Всё началось с поцелуя

Глава 56. Наедине в Венеции.

— Просыпайся, дорогая, самолёт пошёл на посадку. — Омер осторожно тронул жену за плечо.

Дефне приоткрыла один глаз и вздохнула.

— Даже не заметила, как уснула. — пожаловалась она, поёрзала в кресле и, подвигав плечами, попыталась размять затёкшую от неудобной позы спину.

— Ты спала очень беспокойно. Плохой сон?

Плохой сон? Последнее время она вообще не помнила своих снов, вот и сейчас память зафиксировала только последнюю сцену: в центре какой-то площади в вихре вокруг неё, но не приближаясь, в быстрых, хаотичных движениях мелькали лица и фигуры, ей не удавалось никого отследить, но интуиция говорила, что некоторых из них она знала. Девушка вздохнула и огляделась, салон был полон туристами, которые, едва сев в самолёт, принялись с жаром обсуждать маршруты своих запланированных поездок по Италии, в обрывках долетавших до неё разговоров слышались знакомые названия городов: Флоренция, Пиза, Верона, Милан, Падуя...

А вот ей захотелось провести свою «медовую» неделю ‒ больше не позволили обстоятельства ‒ только в одном месте, городе своей давней мечты ‒ Венеции. Её муж приветствовал этот выбор, в Италии он учился и много путешествовал по этой стране, успев посетить почти все интересные места, но городу на воде отдавал предпочтение и возвращался в него с особым трепетным чувством. Более романтичного убежища для влюблённой пары молодожёнов трудно было бы представить, тем более, что для размещения Омер выбрал знаменитый отель класса «люкс» в центре города ‒ «Даниэле».

Фотографии, найденные Дефне в интернете, давали представление о роскоши и изысканности убранства этого отреставрированного дворца четырнадцатого века, принадлежавшего семье дожа Дандоло и превращённого в отель ещё в веке девятнадцатом. «Даниэле» располагался недалеко от площади Сан-Марко и состоял из трёх зданий, построенных в разные исторические периоды: в палаццо Дондола царила атмосфера четырнадцатого века, палаццо Даниэле Эксельсиор, где находился их номер, поражал имперской роскошью и изысканностью убранства, палаццо Каза Нуова воплощал стиль барокко девятнадцатого века. Они соединялись друг с другом крытыми мостами и носили общее название отель «Даниэле». Девушка долго разглядывала снимки интерьеров, и когда Омер присоединился к ней с неизменной чашкой кофе, не сдержала любопытства.

— Почему ты выбрал Эксельсиор, а не Дондола, например?

Он ответил сразу, словно ждал подобного вопроса.

— Я знаю твоё пристрастие к Реннесансу и средневековым французским замкам, поэтому мне захотелось окунуть тебя в атмосферу иной эпохи и иного архитектурного стиля.

— Проверяешь на прочность мою привязанность к Шато? — она бросила на него быстрый, насмешливый взгляд. — Не знаю, как на самом деле, но на снимках эта роскошь: мраморные колонны, сверкающие полы, позолота, канделябры, люстры, всё это... — Дефне глубоко вздохнула и закончила свою мысль, — … немного подавляет.

Мужчина удивлённо вскинул бровь, допил кофе, приблизился к ней и, неожиданно приподняв, занял её место, посадив жену себе на колени.

— В этом великолепном отеле мы проведём «медовые» дни, он достойная оправа нашим чувствам. Надеюсь, поездка станет незабываемой и дополнит те чудесные моменты, что уже вошли в историю наших отношений.

Последние слова развеселили её, она плотнее прижалась к нему и, дразня мочку уха кончиком языка, прошептала:

— Так мы, оказывается, пишем летопись супружеской жизни? Интересно, сколько в ней глав на настоящий момент, и как называется первая?

Его рука легла на тонкую щиколотку и медленно поползла по гладкой икре, погладила согнутое колено и поднялась выше по бедру, остановившись у развилки ног. Женское тело моментально отреагировало на эти лёгкие прикосновения, спина непроизвольно выпрямилась и дыхание зачастило.

— А ты не догадываешься как? — он прикоснулся губами к изящной шейке, и нежными поцелуями добрался до уха, прошептав в него. — Всё началось с поцелуя... С того самого, который я украл у тебя, и который в наказание приговорил меня гореть в огне страсти к самому упрямому, непокорному и прекрасному созданию на свете...

