физиономией? Едва ли... Думаю, и на порог не пустит.

— А ты не спеши, не спеши... — назидательно произнесла бабушка. — Ты же знаешь его, быстро он ничего не делает.

— Ну да, ну да. — закивала головой девушка. — Быстро он только ест и бегает от серьезных разговоров.

Тюркан махнула рукой.

— Да, не придирайся ты к нему! Ты мне лучше скажи, что с твоим претендентом?

— Ты сейчас о ком говоришь? — искренне удивилась Дефне.

— Не знаю о ком, в том-то и дело. — вдруг пошла в наступление бабушка.— Про букет уже забыла? Я же сказала, чтобы ты нашла того, кто цветы прислал и привела познакомиться.

— Я не знаю, кто это сделал. — устало ответила внучка и продолжила работу. — Не жди никаких гостей. Это просто кто-то неудачно пошутил. И вообще, мне кажется, ты опять своих сериалов пересмотрела.

— Ну, конечно, рассказывай бабушке сказки. Вы думаете, бабушка глупая и ничего не понимает. Думаете, я от жизни отстала. — сыпала она привычными фразами, которые внуки слышали каждый раз от обиженной их обращением женщины. — Ты, как хочешь, Дефне, но моё здоровье не располагает к такому поведению с твоей стороны. Нет ухажера, давай обручимся с Селимом. Свадьбу не обязательно играть сразу, он согласен подождать год. Мы с ним уже говорили на эту тему.

Дефне отбросила ножницы и повернулась к Тюркан, её губы задрожали. — Да, что же это, в самом деле! Что тебе неймётся, бабушка? Почему тебе нужно непременно мне кольцо на руку одеть?

Тюркан схватилась за сердце и пошатнулась, внучка кинулась к ней и осторожно довела до стула.

— Я хочу умереть, зная, что ты устроила свою судьбу. А не будет меня, кто о тебе позаботится? Так и останешься без мужа... — проговорила женщина, по-прежнему держась за сердце.

— Не вижу в этом никакой трагедии... — начала девушка и осеклась, бросив взгляд на тяжело дышавшую женщину. — Ладно, я подумаю. — сдалась она и озабоченно уточнила. — Ты лекарство выпила?

— Вот и хорошо, вот и правильно... — одобрительно произнесла бабушка, не ответив на последний вопрос, легко поднялась и, выходя, предупредила. — Селим придет в эти выходные.

Оставшись одна, Дефне прерывисто вздохнула, ей сразу вспомнилось, как совсем недавно Бельгин предупреждала её о подобном исходе дела. Опираясь локтями на стол, она приложила пальцы к вискам, ситуация складывалась явно не в её пользу, стоило ей вернуться, как бабушка оседлала свою любимую тему и теперь с новой силой, имея в руках такое грозное оружие, как своё состояние здоровья, станет доставать её с замужеством. Дефне вдруг подумала, что Тюркан и Селим заключили какой-то договор, и бабушка не успокоится, пока не заставит её обручиться. Решительно отказаться, ничего или никого не предлагая взамен, означало бы сильно огорчить пожилую женщину, девушка догадывалась, что прикрываясь слабым здоровьем, Тюркан начнет припирать её к стене, чтобы добиться замужества внучки, о котором неустанно говорит уже не первый год. Но, с другой стороны, её плохое самочувствие, действительно, может быть вызвано беспокойством и волнением за неё. Так какой же выход найти, чтобы, не навредив родному человеку, вывернуться из положения, грозящего разрушить все её тщательно построенные планы на будущее? В волнении она вскочила со стула и зашагала по комнате, ей пришло на ум предположение подруги о том, что Омер мог бы помочь ей разрулить эту ситуацию, увидев его, бабушка успокоилась бы и оставила бы свои попытки вручить ей Селима в качестве мужа, а она получила бы передышку, по крайней мере, на год. А за это время многое могло бы измениться... К тому же, если быть честной, представлять господина Ипликчи в качестве жениха ей было намного приятнее, чем видеть обожающий, временами казавшийся ей глуповатым, взгляд своего друга детства. Дефне машинально приложила пальцы к губам, возможно, на правах жениха, Омер мог бы ещё раз её поцеловать... Она поймала себя на этой ужасной мысли, покраснела и, разозлившись, вылетела из комнаты, сбежав по лестнице, услышала, как бабушка на кухне говорила с кем-то по телефону, но резко замолчала, увидев её раскрасневшееся лицо.

