Всё началось с поцелуя

Глава 36. Разлука. Ханде.

Первые дни после отъезда Омера дались Дефне особенно тяжело, каждое утро, просыпаясь, она непременно вспоминала, что они делали в этот день неделю назад, в её памяти всплывали места, которые они посещали, их разговоры, поцелуи, объятия, и слёзы подступали к глазам. Не давая себе времени расплакаться, она быстро вставала, шла в ванную комнату, принимала душ, стряхивая с себя сонное оцепенение, и собиралась на учёбу. Прекрасным средством отвлечения от грустных мыслей служила дополнительная учебная нагрузка, девушка попросила Бельгин пересылать ей материалы лекций по общим дисциплинам и языковые работы, которые студенты их курса осваивали в её отсутствие, так что ей приходилось просиживать за этими заданиями всё свободное от учёбы время и работать, буквально, не поднимая головы. Она так уставала, что, добравшись до подушки, засыпала почти мгновенно, и это стало прекрасным лекарством от грустных мыслей, всё реже и реже посещавших её.

Ответ на письмо, написанное Бельгин в воскресенье, пришёл в тот же день.

Дорогая подруга,

я рада, что ты так откровенно написала мне о своих переживаниях. Ты ведь и сама понимаешь, что произошедшее между вами ‒ это естественный ход вещей, и тебе повезло, что случилось это с достойным во всех отношениях мужчиной, которого ты любишь и который любит тебя. Уж сколько мы с тобой видели примеров, когда это происходило по глупости, из любопытства, от слишком большой дозы алкоголя или ещё непонятно из каких соображений, а после этого люди и не здоровались друг с другом, делая вид, что едва знакомы.

Твои страхи насчёт ненормальной реакции на Омера и твоего слишком пылкого поведения (так я, по крайней мере, поняла, если ошибаюсь ‒ поправь) не обоснованны. Что в таких отношениях можно считать нормой? Никто не знает... Если вам двоим хорошо, всё нравится, ничто не смущает, наверное, это и есть норма, ВАША норма. Я не могу говорить за него по многим причинам, во-первых мужская психология мне незнакома, они всё-таки отличаются от нас, во-вторых, опыт подобных отношений у него есть, а для тебя всё это внове и пугающе, и необычно. Мне кажется, вполне естественным, что тебя это так волнует и привлекает, особенно, если он сделал всё, как нужно. Офф, я сама начинаю краснеть, когда пишу тебе это, просто не хочу, чтобы ты считала свое поведение неправильным, порочным (придумала же тоже!). Вспомни, неслучайно период после первой брачной ночи называют «медовым месяцем», а ты успела пережить только каких-то пять (?) «медовых» дней. Вообще, я считаю твое поведение и твои ощущения совершенно нормальными. Вот так вот...

А про твою маму... Никто из нас не может сказать, чем она руководствовалась, уходя из семьи, какие чувства и к кому ей владели. Не примеряй на себя мотивы её поведения, ваши ситуации в корне различны. Мне удивительно, как такие мысли могли придти в твою светлую голову, видно, в тот момент ты находилась просто в диком отчаянии. И ещё: ты имеешь склонность себя недооценивать, я бы даже сказала принижать. Прекращай это делать! Таких как ты ‒ немного, не случайно госпожа Селен обратила на тебя внимание.

Досадно, что ты не была на помолвке своей подруги, и свадьба брата состоится раньше твоего возвращения, наверное, им нелегко было принять такое решение, но раз так случилось, значит тому есть причины, и мы можем только догадываться о них.

Касательно подарка, я всё поняла, надеюсь, господин Ипликчи не задержится с покупкой, и я передам его сразу, как только он окажется у меня в руках. Достоверную легенду придумаю, не волнуйся.

В университете ничего нового не случилось, кроме того, что Мелек пошла по второму кругу отношений с Кудретом. Наговорили друг о друге всяких гадостей, а теперь, как ни в чём не бывало, ходят, держась за руки и нежно улыбаясь. Это надо видеть!

Не кисни! Помни, у тебя всё складывается как нельзя лучше!

Обнимаю.

Твоя Бельгин.

PS Забыла сказать: кольцо ‒ шикарное!

Дефне несколько раз с заметным облегчением прочла письмо подруги, она дорожила её мнением, Бельгин до сих пор ни разу не давала ей повода усомниться в честности своих замечаний, и если уж была в чём-то уверена, то доносила эту правду обязательно, какой бы неприятной та ни была.

На факультете никаких проблем ни с учёбой, ни в общении с одногруппниками не возникало, в откровенных разговорах, на которые её провоцировала Илина, Дефне участия не принимала и на её задиристые вопросы только молча улыбалась, так что вскоре румынка прекратила попытки выудить из неё хоть какую-нибудь информацию. Немного донимали Франц и Мартин, наперебой приглашавшие её то в Дом студента, то в кафе, то в город погулять, но она неизменно вежливо отказывалась, ссылаясь на постоянную занятость, так что они, разочаровавшись в попытках добиться хоть какого-нибудь внимания, оставили девушку в покое, ограничившись просто дружескими отношениями.

Даниэль, обещавший приехать в октябре, сообщил, что поездка переноситься на декабрь, и выразил надежду увидеться в дни рождественских праздников. Он упомянул о том, что Моник, регулярно получавшая отчёт об успеваемости своей подопечной на факультете, довольна её успехами, и если обстоятельства позволят, приедет в Пуатье вместе с сыном.