Трансфер до отеля Омер заказал заранее, и в аэропорту Марко Поло на выходе из зоны прилёта их встречал улыбчивый пожилой итальянец, державший в руках табличку с фамилией Ипликчи. Дорога заняла не более двадцати минут, и всё это время Дефне, не отрываясь, смотрела в окно. Её хрупкая ладошка покоилась в руке мужа, время от времени он молча подносил её к губам и улыбался, не мешая девушке наслаждаться сакральной минутой долгожданной встречи со своей мечтой. Мужчина понимал её волнение, когда-то он сам, впервые приехав в этот город, испытывал похожее чувство восторга и неверия в реальность происходившего. Как только машина тронулась, водитель включил аудиогид, который знакомил пассажиров с общей информацией о Венеции, и хотя Дефне имела представление об истории города, слушать текст на итальянском языке доставляло удовольствие и напоминало о днях, проведённых в Риме в языковой школе «Дилит». Приятный женский голос напомнил ей, что город состоит из двух частей: Венеции в лагуне и Местре на материке, что в нём проживают двести шестьдесят тысяч жителей, из них семьдесят тысяч в историческом центре, что он расположен на ста восемнадцати островах, соединённых между собой тремястами пятьюдесятью пятью мостами. С восприятием цифр на слух у неё всегда случались провалы, но сейчас она не стала переспрашивать мужа, решив позднее уточнить, правильно ли поняла их.

Город её грёз встретил их многолюдной, многоязычной толпой, в воздухе стояла дымка, было душно и облачно, с утра прошёл дождь, и капли влаги медленно испарялись с мостовых. Трёхэтажный, с открытой центральной арочной террасой знаменитый отель «Даниэле» стоял на набережной Рива дельи Скьявони, и многочисленные гондолы, водные такси и вапаретто скользили по привычному маршруту мимо этого здания цвета коралла, легко узнаваемого во всех каталогах. Холл, достойный дворца, поражал своей роскошью, взгляд скользил по стенам, выложенным мрамором, пол из того же материала устилали ковры, акантовые листья капителий мраморных колонн, деливших пространство и удерживавших арку второго этажа, блистали позолотой. Справа от входа лестница вела наверх, на открытую галерею с балюстрадой и арочными пролётами. В каталогах характеристика отеля совершенно заслуженно обозначалась одним словом ‒ роскошный.

Их заселили быстрее, чем Дефне успела всё разглядеть, номер, заказанный Омером, относился к категории люкс и был оформлен в бело-серо-бордовых тонах. Войдя, она не торопясь прошлась по комнате, где им предстояло прожить неделю, мебель разделила пространство на три небольшие зоны. Два мягких кресла с изогнутыми ножками и бордовой обивкой предназначались для отдыха, маленький, симпатичный столик с круглой столешницей, стоявший между ними, напоминал формой подставку для цветов, и сейчас там красовался букет красных роз, наполнявший воздух изысканным ароматом. Лакированный рабочий стол цвета тёмного ореха и два ночных столика украшали причудливой формы лампы с бордовыми абажурами. Широкая кровать с высокой спинкой, затянутой гобеленом, занимала большую часть комнаты. Любопытствуя, девушка заглянула в ванную, там, как и ожидалось, её встретила та же роскошь: стены, пол и столешница раковины были выложены плиткой в серо-бордовых тонах, возле ванны, совмещённой с душем, постояльцев ждали халаты и полотенца исключительной белизны. Но самым вожделенным для неё местом оказался балкон с двумя небольшими плетёными креслами и столиком между ними, с него открывался потрясающий вид на Венецианскую лагуну и Большой канал.

Заняв одно из кресел, она с наслаждением вытянула босые ноги, Омер, рассчитавшийся со служащим, доставившим чемоданы, присоединился к ней.

— Ну, как? Успела оглядеться?

— Всё так шикарно, что немного подавляет. Куда ни посмотришь ‒ всюду мрамор, позолота, колонны, кессонные потолки и прочие признаки роскоши этого отеля-дворца.

— Но в резиденции короля в Версале царит ничуть не меньшее великолепие. — смеясь, возразил он. — Конечно, Шенонсо и Шато отличаются по стилю, но, как говорят, каждому своё. Это дело вкуса.

— Согласна. — она помолчала, глядя на великолепный вид. — Удивительно... Я в Венеции... В самом лучшем отеле... И с тобой... И всё это благодаря тебе...

Не вставая с места, Дефне протянула ему руку, так они и сидели, взявшись за руки и слушая шум города и плеск воды.

— В мини-баре, наверняка, найдётся красное вино и шампанское. — Омер прервал их молчаливое созерцание. — Думаю, нам стоит отпраздновать сегодняшний день. Хотя, если хочешь, можем спуститься в бар или даже пообедать в ресторане. Что скажешь?

— Я не против бокала шампанского в номере, а пообедать выйдем в город. Хочу прикоснуться к жизни обычных жителей.

— Ну, подавляющее число венецианцев едят дома, в пиццериях и ресторанах сейчас больше туристов. Но обещаю, мы непременно и не раз попробуем местную кухню. — он сдвинул столик вперёд, поставив рядом их кресла и, наклонившись, поцеловал возлюбленную в рыжую макушку. — Может, отдохнешь для начала? Ты выглядишь бледнее обычного.

— Почему бы нам не выпить шампанского на балконе? Я с удовольствием провела бы здесь какое-то время. — она мечтательно посмотрела вдаль. — Ты рядом, мы в Венеции, чего ещё можно желать?

