Всё началось с поцелуя

Глава 45. Признания.

Омер слушал, не перебивая, улыбаясь решительному тону Дефне, затем внезапно развернул её, и она оказалась, сидящей на его бёдрах, чуть ниже паха.

— А что нам делать с этим?

Девушка окинула взглядом крепкое тело, сосредоточившись на его восставшем естестве.

— М-м-м... — она порозовела, протянула руку, нежно провела по животу вниз вдоль темной линии волос и прошептала. — Ну, полагаю, я смогу что-нибудь придумать. — чуть наклонив голову и улыбаясь, шаловливо вскинула брови, поёрзала, устраиваясь между его ног, и коснулась шелковистой плоти.

Прикрыв глаза и задержав дыхание, он следил за ней напряжённым взглядом, мышцы живота сжались, и из его горла вырвался полустон-полурык, когда она наклонилась над ним, и рыжие волосы шелковистым, ароматным занавесом опустились на его ставшую чрезвычайно чувствительной кожу.

Когда Дефне в сопровождении Омера попала, наконец, в свою комнату, чтобы переодеться и собрать вещи, время перевалило далеко за полдень, а они до сих пор не обсудили вопрос с отъездом из Шато. Войдя, он окинул быстрым взглядом скромное помещение и подошёл к окну.

— Прямо скажем, отсюда открывается совсем невесёлый вид. — его глаза прищурились, а губы сжались, превратившись в тонкую линию. — Есть что-то жутковатое в этих деревьях, между которыми нет вообще никакого просвета. Тебя не угнетал такой пейзаж?

Она подошла к нему, обняла за талию и прислонилась головой к спине, затем, чуть привстав на цыпочки, положила голову ему на плечо и вздрогнула: близко от окна стояла Мадлен, встретившись с ней глазами, женщина поманила её рукой и нахмурилась, когда девушка отвела глаза в сторону.

— Очень хочется есть. — никак не отреагировав на его замечание, проговорила она, желая уйти из номера как можно быстрее. — Как думаешь, мы не опоздали на обед?

Мужчина повернулся к ней, закрыв спиной окно, не желая ещё раз увидеть призрак, она потянула его за собой на выход, прихватив маскарадный костюм.

— Не беда, даже если опоздали. Я на машине, поэтому сможем пообедать в городе. — он притянул её к себе, ткнулся в шею и потёрся носом над ключицей. — Как я соскучился по твоему запаху... — чуть отодвинулся и, поглаживая кулон большим пальцем, произнёс: — Мы должны серьёзно поговорить насчёт помолвки и свадьбы. Зачем так долго ждать, раз мы оба уверены в чувствах друг друга? К чему эта проволочка во времени, когда больше всего на свете я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой в нашем общем доме.

Дефне двинулась в сторону двери, не выпуская его руки.

— Знаешь, на серьёзные разговоры у нас образовалась очередь. — поймала его непонимающий взгляд и объяснила. — Сначала я поделюсь с тобой кое-чем, потом мы обсудим твоё предложение.

— Твой тон не предвещает ничего хорошего, боюсь даже представить, о чём ты хочешь со мной говорить. Надеюсь, мы не станем поднимать тему недавнего прошлого? — в его голосе слышалось беспокойство.

— Мне не доставит удовольствия вспоминать о нём. Неприятных, даже болезненных моментов хватило с избытком. — закрыв дверь номера, она повернулась к нему и заметила его виноватый вид. — Не напрягайся, речь пойдёт о событиях, касающихся меня. — провела ласкательным движением по одной его щеке, потом по другой и медленно пошла по коридору. Всё это время её не покидало неприятное чувство, что кто-то смотрит ей в спину, и если бы он не шёл рядом, она, пожалуй, припустила бы во всю прыть вниз.

За стойкой администратора в первый день нового года работал Николя, который с улыбкой следил за приближением пары, она остановилась в холле, обменявшись с ним приветствием.

— Вас уже предупредили, что я уезжаю сегодня?

— Я что-то слышал, но не придал этому значения. — мужчина разочарованно вздохнул. — Мы надеялись, вы задержитесь у нас на более длительный срок. Вам не понравилось?

— Дело не в этом... Здесь хорошо, но пришло время возвращаться к обычной жизни. — девушка понизила голос и протянула руку к кулону, привлекая тем самым внимание краеведа к этому предмету в надежде, что он поймёт её посыл. — Мне настоятельно советовали покинуть Шато.

Его лицо вытянулось и, судорожно сглотнув, он тихо спросил:

— Почему?

Она покосилась на стоявшего рядом Омера, который уже начинал проявлять признаки беспокойства, и также тихо ответила:

— Кое-что произошло... Гастон и Франсуа в курсе... А по поводу опросника вам посоветовали прочесть переписку графов де Лизьер, говорят, они славились чрезмерной болтливостью, но, по крайней мере, придерживались фактов.

Николя нахмурился и заскрёб подбородок, который украшала двухдневная щетина.

— Де Лизьер? Я о них даже не слышал... Чёрт... — он вышел из-за стойки и забрал у девушки платье. — Я верну его, а вы идите обедать. И спасибо за информацию, Дафне.