— Я попить. — махнула рукой Дефне и подозрительно взглянула на женщину. — С кем ты говоришь?

Глаза Тюркан заметались.

— Я звоню... Ёзге в Манису.

— Передавай привет. — сказала девушка, уверенная, что бабушка обманывает. — А Пчёлка рядом? Можно я переговорю с ней?

— Э-э-э... — замешкалась Тюркан. — Девочка уже спит, время-то позднее, ты бы тоже ложилась.

— Ага. — кивнула внучка, с укором посмотрев на женщину. — Ты мне как-то говорила, что я не умею врать, и лицо меня выдает. Так вот, теперь, я говорю тебе тоже самое. — допив воду, она поднялась наверх и попыталась сосредоточиться на раскрое. Но оказалась настолько выбитой из привычного рабочего настроения, что сосредоточиться не смогла и легла спать.

Ночью ей приснился мужчина, похожий на Селима, он держал её за руку и тащил по лесу в сторону дома, крыша которого виднелась издалека. Она упиралась, кричала, звала на помощь ‒ напрасно. Густой туман мешал разглядеть дорогу, низкие ветки деревьев царапали лицо и руки, а мужчина ‒ иногда он выглядел, как Селим, но иногда казался совершенно незнакомым ‒ смеялся, и его глаза лихорадочно блестели. На крыльце дома она заметила высокую фигуру, Селим замедлил шаг и почему-то зарычал, Дефне вырвала руку и, спотыкаясь и ужасно боясь, что ее поймают, побежала к дому. «Помогите!», — пыталась крикнуть она на ходу, но горло сжалось, и ни одного слова не слетело с губ. Туман рассеивался, и фигура стала приобретать очертания, это был мужчина, высокий, темноволосый, его чёрные глаза внимательно наблюдали за ней, и она узнала его. Омер... Остановилась в нерешительности, оглянулась назад и, увидев, что Селим догоняет, ускорила шаг, не говоря ни слова, подбежала и уткнулась мужчине в грудь, руки Омера крепко обхватили её, пряча от преследователя. Сердце сладко замерло в предчувствии, не открывая глаз, она потянулась к нему лицом и прошептала его имя. Запах его кожи и вкус поцелуя вскружили голову, ей было так хорошо, что она пожелала, чтобы этот момент длился вечно. Обняв за шею, Дефне притянула его ближе и... и проснулась от сильного сердцебиения, за окном едва начинало светать. «Вот это да... », — подумала она, с трудом переводя дыхание, долго лежала без сна, храня тактильное воспоминание о крепком мужском теле и запахе туалетной воды. Это были совершенно новые, немного пугающие ощущения, но в этот предрассветный час наедине с собой ей пришлось признаться, что покидать объятия Омера Ипликчи она совсем не хотела.

Руководителями Французских институтов Измира и Анкары были граждане Франции Одри Дюмон и Жильбер Птикоте, женщина была того же возраста, что и Моник, мужчина ‒ моложе их обеих лет на десять. Они приехали в Стамбул за день до начала юбилейных торжеств в сопровождении небольших делегаций, состоявших из помощников и руководителей отделов, все они знали друг друга и встречались не единожды на совместных мероприятиях. Им забронировали номера в современной четырёхзвездочной гостинице, расположенной в том же квартале, что и Французский институт, разместившись и пообедав, они направились туда, так как представитель французского консульства назначил им встречу для обсуждения рабочих моментов, общих для трёх институтов. Омер и Аслы спустились в конференц-зал проверить готовность помещения для переговоров, официанты, нанятые на этот вечер для обслуживания фуршета после рабочего совещания, уже готовили столы в соседнем помещении.

