Всё началось с поцелуя

Глава 20. В поездке с госпожой Селен.

Вернувшись домой и наскоро перекусив, Дефне попросила бабушку не беспокоить её, по меньшей мере, в течение двух часов, и, поднявшись наверх, села за составление программы для госпожи Селен. Странным казалось то, что для сына, приезжающего в Турцию в первый раз, она не просила организовать стандартную экскурсию по Стамбулу с посещением всех тех памятников, которые обычно показывают туристам. Если она рассчитывала на стажёрку, то совершенно напрасно, девушка не владела профессией экскурсовода и уж тем более не имела лицензии на этот вид деятельности, для этого существовали туристические бюро.

Но сегодня утром директор очень чётко расставила приоритеты: ей хотелось показать сыну колорит и особенности быта местных жителей, для этого она просила Дефне найти кого-то, кто согласился бы их принять на ночь, чтобы изнутри наблюдать за обычной жизнью простых людей, видеть их быт, сидеть вместе с ними за столом и есть приготовленную ими домашнюю еду. Французы рассчитывали увидеть турецкую глубинку, поэтому госпожа Селен решила, что девушка прекрасно подходила на роль сопровождающей, но та сразу призналась, что хорошо знала только местность, где родилась и провела первые годы своей жизни ‒ окрестности Манисы, там до сих пор жили родственники их семьи. Посмотрев на плане местоположение города и его удаленность от Стамбула, Моник сочла это подходящим вариантом и попросила девушку созвониться с родными, чтобы узнать не могли бы те принять гостей на пару дней, добавив, что в случае необходимости они оплатят предоставленную им комнату, как номер в гостинице. Дефне сразу сообразила, что для этих целей подходил только дом тетушки Ёзге, и, не желая неожиданного отказа, приняла решение позвонить ей в этот же день, объяснить суть дела и заручиться предварительным согласием. Прикинув, в каких городках можно было бы остановиться по пути, она составила примерный план и, облегчённо вздохнув, решила сделать небольшой перерыв, чтобы начать смётывать костюм для заказчицы.

В доме царила тишина, бабушка ушла, Сердар работал, прихватив армуду с чаем, она прошла на террасу. Цветы, растущие в горшках, выстроились плотным рядом на подоконнике и на перилах ограждения, они дурманяще пахли мёдом, солнце припекало, но не слишком сильно, а так, чтобы расслабить и прогреть каждую клеточку тела. Девушка откинулась назад, прикрыла глаза, и её мысли немедленно потекли к нему, если бы не госпожа Селен, в это время она трудилась бы в медиатеке, заканчивая инвентаризацию, Омер находился бы этажом выше, в том же здании и, возможно, после их примирения ‒ а оно состоялось? ‒ она получила бы смску и, выждав для приличия несколько минут, поднялась бы наверх. Дефне представила, как проходит холл и, приветствуя замок Шенонсо, машет ему рукой, идёт по коридору, надеясь, что в этот момент у директора не возникнет необходимости выйти по делам, стучит в дверь, которая тут же распахивается, и раньше, чем она видит лицо Омера, чувствует захват его рук, он прижимает её к стене, нежно смотрит в лицо, целует лоб, глаза, нос, потом находит губы и...

— Ты заснула, что ли? — прозвучал голос бабушки. — Сидишь, как нарисованная, даже не шелохнёшься.

Она открыла глаза и сонно заморгала.

— Который час? Неужели, я заснула?

— А что тут удивительного? — ответила ей из кухни Тюркан, она вынимала что-то из сумки и хлопала дверцами холодильника. — Спать ложишься неизвестно когда и не высыпаешься. Ты почему сегодня не на работе?

— Я там была утром. — потягиваясь, ответила внучка. — С сегодняшнего дня я поступила в полное распоряжение директора, и, кстати, время работы у меня теперь ненормированное.

— И что это значит? — бабушка обеспокоилась и выглянула на террасу.

— Только то, что не смогу тебе сказать, когда уйду и когда вернусь. — вздохнула она. — Когда Сердар поедет за Пчёлкой?

— Да, кто же его знает? — женщина присела и, сняв платок с головы, распустила волосы, затем заново тщательно собрала их, закрепив по старинке шпильками. — Может на неделе, если с работы отпустят, а может и в выходные.

— С работы? — фыркнула Дефне, но быстро прикусила язык, очередная авантюра Сердара с авторемонтной мастерской висела над семьей подобно дамоклову мечу, поэтому она решила смолчать, чтобы лишний раз не волновать больное сердце бабушки.

Тюркан бросала на внучку быстрые взгляды.

— Хотела спросить, как твой черноглазый начальник? В гости к нам не собирается?

— Нет. — сухо ответила та. — Мы оба занятые люди.

— Ну, понятно. — подытожила бабушка. — Судя по всему, предложение он тебе не сделал.

— О, Аллах... Ну, какое ещё предложение? — застонала девушка, но, вспомнив о Селиме, сменила тон и примирительно произнесла. — Нет, об этом речь пока не шла.

— А когда пойдет? — не унималась Тюркан.

Дефне замешкалась с ответом, грубить не хотелось, а по сути ответить было нечего.

— Пусть брат сначала женится... — нашлась она и заметила. — Потратиться придётся основательно.