Омер уже нетерпеливо тянул её в зал, в котором и следа не осталось от ночного маскарада, ничего кроме ёлки не напоминало о том, что несколько часов назад здесь царила праздничная атмосфера.

— Что вообще происходит? — спросил он, едва они сели за стол. — Я не понял, о чём вы шептались. Ты мне объяснишь?

Дефне примирительно накрыла его руку своей.

— Ничего не собираюсь от тебя скрывать, но не хочу начинать разговор за обедом. Тема не совсем обычная и обсуждению на людях не подлежит.

Казалось, её прикосновение расслабило мужчину, в чёрных глазах вспыхнули огоньки, и, сжав тонкие пальчики, он поднёс их к губам. В меню, которое им дали, никаких изменений не произошло, она выбрала блюдо, ориентируясь на цену и залпом выпив стакан воды, утолила, наконец, свою жажду. Ели не спеша, улыбаясь друг другу, при этом девушка успевала сканировать зал, опасаясь появления Мадлен в непосредственной близости от их стола. Пока ждали расчёт, она напомнила Омеру о необходимости собрать вещи и выехать из Шато с тем, чтобы сегодня вернуться в Пуатье.

— Я не совсем понимаю, в чём причина такой спешки? Мы могли бы уехать завтра утром и по пути посетить какой-нибудь замок. — предложил он, и его взгляд упал на кулон. — И кстати, ты обещала объяснить, откуда у тебя такая дорогая вещь.

Она обошла молчанием вопрос про кулон и назвала самую очевидную причину немедленного возвращения в Пуатье.

— Завтра мне следует быть в университете, чтобы начать процедуру оформления документов для моей кафедры. Остаётся меньше недели, восьмого января я вылетаю домой. — ей не хотелось начинать серьёзный разговор на людях, не имея понятия, как возлюбленный отреагирует на него. — А ты... Когда ты возвращаешься в Стамбул?

— Вообще-то, уже завтра мне нужно быть на работе, но я попытаюсь договориться с Моник и задержаться здесь до восьмого числа. Как ты на это смотришь?

— Было бы здорово, но полагаю, тебе лучше вернуться домой раньше. Мне предстоят очень непростые дни, а твоё присутствие здорово отвлечёт.

Мужчина подвигал бровями и усмехнулся.

— Так, так... Ты уже пытаешься избавиться от меня ?

Новые споры не входили в её планы, поэтому Дефне попыталась сгладить ситуацию.

— Может, для начала стоит позвонить госпоже Селен, и уже по результатам вашего разговора принимать решение.

После обеда она вернулась в комнату за вещами, в то время как Омер прошёл к себе сделать пару звонков, девушка быстро собралась и присела на кровать, оглядывая в последний раз комнату, где провела несколько непростых дней и пережила столько необычных событий, что теперь с уверенностью могла сказать: этот короткий период её жизни стал одним из самых насыщенных. Движение за окном привлекло внимание, госпожа Дюпюи стояла на прежнем месте, чуть помешкав, Дефне подошла и открыла окно.

— Мадлен, я могу вам чем-нибудь помочь? С кем-то связаться или что-то сделать?

— Нет, мне ничего не нужно. — её взгляд ничего не выражал и казался совершенно пустым. — Меня просто притягивает к вам, вы мне симпатичны, и я хотела вас предупредить, что другие, подобные мне, ощущают тоже самое. Это может осложнить вашу жизнь.

— Вы правы... — она зябко поёжилась, телом ощущая на себе многочисленные, невидимые взгляды. — Жюстин предупреждала меня об этом, поэтому сегодня я покидаю Шато.

— Разумно. — ответила Мадлен и оглянулась на лес. — Вам лучше уехать до того, как начнёт темнеть.

— Я так и планирую. Почему вы застряли здесь? — вопрос вылетел сам собой.

— Я нигде не застряла, просто остаюсь в городе, где родилась, прожила всю жизнь и на благо которого работала много лет. — женщина словно не понимала вопроса, стала отдаляться от окна и вновь оглянулась на лес. — Я бываю и в других местах, просто с вами мы встречаемся только здесь. К тому же за всё время вы второй человек, увидевший меня. — призрак опять взглянул в сторону деревьев и нахмурился. — Я желаю вам удачи, милая, но путь ваш не усыпан розами. — Мадлен грустно улыбнулась и начала спускаться к прогулочной террасе.

Когда Дефне с вещами зашла в номер жениха, тот продолжал говорить по телефону, вернее сказать, больше слушал, ограничиваясь односложными ответами. Его лицо просияло при виде её, он устремился к ней и привлёк к себе, в трубке слышался женский голос, и девушка подняла на него вопросительный взгляд.

— Тётя, у меня нет времени, да и желания участвовать в этих мероприятиях. Моя невеста возвращается домой, почти сразу состоится помолвка, и мы начнём подготовку к свадьбе. — слушая голос на том конце трубки, мужчина обречённо вздохнул и резко закончил разговор. — Не вижу смысла... Извини, мне пора идти.

— Госпожа Нериман? О каких мероприятиях шла речь?

— Не бери в голову, это обычные фантазии тёти. — устало ответил он.