— Тебя... — прошептал мужчина. — Все мои желания устремлены к тебе. — он вернулся через несколько минут с бокалами и бутылкой шампанского, неся под мышкой плед, который накинул на спинку её кресла. — Итак... За наш первый день, за твою сбывшуюся мечту. — их бокалы мелодично звякнули, столкнувшись друг с другом.

— И за нас... За нашу «медовую» неделю. — дополнила Дефне.

— Надеюсь, она будет длиться всю оставшуюся жизнь. — он привстал и поцеловал Дефне в полуоткрытые, мягкие губы.

Обед они пропустили, есть не хотелось, и влюблённые супруги много времени провели на балконе в компании друг друга, но после пяти часов, Омер, посмотрел на часы и засобирался на выход.

— Пойдём родная, разомнём ноги. У меня для тебя есть сюрприз.

— Приятный, надеюсь... Ты же знаешь, я не большая любительница неожиданностей.

Девушка разомлела на балконе, её немного клонило в сон, но признаться мужу в том, что ей не хочется сегодня никуда выходить, она постеснялась, всё-таки он готовил эту поездку в первую очередь для неё, желая воплотить давние девичьи мечты. Когда она вышла с балкона, Омер уже ждал её у дверей номера с пуловером в руках.

— Я посоветовал бы тебе захватить куртку или тёплую кофту, в такой час на воде будет прохладно,

— На воде? — удивилась она, доставая из чемодана свой любимый, хоть и немного поношенный пуловер из ангорки. — Мне казалось, что осмотр дворцов Большого канала у нас запланирован на завтра. Ты изменил программу?

Муж загадочно улыбнулся, но ничего не пояснил.

— Сколько таинственности. — пробормотала она, едва поспевая за быстрыми шагами мужчины, не выпускавшего её руки.

Но направлялись они не к центральному входу, а, как оказалось, к боковому, выходившему на один из малых каналов, там на помосте их ожидали пожилой грузный мужчина и молодой симпатичный парень в знаменитой полосатой рубашке гондольера.

— Мой дорогой друг, рад нашей встрече спустя столько лет. — несмотря на свой значительный вес, пожилой мужчина лёгкой, почти танцующей походкой направился к Омеру и, приобняв, похлопал его по спине.

— Матео, спасибо, что откликнулся на мою просьбу. — Омер пожал протянутую руку. — Я вижу, ты привёл сына... Лоренцо, если не ошибаюсь?

Сероглазый парень метнул в сторону Дефне смеющийся взгляд и, чуть наклонив голову, подтвердил.

— Именно так, младший сын своего отца, Лоренцо, к вашим услугам.

Матео посмотрел на Дефне и скользнул взглядом по кольцам на их руках.

— Эта прекрасная сеньора твоя жена? Белиссима! Наконец-то, ты остепенился. Примите мои поздравления, сеньора. — он протянул ей руку, и когда она вложила свою узкую ладошку, слегка пожал её. — Поцеловать не решусь, зная насколько ревнив ваш супруг.

— Вы так хорошо знакомы?

— Ещё бы... — оживился мужчина. — Каждый раз, когда они с Лаурой приезжа... — он осёкся на полуслове, и его лицо приняло виноватое выражение.

— Всё в порядке... Эта женщина мне знакома, и о её роли в жизни Омера я давно догадалась. — спокойно отреагировала она.

Лоренцо засмеялся и перебрался в гондолу, качавшуюся на воде рядом с деревянным настилом.

— Так это и есть знаменитый железный нос гондолы, который служит противовесом гондольеру на корме? — девушка решила сгладить возникшую неловкость первым пришедшим ей в голову вопросом, подошла к самому краю настила и коснулась гребня пальцами. — Я читала, что его форма символична. Это так?

Парень снял соломенную шляпу и небрежно бросил её на корму.

— Браво, сеньора. Изгиб по всей длине, похожий на S означает Гранд-Канал, верхнее закругление символизирует церемониальный головной убор венецианского Дожа, шесть передних зубцов гребня соответствуют шести районам Венеции, седьмой зубец с противоположной стороны обозначает остров Джудекка, а арка и полукруг над верхним зубцом ‒ мост Риальто и гавань перед Сан-Марко. — молодой итальянец немного рисовался, польщённый искренним интересом прекрасной слушательницы, говорившей на его родном языке.

Останавливая красноречие сына, его отец кашлянул и помог Дефне перейти в гондолу, Омер последовал за ней. Пожилой итальянец пожелал приятной поездки и провожал их глазами, пока они не скрылись за поворотом, он искренне сожалел о случайно вырвавшихся словах, понимая, как неудобно, должно быть, чувствовали себя оба супруга, когда он упомянул бывшую любовницу Омера. Оставалось надеяться, что это не испортит им сегодняшний вечер и впечатления от поездки.

Дефне с любопытством осматривала бесчисленные мостики и дома, мимо которых они проплывали, это были трёх или четырёхэтажные, немного обшарпанные здания, у многих входные двери уже касались воды, окна прикрывали тёмно-зелёные деревянные ставни, а яркие цветы в горшках на мини-балкончиках оживляли фасады с кое-где обвалившейся штукатуркой.