Женщина согласно кивнула.

— Но тебе-то приданое я уже собрала, вот на днях выну и всё покажу. — она ожидала увидеть любопытство на лице внучки, но та с испугом взглянула на неё и чуть не бегом поднялась к себе в комнату.

Дефне отглаживала швы на смётанном и готовом к примерке костюме, одетым на манекен, когда услышала голос бабушки, крикнувший снизу, что пришел Исо. Она давно не видела его и, занятая своими проблемами, не поинтересовалась даже, как прошло его свидание с Бельгин. Подруга также ничего не рассказала, не горя, по всей видимости, желанием поделиться впечатлениями, а на её расспросы ответила дежурной фразой, что всё прошло нормально, из чего Дефне, сделала вывод, что между ними что-то не сложилось. Спустившись вниз, девушка нашла бабушку и Исо на террасе, Тюркан тут же поставила перед ней тарелку с едой.

— Не вздумай отодвинуть её от себя. — предупредила она. — Иначе, я теперь знаю, кому на тебя жаловаться.

Исо удивлённо взглянул на обеих.

— Мне интересно послушать, кто ещё кроме тебя, бабушка, может усмирить Дефо.

Девушка нахмурилась и метнула на Тюркан недовольный взгляд, но никакого эффекта он не возымел.

— Да, появился тут один претендент, начальник из института, где внучка работает. — Тюркан полностью проигнорировала возглас девушки, призывавший её остановиться, и спокойно продолжила. — Домой к нам пришёл, вроде как, навестить больную. Но ты же понимаешь, сынок, начальники к больным не ходят. Нежничали они, своими глазами видела.

На лице мужчины появилась широкая улыбка.

— Ну, слава Аллаху! А то я уж думал, что наша Дефо закончит свои дни старой девой. Нежничали, говоришь?

— Ага. Ждём, когда предложение сделает. — кивнула женщина.

Внучка прищурила глаза.

— Скажите-ка мне, госпожа Тюркан, вы нарочно заводите эти разговоры в моём присутствии, чтобы нервировать меня?

— Да, с чего бы это? — возразила та. — Вот Исо пришёл, и я ему новости рассказываю, что в этом такого, он же нам, как член семьи.

Дефне замолчала, не желая продлевать совершенно бесполезный спор, всё равно каждый из них, как обычно, останется при своём мнении, а вот поговорить с другом с глазу на глаз ей было просто необходимо. Но бабушка продолжала занимать его разговором, сначала задавала вопросы о делах, потом делилась новостями об общих знакомых, жаловалась на состояние здоровья, на скрытность Сердара и на его медлительность в вопросах женитьбы. Исо слушал, кивал, односложно реагируя на сказанное, но Дефне видела, что он начал уставать, а вот Тюркан в таком режиме могла существовать очень долго и по выносливости в этом деле превосходила их всех. Улучив момент, когда женщина ушла на кухню, она тихо спросила:

— Брат говорил с тобой об автомастерской?

— Да, расчёты он мне оставил. Я просмотрел их, вроде дело стоящее, но ответа пока не дал, хочу понаблюдать какое-то время, важно знать, сколько у них клиентов. Я заходил туда в его отсутствие, внутри все обветшало, так что придётся делать ремонт, клиенты сейчас капризные стали и смотрят на всё, а уж на состояние гаража, которому доверяют свою машину, тем более.

Дефне вздохнула, ей показалось, что худшие опасения подтверждаются, и брат опять впутывается в очередную авантюру, за которую расплачиваться придётся семье. Обнадёживало пока только то, что он предложил это дело Исо, хотя, если друг откажется, Сердар с отчаяния может опять найти себе «инвесторов» из числа сомнительных элементов, как в прошлый раз, и даже Нихан его не удержит.

— Ты знаешь, что он ушёл с работы?

— Он сказал мне. По его словам, хозяин автомастерской выплачивает ему проценты за помощь, и это чуть ли не больше его прежней зарплаты. — произнес Исо, но чуткое ухо Дефне уловило сомнение в его голосе.

— Ты не веришь? — прямо спросила девушка и поникла, если брат опять во что-то вляпался, пострадает теперь и Нихан, обманутая в своих ожиданиях скорой свадьбы с непутёвым возлюбленным.

— Не знаю, Дефо. — честно ответил он. — Это зависит от многих факторов: количества машин в ремонте, сложности поломки, продажи сопутствующих товаров, да много от чего. — взглянув на расстроенную девушку, попытался успокоить. — Ремонт машин дело прибыльное, главное зарекомендовать себя, стать мастером высшего класса. Практика ‒ это хорошо, но ему бы поучиться теории, пойти на курсы что ли.

— Ты ему говорил? — с надеждой спросила Дефне.

— Конечно, он обещал подумать. Мне кажется, Сердар стал серьёзнее, поговори с Нихан, надавите на него с двух концов.

— У меня такое ощущение, что он мой младший брат. — в её голосе слышались раздражение и досада. — Подскажи, подтолкни, проконтролируй, ошибки исправь... Надоело... Уж женился бы скорей! — она уже обдумывала, как деликатнее спросить Исо о свидании с Бельгин, как бабушка нарушила её планы.