Гости пришли первыми, работник консульства приехал с небольшим опозданием, и обсуждение тем, волновавших руководящий аппарат институтов, продлилось в течение двух часов, общение шло на французском языке, почти все присутствующие владели им в равной степени хорошо. К досаде Омера Гюпсе, помощница Одри Дюмон из института Измира, сопровождала свою руководительницу. Эту женщину ему хотелось видеть менее всего, короткий роман, вспыхнувший когда-то между ними, закончился почти скандалом, женщина увлеклась им слишком серьёзно и длительное время доставала его своим назойливым вниманием.

Гюпсе была старше Омера на пять лет, рослая, широкой кости женщина, выглядела ухоженной и довольно привлекательной, со вкусом одевалась и тщательно следила за собой, госпожа Дюмон высоко ценила её компетентность и деловые качества. Омер познакомился с ней во время трёхмесячной стажировки в медиатеке небольшого городка под Руаном. Занимая свой пост более шести лет, женщина поделилась с ним, новичком в этой области, некоторыми секретами успешной работы, отлично зная её тонкости и подводные камни, и следовало честно признать, что те советы ему очень пригодились. Кажущаяся простота Гюпсе, искренность и открытость в общении, качества, которые Омер очень ценил в женщинах, привлекли его, они проводили много времени вместе, как во время учёбы, так и после неё, выезжали на экскурсии в соседние города на арендованной Омером машине, дегустировали блюда французской кухни. Вероятно, эти обстоятельства и способствовали их сближению, к тому же они жили в одном общежитии, занимали номера на одном этаже, и когда, однажды, открыв дверь, Гюпсе потянула его за собой, ясно давая понять, что совсем не прочь вступить с ним в близкие отношения, он принял её приглашение. Этот роман длился некоторое время и после их возвращения из Франции, но очарование длилось недолго... Мужчине хватило полгода, чтобы понять свою ошибку, он попытался дистанцироваться, мягко спуская на тормозах отношения с женщиной, которая всё более проявляла свой властный характер и делала настойчивые попытки контролировать его время и даже мысли.

Незадолго до встречи с Омером она рассталась с очередным приятелем, они жили вместе у неё на квартире в течение года, и женщина строила далеко идущие планы, но, в один из дней, он просто не вернулся домой, из шкафов исчезла его одежда, а на её настойчивые звонки любовник прислал короткое сообщение: «Достала». От обиды Гюпсе проплакала всю ночь, а на утро встала полная решимости найти обманщика и потребовать объяснений. Сидя в машине, она ждала его в обеденный перерыв у офиса, где он работал, и когда мужчина вышел, поспешила за ним.

— Я хотела бы услышать извинения и объяснения твоему поступку. — довольно громко сказала она, придерживая его за рукав.

Он оглянулся по сторонам.

— Не устраивай разборок посреди улицы, Гюпсе. — и завернул в соседнее кафе. Выбрал столик в нише и, сделав заказ, устало посмотрел на женщину, её опухшие, покрасневшие от слёз глаза говорили о том, как сильно она расстроена. В сердце шевельнулась жалость. — Послушай, я благодарен тебе за время, проведённое вместе, но у наших отношений нет будущего

— Почему? — она настойчиво пыталась поймать его ускользающий взгляд. — Ведь мы прекрасно ладили, особенно поначалу. У тебя появилась другая женщина?

— Нет. — он мотнул головой. — Дело совсем не в этом. Мы не подходим друг другу, у нас разное понимание правил совместного общежития.

Гюпсе недоуменно вскинула брови.

— Мы прожили год, и ты только сейчас говоришь мне об этом? Сочиняешь на ходу?

Мужчина раздражённо посмотрел на неё.

— Хочешь правду? Хорошо... Я любил тебя поначалу, в тебе и, правда, много хороших черт. Но есть одно качество, которое перечеркивает всё остальные... Для меня, по крайней мере. — поправился он. — Ты душишь меня своим вниманием, опекой и безудержным желанием контроля. — он вздохнул. — Уж не знаю, какие слова ещё следует подобрать, чтобы ты поняла, почему я не смог больше находиться рядом с тобой.

— Я просто заботилась о тебе. — возразила она.