— Она нашла новую кандидатку в жёны и захотела вас свести? — увидела взгляд, которым он наградил её, и рассмеялась, поняв, что попала в цель. — Твоя родственница проявляет упорство, следует отдать ей должное. Полагаю, она считает меня недостойной её удивительного племянника и...

Омер обхватил девушку и прервал речь поцелуем, протолкнув язык между её губ, она задохнулась, но тут же откликнулась, и их языки сплелись в яростном танце, пробуя друг друга на вкус, то поглаживая, то нападая, но по мере того, как мужчина успокаивался, поцелуй становился нежнее.

— Мне всё равно, что она думает. Ты самое лучшее, что случилось со мной за последние годы. — оторвавшись, прошептал он, покусывая мочку уха.

Реакция её тела не заставила себя долго ждать, почувствовав её возбуждение, мужчина начал двигаться в сторону кровати, но она мгновенно отпрянула.

— Прости, сейчас не время. Нам пора собираться, а до этого я хотела бы рассказать тебе кое-что. Правда, немного побаиваюсь твоей реакции и прошу понять, что это совсем не розыгрыш, а то, что происходит со мной на самом деле. — сказав это, Дефне замолчала, думая с чего начать, сняла с шеи кулон и протянула ему. — Посмотри внимательно, внутри есть портрет.

Он взвесил овал в ладони, внимательно осмотрел снаружи, погладив пальцем букву «D».

— Вещь старинная, век, конечно, не определю.

— Восемнадцатый...

Недоверчиво взглянув, Омер открыл кулон и замер, Дефне показалось, даже перестал дышать.

— Это что, шутка? Каким образом на этой миниатюре того века, о котором ты упомянула, оказался твой портрет? — пригляделся. — Правда, здесь ты выглядишь совсем юной. — поднёс ближе, потом отдалил. — Чувствуется кисть мастера, краски отлично подобраны. Я, конечно, не работал с металлом, но качественную работу отличить в состоянии. Скажешь, кто рисовал? Это подарок? От кого? Сама ты вряд ли могла бы купить такую вещицу. Без обид... — подозрительно глядя на неё, добавил он.

— Какие тут обиды. Это не мой портрет. Это Дафне де Блосак, и её изображение датируется восемнадцатым веком.

Мужчина сел на одно из кресел, потянул её, заставив сесть на соседнее, и с недоверием уставился на девушку.

— Ты меня разыгрываешь? — она ничего не ответила и просто пожала плечами. — Постой... Когда я подъехал к Шато, охранник говорил о малютке де Блосак... Тогда я не понял... Это что... Он тебя имел ввиду?

— Очевидно, да, некоторые служащие гостиницы так меня называют. — девушка старалась казаться спокойной.

— Из-за вашего сходства? — он улыбнулся, но лицо сохранило скептическое выражение.

— Не только... На самом деле, всё гораздо глубже и невероятнее. — понимая, что подошла к началу откровений, Дефне занервничала, сердце застучало чаще, лицо покраснело, и она несколько раз глубоко вздохнула. — Почти сразу, как мы с тобой приехали сюда, у меня появились странные сны. — потянувшись к сумке, достала книгу со статьей Николя, развернула вкладыш с портретами графов и подала ему. — Жюстина, которую я называла про себя дама в парике, снилась мне несколько раз и называла меня Дафне.

— Это о ней ты бредила в Блуа? — его лицо стало серьёзным, на лбу залегли складки. — Помнится, именно ты упоминала о ней, когда я ходил за лекарством.

— Да. — не спуская с него глаз, подтвердила девушка. — И она предупредила меня о появлении Ханде, показав вас вместе.

Его глаза расширились, видно было, что Омер потрясён, но от каких-либо комментариев пока воздерживается.

— Показав? Не понимаю... Так, по этой причине ты атаковала меня вопросами, касавшимися моего... хм... прошлого. Встретив Ханде, ты уже знала, кто она и как выглядит?

Вместо ответа, она просто с облегчением кивнула, по крайней мере, он не высмеял её за то, что должно звучать как бред для здравомыслящего человека. — Из статьи, написанной Николя, администратором гостиницы, я узнала, что семья де Блосак погибла в Шато, своём родовом замке, в феврале одна тысяча семьсот восемьдесят четвёртого года. Уцелела только их дочь, Дафне, на портрет которой ты смотришь, и с которой мы по странному совпадению очень похожи. Её отправили к родственникам, затем следы этой графини затерялись, и никто точно не смог сказать, что с ней стало. Одно ясно, она выжила, и у неё были дети. Жюстина сама подтвердила мне это.

Омер был растерян, вся эта история казалась вымыслом чистой воды, и если бы перед ним сидел кто-то другой, он просто не стал бы слушать, но она... Его жемчужина не могла выдумать это на пустом месте, к тому же он с лёгкостью узнал её черты на портрете графини восемнадцатого века. Конечно, близнецами их не назовёшь, но сходство просто потрясало. Так выходит, Дефне ‒ потомок графов? Это не укладывалось в голове... Мужчина всмотрелся в её лицо и не нашёл ни намёка на розыгрыш или шутку. Неужели, его девочка на самом деле принадлежит к семье французских графов де Блосак? Немыслимо... Невозможно... Её просто ввели в заблуждение! Он вновь взглянул на портрет в кулоне и на развороте книги, сходство его Дефне с французской Дафной заставляло его сомневаться в собственном рассудке.