С Омером они находились в постоянном контакте, он либо звонил, либо связывался с ней по интернету, иногда в течение дня присылал ей короткие забавные сообщения, и раз в неделю она получала от него письмо, полные страстной нежности и планов на будущее. Дефне уже знала дату окончания стажировки и регулярно просматривала сайты авиакомпаний в надежде поймать значительную праздничную скидку на авиарейс, планируя вернуться домой седьмого или восьмого января.

Едва Омер вышел на работу, как проблемы посыпались одна за другой, словно затаившись, ждали именно его появления. С новой программой самостоятельной регистрации участников на мероприятия, проводимые в здании Французского института, вышла настоящая путаница, желающие вносили свои фамилии, затем звонили по привычке Аслы и ещё раз подтверждали своё участие, а когда она начинала сверять списки, оказывалось, что одни и те же лица проходили по ним дважды. Чтобы избежать этого бардака в дальнейшем пришлось размещать на сайте специальное разъяснение.

В октябре консульство внезапно затребовало данные, предоставляемые Омером обычно в конце уходящего года, они находились в свободном доступе у него в компьютере, и госпожа Селен дала задание его помощнице срочно внести их в таблицу. Моник не приняла во внимание робкие возражения Аслы, заверявшей, что она никогда этим не занималась, в результате таблица оказалась неверно заполненной. В первый же день выхода на работу Омер исправил ошибки, но сроки предоставления документа были нарушены.

Сценарий проведения Дня книги и чтения ждал своего утверждения, просмотрев его, он нашёл много несостыковок, и ему пришлось почти всё переделывать в авральном порядке. По замыслу этот праздник, предполагавший встречу с молодой французской писательницей Мартен-Люган, должен был собрать во Французском институте Стамбула не только молодёжь, но и людей более старшего поколения, поклонников французской литературы вообще и современной в частности. Молодая, талантливая француженка, детский психолог по профессии, привлекла к себе внимание, опубликовав в интернете за свой счёт электронную версию романа «Счастливые люди читают книжки и пьют кофе». Пара издательств, в которые она обратилась с предложением напечатать её работу, отказали, а вот в интернете её книга в первый же день попала в сотню самых продаваемых творений, через десять дней стала бестселлером номер один, а через год роман опубликовали в двадцати странах мира. Омер не читал её книг, пролистав первый роман, наделавший столько шума, нашёл его довольно спорным, что называется «на любителя», однако имя этой писательницы было у всех на слуху, и он гадал, что предложил ей Французский институт, чтобы она нашла заманчивым небольшой тур по городам, где её ждали встречи с читателями и поклонниками таланта в отделениях Альянс Франсез. Но когда он задал этот вопрос Моник, та только улыбнулась, отметив, что к этому проекту писательницу привлекал вовсе не институт, а организация их курирующая, им же поручили чисто техническую, организационную работу: составить программу, заказать гостиницы и билеты, поддерживать постоянные контакты с принимающими сторонами и ничего более.

Вообще, в последнее время госпожа Селен выглядела озабоченной, на рабочем месте проводила не больше пары часов, а затем уезжала куда-то по делам, так что сотрудники её мало видели и по всем насущным вопросам обращались к заместителю, который после двухнедельного отсутствия ещё не успел войти в курс всех дел. Как-то в кафетерии Жак принёс ему и Синану по чашке своего фирменного кофе и подсел к ним за столик поболтать.

— У вас аврал, я слышал?

Омер пожал плечами, зато Синан задал вопрос, давно вертевшийся на языке.

— Скажи честно, Жак, ты шпион?

— Ты серьёзно? — повар смеялся до слёз на глазах. — Разве не знаешь, как эта система работает? Чтобы знать, что здесь происходит нужно иметь просто хороший слух и умение делать выводы. Больше ничего... Несмотря на то, что мадам установила железную дисциплину на рабочих местах, все эти милые девочки, да и парни, приходящие в кафетерий, болтают без умолку, перемывая кости своим коллегам и обсуждая дела насущные.

Он взглянул на Омера.

— Например, ты знаешь, что некая Гюпсе из дружеского нам института Измира имеет здесь приятельницу, поставляющую ей последние, самые свежие новости, которые ту даму, по всей видимости, очень занимают.

— Странно, что я сам об этом не подумал... И кто это?

— Девушка работает на курсах, но дружна с одной из библиотекарш, с Чичек. Вот такая цепочка... Дама, тебя преследующая, на днях пила здесь кофе с видом весьма решительным. — он усмехнулся и уже тише добавил. — Я, конечно, уважаю женщин с характером, но, по-моему, это перебор.

— Не понимаю, почему Одри за неё так цепляется. — раздражённо заметил Синан. — Висит на волоске, предупреждение записано в личное дело, а ей всё неймётся.

Но Омера, кажется, это не слишком волновало.

— Дефне сейчас далеко, её она достать не сможет, а со мной... Со мной у неё ничего не получится, я как-нибудь разберусь.

— О-о-о... — заулыбался Жак. — Судя по тону и выражению лица, твои отношения с рыжеволосой красавицей заметно продвинулись. Ведь это к ней ты ездил?

Мужчина улыбнулся, ничего не ответив, но его друг развёл руками и закатил глаза к потолку.

— Феноменально! Боюсь спросить, ты, очевидно, в курсе и моих сердечных дел тоже?