— Нет, дорогая, это не забота, это подавление. — усмехнулся он. — Любой человек должен иметь личное пространство, а у меня складывалось ощущение, что я живу под колпаком, а ты стараешься забраться мне в голову, чтобы выяснить, о чём я думаю.

— Ты всё неправильно понял. — на её лице отразилась досада. — Я стремилась лучше тебя узнать, понять, чтобы предупреждать твои желания, быть уверенной в том, что то, что я делаю, будь то еда, покупки, развлечения, тебе обязательно понравится.

— Да, не надо было этого делать! — горячо возразил он и прервался, ожидая, когда официант поставит тарелки. — Не стоило делать этого. — уже спокойнее возразил он. — С чего ты взяла, что можешь рыться в моей голове и моих чувствах? Почему ты не могла жить своей жизнью рядом со мной? Разве ты не понимаешь, что душила меня своими бесконечными расспросами, контрольными звонками. Дело дошло до того, что ты стала навязывать мне вещи, которые я терпеть не мог, и все это под благовидным предлогом, что ты лучше знаешь, что мне надо. Я переставал ощущать себя собой. — Совместная жизнь стала в тягость, я терпел, сколько мог, но теперь всё... Всё закончилось...

— Ты не можешь так уйти, взять и бросить меня, ведь я не сделала тебе ничего плохого. — упрямо прошептала она.

— Гюпсе, ты попыталась меня сломать, переделать под себя. — мужчина нахмурился. — Себя хотя бы не обманывай красивыми словами о напрасно принесённой тобою жертве. — он посмотрел вокруг. — Пожалуйста, оставь меня в покое, найди мужчину, которому такая властная опека придётся по душе.— и тут же пожалел о произнесенных словах, увидев, как лицо женщины, в которую когда-то был влюблен, поплыло. Подумав, что она сейчас заплачет, он вынул платок и протянул ей, но Гюпсе резко встала, влепила ему пощечину и, не оглядываясь, быстро вышла, почти выбежала из кафе.

На работе она держалась, но, возвращаясь домой, давала волю своему отчаянию, ведь время шло, моложе она не становилась, а ни один из мужчин, бывших в жизни довольно красивой женщины, так и не решился назвать её своей женой. Гюпсе искренне не понимала причины этого, считая, что ей просто не везло, а её добрые поступки и порывы истолковывались превратно.

Омера Ипликчи она выделила сразу среди других мужчин, приехавших на стажировку вместе с ней, именно такой мужской тип всегда привлекал её, а его приятные, спокойные манеры ещё больше усилили симпатию. Он был моложе её, да ещё и новичок в том деле, на котором она «собаку съела», его заинтересованность и почтительное внимание к её рассказам подкупало, она находила особенное удовольствие смотреть в его угольно-чёрные глаза и видеть неотразимую улыбку, так красившую лицо мужчины. Привлекательная внешность, прекрасное образование, интеллигентность, уравновешенный ‒ как ей казалось ‒ характер, очаровали женщину, и она сама не заметила, как влюбилась. Гюпсе видела, что её общество ему интересно и приятно, но Омер не делал никаких попыток к физической близости, ловко уходя от щекотливых ситуаций. Она начинала нервничать, не понимая причину его сдержанности: то ли она не возбуждала его, как женщина, то ли он просто не решался сделать первый шаг, ожидая какого-то знака с её стороны. Выпив, однажды, за ужином чуть больше, чем полагалось, превосходного бордо, женщина сама затянула Омера в свою комнату, он не стал возражать, но в их первую ночь ей все время казалось, что они поменялись ролями: она брала, а мужчина просто уступал её напору.

Помня о словах своего последнего возлюбленного, Гюпсе контролировала себя и старалась не навязывать ему чрезмерную опеку, но натуру не переделаешь, и мало-помалу привычный алгоритм действия взял своё. Вскоре она начала замечать, что Омер всё чаще не отвечает на её звонки, отдаляется, избегая её общества, перестал приезжать в Измир под предлогом загруженности работой, а если приезжала она, старался не оставаться с ней наедине. Когда, осознав это, женщина стала требовать объяснений, он мягко, но решительно заметил, что они поспешили с близостью, не успев хорошенько узнать друг друга, поэтому для обоих станет лучше, если их отношения продолжатся в прежнем, дружески-деловом формате. Ей не хотелось его терять и, не оставляя надежды вновь затащить желанного мужчину в свою постель, она попыталась пару раз спровоцировать его, но неудачно, Омер пресёк эти попытки на корню и уже холодным, жёстким тоном предупредил, что если такие ситуации повторятся, он прекратит с ней всякое общение.