— Вы чего тут шепчетесь? — спросила Тюркан, появляясь на террасе вместе с Сердаром, а они даже не услышали, как тот пришёл.

— Давно не виделись и обменивались новостями. — ответила внучка, многозначительно посмотрев на брата. — Ладно, пойду к себе, мне завтра рано утром в институт. — поцеловав бабушку в морщинистую щеку, она махнула рукой мужчинам и поднялась к себе, гадая, не пришло ли ей на сотовый, оставленный в комнате, сообщение от Омера.

Ещё на лестнице Дефне услышал звонок телефона, затем он смолк, но через несколько секунд раздался снова. Это был Омер...

— Привет, я звонил тебе несколько раз. Ты не могла подойти?

— Оставила телефон в комнате, когда спускалась вниз. Думала, что выйду ненадолго, а пробыла там значительно дольше. — ответила она. — Что-то случилось?

— Нет, я просто хотел узнать, когда мы сможем увидеться. — его голос звучал необычно тихо.

— В каком смысле? — растерянно произнесла она.— Не знаю, ничего не могу сейчас сказать. Завтра утром встречаюсь с госпожой Селен и её сыном, будем обсуждать программу, которую я составила для них.

— А что она включает? И как долго Моник собирается тебя задействовать? — его голос вдруг окреп.

Дефне понятия не имела, должна ли обсуждать эти вопросы с Омером, всё-таки речь шла об услуге личного характера, и деятельности Французского института никак не касалась. Ведь, если бы директор хотела поделиться деталями предстоящей поездки со своим заместителем, она сделала бы это, но раз женщина молчит, вероятнее всего, и ей следует соблюдать осмотрительность в этом вопросе.

— Моник не говорит ничего конкретного, думаю, кое-что прояснится завтра. Кстати, она назначила мне встречу в вашем кафетерии, пригласила на завтрак. — девушка решила, что, по крайней мере, она может ему сказать.

Последовало несколько секунд молчания, и он ответил одним словом.

— Понятно. — вновь помолчал и вдруг неожиданно произнес. — Я приглашаю твою семью в свой загородный дом на выходные дни, уверен, вы прекрасно проведёте время, рядом лес, горы, чистый воздух и все красоты природы.

— В твой загородный дом... — пробормотала она. — Зачем?

Было слышно, как Омер усмехнулся.

— Отдыхать от загазованного воздуха, суеты и пыли мегаполиса. Ты видишь в этом для себя какое-то неудобство?

— Не знаю... — честно призналась она. — А кого конкретно ты приглашаешь?

«Мне нужна только ты», — хотелось сказать ему, но вслух произнес другое. — Твою бабушку, брата, сестру, тебя, конечно. — и уже заканчивая фразу, мужчина вдруг сообразил, что по правилам ему следовало бы самому пригласить главу семьи, бабушку, возможно, поэтому Дефне так затрудняется с ответом, и он торопливо добавил: — Я позвоню завтра вам домой и лично переговорю с госпожой Тюркан. Ты не против?

— Нет... Почему я должна быть против? Нет, я не возражаю. Вот только... — она замялась, не зная, стоит ли говорить Омеру о невесте Сердара, но без неё он вряд ли поедет, к тому же Дефне вообще не представляла, что они там будут делать все вместе, все-таки её семья с ним совершенно незнакома. Может не стоит рисковать? И тут она вспомнила, что в субботу Сердар собирался уехать за Пчёлкой и, наверняка, пробудет там два выходных дня, а это означало, что дома останется одна бабушка. — Э-э-э... Давай вернёмся к твоему предложению позднее, сейчас с моей работой у Моник ничего нельзя сказать наверняка, возможно, я буду задействована и в выходные тоже. Не надо пока никому звонить...

Он вздохнул, ему казалось странным, что госпожа Селен так настойчиво приближает девушку к себе, возможно, завтра удастся что-то узнать, если он грамотно построит разговор с ней .

— Хорошо. — ответил Омер. — Оставим вопрос открытым. Спокойной ночи. — он помолчал и неожиданно произнес. — Я засну с мыслями о тебе.

Девушка судорожно сглотнула, она никак не могла привыкнуть к тому, что он всё более открыто говорил ей о своих чувствах, тепло разлилось по телу, вспыхнули щеки. — И я... Я много думаю... о тебе... — через силу проговорила она, было трудно вслух выражать свои чувства к мужчине, существовал какой-то барьер, преодолеть который ей пока не удавалось. Он молчал, но оставался на линии, словно ждал от неё ещё чего-то. — Спокойно ночи. До завтра. — тихо произнесла она, услышала короткие гудки и только тогда села на кровать, не выпуская телефон из рук.

Омер приехал на работу на полчаса раньше, но опередить директора ему не удалось, Моник с сыном уже стояли в холле, разговаривая о чём-то с дежурной, госпожа Селен поприветствовала его кивком головы, и когда он подошёл, с едва ощутимой иронией спросила:

— Волнуетесь за свою протеже?

Он улыбнулся и честно ответил.

— И это тоже. Я хотел бы уточнить, сколько дней вас не будет в институте, что мне следует отвечать, когда вас спросит кто-то из консульства, и как надлежит с вами связываться? — он взглянул на молодого человека, стоявшего рядом с женщиной.