Француз насмешливо взглянул на него, и в его глазах читалось: «Ну, а как ты думаешь?»

— Собираетесь куда-то на рождественские каникулы? — уточнил он.

И так как они молчали, предупредил:

— Моник, я слышал, поедет к сыну, который теперь живёт и работает в Биаритц, и они вместе планирует небольшую прогулку в Пуатье. — он взглянул на Омера, глаза которого удивлённо распахнулись.

— Вот это и в самом деле новость! Она мне ничего не говорила... Зачем им туда ехать?

— Почему нет? На пару-тройку дней... Там есть, что посмотреть. Разве ты туда не собирался?

— Мы получили приглашение из частной школы, которую заканчивали в Риме. У неё юбилей, и дирекция надеется собрать выпускников, чтобы его отметить. — покосившись на друга, сказал Синан, думая, что, возможно, предполагаемый визит госпожи Селен с сыном в город, где сейчас находится Дефне, станет отличным предлогом отложить поездку в Рим. И если неосознанные мысли о встрече с Ханде бродят в голове Омера, следует чуть-чуть разжечь его чувство ревности. Синан был уверен, что возможная встреча с первой любовью может стать для друга фатальной, и отношения с девушкой осложнятся. — Полагаю, что провести несколько рождественских дней во французском городе и присмотреть за резвым сыном Моник ‒ отличная идея, я мог бы составить тебе компанию. — он ткнул Омера кулаком в плечо, подумав, что это также хорошая возможность пригласить с собой Гюль.

— А разве не интересно узнать, что стало с вашими одноклассниками? Пуатье и его обитатели никуда не денутся, и вы можете туда проехать сразу после Рима. Сколько лет прошло со дня окончания школы? — шеф-повар переводил взгляд с одного мужчины на другого, нутром чувствуя, что в наигранном энтузиазме Синана и молчании Омера кроется тайна.

— Девять, почти десять, полагаю. — ответил заместитель директора и взглянул на друга. — Не стоит ехать в Рим на какие-то два дня, твой вариант мне кажется предпочтительнее. Пожалуй, поищу гостиницу и заранее забронирую номера, да и покупкой билетов стоит озаботиться.

Стараясь не показать явного облегчения, Синан одобрительно качнул головой.

— Верно говоришь, разумно всё сделать заранее, а то потом с приближением праздников, могут возникнуть проблемы.

Жака позвали, и он поспешно вернулся на кухню. Проводив его глазами, мужчина сообщил другу новость.

— Я планирую взять с собой Гюль. — увидел, как Омер удивлённо вскинул брови, и глубоко вздохнул. — Ну, да... Не ты один решил свою жизнь в порядок привести.

— Вы встречались? Не подумай плохого... Напротив, я очень рад, что ты остановил свой выбор на такой достойной женщине. Она, и правда, очень милая. Ну, а ребёнок... Разве ты не мечтал иметь детей? Мальчишка не знает своего отца и станет смотреть на тебя, как на родного. — он улыбнулся и ободряюще похлопал мужчину по плечу. — Дерзай! Планируешь поехать вдвоём?

— Вдвоём, конечно вдвоём... — поспешно подтвердил друг. — Между нами и не было ещё ничего, Я ездил туда в твоё отсутствие, мы погуляли по городу, поужинали, поговорили. Ну... Целовались... Да... Но дальше дело не пошло. — он вздохнул. — Она настоящая, не то, что Ясемин.

— Кстати о ней... Эта великолепная женщина появлялась ещё на твоём горизонте?

— Сам как думаешь? Не звонила, не писала, не объявлялась. Но мне всё равно, пусть исчезнет... вместе с кольцом. Знаешь, даже если бы она захотела его вернуть, не взял бы, оставил бы в качестве прощального подарка.

Омер кивнул, одобряя, и, махнув Жаку на прощание, они вернулись каждый в свой кабинет. Проходя через холл, он задержался перед фотографией Шенонсо, с улыбкой вспоминая время, проведённое там вместе с Дефне. Только накануне он отправил ей очередное, третье по счёту письмо.

Жемчужина моя, добрый вечер,

я только что вернулся с работы, но думал о тебе весь день и вот, едва войдя, сел к компьютеру написать тебе. Прошло больше двух недель, а у меня ощущение, что мы расстались несколько месяцев назад. Проходя мимо фотографии Шенонсо, я каждый раз вспоминаю тот счастливый день, когда мы бродили по замку и паркам, и ты приняла моё предложение, а кольцо моей матери нашло, наконец-то, свою хозяйку. Мне так не хватает твоего лица, запаха волос и твоего тела рядом со мной, что я, возможно, рискну прилететь к тебе на выходные в середине ноября.

Мои сны ‒ о тебе. Я счастлив, действительно, очень счастлив от того, что ты доверилась мне, и жалею только, что после той ночи мы провели так мало дней вместе. Но у нас ещё всё впереди, в том числе и медовый месяц, когда никакие обстоятельства не станут помехой. А пока я тщательно складываю в особую шкатулку свои страстные желания и необузданные фантазии, надёжно закрываю её на ключ и извлеку всё это, когда мы останемся наедине. Надеюсь, тебе меня также не хватает и при нашей встрече ты прошепчешь мне на ухо (как ты любишь это делать) свои неприличные сны и те желания, которые из них родились.