Бесконечно зевая, Дефне спустилась к завтраку очень вялой, часы показывали почти одиннадцать, и дома царила тишина, Сердар давно ушел на работу, Пчёлка, отсутствие которой все остро чувствовали, должна была вернуться в Стамбул только через две недели, а бабушка, очевидно, отдыхала в своей комнате. Девушка заварила чаю и вышла на террасу, ночью прошёл дождь, но под жаркими лучами солнца земля уже успела высохнуть и прогреться, однако, на террасу солнышко заглядывало только во второй половине дня, и сейчас слабый, но приятный ветерок обвевал её раскрасневшееся лицо. После вчерашнего разговора с бабушкой и сна, навеянного им, она никак не могла собраться, а платье, между тем, лежало на столе, ожидая раскроя, и теперь ей придется поднапрячься, чтобы уложиться в запланированные сроки. При мысли о том, что Тюркан снова взяла её в оборот из-за замужества и этого треклятого Селима, желудок вдруг сжался, отказываясь пропустить даже небольшую, традиционно-утреннюю порцию чая. У Бельгин просто дар прорицания, она ведь предупреждала, что проблемами со здоровьем бабушка припрёт её к стене. Ну и ладно, пусть в этот раз она согласилась на его визит, но воспользуется им для того, чтобы сказать обоим решительно и прямо, что связывать свою жизнь с другом детства она отказывается. С такими мыслями Дефне поднялась наверх и занялась шитьём, бабушка позвала её обедать, но внучка отказалась и закончила работу только за полчаса до приезда подруги. Этого времени ей хватило, чтобы привести себя в порядок и наскоро перекусить, Бельгин, ждавшая её в машине возле дома, неодобрительно проговорила:

— У тебя опять усталый вид, хотя, в целом, выглядишь ты неплохо. — остановила взгляд на юбке с запахом. — Симпатичная юбочка, новая? Раньше ты в ней не появлялась.

— Сшила перед отъездом в Италию. — ответила девушка, огладила юбку и улыбнулась Бельгин. — Хочешь, тебе сошью такую же?

— На моей фигуре она не будет так эффектно смотреться, это во-первых, а во-вторых, я уверена, что ты себя уже под завязку завалила заказами.

Дефне вздохнула.

— Это да... И уже выбиваюсь из сроков. — когда машина тронулась, и они отъехали от дома, она повернулась к подруге. — Знаешь, ты была права, когда говорила, что бабушка попытается воздействовать на меня проблемами со здоровьем.

Девушка бросила на неё быстрый взгляд.

— Так и раньше случалось. Что послужило поводом на этот раз?

— Букет роз. — ответила Дефне.

Бельгин непонимающе нахмурилась и переспросила.

— Цветы? Каким образом? А кто тебе их прислал?

— В том-то и дело, что я не знаю. Карточку не приложили, а бабушка думает, что я скрываю имя этого мужчины, и требует от меня немедленно привести его знакомиться. С её точки зрения никто букетов просто так посылать не станет.

— В этом я с ней солидарна. — смеясь, ответила девушка. — Это точно не твой назойливый друг детства?

— Прислать такой букет роз... — задумчиво произнесла Дефне. — Нет, на такое он не способен. Он бы скорее бабушке лекарство послал, потому что считает, что через неё вернее сможет воздействовать на меня. Договорился с ней и придёт в эти выходные. — заключила она после некоторого молчания.

— Неужели ты не можешь сказать ему так, чтобы он понял, что надежды нет. — удивилась подруга. — Ты такая решительная, а разобраться с этим влюблённым никак не можешь.

— Да, миллион раз ему уже всё было сказано. — всплеснула руками девушка. — Но он, как глухой... Остался один способ: подхватить какого-нибудь паренька с улицы и представить его в качестве моего сердечного друга.