Тот ответил широкой белозубой улыбкой и подмигнул матери.

— Очень предусмотрительно, а эти чёткие вопросы напоминают мне чей-то стиль общения.

Госпожа Селен неодобрительно взглянула на сына и обратилась к дежурной:

— Милая, вы не в курсе, наш повар давно на рабочем месте находится?

— Он подошёл к восьми, как вы просили. — поспешно ответила та.

— Прекрасно... Сейчас придет Дефне и ... А вот и она! — проговорила Моник, увидев входящую в холл девушку.

На ней были тонкие обтягивающие джинсы и затейливого покроя летящая, лёгкая блузка, высоко поднятые в пучок рыжие волосы слегка растрепались и длинные пряди красиво вились на висках. Этот неформальный и свободный стиль одежды очень шел ей, увидев группу из трёх лиц, стоявших в холле и явно изучавших вошедшую, она смутилась. Двое мужчин и женщина разглядывали девушку с разным выражением лица, госпожа Селен одобрительно улыбнулась, её сын, высокий молодой брюнет с волнистыми, каштановыми волосами ‒ «Во вкусе Бельгин», мелькнуло у неё в голове ‒ смотрел удивлённо и заинтересованно, Омер, улыбаясь глазами, не отрывал от неё взгляда, пока она подходила к ним.

— Даниэль, познакомься, это Дефне, о которой я тебе говорила. — произнесла женщина.

Не таясь, молодой человек окинул её восхищенным взглядом.

— Но ты забыла упомянуть о том, что она так красива. — возразил он матери и, завладев рукой девушки, представился. — Даниэль Селен, двадцать четыре года, врач, холост, сын этой во всех смыслах достойной женщины. — и наклонившись, приложил её руку к губам.

Мать с укором взглянула на него.

— Шут... Пойдёмте Дефне, надеюсь, вы голодны, потому что Жан пообещал приготовить нам трёхэтажный завтрак. Правда, я не знаю, что это такое, но уверена, что, в любом случае, будет вкусно.— обернулась к Омеру и пояснила. — Я освобожусь минут через сорок, зайдите ко мне в кабинет, нам нужно кое-что обсудить.

Раздражённый вольным поведением француза, он поднялся к себе и попытался сосредоточиться на плане мероприятий на осень, перед утверждением директором они требовали тщательного изучения, и это касалось, прежде всего, расходной части, ведь выступления артистов, приезжавших во Французский институт оплачивались, и квартальные выплаты в качестве гонораров не должны были выходить за рамки общего финансового плана, утверждённого на год. Омер просмотрел предложения на каждый месяц и, выбрав, с его точки зрения, наиболее подходящие, стал забивать их в таблицу, чтобы увидеть общую сумму расходов, но она каждый раз оказывалась, почему-то, несоразмерно высокой. Он бился над загадкой полчаса, и это ужасно нервировало, тем более, что ему не удавалось обнаружить ошибку, пока, наконец, мужчина не сообразил, что из месяца в месяц копировал одни и те же мероприятия. Для сотрудника его ранга и с таким опытом работы это был верх некомпетентности, чувствуя, как внутри всё клокочет, он запустил карандашом в противоположную стену и резко встал с кресла, так что оно отъехало назад и ударилось о край подоконника. Омер понимал, что ему следовало взять себя в руки, вот только сделать это оказалось не так просто, в дверь постучали, но на его счастье, лицом, заглянувшим в кабинет, оказался Синан. Сразу оценив состояние друга ‒ блуждающий взгляд Омера напряг его особенно сильно ‒ он молча сел в кресло, ожидая, когда тот придёт в себя и, сочувственно глядя на него, произнес:

— Что происходит, брат? Почему ты в таком состоянии?

Омер вздохнул, сел напротив и, чуть опустив голову, обхватил ладонями виски. Синан терпеливо ждал, когда друг обретёт способность говорить, он не представлял, что могло с раннего утра вывести его из себя до такой степени.

— Не смог верно составить таблицу. — наконец, проговорил он.

Синан не поверил своим ушам.

— Ты шутишь, что ли? — он поднялся и прошёл к монитору, взглянул на экран и хмыкнул. — Так ты одни и те же мероприятия трижды забивал.

— Это я уже понял. — сейчас мужчина отвечал вполне спокойным голосом.

— А что послужило первопричиной? Отчего внимание и разум отключились-то? — он вернулся на кресло и, скрестив ноги в лодыжках, выжидательно посмотрел на друга. — Очевидно, женщина? Вот только которая, угадать не могу.

— Издеваешься? — нахмурился мужчина.

— Ничуть... Кстати, я слышал, что Моник с сыном пришла на работу, говорят, она ему институт показывала, ты их не видел?

— Я встретил их в холле.

— Ну и какой он из себя, сын нашей мадам? На мать похож?

— Есть что-то общее. Вот только такта и умения вести себя не хватает. — ответил Омер и криво ухмыльнулся. — Он ведь не у себя на родине, чтобы непозволительным образом разглядывать девушек.

— А-а-а... — протянул Синан. — Ну, теперь всё понятно... Причина в Дефне... А то я уж испугался... Постой-ка, мне помнится ты сделал мудрый выбор, притормозив ваши отношения во благо девушки?