Коллеги в институте встретили меня с облегчением, ведь никому не интересно разгребать чужие завалы, Аслы не справлялась без меня, к тому же некоторые виды работ она и не должна делать, поскольку они находятся вне её компетенции. К счастью, удалось исправить все огрехи в уже подготовленной программе по приёму французской писательницы Люган, её пригласили на День книги и чтения, который институт традиционно отмечает в двадцатых числах октября. Она пробыла в Стамбуле два дня, а потом уехала по организованному нами маршруту по разным отделениям Альянса. Мне её визит показался немного странным, потому что, как правило, подобные туры имеют место быть на День поэзии (литературы), а он проходит весной в марте-апреле в рамках месяца франкофонии.

Но это всё рабочие моменты, я рассказываю о них, потому что, возможно, тебе интересно, как я провожу свои дни и чем занимаюсь.

Меня вот чрезвычайно волнует, что происходит у тебя. Полагаю, ты уже компенсировала недостаток рвения в учёбе, который демонстрировала в последние дни моего пребывания в Пуатье. Уверен, что в группе ты вновь одна из лучших студенток. Полагаю, твои поклонники не надоедают своим вниманием, и если обожают тебя, то только издали. Я очень ревнив, знаешь ли, и не желаю, чтобы к тебе прикасался кто-то другой. Ты – моя, и так будет всегда.

Люблю тебя и живу надеждой в скором времени обнять и проделать все те вещи, которые, я знаю (не красней и не отрицай!), тебе нравятся.

Твой Омер.

Теперь, узнав о предполагаемой поездке госпожи Селен в Пуатье, он ломал голову, стоит ли об этом ставить в известность Дефне, о том, что Даниэль сам сообщил ей об этом, он, естественно не догадывался. Мужчина не имел ничего против встречи своей невесты и Моник, но по-прежнему не хотел, чтобы она виделась с её сыном, хотя внятно объяснить причину неприятия их общения не мог. Ревность казалась здесь просто неуместной, теперь, когда девушка дала согласие выйти за него замуж, и они стали близки, какие-либо причины для беспокойства должны были бы исчезнуть, однако этого не происходило, и чем больше он представлял себе их рядом, тем сильнее раздражался. Возможно, следовало бы всё узнать непосредственно от госпожи Селен, после его возвращения она не задала ни одного вопроса о Дефне, и Омер понял, что у женщины существовали свои источники информации, совершенно очевидно, Моник и без его рассказов имела представление о жизни девушки в Пуатье. Но теперь вопросы появились у него, и на правах жениха он непременно их задаст, выждав ещё два дня, он задержался в её кабинете после совещания.

— Госпожа Селен, — на его официальное обращение она подняла голову и выжидательно взглянула, и ему показалось, что ей уже известно, о чём пойдёт речь. — Вы можете уделить мне десять минут? — женщина ответила кивком и сцепила перед собой в замок кисти рук, лежавшие на столе. — До меня дошли сведения, что вы собираетесь на Рождество поехать в Пуатье. Это из-за Дефне?

Моник чуть улыбнулась.

— Даже не стану уточнять источник информации, любитель собирать сплетни и слухи мне хорошо известен. Но в этом своём качестве он иногда бывает полезен, к тому же отличного французского повара за умеренную плату найти практически невозможно. Поэтому, пусть резвится...

Другого он не ожидал, её ответ прозвучал в обычной манере, при желании это можно было истолковать как угодно, и в ту и в другую сторону, но мужчина принял это, как подтверждение.

— Могу я узнать, на какие даты вы запланировали поездку, потому что я тоже собирался навестить мою невесту в рождественские дни. — он выделил слово «мою невесту» небольшими паузами.

Женщина не выказала никакого удивления, похоже, она уже знала об этом. — Полагаю, мы приедем двадцать пятого-двадцать шестого декабря на два-три дня. Даниэль хотел повидать вашу невесту — она аналогичным образом выделила это слово, — ещё в октябре проездом в Биартц, но обстоятельства не позволили это сделать, поэтому мы решили, что рождественские каникулы – это очень удобное время навестить девушку и скрасить её одиночество в дни, когда никто не должен грустить.

— Она и не будет. — улыбаясь, заметил Омер. — Я планирую вылететь двадцать пятого. Вероятно, вы в этот день будете праздновать Рождество с сыном?

— Друг мой, не стоит соперничать с нами за внимание Дефне, в её жизни у нас разные роли. — лицо француженки вдруг приняло жесткое выражение. — Мне не хотелось бы думать, что ваша цель состоит в том, чтобы ограничить её семьей и, сковав узами брака, не давать возможности развивать свои способности и таланты. Вы никогда не производили впечатление такого ограниченного, деспотичного восточного мужчины.

— Такие мужчины существует повсюду, и место рождения не имеет кардинального значения. — парировал он. — Я, безусловно, не из их числа и ... — он хотел ещё что-то добавить, но госпожа Селен его не дослушала.

— В таком случае, прячьте глубже свою ревность. Дефне, как я успела заметить, девушка довольно самостоятельная и даже строптивая, она поддаётся влиянию, но до известных пределов. А если её чем-то разочаровать, полагаю, она может быть очень решительной в своих поступках.

— Это так. — согласился он, почти восхищаясь наблюдательностью и умозаключениями своей начальницы.

Они ещё несколько секунд смотрели друг на друга, затем на лице Моник проявилась сдерживаемая улыбка.

— Если вы удовлетворили своё любопытство, мне нужно сделать два важных звонка. — произнесла она, выждала мгновение и сделала характерный жест рукой, отправляя его из своего кабинета.