Машина притормозила на светофоре, и Бельгин повернулась к Дефне.

— А ведь я тебе намекала на это, когда призывала не пороть горячку с господином Ипликчи. Он чувствовал себя виноватым перед тобой за тот поцелуй и, думаю, согласился бы помочь тебе отвадить Селима и успокоить бабушку. Придти познакомиться и обозначить своё присутствии в твоей жизни ничего не стоит и ни к чему не обязывает. Это же не помолвка, хотя и помолвки разрывают. — машина тронулась, и она быстро договорила. — Но в тебе громко говорит знаменитое упрямство Топал, которым ты себе только жизнь усложняешь.

Дефне вздохнула и не нашлась, что возразить. Они вошли в здание Французского института в тот момент, когда рабочее совещание заканчивалось и группа выходила из конференц-зала, направляясь в соседнее помещение. Госпожа Селен шла впереди, оживленно разговаривая с импозантным мужчиной лет сорока, увидев двух девушек, нерешительно остановившихся в холле, она подозвала их, чтобы представить помощнику консула.

— Жильбер, хочу вас познакомить с двумя стажёрками, студентками последнего курса Стамбульского университета. Это тот проект, о котором вам говорил Омер.

— Конечно, я помню. — подтвердил он, разглядывая подруг. — Интересный проект и очаровательные стажёрки. — галантно добавил он и протянул руку для приветствия. — Вы говорите по-французски?

— Говорим... — почему-то одновременно ответили девушки и, взглянув друг на друга, рассмеялись.

Остальные участники совещания остановились, слушая их разговор, их неожиданное появление, милые, смущённые лица, их свежесть и молодость несколько разрядили напряжённую обстановку, сложившуюся во время обсуждения острых рабочих вопросов.

— Может, мы позовём наших прекрасных стажёрок на фуршет? — вопрос звучал скорее, как утверждение, и чуткое ухо госпожи Селен сразу уловило этот особый тон.

— Безусловно, мы так и планировали сделать, специально пригласив их в это время. — ловко вышла она из положения.

— Но... Мы... — растерянно начала Дефне.

— Это ваше первое задание. — Омер отделился от группы и подошёл к подругам. — Держитесь ближе ко мне. — вполголоса проговорил он и жестом пригласил собравшихся пройти в помещение, где официанты уже стояли за накрытыми столами, разливая в бокалы вино и шампанское по желанию собравшихся.

Бельгин бывала на мероприятиях такого рода с родителями, но Дефне ‒нет, она чувствовала себя ужасно скованно, не зная, что нужно делать, куда и как правильно встать. «А ведь это именно то, о чём предупреждала Мелек. Уж она-то не растерялась бы в подобной ситуации», — мелькнуло в голове.

— Пойдем, возьмем что-нибудь перекусить. — предложила Бельгин.

— А нам можно? — возразила Дефне. — Ясно же, что никто не собирался нас сюда звать, если бы не тот мужчина... А кто он, кстати?

Но Бельгин тоже не знала и просто пожала плечами.

— Он помощник французского консула, господин Жильбер Беко. — произнес голос за их спиной, улыбаясь, Омер протягивал им две тарелки с тартинками. — Перекусите, я выбрал вам самые вкусные. Шампанского хотите?

Смущенно улыбаясь, Дефне приняла тарелку и на вопрос о шампанском отрицательно помотала головой.

— За еду спасибо, а шампанское будет лишним.

— Напрасно. — заметил он. — На таких мероприятиях подают только лучшее вино. А вы, Бельгин?

— От бокала шампанского я бы не отказалась. — ответила та.

Омер отошёл к столу, пока он говорил с официантом, рослая эффектная женщина подошла к нему, коснулась его руки и, наклонясь близко к уху, что-то начала говорить. Девушки, следившие за ним глазами, заметили, как мужчина отодвинулся, сначала какое-то время молча слушал, затем коротко ответил ей что-то, глядя мимо неё на группу собравшихся людей. Его взгляд встретился с глазами Дефне, и он слегка улыбнулся, очевидно, женщина заметила, как при этом изменилось выражение его лица, и быстро обернулась, опалив девушек такой холодной яростью, что им стало не по себе.