— Слово «rio» на табличках домов означает канал? У каждого своё название? — Омер кивнул и улыбнулся, она вертела головой в разные стороны, словно маленькая любопытная девочка. — Мы просто катаемся или движемся к какой-то цели? — девушка упёрлась подбородком в плечо мужа.

— Через небольшие каналы Лоренцо выведет нас к Большому каналу и трём мало посещаемым туристами районам Венеции, где я очень любил бывать. Если захочешь, мы сможем потом туда вернуться и побродить по улицам, памятников там предостаточно.

— О каких кварталах идёт речь?

— Санта Корче, Сан-Поло и Канареджио.

— Сан-Поло... Если мне не изменяет память, там находится какая-то знаменитая церковь Санта-Мария... — девушка наморщила лоб, — … а дальше забыла. В ней есть гробницы знаменитых людей Республики и картины известных художников, но из всех я запомнила только Тициана.

— Санта-Мария Глориоза деи Фрари. — подсказал за её спиной Лоренцо. — Обязательно сходите в неё, прогуляйтесь по улочкам, туристов там меньше, чем в районе вашего отеля. Оттуда, не торопясь, дойдёте до моста Риальто.

— А где находится Канареджо? Кстати, не в этом ли квартале в Гетто селились евреи?

— Да, именно там, и их синагоги открыты для посещения. Квартал находится почти напротив Сан-Поло на другой стороне Большого канала. Мы проедем мимо. — Омер смотрел вдаль, его лицо приняло мечтательное выражение, и на губах проявилась полуулыбка. — Там много чудесных, узких, прохладных улочек, каналов, которые появляются и тут же исчезают за углом. И самое главное, нет толп вечно снующих туда-сюда туристов, зато много закусочных и симпатичных винных магазинчиков с дегустацией итальянских вин. — он говорил медленно, с грустью, будто с ностальгией вспоминал об ушедших днях.

Ей так казалось... Вполне возможно, за этим выражением лица и его словами скрывалась какая-то личная история, возможно, там он бывал с Лаурой или другой возлюбленной. Конечно, всё это было задолго до их встречи, но от неприятного чувства досады избавиться не удалось, она чуть отодвинулась от него и, сев в пол-оборота, заговорила с гондольером.

— Лоренцо, а правда, что ваша униформа жестко регламентирована? Вот ваше поло, например, имеет бело-синюю полоску, есть ещё бело-красная, а почему нет других расцветок?

— Так повелось, ведь и гондолы у всех только чёрного цвета, а когда-то, говорят, были цветные. — канал сужался в том месте, через которое они сейчас проплывали, почти вплотную приблизившись к стене дома, парень оттолкнулся от неё ногой, нарушив одно из правил управления гондолой.

— Да, я читала... Одни связывают чёрный цвет с эпидемией чумы, другие намекают на какое-то запретную любовную связь.

— О, сеньора, подобных историй в Венеции водится превеликое множество на любой вкус.

Словоохотливый итальянец обрадовался возможности поболтать и поведал ей множество интересных фактов и анекдотов из прошлого, рассказчик он был талантливый и завладел её вниманием не хуже профессионального гида. Незаметно для обоих разговор перескочил на личные темы, Лоренцо рассказал, что родился в семье потомственного гондольера и, с детства наблюдая за отцом, учился управлять гондолой. Но для того, чтобы получить право работать самому, пришлось учиться в школе гондольеров, хотя поступить туда оказалось совсем не просто. Нужно было закончить среднюю школу, получить сертификаты пловца и о прохождении курсов спасения на водах, а также сдать кучу анализов, в том числе и на отсутствие наркотических зависимостей. Однако дело того стоило, заверил её Лоренцо, их профессия ‒ самая высоко оплачиваемая в Венеции, вот только на свою гондолу он пока не заработал, новая стоит очень дорого: от тридцати до сорока тысяч евро, поэтому приходится работать на гондоле отца.

Он высадил своих пассажиров за мостом Риальто, они поужинали в одной из шумных пиццерий и, выйдя, смешались с толпой туристов, пробираясь сквозь неё, Омер приобнял жену за плечи, защищая от толчков. В одном из уличных кафе нашлись два свободных места и, ожидая заказанный кофе, они рассматривали мост Риальто.

— Ты знаешь, что название моста происходит от одноимённого района Венеции. Риальто, «rivo altus», по-итальянски означает высокий берег. Мы обязательно сходим туда, чтобы посмотреть на церковь Сан-Джакомо и её часы пятнадцатого века с одной часовой стрелкой. Их циферблат имеет не двенадцать делений, как обычно, а двадцать четыре и у него отсутствует деление на минуты.

— Интересно... — не поворачивая головы и продолжая смотреть на мост, односложно заметила Дефне.

— Ты читала в путеводителе историю моста? — её отстранённость бросалась в глаза, точной причины он не знал, но догадывался, что неосторожные слова Матео могли её уязвить. Зная характер жены, Омер понимал, что допытываться об этом сейчас было бесполезно. Она ничего не скажет...