Передав Синану в общих чертах разговор с госпожой Селен, Омер предложил вылететь вместе и разместиться в одной гостинице, в той самой, где он жил сам во время пребывания в Пуатье; по комфортности и предлагаемым услугам она соответствовала всем его требованиям, к тому же находилась в центре города рядом с основными памятниками и кафе, так что и поесть, и развлечь себя экскурсиями можно было совсем рядом. Он взялся забронировать отель и выкупить билеты на трёх человек при условии, что есть полная уверенность в согласии Гюль ехать вместе с ними.

— По правде говоря, она ещё не знает об этом. — сознался Синан. — Я планировал вечером позвонить ей и озвучить своё предложение.

— А что тебе даст ожидание вечера? Звони сейчас и решай вопрос оперативно.

— Ну-у-у... — замялся мужчина. — Она же на работе... Может там какие-то проблемы, а я стану отрывать её от дел.

Его друг покачал головой и улыбнулся.

— А мне кажется, ты просто оробел. Продумай, как построишь разговор и действуй, вечером жду от тебя ответа.

Ханде проснулась поздно, взглянула на спящего рядом Майкла, скользнув глазами по его обнажённому телу. «Красив, как греческое изваяние, но глуп неимоверно», — подумала она и спустила ноги с кровати, посидела в нерешительности пару минут, колеблясь между желанием лечь снова и необходимостью покинуть удобную кровать. Но решила встать, захватив халат, потянулась в ванную комнату, включила свет, взглянула на свое отражение в зеркале и недовольно нахмурилась. Вчера после работы Майкл затащил её в какой-то новый ночной клуб под предлогом того, что там тусят все сливки общества, и его следует непременно посмотреть, он так расхваливал оформление, работу диск-жокея и какие-то совершенно «бомбовые» ‒ как он выразился ‒ напитки, что она купилась на его хвалебные отзывы. И очень, очень зря... На деле ночной клуб оказался дешёвой ночной забегаловкой, в напитки явно добавляли какую-то дурь, потому что после первого бокала у неё закружилась голова, и в глазах стало темнеть. Впрочем, по-иному и быть не могло, ей давно стало ясно, что суждениям Майкла доверять никак нельзя, и сейчас, оттягивая кожу под глазами и с тревогой вглядываясь в странно набухшие верхние веки, она, не стесняясь, шёпотом ругала его, используя всю ненормативную лексику, имевшуюся в её словарном запасе. Ну и что теперь делать? На лицо, а вернее, на лице, присутствовали все признаки аллергии, женщина повертела головой, отёчность была заметно ощутима, оставалось только принять антигистаминный препарат и ждать, когда это безобразие спадёт. Злясь всё сильнее, она вернулась в спальню и с силой ткнула мужчину в бок, он охнул и спросонья захлопал глазами, не понимая, что происходит.

— Что случилось, детка? Который час? — красавец отчаянно зевал, силясь приподняться на локтях.

— Ты куда меня вчера завёл, болван? Посмотри на моё лицо! — Ханде снова занесла руку для удара, но в этот раз он среагировал и перехватил её.

— Ну... смотрю... — мельком взглянул и потянулся к телефону. — Обычное, припухшее со сна лицо. Что тут удивительного?

Она раздражённо махнула на него рукой, объяснять что-то этому типу выходило себе дороже, он стал утомлять её, скорее всего, придётся расстаться. После развода с мужем она отвела ему роль утешителя, и он не плохо справился с функцией мужского тела на большой кровати, а больше от него ничего и не нужно было, хороший любовник, но абсолютно никакой спутник и уж точно не равный ей по интеллекту собеседник.

Девять лет назад, заканчивая учёбу в частном интернате Рима, она в тайне ото всех выслала в школу права Стенфордского университета требуемые документы и с волнением ждала ответа, а получив приглашение, Ханде без особых сожалений уехала на учёбу в Америку, не предупредив даже парня, с которым её связывали нежные чувства. Ей нравилось состояние влюблённости и льстило, что неприступный красавец и умница Ипликчи так сильно запал на неё. Но он слишком серьёзно воспринял их отношения, совершенно неожиданно сделав ей предложение руки и сердца, в планы девушки вовсе не входило связывать себя узами брака, однако парень смотрел на неё такими преданными, влюбленными глазами, что ей не захотелось его расстраивать, и она приняла кольцо. Непонятно почему, возможно, по той же причине Ханде с улыбкой слушала его фантазии о совместном будущем, зная, что их пути в самом ближайшем времени разойдутся. Милый Омер был старомоден до крайности... Но она любила его, или, возможно, любила своё чувство к нему, но явно недостаточно, чтобы остаться возле него, как он того хотел. Сейчас она уже точно не помнила, что именно руководило её стремлением оказаться вдали, на другом континенте и обрести настоящую свободу от надоевших одноклассников, вечно контролирующих родителей и от него, завороженного её красотой и первой близостью с женщиной. Ханде не жалела о потере девственности ‒ а целомудренной она уже давно не была ‒ когда-то всё равно нужно было начинать, и Омер оказался самым подходящим кандидатом на эту роль, одно девушка не рассчитала, что его чувство окажется слишком серьёзным.