— Это за что она нас так? — оторопела Дефне.

Бельгин молча разглядывала незнакомку, которая продолжила разговор с Омером.

— Полагаю, из-за господина Ипликчи. Похоже, между ними что-то было. — взглянула на подругу. — Но он слушает только из вежливости, даже в глаза ей не смотрит. Дефне, ты нравишься ему, он даже злиться на тебя перестал, тарелку вот с едой принёс, улыбается тебе... Ну, что ты в самом деле...

Девушка хотела возразить, что ей, на самом деле, всё равно, но вспомнила свой сон, и ощущение покоя и радости в его объятиях вдруг снова вернулось и захватило. В это момент он ещё раз взглянул в её сторону, робкая и нежная улыбка сама собою проявилась на лице Дефне, Омер встрепенулся, словно всё это время ждал именно этого знака и, не слушая больше того, что говорила ему Гюпсе, двинулся, как зачарованный, к своей рыжеволосой фее, подобно кораблю, увидевшему в бурю спасительный свет маяка.

Госпожа Селен не упустила ничего из разворачивавшейся на её глазах сцены, она давно знала о короткой связи своего заместителя с помощницей Одри и удивилась, когда ей сообщили об этом, потому что, с её точки зрения, общего у этих двоих не было ничего. Её коллега из Измира ценила Гюпсе, характеризуя её только с лучшей стороны, личная же жизнь сотрудников их не касалась, однако все знали о страстном желании этой неуравновешенной женщины создать семью, и лишь немногие, только те, кто близко общался с нею, догадывались о причинах её неудач. Оскорбленная явным невниманием к ней Омера, Гюпсе двинулась следом за ним без какой-либо определённой цели, скорее по инерции, однако разборки на личную тему вовсе не входили в планы Моник, да ещё и в присутствии консула, поэтому она сочла за благо разрядить обстановку и, опередив Омера, подошла к девушкам.

— Надеюсь, вы сможете уделить нам несколько минут? — лучезарно улыбаясь, спросила она и потянула Дефне за руку, отметив краем глаза, что Омер остановился за её спиной. — Омер, — она обернулась к мужчине, — мои коллеги хотели бы задать несколько вопросов нашим стажёркам, а вас, кстати, искал Синан по очень неотложному делу.

Гюпсе молча встала рядом с мужчиной, госпожа Селен, по-прежнему держала любезную улыбку на лице.

— Дорогая моя, праздничные дни только начинаются. Я уверена, вы найдете время задать господину Ипликчи интересующие вас вопросы. Полагаю, сейчас вы неудачно выбрали время и место. — и, подталкивая девушек, она двинулась к группе ничего не подозревающих делегаций из Анкары и Измира.

Синан с усмешкой наблюдал за этим ловким разводом противоборствующих сторон, восхитившись, в очередной раз, прямо-таки «придворной» ловкостью Моник Селен. Встретившись глазами с Омером, он сделал ему знак, и мужчина отправился к нему, Гюпсе, поколебавшись, вернулась на прежнее место.

— Развлекаешься? — сочувственно спросил Синан, он знал о короткой связи своего друга с помощницей Одри.

Омер мрачно взглянул на мужчину и ничего не ответил.

— Полагаю, ты сделал ошибку, показав ей, насколько тебя привлекает та студентка. — продолжил друг. — Ты же знаешь, уязвлённая, отвергнутая женщина бывает непредсказуема.

— Она утомила меня. — раздражённо проговорил Омер. — Не понимает ни по-плохому, ни по-хорошему, и любое наше общение начинается с одной и той же темы. — ему вдруг вспомнился разговор с Дефне, в котором та пожаловалась на настойчивость бабушки и своего друга детства Селима. Он усмехнулся и отыскал глазами свою рыжеволосую фею, подруги разговаривали с помощником консула. «Идея интересная... Но что скажет она?» — думал он, не сводя с неё взгляда.

— Что смешного? — уточнил Синан. — Скажи, повеселимся вместе.

— Да, нет... Просто одна мысль в голову пришла. — ответил он.