Информацию, связанную с мостом, девушка помнила, готовясь к поездке, она прочла не только путеводитель, но и всё, что смогла найти в интернете. Она знала, что первый мост на этом месте появился ещё в двенадцатом веке, и выбор места во многом был обусловлен минимальной шириной канала и плотностью населения в этом людном районе города. Первые деревянные конструкции не сохранились, решение о строительстве нынешнего моста приняли в середине шестнадцатого века, и по иронии судьбы фамилия его архитектора была де Понте*. Его проект имел преимущество перед распространёнными арочными мостами, потому что был однопролётным и не мешал оживлённому водному движению, особенно проходу кораблей. Вес моста держался на фундаментах по двум берегам канала.

Но на его вопрос Дефне ответила совсем другими словами.

— Может, мы пройдёмся по нему, прежде чем вернёмся в отель? Мне хочется посмотреть на лавки. Сейчас, как и тогда, их по двадцать четыре с каждой стороны? — она, наконец, взглянула на мужа.

— По числу арок. — машинально дополнил он. — Можем пройтись, но многие из них уже закрыты. Если пойдём туда утром, удастся увидеть живописную рыночную площадь.

— Не имеет значения, мы же ничего не собираемся покупать.

В молчании они допили кофе и двинулись к мосту Риалто, Омер искоса наблюдал за ней, девушка казалась спокойной, улыбаясь, отвечала на вопросы, но инициативы в общении не проявляла, за руку не брала, держась на некотором расстоянии. Это начинало беспокоить и немного раздражать, поэтому он решил откровенно поговорить с ней и выяснить причину странной перемены в настроении, как только они окажутся в номере отеля.

Однако сделать это удалось не сразу, по возвращении Дефне надолго уединилась в ванной комнате, а затем, заварив чай и накинув на плечи палантин, молча прошла на балкон. К ночи воздух посвежел, огни вечернего города мягко отражались, преломляясь в колышущейся воде, несмотря на поздний час, снизу долетали смех и звуки разноязыких голосов, туристы отправлялись на поиски развлечений ночной Венеции.

— Не устала? — он присоединился к ней с бокалом вина. — Надеюсь твой первый экскурсионный день не показался утомительным и не стал причиной резкой перемены в настроении?

Она всё ещё избегала смотреть ему в глаза, но голос звучал спокойно.

— Впечатлений очень много, но я не устала. Спасибо за познавательную и романтическую прогулку по каналам города.

— Тогда почему меня не покидает ощущение, что с тобой что-то не так. Ты кажешься обиженной, но я не понимаю чем. — он потянулся к ней, но девушка плотнее завернулась в палантин, словно в кокон, защищающий от внешних воздействий.

Мужчина отстранился и несколько минут молчал, расстроенный складывающейся ситуацией.

— Если я чем-то невольно расстроил тебя, прошу скажи. Молчание не развеет обиду, а лишь усугубит недопонимание. Мы сейчас в начале совместного пути, давай не будем выстраивать стены между нами. — он замолчал, ожидая ответного действия.

Дефне несколько раз глубоко вздохнула и, глядя по-прежнему на залив, задала свой первый вопрос.

— Откуда ты знаешь Матео?

— Я несколько раз приезжал в Венецию и заказывал его услуги.

— Понятно... — она поставила на стол чашку, которую держала в руках, и он заметил, что её пальцы слегка дрожали. — Ты бывал здесь с Лаурой или с другой возлюбленной? — быстро проговорила девушка и повернулась, изучая выражение его лица.

Она ревновала... Значит, как он предполагал, в этом и была причина изменившегося настроения, понимание принесло облегчение и досаду на себя, в конце концов, мог бы догадаться и в этот раз пригласить другого гондольера. Омер понимал её состояние, ему бы тоже стало неприятно при мысли, что его любимая проводила здесь дни и ночи в объятиях другого мужчины.

— Чаше всего я бывал здесь с друзьями... Жемчужина моя, я сожалею, что такой пустяк расстроил тебя. Но... До нашей встречи у каждого из нас была своя жизнь... Я старше и у меня есть прошлое. — он решил не упоминать о женщинах, а обойтись общими фразами. — То, что случилось в прошлом, там и останется... Ты моя жена, моё настоящее и будущее. Я безумно тебя люблю... Я долго ждал и искал тебя... И этот город, он твой и мой, и навсегда останется нашим, городом нашего свадебного путешествия.

Дефне стало неловко... В самом деле, с чего вдруг ей вздумалось ревновать и заставлять его оправдываться? Она лично знала двух из его женщин, а тех, кого она не видела, было, несомненно, больше. Её поведение иначе, как глупостью не назовёшь, ведь дав согласие на брак, она приняла Омера таким, как он есть, со всеми достоинствами и недостатками ‒ хотя следовало честно признать, что первых было гораздо больше. Точившая её изнутри обида на то, что он когда-то разделял радость открытия Венеции с другой женщиной, теперь казалась неуместной, и Дефне уже сожалела, что не смогла обуздать свои чувства, в её намерения совсем не входило портить настроение ему и себе в эту долгожданную поездку.