— А что это за книга? — хрипло спросил Омер, откашлялся и задал новый вопрос. — И при чём тут администратор?

Девушка поймала его подозрительный взгляд и сцепила руки на колене. — Николя состоит в местном обществе любителей истории и занимается периодом Террора Французской революции, а вернее, изучает, как он прошёлся по региону на примере истории семьи де Блосак, которые в тот период владели Шато де Шиссе.

— Ладно, допустим... — произнёс он. — Но ты сама-то веришь в это? Откуда у тебя кулон, это доморощенный историк тебе его подарил?

Дефне поняла, что он не верит, но не могла винить мужчину за подозрение, с которым он отнёсся к её рассказу, по-иному, наверное, быть не могло.

— Кулон мне отдали родители Дафны, сказав, что это их последняя фамильная ценность, мой оберег, поэтому я должна хранить его и передать своей дочери.

Омер вскочил и нервно зашагал по номеру, она следила за его метаниями, с тревогой спрашивая себя, как её откровения отразятся на их отношениях.

— Они мертвы в течение многих столетий, девочка моя... — проговорил он, наконец, остановившись перед ней и приподняв за подбородок её голову. — Ты хочешь мне сказать, что разговариваешь с ними и взаимодействуешь с мертвецами? Ты себя слышишь? — он смотрел на неё, как на больную или сумасшедшую, и на глазах девушки выступили слёзы. Мужчина моментально смягчился. — Любовь моя, ты слишком чувствительна, этот замок спутал тебе мысли. Я найду хорошего специалиста, и мы тебя подлечим.

Значит, вот как он о ней думает?! Её смелые откровения вышли ей же боком! Дефне дёрнула головой, освобождаясь из захвата его пальцев, и встала. — Я не больна и не брежу, просто иногда вижу умерших людей и могу с ними общаться. В этом замке есть не только мои родные, но полно других душ, не нашедших покоя. — она впервые вслух назвала графов де Блосак своей семьей. — Я понимаю, что для тебя мой рассказ звучит неправдоподобно, даже дико... Но вместо того, чтобы почти открытым текстом говорить мне, что я не в своём уме, может, расширишь своё сознание и допустишь, что существуют другие, тонкие материи, не воспринимаемые обычными органами чувств. Знаешь, если ты ставишь под сомнение мой разум и правдивость моих слов, может, зря мы поторопились с примирением. — Дефне завелась, ноги задрожали, и чтобы скрыть своё состояние, она метнулась в ванную комнату, щёлкнув изнутри замком. «Он не поверил мне, Жюстина, мой любимый человек считает меня сумасшедшей и предлагает полечиться», — с горечью подумала она и присела на край ванны, не зная, что делать дальше.

— Его реакция понятна и вполне объяснима. — голос принадлежал Мадлен, девушка подскочила от неожиданности, увидев её рядом.

— Присматриваете за мной? Можете сделать какой-нибудь фокус, чтобы он поверил в ваше существование?

— Фокус? — повторила госпожа Дюпюи и, кажется, оскорбилась. — Я в цирке Дю Солей не работала и иллюзии не создаю.

— Простите. — прошептала она. — Я просто в отчаянии, мы только-только помирились... Я подумала, что будет правильным не делать из этого тайны, и смотрите, во что вляпалась, в конечном итоге. — в отчаянии махнула рукой. — Впрочем, это так типично для меня, у меня просто талант попадать в подобные ситуации.

— Ему нужно время, милая, непросто поверить в такое, но ваш избранник примет это. Проявите терпение. — она постояла ещё пару секунд, а затем прошла сквозь двери.

— Спасибо. — прошептала вслед ей Дефне, открыла дверь и натолкнулась на Омера.

Он сразу обнял её и ткнулся носом в основание шеи, с минуту они стояли молча, и на её слабые попытки освободиться, он только крепче сжал руки.

— Прости, если обидел... Я люблю тебя и принимаю всё, что в тебе есть. — пробормотал мужчина. — Новость, которую ты мне сообщила, повергла в шок, в моём окружении никого не было и нет, за исключением тебя, кто мог бы общаться с тем миром. Это застало меня врасплох, и мне нужно время, чтобы свыкнуться с этим.

— Значит ли это, что ты оставил мысль потащить меня к психиатру? — его слова принесли огромное облегчение, возможно, он был сейчас не вполне искренен и просто опасался испортить их отношения, но ведь и она боялась того же, поэтому высоко оценила его шаг.

— Надеюсь, они не окружают тебя день и ночь и не страдают склонностью к вуайеризму? — то, что к Омеру возвратилось чувство юмора, обрадовало её.

— Есть надежда на то, что мои способности вполне могут ограничиться территорией Шато. А с семьей де Блосак я вижусь преимущественно во сне. — она все ещё не отрывалась от его груди, запах и жар любимого тела успокаивали. — Спасибо, что попытался меня понять. — девушка потянулась и поцеловала его в губы.

— Я на всё готов ради тебя, жемчужина моя, но желая быть честным, предупрежу, что воспринимаю это с большой долей скептицизма.

