Второе начало волшебства

Глава двадцать третья Разговор

Идти по кладбищу ночью, под яркой луной было тем ещё испытанием силы воли. Да, мне уже приходилось выбираться с кладбища посреди ночи, но тогда я был в состоянии шока и почти ничего не запомнил. Эту же ночную прогулку я запомню до конца своей жизни.

Начать нужно с того, что шли мы в глубоком негласном молчании. Кажется, взыграло какое-то старое суеверие о том, что мёртвых будить нельзя. Но нам это не особо помогало, потому что кажется, будить на кладбище школы было некого — там и так никто не спал. Памятники, статуи, надгробия как будто бы начинали светиться, когда мы проходили рядом с ними. Луна то и дело выдавала нашему воображению очередную порцию страха. Кто-нибудь из нас то и дело, тряс другого за рукав показывая на очередного монстра, который в итоге оказывался деревом или очередной, наводящей жуть, горгульей.

Первым разорвал тишину Борис и его шёпот показался громом в зловещей тишине кладбища.

— Не понимаю, как можно хранить в одном месте столько злодеев. Пусть и мёртвых.

Алёнка, как обычно в таких случаях, нашла и на это ответ.

— Ну а ты хотел, чтобы они лежали в разных частях света? Чтобы если кто восстанет, храмовники его годами искали? Тем более, наш погост — это самое защищённое место в мире. Мало того, что тут заговоры, магические защиты, заклятия, так оно ещё и под семью печатями закрыто.

— Что за печати?

— А об этом никому наверняка и неизвестно, кроме преподавательского состава. Да и те обо всех печатях не в курсе. Каждый знает только свою печать, а потому, чтобы все печати сломать, нужно всех заведующих кафедрой допросить. А две остальные печати — разузнать у Древних и Вещих камней.

За разговором, мы добрались до могилы Севы. Надгробная плита его лично мне показалась не такой зловещей, как у остальных. Да и когда мы пришли к его месту погребения на душе как-то сильно полегчало. Судя по грустным улыбкам друзей, им тоже стало легче. Как будто бы среди всего зловещего кладбища, могила Севы была островком спокойствия. Василиса в последний раз попыталась отговорить меня от безумной идеи.

— Вань, а может не стоит? Вдруг, мы только хуже сделаем?

— Нет, Василиса, стоит. Преподаватели сами не знают, что делать, надо им помочь. И помочь может только что-то из ряда вон выходящее. А именно это я и собираюсь сделать. Давайте копать.

И мы принялись раскапывать могилу Севы. Я представил, что скажет Баюн Васильевич, увидев нас четверых, выкапывающих могилу друга. Уж точно, не спросит, клад ли мы ищем. Пару раз мы сменились, Алёнка и Василиса, на удивление, тоже не побрезговали и копали вместе с нами.

Наконец, лопата стукнулась о крышку гроба. Мы переглянулись. Немного покопав, мы освободили её полностью от земли.

— Ну, взялся за гуж, не говори, что не дюж.

С этими словами, я поддел крышку, та с хрустом отошла. Я зажмурился, ожидая смрад трупного запаха, но с удивлением обнаружил, что пахло из гроба не так уж и плохо. Точнее ничем не пахло, кроме сырой земли. Я приоткрыл глаза. В гробу лежал Сева. Не его разложившееся тело. А Сева. Такой же, каким мы его помнили, будто бы живой. Борька покачал головой.

— Не может быть такого. Он уже давно должен был сгнить.

— Может быть, он жив?

— Проверь.

Я наклонился к телу Севы и взял его за руку. Рука была ледяной и безжизненной. Я провёл рукой по лбу, приложил к груди и не почувствовал в ней биение сердца. Затем проверил пульс на руке, пульс на шее — ничего. Я пожал плечами.

— Странное дело. Выглядит, словно живой. Но признаков жизни никаких нет.

— Ну давай, гений, что ты собирался делать с трупом? Может и с таким прокатит?