Позднее она вспоминала об этом с нежной улыбкой, бедный мальчик с высоты своих нравственных устоев решил почему-то, что близость с ней обязывала его жениться. Конечно, Ипликчи был приятным молодым человеком и физически очень привлекательным, ему нельзя было отказать ни в уме, ни в разносторонних способностях, он подавал надежды, именно таких блестящих молодых людей она всегда выделяла из толпы. Но... девушке хотелось взять от жизни как можно больше, вкусить все её соблазны, поддаться всем искушениям, в том числе и самым запретным, и главное, она могла себе это позволить, обладая прочным финансовым положением, завораживающей мужчин внешностью, умом и холодной расчётливостью. Сочетание подобных качеств должно было далеко её продвинуть, и Ханде действительно преуспела.

Конечно, избалованная вниманием, она понимала, что её неожиданный, тайный отъезд явится для влюблённого парня ударом, и возможно, выбьет его из колеи на какое-то время, но, погоревав, он придёт в себя, и вихрь и удовольствия жизни увлекут и его. Беглянка планировала связаться с ним позднее и всё объяснить, вот только новая страна, студенческая жизнь, волнующие знакомства, сексапильные молодые люди с блестящими внешними данными и головокружительные перспективы закружили её и отодвинули Омера в самые отдалённые уголки её памяти, а его кольцо оказалось небрежно брошенным в шкатулку для украшений.

Ханде влюбилась в парня старше себя, который заканчивал университет, когда она сама училась только на втором курсе. Богатая, консервативная семья её возлюбленного, представители которой играли видную роль в политике, давно расписала для него всё будущее, его невестой стала дочь друзей его родителей. Он ничего не скрывал, сразу честно предупредив, что их отношения будущего не имеют, но Ханде слушала в пол-уха, думая про себя, что сумеет переломить ситуацию, ведь её семья также обладала обширными знакомствами и весом по эту сторону океана. Однако чуда не случилось, свадьба состоялась, а ей досталась роль любовницы, их связь длилась ещё пару лет после его женитьбы, а потом однажды он положил ей конец, добрые люди ввели, наконец, жену в курс дела, и она поставила ультиматум. Скандал мог разрушить его карьеру начинающего политика, и мужчина без колебаний пожертвовал чувствами Ханде.

Её самолюбие получило жестокий удар, взяв отгулы в адвокатской конторе, где она работала, и владельцем которой был её двоюродный брат, девушка закрылась в квартире и неделю никуда не выходила, пила и курила, плакать не могла, и непролившиеся слёзы жгли глаза и ожесточали сердце. На работе появилась с улыбкой и о произошедшем никогда ни с кем не говорила. Через пару месяцев неожиданно для всех, да и для себя самой, она вышла замуж за Джека, давно влюблённого в неё бывшего однокурсника, они работали вместе в юридической фирме. Их семья просуществовала неполных пять лет, муж оказался менее удачлив в построении карьеры юриста и ревновал жену к успешно проведённым делам, а также ко всем контактам с лицами мужского пола, кроме того он настаивал на рождении ребёнка, что совершенно не входило в её планы, Ханде понимала, что эта семья ‒ её временный аэродром, что их брак обречён, и готовила пути к отступлению.

Женщина решила вернуться в Лондон и влиться в семейный бизнес, у её отца в известной фармацевтической корпорации был контрольный пакет акций, часть которых принадлежала лично ей, поэтому решение использовать свои знания и опыт на благо развития этого дела казалось очень логичным. Джек категорически отказывался покидать страну, будучи уверенным ‒ и не без причины ‒ что в Англии его юридические услуги окажутся невостребованными, законодательства страны туманов и дождей он не знал и не имел никакого желания менять специализацию. Не зная истинной подоплёки решений, принятых его женой, он пригрозил разводом, и Ханде с удовольствием, словно только этого и ждала, согласилась, во-первых, она не терпела никакого давления и шантажа, во-вторых, Джек был для неё отработанным материалом. Пять лет назад расставание с любимым мужчиной, тем более по его инициативе, оставило глубокую рану в душе, и муж стал своего рода обезболивающим пластырем, но рана затянулась и больше не кровоточила, стало быть, нужда в Джеке также отпала. Несмотря на возражения мужчины, попытавшегося отыграть ситуацию назад, развели их быстро, без огласки, ведь каждому было что рассказать о пристрастиях второй половины, поэтому они сочли за благо держать секреты при себе, не вынося их на обсуждение жадной до грязных сплетен публики.

Ханде размышляла, когда лучше сообщить Майклу о разрыве, прямо сейчас, пока он ещё не окончательно проснулся, или вечером. Если это сделать прямо сейчас, у него будет целый день освободить её квартиру, она уйдёт на работу и избежит, таким образом, его нытья и глупых воспоминаний о том, как им было хорошо вместе, если же оставить дело до вечера, то он непременно задержится на ночь, и спокойного сна она лишится точно.

— Послушай, Майкл, — начала она, и тут зазвонил телефон. Ханде бросила взгляд на экран и удивлённо приподняла брови, встала, не желая делать любовника свидетелем разговора с давним знакомым, и вышла в соседнюю комнату. — Привет, Фиорелли, давно тебя не слышала. Что случилось? Неужели решил вернуть деньги?

— Здравствуй, Регина* (Regina- лат. Королева). С выплатой долга задержусь ещё немного, я звоню узнать, ты поедешь на юбилей школы? — мужской голос говорил по итальянски.

— Что я там не видела... — усмехнулась она. — Всё те же лица, всё те же речи, от них заранее тошнит. А кто из наших приедет, не знаешь?