Нежность в его голосе и любовь в его взгляде пронзили сердце до спазма в горле, боясь расплакаться, Дефне прижалась к нему, крепко обхватив руками, в то время как он успокаивающе гладил её по спине.

— Значит, ты у меня графиня? Может, я должен обращаться к тебе «ваше Сиятельство»? — и от беззвучного смеха его грудь задрожала, он усадил её на кресло и присел перед ней, держа маленькие ладошки в своих руках. — Почему мы должны уехать сегодня? Тому есть причины?

— Да, и они лежат в той же области. Меня попросили посмотреть на одно аномальное место, расположенное на том же этаже, что и моя комната. Я попыталась проникнуть туда, но неудачно. — она взглянула на Омера, его брови чуть приподнялись, но он продолжал слушать. — Короче... Похоже, я выпустила джина из бутылки.

— Я не совсем понимаю тебя. — он сел на кресло рядом, пододвинув его почти вплотную к ней, и вновь завладел её руками.

— Только не смейся. — девушка чуть сжала его пальцы. — Семья, то есть семья де Блосак присматривали за моей безопасностью, но Жюстина предупредила, что в Шато есть много существ довольно злобных, способных причинить вред людям. А так как я восприимчива к их проявлению, расправиться со мной или даже просто здорово напугать станет проще всего. Как-то так... Они приказали мне немедленно покинуть замок, потому что не могут более охранять меня. — вздохнула и нерешительно произнесла: — Жюстина знала, что ты едешь.

— Неужели?

— Абсолютно точно. Она сказала мне: «Сегодня он приедет, а завтра вы должны покинуть замок». И пока не я увидела тебя, не поняла, кого она имела ввиду. — Дефне судорожно вздохнула. — Поэтому у меня нет никакого желания оспаривать её предупреждение.

Мужчина поднялся и прошёлся по комнате.

— Кто я такой, чтобы не прислушиваться к их советам. Сейчас соберу вещи и поедем.

— Ты связался с госпожой Селен? — она вдруг поняла, что он не сообщил ей о результатах разговора с ней, и догадалась, что вернуться в Стамбул вместе им не суждено.

Он продолжал собираться, не отвечая на её вопрос, и только, когда они покинули номер, сообщил:

— Моник дала мне ещё два дня для ‒ как она это назвала ‒ улаживания личных дел, но четвёртого января я должен выйти на работу. После рождественских каникул скапливается очень много нерешённых проблем.

— Значит мы проведём вместе почти три дня? А гостиница? А билеты? Как быть с этим?

Мужчина мельком взглянул на неё.

— Разве мне нужна гостиница? Я надеялся, что смогу остаться в твоей комнате. А билеты на самолёт выкуплю сегодня. Поезд мне не понадобится, я арендовал машину в Париже и вернусь тем же путём.

— Конечно, ты можешь остаться у меня. — быстро подтвердила она, мысль о том, что любимый будет рядом с ней день и ночь разлилась возбуждённой теплотой в животе.

Так как они выезжали в неурочный час, за номер Омеру пришлось доплатить ещё за сутки, Дефне ловила на себя огорчённый взгляд краеведа.

— Я подожду тебя у машины. Пока ты прощаешься со своими поклонниками живыми и не очень. — пробормотал жених и бросил на администратора насмешливый взгляд.

Николя вышел из-за стойки, отделявшей его от девушки.

— Мы надеялись, что вы передумаете и останетесь ещё на несколько дней. — он тяжело вздохнул. — Просто знайте, что в любой момент для вас здесь найдётся комната.

— Спасибо... Спасибо вам всем... — повторила она, увидев, что Гастон и несколько служащих Шато вышли в холл, её глаза немедленно увлажнились, и она часто и глубоко задышала, боясь расплакаться. Ею овладело странное чувство тоски, словно бы стены родного дома не желали отпускать её. — Дафне де Блосак приходила в Шато в новогоднюю ночь. Я видела её. — сообщила она напоследок. — Думаю, это важно для вас.

Женщины зашептались, Николя снял очки и схватил её за руку.

— Дафне? Она была с семьей?

— Нет, одна... В зелёном бархатном платье стояла у окна во внутреннем дворике и смотрела на меня. Семья не знала о её появлении.

— Она что-то сказала? — было очевидно, что краевед жалел, что у них не так много времени для уточнения деталей.

— Ничего... Просто стояла, смотрела и улыбалась. Да... Ещё дотронулась до кулона, висевшего на шее. — и девушка легко коснулась своего.

— Вернулась... — мечтательно протянул администратор. — Жаль, что ни у кого из нас нет ваших способностей.

Дефне пожала плечами, обменялась лёгкими прощальными поцелуями с провожающими и, пройдя через арку, увидела Омера, терпеливо ждавшего её у машины.

— Ты долго... Со всеми попрощалась? Из семьи кто-то был? — в его голосе сквозило любопытство.

Она отрицательно мотнула головой, обвела глазами фасад Шато и встрепенулась, заметив в окнах третьего этажа бледные, едва видимые силуэты, фигура Жюстины была плотнее остальных.

— Они там, на верхнем этаже. — прошептала девушка, и слёзы, которые удалось сдержать при прощании, градом потекли по лицу, исказившемуся от боли. Её правая рука поднялась в приветственном и прощальном жесте.