— Извини... — пробормотала она. — Возможно, я перенервничала или переоценила свои силы и устала больше, чем думала.

— Конечно... Я понимаю... — он поднялся и, улыбаясь, протянул ей руку. — Пойдём отдыхать?

Девушка кивнула и, встав, прижалась к нему, ища поцелуя. В эту ночь их близость получила привкус отчаянной страсти, она ненадолго засыпала, потом, едва проснувшись, тянулась к нему и вновь искала его ласки, словно только утешение в его объятиях могло подарить ей сон. Неудивительно, что после такого напряжённого ночного бдения Дефне проснулась довольно поздно, возможно, проспала бы и дольше, если бы муж не потряс её за плечо.

— Радость моя, я ждал сколько мог, но уже время обеда. Тебе нездоровится?

Чуть приоткрыв глаза, она прислушалась к себе, потянулась и взглянула на его улыбающееся лицо.

— Кажется, со мной всё в порядке.

Он присел на кровать и низко наклонился над ней.

— Наше вчерашнее недоразумение закончилось прекрасной ночью. Я открыл в своей жене новые, волнительные грани настойчивости и с нетерпением буду ожидать продолжения.

Воспоминание о том, сколько раз она заставляла его просыпаться, заставило её покраснеть, не произнеся ни слова в ответ на его многозначительные слова, она закрылась в ванной комнате. Через час, пообедав в небольшом ресторане в районе Риалто и прихватив аудиогид, они отправились осматривать туристический центр Венеции.

Дни пролетали очень быстро... Площадь Св. Марка, кафедральный собор Венеции ‒ базилика Сан-Марко, редкий пример византийской архитектуры, Дворец дожей и мост Вздохов, соединивший его с городской тюрьмой, сменились прогулкой по Большому каналу с его великолепными палаццо. Они вернулись в квартал Кареджио, оказавшийся приятно малолюдным после шумной толпы центра Венеции, заглянули в квартал Сан-Поло, посетив самую старую церковь города Сан-Джакомо ди Риалто, построенную в девятом веке, и ту самую, Санта-Мария Глориоза деи Фрари, название которой ей подсказал Лоренцо в день прогулки по каналам. В ней они провели не менее двух часов, любуясь собранными там произведениями искусства, и в благословенной тишине разглядывая архитектурные элементы нефа.

Воспользовавшись вапаретто, молодожёны отправились на экскурсию по трём самым известным островам Венецианской лагуны. На острове Мурано, где с тринадцатого века производится всемирно известное стекло, каждый прибывающий туда турист считает необходимым посещение стеклодувной галереи. Правда, им не слишком повезло, потому что на тот момент в ней оказалось слишком много посетителей, и увидеть без помех, как мастер превращает раскалённый кусок стекла в произведение искусства, не удалось. Внимание Дефне привлекла выставка готовых работ, некоторые показались ей настоящими произведениями искусства, другие ‒ обычными поделками для туристов. Но одна вещь более всего притянула её взгляд: стеклянная скульптура в контрастных сине-красных тонах напомнила формой двух любовников, слившихся в страстном объятии, их вытянутые вверх фигуры изящно переплетались, вырастая из общей основы. Стоило, однако, посмотреть на неё под другим углом, как восприятие менялось, поделка представала то ветвистым деревом, то двумя играющими дельфинами, выпрыгнувшими из морской пены. Дефне, как заворожённая, разглядывала её со всех сторон, потеряв интерес к демонстрации мастерства стеклодува.

— Химера... Настоящая химера... — бормотала она.

Омер, издалека наблюдавший за нею, подошёл ближе.

— Ты кажешься совершенно очарованной этой странной штукой.

— Что ты видишь в ней? — девушка по-прежнему не отрывала от неё глаз.

Мужчина взял изделие в руки и осмотрел, то приближая, то отдаляя его.

— Трудно сказать, фигура меняется, но я вижу дерево, разделившееся на два ствола, или два дерева, сросшееся в одно. А ты?

— Двух любовников в страстном объятии. — почти прошептала Дефне и улыбнулась.

Он замер, вернул стеклянную вещь на место и, отойдя дальше, ещё раз внимательно осмотрел.

— Твоё художественное восприятие намного тоньше моего. Ты меня посрамила... — признал мужчина, сделал знак работнику мастерской и, несмотря на протесты жены и заоблачную стоимость этой небольшой вещицы, купил её.

— Эта покупка чистой воды расточительство. — пеняла она ему. — Если ты хотел что-то на память, есть сувениры намного дешевле.

— Ты отказалась от всего, что я предлагал тебе в подарок, и я не настаивал, потому что видел, что вещи тебя не интересовали. Но эта скульптура... Она тебя просто приворожила. Ты бы видела себя со стороны... — они шли, держась за руки, и он крепче сжал её ладошку. — Уверен, ты и дома продолжишь рассматривать её с таким же вдохновением и, возможно, увидишь в ней новые образы.