— Да, не так много, насколько я понял, а тебя кто-то конкретно интересует? — в его голосе прозвучали игривые нотки.

— Со многими я уже пересекалась по работе и на отдыхе и не имею ни малейшего желания видеть их вновь. — разговаривая, она машинально накручивала локон на палец. — Вот кого я не встречала ни разу, так это Ипликчи, помнишь такого? — и мысленным взором Ханде увидела чёрные глаза влюбленного парня, с обожанием смотревшего на неё. — Омер Ипликчи. — повторила она.

— Ну, как же, как же... — отозвался Фиорелли. — Многие парни ему завидовали, когда вы с ним, так сказать, близко подружились. — он хихикнул. — Мы уж испугались, что у вас это серьёзно. — обычно молодая женщина за словом в карман не лезла, но тут молчание затянулось, и итальянец подумал, что связь прервалась. — Алло, ты ещё там?

— Я здесь и жду твоего ответа. — она говорила холодным, деловым тоном адвоката.

— Но я не знаю, появится ли он. Приглашения отправляют всем, а приезжает только треть. Его телефона у меня нет... Так что...

— А ты найди и узнай. — безапелляционно заявила женщина. — На тебе висит немалый долг, постараешься ‒ и я прощу тебе часть.

— Регина моя, это было бы неплохо, а то в последнее время я поиздержался. — забормотал Фиорелли. — Вот только зачем он тебе? Твой турок, наверняка, давно и глубоко женат и кучу детей растит.

— Вот ты и узнай. Даю... — прищурила глаза, что-то подсчитывая. — У тебя есть максимум неделя. Потом позвонишь и расскажешь. Если вдруг исчезнешь или память потеряешь, посчитаю долг с процентами... за забывчивость. — и прекратила разговор.

Ханде вернулась в спальню, Майкл всё ещё лежал на кровати, но уже не спал и настороженно смотрел на неё.

— Если хочешь мне что-то сказать, давай не сейчас. Я заметил, что на утро ты приберегаешь исключительно отрицательные вести. — повернувшись на бок, к ней лицом, он похлопал по кровати. — Ложись рядышком, я тебя расслаблю.

— Мне пора на работу. — возразила она. — Разве у тебя сегодня нет клиентов в тренажерном зале?

— Есть, но во второй половине дня. А вот ты сама себе хозяйка, если появишься на два часа позднее, тебе и слова никто не скажет. К тому же у тебя всегда есть универсальная отмазка.

— Да? — женщина уже улыбалась, готовая сдаться.

— Ага... — он потянул её за руку к себе. — Ты всегда можешь сказать: «Я работала над документами дела в архиве». — получилось настолько похоже, что она рассмеялась.

«В самом деле, почему бы нет? Сегодня я с ним расстанусь или завтра, роли не играет. Главное ‒ я всё для себя решила», — Ханде положила руку на низ его живота и, наклонившись к нему, плотоядно улыбнулась.

Через пять дней Фиорелли прислал на её электронную почту сообщение, в котором отчитывался о проделанной работе, основные жизненные вехи Омера Ипликчи были расписаны прямо по пунктам и представлены с должными комментариями самого «следопыта».

Дорогая Регина,

рыл носом землю, чтобы постараться добыть для тебя сведения, которые привожу ниже. Поверь, сделать это оказалось непросто, так как твой бывший парень не любит афишировать события своей жизни.

Ипликчи работал журналистом, но давно сменил профессию и теперь трудится на посту заместителя директора Французского института Стамбула. Как видишь, знание французского ему пригодилось.

Не беден, финансовых затруднений не имеет, короче живёт скучнейший жизнью обывателя, с моей точки зрения

Женат пока не был ‒ вот тут он поступает разумно ‒ хотя вниманием прекрасного пола не обойдён. Ещё бы, с такой-то внешностью! Но по слухам, завязывает со своим холостым положением и уже обручился с молоденькой девицей по имени Дефне. Мне сказали, она рыжая! Ха!

Я упросил приятеля (не бесплатно, между прочим, учти это!!!) позвонить Синану, они вроде когда-то неплохо ладили. Так вот, дорогая: никто из них на юбилей не собирается, вроде, они едут на рождество в славный, маленький город Пуатье, это Франция, если ты не знаешь, (я шучу!), потому что там эта рыжая девица сейчас учится. Очевидно, твой бывший бойфренд едет к ней целоваться-обниматься. Как жизнь несправедлива всё-таки! Одним всё, другим ничего... Ты вот о нём помнишь, а он вряд ли, а я вот сижу и вздыхаю по тебе который год. И где справедливость?

Подчеркиваю особо: получить сведения мне стоило немалых денег, надеюсь, Регина, на твою щедрость. Укажи, в какую сумму ты оцениваешь свою благодарность. Надумаешь ещё скостить долг, звони, помогу чем смогу.

Целую. Твой вечный поклонник Фиорелли.

Прочитав письмо, Ханде поморщилась. «Шут, но полезный», — подумала она и почему-то вспомнила слова Майкла. Когда тот освобождал квартиру, вопреки её ожиданиям не цеплялся за их отношения, а, выслушав «приговор», молча собрал вещи. Она сидела в гостиной, ожидая его ухода.

— Я не так глуп, как ты, вероятно, обо мне думаешь, Ханде, и давно понял, что наши отношения тебе больше не нужны. Но ты мне нравишься, правда, нравишься.