— Я передумал. — сообщил Омер. — Решил последовать твоему не менее мудрому совету и не отдавать её никому другому. — с сарказмом добавил он.

— Дефне работает в медиатеке?

— Нет... Госпожа Селен решила, что она будет полезна в качестве сопровождающей в их необычной программе знакомства с бытом и традициями Турции в лице простого народа. — его голос источал сарказм.

— Я не понял. что ты сейчас сказал. — на лице Синана отразилось удивление. — Необычная программа? В чём она заключается?

— Меня в известность никто не ставил. — раздражённо ответил Омер. — Если честно, мне вообще не понятна её внезапная опека над Дефне, мне казалось, она в курсе, что о девушке есть кому позаботиться. Это, знаешь ли, странно, и на Моник совсем не похоже.

— Действительно, необычно. — согласился друг. — Но может, мы чего-то не знаем? А что тебя беспокоит на самом деле? Мужчина рядом с Дефне? — догадался он.

— И это тоже. — признался Омер. — Он не нравится мне.

— Наверное, и не должен. — пошутил Синан. — Послушай, твоя Дефне совсем не робкий ягнёнок, если нужно, она сможет за себя постоять. Да, я уверен, что этого и не потребуется. — он помотал головой, отгоняя абсурдные мысли. — Парень ‒ сын Моник, он приехал к матери и будет с ней рядом. — мужчина ещё раз взглянул на друга. — Что тебя так взбесило, не понимаю... Похоже, в тебе взыграл инстинкт собственника. Друг, с тобой что-то неладное, если ты взрываешься и теряешь голову от подобного пустяка.

Омер мрачно взглянул на него и ничего не ответил, теперь он и сам толком не понимал, почему так болезненно отреагировал на ту сцену в холле. «Из-за этой девочки я совершаю дикие поступки», — вздохнул он, следовало срочно успокоить разыгравшееся воображение, но мысль о том, что Дефне все эти дни проведёт в близком общении с молодым, симпатичным мужчиной, слишком сильно напрягала его, не хотелось думать, что она может им увлечься. — Приятный парень, к тому же француз, вполне может ей приглянуться. — вдруг произнес он.

Синан, проверявший сообщения в телефоне, вскинул удивлённые глаза. — Ничего себе... Оказывается, у нас приступ дикой ревности... А я тебя предупреждал: не устраивай показательные периоды охлаждения, другой быстро перехватит то, что ты из благих побуждений держишь на расстоянии вытянутой руки. — назидательным тоном произнес он. — У сердца надо держать, у сердца. — и похлопал ладонью по левой стороне груди.

— Странно слышать такие советы от того, кто сам напортачил в сердечных делах. — едко заметил Омер. — Я догадываюсь, что Ясемин вновь пропала?

— Можно и так сказать... Вчера позвонила пожаловаться на плохое здоровье матери и множество проблем, которые приходится решать в одиночку.

— И ты, конечно, загорелся желанием подставить свое надёжное плечо?

— Нет, такая ситуация повторялась уже пару раз, с момента нашего так называемого обручения. Поначалу я, действительно, рвался оказать помощь, но Ясемин решительно отказалась, объясняя тем, что это только её проблемы. — он махнул рукой. — Да, в принципе, мне все понятно.

— И что ты намерен делать? — глаза Омера вновь приковались к злосчастной таблице.

— Ничего... — Синан встал и, не спеша, направился к выходу. — Таблицу мне потом по электронке скинь, я цифры проверю, а то вдруг на тебя снова приступ ревности накатит.

Его друг улыбнулся в ответ, сорок минут, которые госпожа директор готова была потратить на свой завтрак, уже прошли, он неторопливо поднялся, оглядел себя в зеркале, чтобы убедиться, что смятение в голове и сердце не отразились на его внешнем виде, и пошёл в кабинет Моник. Она была одна и, разговаривая по телефону, жестом указала ему на кресло.

— Через пять-шесть дней мы улетим во Францию, на вашу почту я отправила вопросы, с которыми вы можете столкнуться в моё отсутствие. Ничего нового... — поспешила она добавить, видя его вопросительно вздернутые брови. — То есть, я хочу сказать, ничего нового, с чем бы вы уже не сталкивались, и да, с завтрашнего дня я официально нахожусь в отпуске. — вошедшая секретарша принесла две чашки кофе и разговор прекратился на какое-то время. — До отъезда я считаю необходимым поставить вас в известность, что Одри Дюмон вынесла официальное предупреждение Гюпсе о том, что если она ещё раз повторит попытки преследования моих сотрудников, она будет тут же уволена за нарушение деловой этики. Моя коллега направила её на консультацию к психологу, но... — женщина пристально смотрела на мужчину, — Омер, говорю честно, я не уверена, что это подействует. Возможно, она притихнет, но затем снова появится на вашем горизонте, тогда, не колеблясь, сообщайте напрямую Одри. В таком случае институту придётся с ней распрощаться и, возможно, предупредить семью, хотя, насколько мне стало известно, отношения с матерью у неё, мягко говоря, не дружеские. Конечно, лучшим выходом для всех стала бы её встреча с новой любовью, но это уж не в наших силах, это как судьба распорядится. — в молчании они допили кофе, Моник подошла к распахнутому окну, затянулась сигаретой, бросив извиняющийся взгляд на своего заместителя. Тот терпеливо ждал, когда она закончит, задаваясь вопросом, где находится её сын, и чем сейчас занята Дефне, и вздрогнул, услышав её слова. — Они в саду, предполагаю, что Даниэль уболтал её до потери сознания. — усмехнулась. — С тех пор, как эта девочка появилась в вашей жизни, вы всё чаще выпускаете чувства наружу, зная вас, я легко их считываю.