Борька вопросительно глядел на меня, как и остальные. Я вздохнул и полез в сумку за флейтой. А когда достал её, Борька поморщился.

— Ты ему серенаду сыграть решил? Вань, не смешно.

— А я и не смеюсь. Лесовик сказал, что флейта и мёртвого заставит петь. Я и подумал, что стоит попробовать. Вдруг, и правда, получится.

Боря сложил руки на груди и скептически прищурился. Алёнка смущённо отвернулась, а Василиса задумалась.

— Может быть, и правда, сработает. Ванька этой дудкой нас уже выручал, да и сумеречники сказали, что она непростая. Кто знает, что она ещё может.

— Ну ладно уж. Играй.

— Кто помнит любимую песню Севы?

— Кажется, он очень любил Волчью Душу. Знаешь такую?

Я пожал плечами.

— Вроде бы. Давай попробуем.

И я заиграл. Песня разлилась по всему кладбищу, заглушив звуки ветра, треск деревьев, шелест травы. От неожиданности, я даже остановился. Погост вновь заполнили знакомые звуки. Мои друзья ошарашенно оглядывались. Алёнка обратилась ко мне.

— Она всегда так делает?

— Нет, в первый раз. Раньше она другие звуки не глушила.

— Может не стоит продолжать?

— Н… не знаю. Наверное, стоит.

Я заиграл вновь. Звуки снова притихли, дав музыке зазвучать в полную силу. Казалось, музыка звучала не из флейты, а отовсюду, проникая в саму душу. Я припомнил ноты Волчьей Души и ускорился. Казалось, от музыки на кладбище стало чуть светлее. Страшные горгульи перестали скалиться в ярости, а лишь радостно улыбались, деревья перестали трястись и скрипеть, а подтанцовывали звукам флейты. И даже луна, казалось, стала светиться ярче. Тут Василиса вскинула руку, показывая в могилу.

— Смотрите.

Я перестал играть и обратил внимание на Севу. Его веки затрепетали, а мертвенная бледность вдруг исчезла. На щеках появился румянец и Сева открыл глаза. Они совсем не были похожи на глаза мертвеца. Сева приподнялся, огляделся по сторонам и обратился ко мне.

— Ванька, ты неправильно играешь припев. Там надо чуть помедленнее. И вообще, что мы тут все делаем?

От удивления мы все раскрыли рты. Первой нашлась Вася.

— Вообще-то ты умер. Пару недель назад.

Сева нахмурился.

— Очень странно. Не должен был. Пока не время, луна ещё не призвала.

— Что ты несёшь?

— Простите, кажется, у меня в голове всё перепуталось. Как это произошло?

— А что ты помнишь?

— Помню, как Ваньку чуть не загрыз мертвяк. Или загрыз? Помню, как встретил кого-то по дороге к нему. Он мне что-то сказал. В голове помутилось, но я всё равно должен был дойти до Ваньки и сказать ему что-то важное. Мне стало плохо, и я прилёг отдохнуть. А потом услышал знакомую мелодию.

— Ого. Но тебя похоронили, ты… ты умер. Даже преподаватели так посчитали.

— Странно, не чувствую себя мёртвым.

Я импульсивно дёрнулся к Севе и схватил за руку. Тёплая и пульс прощупывается. А потом, неожиданно для себя, обнял Севу. Это было так странно, мы только недавно грустили о нём, провожали в последний путь, а теперь Сева сидит перед нами, живой, хоть и немного в странных обстоятельствах.

— Пульс есть, ребят. Он жив! Прости Сева.

— Да, ничего.

Но потом Сева нахмурился.

— Ребят, нам срочно нужно к преподавателям. Тот, кто это сделал со мной обладает чудовищной силой. Тёмной. Я думаю, что он собирался убить меня.

— А почему не убил?

Сева на секунду задумался, а потом ответил.

— Думаю, ему что-то помешало.

Мне показалось, что Сева хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал. Но вслух я не стал высказывать своего мнения.