— Майкл, и ты мне нравишься, но сам подумай, ничем другим мы закончить не могли. — она пожала плечами и решила не напоминать ему о неравенстве их положения, к чему лишний раз ущемлять мужское достоинство.

— Можешь не напоминать: ты птица высокого полёта, я обыкновенный парень, едва зарабатывающий себе на жизнь. Но, милая, у людей есть чувства, может не стоит обращаться с ними, как с предметами, назначение которых облегчить или украсить твоё существование на короткий отрезок времени.

Женщина искренне изумилась.

— Боже мой, первый раз за всё время ты внятно произнёс такое длинное предложение, и почти без ошибок! Неужели я тебя недооценила?

Майкл рассмеялся заразительно и искренне, именно этим он когда-то привлёк её внимание.

— Почему же... Ты выбрала меня на роль любовника, умеющего доставить тебе удовольствие. С таких позиций и оценивала... — он смотрел на неё задумчивым, немного сожалеющим взглядом. — Скажи, дорогая, а ты вообще кого-нибудь в этой жизни любила, кроме себя, разумеется?

Ханде иронично усмехнулась и, не ответив, помахала ему рукой, разве её вина в том, что достойных мужчин на горизонте почти нет. Но прозвучавший вопрос, да ещё из уст Майкла, которого она считала недалёким, ограниченным типом, задел. Любила ли она кого-нибудь? О, да! Правда это случилось давно... Любила и очень сильно того, кто бросил её, испугавшись за будущее своей политической карьеры. Была ли влюблена? Да, несомненно, много раз, вот только это чувство влюблённости проходило, не вырастая во что-то более серьёзное, отрезвление наступало быстро и, покидая очередного мужчину, она с удивлением спрашивала себя, что в нём могло её привлечь.

И только один человек стоял особняком в списке сердечных побед, первое серьёзное увлечение, её первый мужчина ‒ Омер Ипликчи. Женщина давно не вспоминала о нём, и колечко, одетое когда-то ей на палец, валялось где-то забытое среди других украшений. Повинуясь порыву, достала из сейфа шкатулку, где в идеальном порядке лежали кольца, браслеты, серьги и кулоны, подаренные или купленные ею самой, простого колечка со скромным бриллиантом здесь не оказалось. Пару секунд Ханде разглядывала всё это сверкающее великолепие, соображая куда могла его положить. Не сдала же она его, в самом деле, на хранение в банковскую ячейку вместе с самыми дорогими украшениями? Вспомнила! Открыла неприметную боковую панель, оно лежало там рядом с её первыми маленькими бриллиантовыми серёжками, подаренными много лет назад покойной матерью.

Почему образ первой любви ворвался в её жизнь, отчего именно сейчас она пришла в такое волнение при воспоминании о нём? Неужели слова Майкла явились тому причиной, или грядущий юбилей школы заставил вспомнить о светлых чувствах давно минувших дней? Вертя в руках колечко, женщина растроганно и грустно улыбалась, примерила. Увы... На нужный палец оно никак не хотело садиться, но это не проблема, его в два счёта сделают на размер больше. В её голове уже бродили смутные планы... Раз Омер избегает встреч с бывшими одноклассниками и не собирается на юбилей ‒ наверняка, Синан, всегда относившийся к ней настороженно, приложил к этому руку ‒ она сама может устроить неожиданное свидание в том городке, о котором упоминал Фиорелли. Любопытно взглянуть на него, каким он стал после почти десяти лет разлуки, насколько изменили его прожитые года. Как, интересно, он отреагирует на её появление? А вдруг его чёрные глаза вновь вспыхнут тем же огнём обожания и страсти, появлявшимся каждый раз при виде её... Хотя, кажется, Фиорелли писал, что он обручён... Да, какая разница, вряд ли та девчушка может соперничать с ней, недаром итальянец называет её Региной ‒ королевой мужских сердец!

Ханде не задавалась вопросом, зачем ей нужна эта встреча, без которой она прекрасно обходилась всё это время, будучи твёрдо убеждённой, что возврата к детским увлечениям нет. Никаких планов на возвращение к Омеру она не строила, Турция была для неё чужой страной, а он, скорее всего, не захочет жить в другом месте. Она ещё не утвердилось в мысли, нужно ли ей это путешествие в прошлое, ведь они совсем чужие люди, давно прервавшие всякое общение друг с другом. И всё же... И всё же при мысли о встрече с ним её сердце приятно ёкало в груди, она волновалась. Какая разница, что случится потом, если ей этого хочется сейчас? В конце концов, она в любой момент может исчезнуть, раствориться, как это случалось не однажды. О последствиях своих поступков женщина задумывалась редко, если только это не касалось профессиональной сферы. Она жила с лозунгом: «Жизнь коротка, чтобы отказывать себе в удовольствии». Сейчас ей хочется увидеть Омера, возможно закрутить с ним небольшую историю, а дальше... А дальше её не интересовало... Потом он сможет вернуться к своей, наверняка, без памяти влюблённой невесте или разорвать помолвку и последовать за ней, пополнив ряды воздыхателей, всё это были мелкие детали, которые не могли повлиять на её планы по жизни.

Выждав пару дней и убедившись, что желание нового приключения только нарастает, Ханде позвонила Фиорелли и сообщила, что они едут на Рождество в Пуатье на несколько дней. Он станет её спутником, и если согласится сыграть отведённую ему роль, сумма его долга станет ещё меньше.