— Моник, зачем вы задействуете её? Она здесь приносила пользу, делая инвентаризацию медиатеки, на которую у наших сотрудниц без отрыва от работы времени не находилось. — задал он вопрос, который занимал его вот уже несколько дней.

Она закончила курить и вернулась на свое место.

— Девочка из простой, бедной семьи пытается выйти за пределы предназначенного ей от рождения круга, прыгнуть чуть выше, имея способности и завидное трудолюбие. — госпожа Селен вздохнула. — Я всегда восхищалась такими натурами, даже завидовала им.

— Вы? Не может быть? Чему же здесь можно завидовать? — он удивился не столько той откровенности, с которой она пошла на этот разговор, сколько смыслу сказанного ею.

— У меня от рождения было всё и даже больше, никаких героических усилий по определению своего места в жизни я не прилагала. Хорошо училась в отличных учебных заведениях, немного подрабатывала студенткой, хотя в деньгах никогда не нуждалась. По праву рождения мне многое давалось само собой, но я видела, как потеют другие, чтобы подняться и доказать, что они не хуже. — она махнула рукой. — Понимание многих вещей приходит только с возрастом. Мне нравится эта девочка, я хотела бы иметь такую дочь, но бог не дал мне второго ребенка. — на её лицо легла тень грусти. — Я не хочу, чтобы ваша протеже надорвалась, прямую помощь она вряд ли примет, слишком гордая, но я попытаюсь сделать то, что в моих силах.

— Я также мог бы помочь ей. — возразил Омер.

Госпожа Селен усмехнулась.

— Разумеется, вы уже начали это делать, но, друг мой, вам следует быть осторожнее, обидеть этим очень просто. Неужели вы до сих пор не поняли, что она стремится быть равной вам, а не занимать положение девчонки из махалли, пытающейся подняться за счёт брака с состоятельным мужчиной. Кстати, жизнь в подобных кварталах меня всегда интересовала. Традиционные, малоэтажные дома с закрытыми дворами, достаточно консервативный, даже сельский образ жизни, религиозность, всё это, правда, сохранилось до наших дней, или это уже в прошлом? Дефне отвезет нас туда, и мне, и Даниэлю это очень интересно...

— Так вы планируете задействовать её все эти дни? — он хотел было добавить, что интерес французов к районам, подобным тому, где выросла Дефне, можно также истолковать неоднозначно, но промолчал.

— Там, где её помощь необходима ‒ да. Но вот прямо сегодня после обеда хотела бы попросить вас заказать для сына экскурсию по Стамбулу с гидом на французском, стандартную, с полным набором памятников и прогулкой на теплоходике. Это возможно?

— Пока сказать не могу, но если свободные гиды есть, то, конечно, это можно организовать. — ответил он, думая, что Моник так и не ответила на его вопрос о занятости девушки, эта способность ловко уходить от прямого ответа, когда-то так сильно восхищавшая его, сейчас раздражала.

В день знакомства с сыном Моник девушка вернулась домой только около одиннадцати вечера, зная точно, что едва она переступит порог, как бабушка обрушит на неё шквал упреков, ведь, начиная с семи часов, сотовый Дефне сотрясали звонки и сообщения: бабушка требовала рассказать, где и с кем она находится. Омер также интересовался, чем она занята и когда вернется домой, даже её друзья по очереди отметились звонками, наверняка, науськанные госпожой Тюркан, недовольной сухим ответом внучки, что она работает и будет поздно вечером. Дефне отказалась от предложения Даниэля проводить её до дома и, взяв такси, через полчаса уже открывала входную дверь, в проёме ярко освещенной кухни тут же появилась бабушка, грозно взглянув на внучку, она мотнула головой в сторону кухни, и, вздохнув, девушка послушно присела у стола, раз объяснений не избежать, лучше уж покончить с ними поскорее.

— Можно мне чая, в горле пересохло. — попросила она.

Внучка выглядела такой усталой, что Тюркан умерила своё негодование, но от выговора не удержалась.

— Приличные девушки, да ещё на выданье, дни и ночи напролет не ходят неизвестно где.

Пропустив мимо ушей слова, на которые при других обстоятельствах непременно среагировала бы, она вяло ответила.

— Я не гуляла, а работала.

— Тебя не было дома больше двенадцати часов, столько не работают. — возразила женщина, по обыкновению неодобрительно качая головой. — Ты хоть ела?

Девушка едва ворочала языком, сегодня ей пришлось говорить на французском языке больше, чем когда-либо в жизни, и хотя на экскурсии по Стамбулу, на которую её отправила госпожа Селен, она молчала большую часть времени, на теплоходе Даниэль засыпал её вопросами о жизни, учёбе, планах на будущее и стажировке в институте.