Обедали они на острове Торчелло, откуда, собственно, и пошла нынешняя Венеция. Согласно информации путеводителя город Торчелло был основан в пятом веке нашей эры, имел тесные торговые связи с Византией и когда-то именно на них разбогател, но в двенадцатом веке гавань и каналы превратились в болота, торговля заглохла, а эпидемия малярии погнала жителей на другие острова Венеции. На сегодняшний день каналы и прибрежные воды вычистили, и на острове обосновались небольшая коммуна из нескольких десятков рыбаков.

По единственной мощёной дорожке молодожёны вышли к средневековому мосту пятнадцатого века, получившему название «мост Дьявола». Для приезжих он представлял интерес, являясь одним из двух бесперильных мостов во всей лагуне. Необычное и несколько пугающее название связывали либо с прозвищем одной из здешних семей, либо с легендой о любви юной венецианки и молодого австрийского офицера. Само собой, предпочтение имела последняя, романтическая версия, повествующая о сделке ведьмы и дьявола ради счастья воссоединения влюблённых. На этот остров стоило приехать ради фресок из византийской мозаики в соборе девятого века Санта-Мария Ассунта, представлявших огромную художественную ценность, потому что такой древности в самой Венеции не сохранилось.

Последним в их маршруте значился самый красочный из всех островов ‒ Бурано, известный центр кружевоплетения. Этот традиционный рыбацкий городок, расположенный совсем рядом с Торчелло, встретил посетителей «падающей колокольней», он мог бы служить декорациями к весёлым детским сказкам, всё время пока Омер и Дефне бродили по его улочкам, улыбка не покидала их лиц: разноцветные фасады домов радовали глаз и, казалось, у трёх тысяч жителей, его населяющих, просто не могло быть плохого настроения. Дефне задержалась на главной городской площади перед памятником уроженцу Бурано.

— Композитор Галутти... — она нерешительно посмотрела на мужа. — Ты слышал его музыку?

— Боюсь показаться невеждой, но до сих пор не знал даже его имени.

В музей кружева они не попали, а историю возникновения школы венецианского кружева прочитали в путеводителе, вдоволь налюбовавшись этим рукотворным чудом в маленьких магазинчиках, куда их наперебой зазывали скучающие продавцы. Кружево выглядело сложным и замысловатым, однако, судя по описанию, простую технику его исполнения, позволяющую скрыть небольшие погрешности, под силу было освоить даже начинающим. Контуры будущей композиции сначала переносились на пергамент, а затем простой швейной иголкой с крепкими и тонкими белыми нитками, кружевница заполняла их так называемым венецианским швом. Вдохновением для рисунков служили пейзажи, фигуры людей и животных, растения, корзины с цветами и, конечно, гондолы. Когда-то венецианские кружева ценились в Европе на вес золота и украшали костюмы особ королевской крови. Дефне купила по небольшому сувениру женщинам своей семьи и Бельгин, решительно отказавшись от дорогого кружевного веера, которые Омер непременно желал ей подарить.

— Будет жаль, если эта техника исчезнет. — заметила девушка, когда они заняли места в кафе на соседней улочке. — Ты слышал, продавец в лавке сказал, что возраст мастериц почтенный, а на создание скатерти, которую он так расхваливал нам, женщины потратили три года.

— Такое происходит сплошь и рядом. Молодым это не интересно, они не хотят учиться, ведь подобные техники требуют времени и терпения в их овладении. И желания освоить, конечно.

Прогулка по улицам-каналам Бурано не заняла и получаса, архитектурных достопримечательностей в нём не было, за исключением той самой «падающей» колокольни. Самое яркое впечатление оставляли разноцветные жилые дома.

— Фасады выкрашены в такие сочные цвета, что дома кажутся игрушечными. Вывешенное из окон бельё, разноцветные лодки, горшки с цветами на карнизах, горбатые мостики через канал ‒ всё смотрится очень гармонично и формирует настоящий итальянский провинциальный пейзаж. — восхищалась Дефне. — Ты снял на камеру?

— Всё тщательно запротоколировал, всё наше свадебное путешествие здесь. — он помахал камерой, которую нёс в руках. — Я смонтирую фильм, и в летописи нашей семьи свадьба и это путешествие станут значиться под номером два, после нашей судьбоносной встречи в кафе. Надеюсь, следующим номером мы обозначим твою беременность и рождение ребёнка. — заметив, что жена притихла, решился задать вопрос, который давно не давал ему покоя. — Ты используешь какие-то средства предохранения? Пилюли или укол, или что-то ещё?

Дефне продолжала идти вдоль канала, не остановившись даже, чтобы ответить.

— Если тебя беспокоит, не мешаю ли я процессу зачатия, то мой ответ ‒ нет. Ты много раз говорил о желании иметь ребёнка, поэтому я не стала бы ничего предпринимать, не поставив тебя в известность.