— Сева, мы надеялись, что ты поможешь нам с личностью убийцы. Учителя готовятся к какому-то сложному заговору, который позволит его найти. Древние говорят, что близится что-то страшное. Вещий камень отказался отвечать на мой последний вопрос. Мы в тупике.

Сева, кажется, смутился.

— Ребят, я очень хочу помочь, правда. Но я пока не понимаю, что происходит. Я был мёртвым пару недель, помните? Кстати, а как вы узнали, что я жив? И как вам удалось меня расколдовать?

Все глянули на меня, я вздохнул.

— Честно говоря, мы не знали, что ты жив. Но я понадеялся на флейту, которую подарил мне лесовик. Он дал намёк, что она и мёртвого петь заставит. Вот мы и подумали попробовать спросить совета у тебя. Но мы не думали, что ты жив. Мы хотели поговорить с твоим призраком. Но получилось даже лучше, чем мы ожидали.

Сева внимательно посмотрел на меня.

— Флейта? Лесовик? Можно, пожалуйста, поподробнее.

— Давай в более подходящем месте? Вначале вытащим тебя отсюда.

— Я не против.

Обратный путь был ещё сложнее. Казалось, флейта разбудила не только Севу, но и других упокоенных. Кладбище, которое до этого было просто жутким, стало тревожным. Мы, не сговариваясь друг с другом, ускорили шаг. Надгробные плиты, мимо которых мы проходили, то и дело вздрагивали, а снизу из-под земли доносились какие-то страшные скрипящие звуки.

Сева, которого и так пришлось придерживать с двух сторон, внезапно остановился и огляделся.

— Что-то не так.

— Да, неужели?

— Нет, дело не только в кладбище. Оно тут всегда неспокойно. Уж поверьте, я уже тут бывал. Что-то творится страшное, не пойму пока, что именно. Погост просто реагирует на что-то.

— Может быть, флейта его так растревожила? — высказал своё предположение я.

Сева улыбнулся.

— Эта флейта, конечно, может помочь, но не для того, чтобы кладбище растревожить. Нет, тут что-то другое. Вы же процесс упокоения погоста ещё не проходили?

Борька пожал плечами.

— Только вскользь. Преподаватели что-то говорили про это. Упоминали руны какие-то и заговоры.

Сева сморщился.

— Очень жаль. Оставлять так погост нельзя. Боюсь, если сейчас меры не принять, то будет слишком поздно. А учителя заняты поискам тёмного, не до этого сейчас.

Тут Алёнка, будто что-то вспомнила.

— Мы с Ванькой наизусть весь обряд знаем. И про круг, и про заговор. Но, Сев, ты же не думаешь, что мы впятером… вчетвером с ним справимся? На нас всё кладбище накинется, когда мы только начнём, а продержаться нужно до рассвета.

Сева глянул на одинокую луну, медленно плывущую по ночному небу и снова улыбнулся.

— Луна благоволит нам и поможет. Я чувствую.

— Какая луна, о чём ты?

— Просто поверь мне.

Алёнка с сомнением покачала головой и глянула на меня. А я лишь пожал плечами. Надо так надо. Если честно, я боялся до одури, но показывать этого не хотел. Детские страхи будто вновь ожили, и я словно вернулся в то время, когда мертвяки нагрянули к нам в деревню под предводительством тёмного. Хотелось бежать и подальше отсюда, но я понимал, что неупокоенный погост — это не десяток мертвяков. Это целая армия, которая нападёт не только на ближайшие деревни, но и пойдёт дальше, а каждый, кто погибнет под этим шествием может с некоторой вероятностью присоединиться к нему. Уж не об этой ли тьме говорил Лесовик?

— Давайте начинать.

Все приготовления к обряду мы завершили за четверть часа. Для его совершения, нужно было в первую очередь оградиться от покойных кругом из соли, которая всегда была в сумках храмовников. Выяснить силу погоста мы никак не могли за такие сроки, потому пришлось круг чертить, как говорится, наощупь.