— Ела, ела... — заторопилась она. — Бабушка, у меня голова болит, я очень устала. Можно подняться к себе? Оставь все выговоры на следующий раз. Только хочу сразу тебя предупредить, несколько дней мне придётся возвращаться очень поздно, а завтра мы вообще уезжаем из города с ночёвкой. — она взглянула на начинавшую успокаиваться женщину. — Только ты не волнуйся, по правде говоря, мы едем к тётушке Ёзге, она согласилась принять гостей на ночь,

— Это ещё что такое? Почему я впервые слышу об Ёзге? — возмутилась Тюркан.

Дефне прикрыла глаза, в висках начинало пульсировать, и лучшим выходом для неё было принять таблетку и лечь спать. Хорошо ещё, что завтра не надо рано вставать.

— Я звонила ей сегодня утром, объяснила ситуацию. Она, не в пример тебе, допросов не устраивает. Так что завтра за мной заедут к девяти часам и вернусь я, скорее всего, на следующий день.

— А что этим людям надо от Ёзге? Что в Манисе и окрестностях может быть интересного для твоего директора? — недовольно проворчала Тюркан, подозрительно разглядывая внучку.

— Им интересна жизнь обычных людей, их быт, традиции. Да, какая разница? Эти люди платят мне за работу, кстати, если получится, я захвачу домой Пчёлку, и Сердару не придется специально ехать туда. — допив чай, она с трудом поднялась. — И вот ещё что: не заставляй больше никого мне звонить, зачем ты людей беспокоишь?

— Если бы ты рассказала нормально бабушке, где и с кем находишься, что делаешь и когда вернёшься, я не стала бы просить Исо и Сердара разыскивать тебя. — сердито ответила Тюркан.

— Разговор с тобой вылился бы в форменный допрос минут на двадцать. — ответила внучка, подошла к ящику, где обычно лежали лекарства, и достала пластину с обезболивающим. — Я же предупредила тебя вчера, что, вероятнее всего, приду поздно. — она выдавила капсулу и запила большим количеством воды, её до сих пор мучила жажда.

Поднимаясь к себе, она слышала, как Тюркан бубнила ей вслед.

— Что за работа такая дурацкая. Раньше ты уходила на три-четыре часа и домой приходила вовремя, а теперь занимаешься непонятно чем. А Омер что думает по этому поводу? Уверена, он недоволен твоим поведением. — вдруг произнесла она.

— Ну, при чем здёсь он? — Дефне остановилась на лестнице и повернулась к женщине. — Он не может запретить мне работать! Вам деньги не с неба падают, госпожа Тюркан. — съязвила она, закрывая дверь и пробормотала, скорее всего, уже для себя: — Плохо только, что костюм вовремя сдать не смогу.

Бабушка тяжело вздохнула, ей было жаль внучку, она и ругалась-то скорее для порядка, хотя то, что Дефне проводит так много времени с незнакомыми людьми, да ещё с иностранцами, ей не особенно нравилось. Работа в институте среди своих вместе с Бельгин ‒ это одно, там и Омер, наверняка, за ней приглядывал. А вот эта новая работа казалась подозрительной.

Дни общения с мадам Селен и её сыном пролетали очень быстро и, если вначале Дефне смущалась и терялась, сталкиваясь с трудностями понимания на слух быстрой французской речи, то к концу дня, проведённого у тетушки Ёзге, вполне освоилась, уяснив, что нет ничего зазорного в том, чтобы переспросить, уточнить значение непонятного слова, хотя общий смысл фразы был ей вполне понятен. По дороге в Манису Моник, сидевшая позади, больше молчала, зато Даниэль, который вёл машину, поддерживал разговор за двоих, он с юмором вспоминал о своей студенческой жизни, друзьях, но почти ничего не рассказывал о работе, объясняя это тем, что слушать о болячках людей никому не интересно, кроме докторов ‒ но для этого существуют симпозиумы ‒ и самих больных. Парень работал в одном из госпиталей Парижа врачом общей практики, нарабатывал опыт, как он сам говорил, и планировал со временем поменять столицу на Биарритц, город на юге страны в регионе Аквитании, если одна из частных клиник, искавшая врача его специальности, одобрит его кандидатуру. Моник молча слушала сына, никак не комментируя его рассказ, и Дефне невольно представила, какой неистощимый поток советов, упрёков и комментариев получила бы от своих родных в сходной ситуации.

Тётушка встретила их очень приветливо, хотя таких гостей она принимала в первый раз, Дефне не увидела в её поведении ни стеснения, ни зажатости, которые были бы вполне объяснимы для простой, пожилой женщины в подобной ситуации. А вот Пчёлка волновалась, первый раз в жизни она видела так близко и в неформальной обстановке иностранцев и испытывала гордость за свою сестру, общавшуюся с ними с такой лёгкостью, сама она смогла вспомнить только несколько простых фраз на английском языке, несмотря на то, что в классе знала его лучше всех. Обедали и ужинали все вместе на улице в саду, по просьбе Дефне Ёзге приготовила простые блюда национальной кухни, и Моник, давно жившая в Турции, хорошо знавшая и любившая её кухню, отдала должное кулинарному мастерству женщины, а вот Даниэль оказался очень эмоционален в своём восхищении, заметив, что если бы встретил девушку, умеющую готовить эти необыкновенно вкусные блюда, женился бы не раздумывая.