Переживая за её состояние, мужчина взглянул на окна, но ничего там не увидел, он усадил Дефне в машину, и медленно они покинули территорию Шато де Шиссе. На выезде у ворот стояла Мадлен, она улыбнулась ей и махнула рукой, всё ещё плача, девушка закивала в ответ.

— Там кто-то есть? — чуть пригнувшись и вглядываясь в пустоту, спросил Омер.

— Мадлен Дюпюи, бывший мэр этого города, умерла два года назад от рака. — эти слова вызвали у неё новый приступ отчаянных слёз.

Он ничего не сказал и, ведя машину одной рукой, другой накрыл холодную ладошку своей жемчужины.

Самолёт, доставивший Синана и Гюль в Стамбул, приземлился около шести часов вечера, их недолгие каникулы подошли к концу, и обоих послезавтра ждала работа. Эта поездка стала переломной в отношениях, а, вернее, просто подвела их к логическому завершению ‒ близости, на которую надеялся он, и которую планировала отсрочить она.

Наглое вторжение Ханде почти полностью обрушило тщательно спланированную двумя друзьями программу пребывания в Пуатье. Если Гюль знала Омера и его девушку очень поверхностно, то Синан не просто сопереживал старому другу, а принимал непосредственное и очень горячее участие в их размолвке, пытаясь удержать рвущиеся на глазах связи между влюблёнными, пострадавшими от внезапного появления из прошлого несостоявшейся невесты черноглазого заместителя Моник. Гюль уже встречался такой тип красавиц ‒ самовлюблённые, холодные хищницы не испытывали угрызений совести, оставляя за собой след из разбитых сердец. Женщине казалось странным, что Омер, о котором Синан отзывался исключительно положительно, привлёк в свою жизнь двух женщин похожего психотипа. Ханде, несомненно, была фигурой более значимой, более рельефной и опасной, чем Гюпсе, последней не доставало ни её внешности, ни интеллекта, ни финансовых возможностей, хотя по части изворотливости и пробивной наглости она не уступала заокеанскому юристу. Друзья планировали встретить Новый год вместе со своими парами в каком-нибудь кафе, предлагавшем интересную развлекательную программу, поэтому на следующий же день по приезду в Пуатье, Синан, изучив предложения, выкупил столик в одном из ресторанов в центре города. А потом случилась та роковая встреча на площади перед собором, ситуация осложнилась, быстро достигла критической точки, и Гюль оказалась втянутой в неё самым непосредственным образом через мужчину, которым дорожила.

Ей нравилась Дефне, милая, немного застенчивая девушка, была безумно влюблена в своего мужчину, она очень сочувствовала ей, но помочь, по большому счёту, ничем не могла, та неохотно шла на контакт, а потом просто исчезла, закрыв своих границы от их пусть и дружеского, но вмешательства. Омер тоже отстранился, вначале из-за резко негативной реакции Синана на общение с Ханде, на которую тот смотрел не иначе, как на проказу, а затем, потеряв из виду Дефне, он вообще потерял интерес к чему-либо и сосредоточился на единственной цели: найти возлюбленную, исчезнувшую в неизвестном направлении.

Однако следовало признать, что несмотря на эмоциональную подавленность и на страсти, бушевавшие рядом с ними, Синан старался сделать её пребывания в этом симпатичном французском городе комфортным и запоминающимся, они осмотрели исторический центр Пуатье с его основными памятниками, используя туристический маршрут, разработанный специально для любителей самостоятельно побродить по городу, не прибегая к помощи экскурсовода. Так как женщина плохо владела французским языком, её спутник читал информацию в туристическом справочнике и переводил для неё, добровольно приняв на себя функции гида. Они оба получили удовольствие от неспешной прогулки в месте, где их никто не знал и не мог с риском для репутации матери-одиночки распространять слухи об её слишком смелом поведении с едва знакомым мужчиной. Они держались за руки, обнимались, изредка целуя друг друга, и хотя оба хотели близости, возвращались после ужина в свои номера, не делая попыток продолжить общение в более тесном формате.

Всё изменилось после поездки в Фютюроскоп, где Синан и Гюль провели вдвоём целый день, расслабляясь и получая удовольствие от общения и посещения аттракционов. Ему вновь пришлось много переводить, но, казалось, это ничуть не напрягает мужчину, он много смеялся и, реагируя с непосредственностью ребёнка на спецэффекты аттракционов, заражал весельем свою спутницу. И уж совершенно неожиданно для женщины прозвучало предложение вернуться в этот парк мультимедийных развлечений вместе с её сыном. На обратном пути она вновь и вновь возвращалась к этой фразе, по её наблюдениям Синан не относился к числу мужчин, бездумно бросающихся словами, поэтому сказанное подчёркивало серьёзность его планов. И без того, день, проведённый в Фютюроскопе, был полон знаков внимания с его стороны, Гюль чувствовала на себе его тёплые, влюблённые взгляды, он держал её за руку, поглаживая запястье большим пальцем, обнимал, подолгу удерживая возле себя, а его полный неприкрытой страсти поцелуй взволновал настолько, что понадобилось время, чтобы она обрела контроль над своим телом. Он желал её, и она разделяла это желание, поэтому, когда после ужина мужчина предложил ей продолжить вечер в его номере, ответила согласием. Гюль не была ханжой и считала секс неотъемлемой, важной частью любовных отношений, иногда, а в последнее время всё чаще, она думала о том, каким любовником мог бы быть Синан, надеясь, что не в пример отцу её сына он не окажется безнадёжным эгоистом, считавшим, что для удовольствия женщины достаточно, чтобы мужчина спал в её постели. Будучи молодой, слепо влюблённой и наивной, она когда-то принимала это за норму, и только после их расставания поняла, как глубоко заблуждалась.