Затем пришла пора даров. Подъятых метвяков нам в любом случае пришлось бы уничтожать, но вот тем, кто ещё не успел проснуться следовало дать что-нибудь из нашего мира. Любой гостинец подходил. На счастье, у Василисы всегда в сумке валялась горсть леденцов, а Борька вечно таскал с собой сух паёк. На всё кладбище этого бы всё равно не хватило, но это и не нужно было. Достаточно было в некотором радиусе от начерченного круга разложить гостинцы по могилкам и прочитать простые слова. Причём слова эти наизусть не нужно было запоминать, главное, чтобы смысл был один и тот же. Кто-то говорит, «ты к нам не ходи — мы сами придём», кто-то «мы к тебе — всегда, а ты к нам — никогда». В общем, любой простецкий заговор от того, чтобы покойник домой не вернулся. Любой, кто на кладбище бывал их все знает, пусть и каждый на свой лад.

— Так, круг готов, спящих задобрили. Теперь пришла пора читать упокоение. Делать это придётся мне, а вы мне помочь должны. Алёнка, Ванька, если свалюсь без сил — придётся подхватить. Как только начнём, все проснувшиеся разом к нам кинутся. Во-первых, добычу почуют разом, а во-вторых, они хоть и мёртвые, но не тупые. Понимают, что их обратно в могилы загнать хотят. Этих мертвяков придётся остановить любыми способами, кто как умеет. У нас ещё есть четверть часа, дальше тянуть нельзя. Придумывайте каждый, кто, что может.

Севу, который до этого был настолько слабым, что его приходилось почти тащить на себе, будто подменили. Он всё больше расправлялся, готовясь к предстоящему обряду. Не знаю, что произошло, то ли упавшая на него ответственность, то ли что-то другое, но Сева выглядел явно окрепшим. То и дело, он глядел на луну, видимо, сверяя по ней время.

Мы же в это время городили каждый, что сможет. Василиса с Алёнкой принялись готовить простые снадобья из кореньев адамовой головы и расковника, которые можно было сделать за такое недолгое время. Борька отрыл у себя в сумке невесть откуда взявшуюся плакун-трову и чертополох. Так что, всё, что можно было применить против покойников, девчонки быстренько замешали в походных склянках.

Борька и я тоже без дела не сидели — мы мастерили простенькие капканы, силки и ловушки, которые могли хоть ненадолго, но замедлить мертвяков. Быстренько нанесли на даги, которые носили с собой зелья девчонок и приготовились защищать Севу.

— Ну что ж, раз все готовы, я начинаю. Дальше медлить нельзя.

И Сева запел что-то на совсем мне незнакомом языке. Судя по вытянувшимся лицам моих друзей, они тоже не поняли, что это был за заговор, но, возможно, его изучали на старших курсах. Его песня полилась по кладбищу, проникая в каждый тёмный закоулок. Казалось, даже луна стала светиться ярче. С одной стороны, на душе от слов Севы стало очень тепло и спокойно, но с другой стороны, мертвякам она явно не пришлась по душе. Трясущиеся надгробья начали раскалываться, холмы могил проваливаться внутрь, и, один за другим, пробудившиеся мертвяки начали подниматься из могил.

Не знаю, что сработало лучше — странный заговор Севы или наши приготовления, но неупокоенные явно не торопились на нас нападать, бродя вокруг и вынюхивая наши следы. Так продолжалось около часа, но до рассвета было ещё далеко. По моим прикидкам, нам нужно было продержаться, как минимум часа три или четыре, до тех пор, пока первые лучи не выглянут из-за деревьев.

Метрвяки же, то и дело, начали натыкаться на наши ловушки, взвывая от очередного сработавшего капкана. Иногда они проходили так близко от нашего круга, что вонь разлагающегося тела заполняла всё вокруг. Тем не менее, пока они нас не видели. Не выдержав, Борька зашептал.

— Почему они так долго бродят вокруг?