Он взял её за плечи, заставив притормозить и посмотреть ему в глаза.

— Я ни в чём тебя не подозреваю... Просто это важно для меня... Знаю, у тебя много планов на будущее, но обещаю, что ребёнок не станет им помехой. Наймём няню, я буду помогать...

— Омер, я не рассматриваю малыша, как досадную необходимость брака. Я люблю тебя и, несомненно, наш ребёнок... — она замолчала и не стала продолжать свою мысль, повторив уже сказанные ему слова. — Я никоим образом не мешаю процессу зачатия.

Мужчина почувствовал себя неловко за то, что заставил девушку оправдываться и доказывать свою невиновность, словно в её действиях был скрытый умысел. После той размолвки в день приезда, ничто больше не омрачало их отношений, они проводили вместе двадцать четыре часа в полной гармонии и удивительном созвучии чувств и мыслей друг друга. Часто случалось, что оценивая вещи или события, они давали им характеристику одними и теми же словами, почти синхронно, и сами смеялись над такими совпадениями.

— Должно быть, мы две половины одного целого. — радостно улыбался Омер.

Ни с одной другой женщиной он не ощущал такой полноты жизни и умиротворённости. Дни, насыщенные впечатлениями от увиденных красот сменялись ночами, полными любовных ласк, так что, случалось, по утру ему вообще не хотелось вставать и идти куда-либо, он мог бы целый день провести рядом с ней в постели, вжимая в себя это хрупкое, но ненасытное в страсти, тело своей обожаемой жены. Они много ходили пешком, исследуя окружавшие их архитектурные шедевры, ели вместе с жителями в небольших кафе подальше от центра города. Возвращаясь в отель вечером, до ночи сидели на балконе с бокалом хорошего вина, наслаждаясь открывавшимся перед ними видом. Потом их глаза всё чаще обращались друг к другу, взгляды и улыбки становились более чувственными, дыхание более глубоким и частым, и заканчивалось всё на постели или где-то ещё, куда они успевали добраться раньше, чем желание и страсть захватывали их.

Им не звонили, не желая нарушать уединения, они также ни с кем не связывались, рассудив, что в случае необходимости их непременно нашли бы, никто из них не выходил в интернет, чтобы прочесть новости или проверить электронную почту, влюблённые укрылись от всего мира в великолепных чертогах отеля-дворца «Даниэле».

Время их «медовой» недели пролетело быстро, покидать Венецию, с ещё неразведанными уголками, таившими множество шедевров архитектуры и живописи, совсем не хотелось, здесь они ощущали себя в ладу с собой и друг с другом, и с целым миром, приняв простую истину ‒ если в паре он и она прислушиваются к чувствам и желаниям любимой половины, недоразумения могут быть разрешимы, а обиды погашены.

В Стамбул молодожёны вернулись к обеду, и тут, словно по волшебству, их телефоны проснулись. Омера с нетерпением ждали на работе, едва поздравив своего начальника с возвращением, Аслы предупредила, что завтра утром госпожа Селен ждёт его на совещание по проведению двух важных мероприятий: Дня музыки и Национального праздника Франции, которые институт отмечал ежегодно в июне и июле месяце совместно с консульством. Слушая вдохновенно тараторившую помощницу, мужчина улыбался, этот срочный звонок означал лишь одно: в составленных программах нашлись неувязки и ошибки, и ему предстояло разгребать их. Затем позвонил Синан справиться о том, как прошли их счастливые дни в Венеции и понравился ли город Дефне, Неджми заглянул на чашечку кофе, проверить молодожёнов и выслушать их восторженные впечатления от поездки.

Дефне также была занята тем, что отвечала на звонки, сначала бабушки и Пчёлки, затем состоялся длительный разговор с любопытной Нихан, которую интересовали не столько памятники, сколько подробности проживания в шикарном отеле и отношения с мужем. Девушке удалось остановить этот неисчерпаемый источник вопросов только одним путём ‒ обещанием придти завтра с фотографиями и представить подробный отчёт о днях, проведённых с Омером в городе своей мечты. Бельгин не тревожила её, но уже перед самым сном, подруга сама послала ей короткое письмо по электронной почте, предупредив, что с утра обязательно появится на занятиях.

Они легли спать около полуночи, быстро заснув в объятиях друг друга. Обычная жизнь вступила в свои права, и никто из них не имел ни малейшего представления о том, что ожидало впереди молодую семью... Дефне пока не подозревала о своей беременности и тех изменениях, которые она привнесёт в её жизнь... Не знали они и о том, что из глубин прошлого всплывут на поверхность совсем нежданные и нежеланные лица, и подозрения, и ревность на какое-то время станут спутниками их жизни и столкнут в противостоянии два сильных характера, подтачивая доверие и нежные чувства супругов. Сама жизнь, её резкие повороты впишут новые главы в историю их отношений, в историю невероятной любви Дефне и Омера, любви длиной в жизнь, начавшейся со случайного поцелуя.

***

*итал. - мост