Когда на следующее утро женщина проснулась в кровати Синана, всё её тело горело от его прикосновений, он был таким нежным и одновременно страстным, и внимательным к потребностям её тела, что чувственность, проведённой с ним ночи, зашкаливала, заставляя Гюль сладко замирать и ждать повторения. Казалось, он предугадывал её желания, понимая язык женского тело лучше её самой, может, потому что был намного опытнее, но, вероятнее всего, в отличии от других самовлюблённых представителей мужского пола желал, чтобы она разделяла удовольствие от их близости, а не служила бы инструментом для его получения.

В день отъезда Синан постучался к ней и, поцеловав, сел, молча наблюдая за сборами, он казался сосредоточенным и слегка расстроенным.

— Чем обеспокоен? — она остановилась возле него. — Работа, дом или Омер? — перечислила возможные причины, запоздало осознав, что выстроить их стоило в обратном порядке, если только речь шла не о Ясемин.

— Ни то, ни другое, ни третье. — чуть улыбнувшись, ответил он, хотя нервозность скрыть не смог. — Может, просто жаль, что наши каникулы оказались столь скоротечны, и пришло время возвращаться.

Вздохнув, женщина присела напротив.

— Согласна, мы расслабились и после нескольких дней ничегонеделания трудно входить в ритм будних дней. — однако, более всего она сожалела о том, что их установившаяся близость прервётся, и ей придётся продолжить своё одинокое существование.

Мужчина пристально посмотрел ей в глаза.

— Тебе только этого жаль?

Гюль поняла, что он имел ввиду, и, подняв голову, решительно произнесла:

— Если я признаюсь, о чём сокрушаюсь по-настоящему, разве что-то изменится?

— Всё. — по-прежнему удерживая её взглядом, он вынул из кармана маленькую коробочку и открыл: на тёмно-синем фоне выделялся золотой ободок, увенчанный довольно крупным бриллиантом, а вдоль кольца с двух сторон от него, три подобных, но меньших по размеру драгоценных камня аккомпанировали ему своим сиянием. — Я люблю тебя, Гюль, и хочу, чтобы ты стала моей женой. — Синан вынул кольцо из коробочки и, не пытаясь скрыть волнения, ждал ответа.

Она не ожидала такого поворота и растерянно молчала, потом вдруг сообразила, что он может неправильно истолковать её растерянность и, глубоко вздохнув, проговорила:

— Ты уверен, что всё обдумал и принимаешь правильное решение? Меньше всего я хочу, чтобы ты действовал импульсивно, потому что это судьба не только моя, но и моего сына.

Он достал кольцо и взял её правую руку.

— Я люблю тебя... Рядом с тобой я счастлив, и мир вокруг меня гармоничен. Твой малыш мне не помеха, я люблю детей и надеюсь, что у нас их будет несколько.

Гюль попыталась собрать свои разбежавшиеся мысли, она, действительно, оказалась не готова к такой скорой перемене своей жизни, и прежние страхи, подняв головы, вдруг вылезли наружу, однако женщина понимала, что медлить с ответом в этих обстоятельствах неправильно.

— Я согласна, Синан, потому что тоже люблю тебя... Семья с тобой ‒ это счастье, о котором мечтает любая женщина... Ты чудесный человек и... прекрасный любовник. — чуть тише добавила она.

Облегчение и радость осветили его лицо, мужчина поспешно одел кольцо и склонился губами к её пальцам, скрепляя их судьбы невидимой печатью.

— Я поговорю со моими родителями, ты со твоими, и мы назначим день помолвки и свадьбы. Но на этих выходных я приеду, чтобы познакомиться с твоей семьей и увидеть, наконец, нашего малыша.

«Нашего малыша...», — про себя повторила Гюль, то, что Синан принимал её сынишку, было бесценным, и если бы этого не случилось, никакие чувства к мужчине не сподвигли бы женщину идти за ним, оставив мальчика на попечении её родителей.

Время в пути пролетело быстро, они то молчали, переполненные чувствами и взволнованные произошедшими в их судьбах изменениями, то, испытывая потребность в общении, обменивались впечатлениями от поездки или обсуждали планы на будущее. В аэропорту Стамбула пока они бок о бок стояли в ожидании багажа, у Синана спонтанно возник план, изменивший его прежние намерения.

— Гюль, сейчас мы возьмём такси и доедем до моего дома, я переоденусь, захвачу кое-что из вещей и отвезу тебя в Измир. Так у меня будет возможность познакомиться с твоей семьей, и мы вместе сообщим им о нашем обручении.

Она сомневалась в разумности его порыва, хотя и почувствовала волнение при мысли провести с ним ещё пару дней.