— Не знаю. Надо будет у Севы или у старших спросить. Мы такое не проходили.

Наконец, спустя ещё целый час ожидания, первый мертвяк наткнулся на наш круг с солью. В какой-то степени, я даже испытал облегчение, поняв, что дальше всё будет зависеть только от нашего мастерства. Мертвяк взвыл, обожжённый солью, словно огнём и отпрянул назад. На его стоны тут же пришла тройка других зомби. Мозгов у них не было, но они учуяли добычу, потому всё же пошли в нашу сторону.

Шаркая ногами, ломая ветви кустарников, к кругу вышла сразу четвёрка мертвяков. Они начали кидаться на солевой круг, словно на каменную преграду. Первый сразу же сгорел, настолько, что не осталось и следа. Участь второго тоже была предрешена, поскольку тот пошёл вслед за первым. Но тут наша удача закончилась, потому что этот мертвяк успел нарушить целостность солевого круга, отчего два других кинулись к нам.

Нам пришлось идти в рукопашную. Луков мы не взяли, поскольку никак не ожидали вступать на кладбище в бой. Но даги, смазанные снадобьями против мертвяков сделали своё дело, и мертвяки быстро получили по заслугам. Василиса и Алёнка быстро восстановили круг из соли, но мы понимали, что надолго его не хватит, потому что мертвяки со всего погоста узнали, где мы прячемся. На этот раз, девушки тоже взяли в руки оружие.

Сева продолжал петь на незнакомом языке, но в его песню то и дело начали вкрапливаться знакомые слова заговоров. Алёнка внимательно слушала, а потом обратилась ко мне.

— Долго ещё?

— Думаю, не меньше двух-трёх часов. А может быть и больше, сейчас осень, рассветает поздно. Да и мертвяков тут пруд пруди.

Словно, услышав мои слова, к нашему убежищу приплелись сразу шесть мертвяков. На этот раз они были явно озлобленнее предыдущих, потому что сразу кинулись на преграду, не раздумывая. Первая двойка сгорела сразу, взвыв на всё кладбище и снова стерев границы круга. Четыре других тут же кинулись на нас. К моему удивлению, Василиса вполне неплохо обращалась с коротким клинком. Она успела двумя быстрыми взмахами отсечь обе руки мертвяка, а третьим вогнать клинок тому прямо в лоб.

Алёнка тоже не отставала, взяв на себя мертвяка, который был ближе всего и быстро с ним расправилась, зайдя с боку, благо он был отвлечён на нас с Борькой, стоящими в авангарде. Мы же с Борькой кое-как уложили оставшуюся двойку. Эти мертвяки были явно живучее первой волны и куда злее.

— Кажется, справились. Заделывайте круг.

Мы снова насыпали соль на образовавшиеся прорехи. Борька поморщился.

— Моя соль кончилась.

— И моя.

— И у меня.

— Значит, больше помощи от соли не будет.

Следующая волна мертвяков не заставила себя долго ждать. Перед кругом выстроилась сразу дюжина злобных тварей. С такой толпой нам точно не совладать. Девчонки вскинули руки. Мы с Борькой мрачно глянули друг на друга. Я пожал плечами и шагнул из круга. Ребята громко закричали, но я не стал их слушать и опрометью бросился наутёк, то и дело оборачиваясь, надеясь на то, что мертвецы кинутся за лёгкой добычей.

Так оно и вышло. Сразу десяток зомби бросились вслед за мной, а я начал бегать между надгробиями, пытаясь увести их подальше от круга. Тихое, некогда спокойное кладбище начало шуметь так, словно мы не упокоить его собирались, а, наоборот, призвать на службу. Я продирался сквозь колючий терновник, рвал на себе одежду, царапался об ветви, но не останавливался, чувствуя, что погоня вот-вот меня настигнет. Сзади уже отчётливо было слышно сопение. Продравшись через очередной колючий куст, я неожиданно выскочил на хорошо вымощенную дорожку, ведущую к небольшому склепу.