— Так у нас почти все девушки умеют их готовить. — смеясь, заметила женщина, когда Дефне перевела ей пылкую речь парня. — Взять хоть её. — и она указала на сидевшую рядом внучатую племянницу.

Даниэль с подчёркнутым интересом оглядел девушку.

— М-м-м... — протянул он. — Дефне, вы ведь ещё свободны от уз брака?

Она засмеялась.

— Даже, если бы я была от них свободна, Стамбул далеко не Биарритц.

— Так мы поедем туда вместе. — возразил он. — Я, вы и ваше умение готовить всё это. — и обвёл рукой стоящие на столе тарелки с едой.

— Боже мой, Даниэль... — задумчиво проговорила его мать. — Вот уж не думала, что ты такой чревоугодник.

— Мама, любой мужчина любит хорошо поесть. Неужели только сейчас ты открыла для себя эту прописную истину? — нарочито назидательным тоном проговорил он. — К тому же, если воспоминания меня не обманывают, ты, в своё время, очень неплохо готовила, конечно, блюда другой кухни, но они были съедобны.

— Иногда мне кажется, что тебе всё еще пятнадцать лет. — пробормотала мать, осуждающе качая головой. Дефне восхищало её самообладание, возможно, оставшись наедине, она сделает сыну замечание, но в присутствии посторонних людей, какой-либо отрицательной реакции никогда не проявляла.

Гости с любопытством осматривали дом и попросили разрешения делать фотографии некоторых предметов, их особенно интересовала деревянная мебель, сделанная ещё руками деда Дефне, и традиционные вышивки, работы Ёзге и её дочери. Узнав о приезде иностранцев, к двору стали подтягиваться любопытные жители посёлка, а когда гости вышли прогуляться, их провожала уже целая процессия, состоявшая как из вездесущих детишек, так и из взрослых, многие помнили Дефне маленькой девочкой и, тихо переговариваясь, удивлялись её внешнему сходству с непутёвой матерью. Люди интересовались целью приезда иностранцев, кто-то, недоверчиво качая головой, уходил, но две семьи решились пригласить мать и сына к себе и с гордостью показывали свои хозяйства. Дефне знала, что посёлок, где она родилась, был довольно богатым, люди жили в крепких, больших домах, имели значительные земельные наделы, большие сады, держали живность.

— Дефне, вы, кажется, говорили, что родились здесь? — спросила Моник. — Кто-то из родных, кроме нашей гостеприимной хозяйки, здесь остался?

— Нет, только Ёзге, сестра моего покойного деда. — ответила она. — Бабушка продала дом и хозяйство, когда мы собрались отсюда уезжать.

— Значит, ваши родители встретились здесь? — улыбаясь, произнесла госпожа Селен. — Эти фруктовые сады так романтичны, представляю, как всё это благоухает во время цветения.

— У меня сохранилось мало воспоминаний об этом периоде, но сады я запомнила. Мы лазали по деревьям и ели фрукты прямо с ветки. — ответила она.

— А родные вашей матери по-прежнему живут здесь? — спросил Даниэль. — Насколько я понял, вы живёте с бабушкой со стороны отца.

— Родных со стороны матери, я совсем не помню и знаю, что они уехали, когда дети подросли, вернее, сначала дети выросли и разъехались, а затем и их родители сменили место жительства. — ответила девушка, которая не очень понимала интереса Моник к её родне.

Они стояли у дома Ёзге, Даниэль пошел за кофтой для матери, потому что к вечеру воздух стал прохладным, а его мать задержалась, не торопясь заходить во двор.

— Кажется немного странным, что родные по материнской линии не поддерживали отношения с вами, внучкой дочери. Насколько мне известно, семейственность, сохранение рода ‒ сильная сторона традиционных турецких семей.

Девушка пожала плечами, эта когда-то болезненная тема давно перестала её волновать.

— В большинстве случаях так и есть, особенно в сельской местности. Просто... — она замялась, подыскивая слова чужого языка, чтобы правильно донести свою мысль. — Моя мама, сбежав от мужа и детей, опозорила себя и родню, поэтому наше общение с ними свелось к минимуму, бабушка и отец выступали против контактов. Впрочем, нужно честно признать, что та сторона и не настаивала.

Она не стала говорить Моник, что позор Ары, коснулся всей её семьи, их положение в посёлке стало незавидным, а подросшие братья и сёстры матери Дефне никем не рассматривались в качестве потенциальных женихов и невест, никто из жителей не желал связывать себя узами родства с людьми, вырастившими такую дочь.

Госпожа Селен тепло посмотрела на девушку.

— Мне очень жаль. Отсутствие матери ‒ это большая потеря для дочери, невосполнимая для её будущей жизни.

— Никто не выбирал себе такую судьбу, думаю, моя мать тоже. — сухо заметила Дефне. — С нами всё в порядке. Бабушка вырастила нас, и наша семья ничуть не хуже других.

— Конечно. — поспешно произнесла женщина. — Любой, кто вас знает, скажет, что бабушка прекрасно справилась со своей ролью. Возможно, ваша жизнь началась с трудностей, но всё хорошее ждёт вас впереди, поверьте, Дефне...