— Но разве ты не устал? Путь до Измира совсем не близкий, и уже завтра тебе придётся проделать его в обратную сторону.

— Ну и что? Разве мне станет легче, если я останусь дома один с мыслями о тебе? — энергично мотнув головой, Синан отмёл такой вариант. — Мы всё решили... Зачем тянуть время? А на следующих выходных ты можешь приехать ко мне вместе с сыном и осмотреть дом. Если он тебе не понравится, подберём что-нибудь другое. — он воодушевлялся по мере того, как строил планы их будущего. — Я поговорю с Моник насчёт работы, не исключено, что она сможет предложить тебе исполнять у нас те же самые обязанности. — помолчав, вновь вернулся к теме общего дома. — Комнаты ремонта не требуют, но обстановку можно поменять, к тому же следует выбрать помещение для детской. Его обновим полностью, купим мебель, игрушки, всё необходимое для малыша. Присмотрим хорошую школу и ...

— Стоп, стоп, стоп... — засмеялась она. — Остановись, ты далеко зашёл в своей фантазии. — поцеловала его в щёку и прислонилась к плечу. — Я так тронута, что сейчас расплачусь. Ни один мужчина не проявлял обо мне такой заботы, но давай всё делать постепенно.

Он глубоко вздохнул и шумно выдохнул.

— Прости, я кажется увлёкся. Просто теперь всё обрело иной смысл, и мне не терпится заполнить свой дом вашими голосами.

Через час они уже двигались по направлению к Измиру и около одиннадцати вечера подъехали к её дому, родители ждали дочь позднее и удивились, увидев на пороге в обществе незнакомого мужчины. Мать сразу догадалась, кто это мог бы быть, и приветливо улыбнулась, отец, не посвящённый в сердечные привязанности дочери, нахмурился и довольно неприветливо оглядел Синана с головы до ног. Тот спокойно выдержал его изучающий взгляд и, чуть приобняв Гюль, слегка струхнувшую от сурового взгляда отца, спокойно произнёс:

— Я Синан Каракая, живу в Стамбуле, работаю во Французском институте. Приехал познакомиться с вами, потому что люблю Гюль и имею самые серьёзные намерения относительно её и Левента.

— Так прямо и серьёзные намерения... — мужчина недоверчиво, с подозрением оглядел новоявленного зятя. — А знакомы-то вы сколько?

— Больше полугода. — ответил Синан, пройти в комнаты им никто не предлагал, и они оба остались стоять у входа.

Мать взяла инициативу на себя.

— Неправильно держать гостей у порога... Проходите, мы рады видеть в нашем доме мужчину, сумевшего растопить сердце Гюль и заслужившего её доверие.

При этих словах дочь расслабилась и с благодарностью взглянула на мать, она села на диван рядом со своим спутником, и так как, он всё ещё держал её за руку, родители сразу же заметили кольцо. Они переглянулись, откашлявшись и обращаясь исключительно к дочери, отец спросил:

— Кольцо на твоей руке что-то означает?

— Синан сделал мне предложение и я приняла его. — женщина взглянула на жениха, ища поддержки, и получила её.

— Мы прилетели сегодня, и я настоял на том, чтобы привезти мою невесту домой. Я понимаю, насколько важный шаг мы собираемся сделать, поэтому хотел с вами познакомиться, заверить вас в серьёзности моих намерений и оговорить даты помолвки и свадьбы. — он переводил взгляд с мужчины на женщину, пытаясь определить, с какими чувствами они встретили его заявление.

Мать отреагировала эмоционально, быстро поднялась с места и направилась к ним, раскрыв руки, они едва успели встать, как она заключила в свои объятия сначала дочь, затем будущего зятя.

— Я так рада за вас. Моя дочь ‒ просто сокровище с нежным сердцем, береги её. — в разговоре с ним, женщина уже перешла на «ты».

— Обязательно буду, ни она, ни наш сын ни в чём не будут нуждаться. — и он прислонился лбом к её руке, оставив на ней почтительный поцелуй.

Отец не двигался, поэтому они подошли к нему сами, выказав такое же почтение, он держался строго, но видно было, что слова «наш сын», сказанные Синаном смягчили его, он обожал внука и в душе очень переживал о выборе мужчины, который рано или поздно войдёт в жизнь его дочери.

— Что ж, кузнечик мой... — он назвал её детским прозвищем и прижал к себе. — Если, наконец, нашла мужчину по душе, я рад за тебя. Только помни, что ты не одна, и отвечаешь перед Аллахом за благополучие своего ребёнка. — взглянул на Синана. — Надеюсь, мне не придётся приезжать в Стамбул и забирать внука, потому что кое-кто к нему плохо относится?

— Никогда, никогда я не обижу мальчика и стану любить его наравне со своими детьми.

— Ладно, поживём увидим. — мужчина сделал шаг ему навстречу и, обняв, похлопал по спине. — Тогда добро пожаловать в семью. — взглянул на жену. — А почему стол до сих пор не накрыт? Гюль, приготовь постель дорогому гостю в свободной комнате. Хорошо, что завтра вам не на работу, мы не спеша обо всём поговорим и подробно обсудим все вопросы... — повернулся к Синану. — А у тебя будет время познакомиться с сыном.