Я подарю тебе свое разбитое сердце

Глава восемнадцатая. Не говори мне "прощай"

Мы вылетели в Сиэтл первым же рейсом, который был через девять часов. Сначала мы собрали чемоданы, потом съездили к Родриго и Марселле, затем зашли к Альфреду и Франческе, чтобы попрощаться с ними и с Тони с Лу. Все были ошарашены нашим резким отлетом, кроме Родриго. После их разговора со Стефаном, который прошел на веранде, мужчина вернулся с глазами полными слез. И хотя он пытался их скрыть, печаль в них застыла. На сон у нас было всего два часа, а затем мы поехали во Флоренцию, чтобы там сесть на наш самолет.

Сам полет прошел в тишине, мы с парнем не обмолвились ни словом. И клянусь — это была самая угнетающая тишина за всю мою жизнь. Когда я пыталась поднять эту тему, он старался уйти от ответа, говорил, что ничего серьезного нет, однако я видела, что в его глазах была тревога. Он врал мне. И от этого вранья ему самому было плохо. Его что-то тревожило, но он не может со мной этим поделиться, и от этого ноет уже моя душа.

Я всегда считала, что открытость — это один из краеугольных камней близости. Но глядя на Стефана я начала понимать, что не все могут позволить себе эту роскошь. Некоторым людям просто тяжело открывать свои сердца, и в этом нет ничего ненормального. Я знала, что делиться болью — значит обнажить свою душу, оголить раны, обрабатывать их светом и воздухом. И эта мысль иногда останавливает. Некоторым кажется, что, если они не расскажут о своей боли, она не станет реальной. Искаженные страхом мысли могут затмить даже самые светлые чувства. Я понимала, что для них это может быть легче — оставаться в тени, прятаться под защитой молчания. Но я также знала, что одиночество — это не выход. Наедине со своей болью мы можем потеряться, потемнеть, как если бы подолгу находились в замкнутом пространстве. Поэтому мне хотелось, чтобы Стефан поделился со мной своими переживаниями, но все, что я могла сейчас делать — просто наблюдать за его страданиями. Молча.

Стефан подвез меня до моей квартиры, а затем поехал к себе, чтобы забрать какие-то бумаги и взять еще несколько вещей. А я в это время сидела на краю своей постели и тихо плакала. От чего? Сама не знала. Наверное, мне просто не хочется расставаться, хоть это расставание и продлится всего несколько месяцев. Каждый будет занят своим делом, поэтому время пролетит достаточно быстро.

Через час мне позвонила Валери и сказала, что через полчаса она будет у меня. Мы не виделись с ней несколько недель, поэтому я была рада, что мы наконец увидимся. С другой стороны, сейчас мне больше хотелось бы повести время со Стефаном, если учесть, что он улетает в Германию уже через семь часов. Однако он сказал, что ему нужно уладить некоторые вопросы относительно ресторана, поэтому он заедет за мной по пути в аэропорт. На улице как обычно бушевал дождь, хотя прогноз погоды обещал первый снег. Холл пришла ко мне вся мокрая, хотя в ее руке был зонт. Волосы и одежда промокли, поэтому первым делом я отправила ее в душ, а сама ушла на кухню заваривать чай. Укутавшись в белый махровый халат и нацепив полотенце на голову, она вышла из ванной комнаты посвежевшая и довольная.

— Я тебя обожаю, Мили, правда. Будь ты парнем, я бы без всяких раздумий вышла за тебя замуж, — произнесла Валери, садясь за стол.

— Не думаю, что Стивен одобрил бы такой расклад, — хихикнула я, протягивая ей чашку ее любимого черного чая с черникой.

— Ой, да ладно. Как там говорится? Стерпится-слюбиться?

— Как он? Как ты?

— Да ничего. Сейчас он уехал к своей сестре с Англию, вернется в пятницу. Ну а я… У меня полная свобода и отдых! Наконец-то я могу не стоять у плиты каждый день.

— Ты говоришь так, словно в готовке есть что-то ужасное.

— Да нет, просто это не каждому дано, — она пожала плечами и сделала несколько глотков напитка. — Ну а ты как? Когда будешь собирать остальные вещи?

Я поставила чашку чая на стол и непонимающе посмотрела на подругу.

— В смысле? Какие вещи?

Валери чуть покраснела, понимая, что сболтнула лишнего. Попыталась отшутиться, что перепутала меня со своей подругой Грейс, однако я-то знала, что никаких подруг с таким именем у нее нет. Валери вообще довольно закрытый человек. Она никого не подпускает к себе близко, а на то, чтобы получить статус «подруги» должно уйти несколько лет верной и честной дружбы. Я знала всех, с кем она общается, и это количество можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Валери, говори уже, не заставляй меня тебя связывать и пытать.

— Ой, ну я думала он уже предложил тебе! Прости, только не говори ему, что я все рассказала!

— Что предложил? — я все еще находилась в состоянии полного непонимания, что происходит.

— Съехаться, глупышка! Стеф еще пару дней назад рассказал об этом Стивену, а он же совсем не умеет держать рот на замке, поэтому рассказал мне. Я увидела чемодан в коридоре и подумала, что ты уже готовишься к переезду, а потом вспомнила, что только сегодня вы прилетели из Италии. Черт, прошу, не говори ему, что ты все знаешь! Он хотел предложить как-то красиво и все такое…

— Он мне ничего об этом не говорил, — прошептала я.

— Ох, Милс, не переживай! Я уверена, что все дело в том, что сейчас ему надо улететь. Сама посуди, зачем тебе несколько месяцев жить одной в другой квартире в другом районе, где ты ничего не знаешь?

Слова подруги меня успокаивали. Она говорила вполне логичные вещи, поэтому я не стала воспринимать близко к сердцу то, что Стефан так и не предложил нам съехаться. У нас все впереди и сейчас ему нужно думать о других вещах. Например, как помочь своим родителям с бизнесом.

Мы посидели еще немного, и когда волосы Холл высохли и я дала ей свою одежду, она убежала по своим делам, оставив меня одну. Я разобрала чемодан, бросила вещи в стирку, а затем начала готовить ужин. После аэропорта я приеду безумно уставшая и точно не захочу стоять у плиты. Лучше сделать все заранее.

Пока я жарила индейку в грибном соусе я думала о словах Валери. Значит Стефан хочет жить вместе. От одной мысли об этом я чувствовала трепет и волнение. Я представила, как мы будем жить под одной крышей, делить пространство и время. У нас будут общие утренние ритуалы, общие планы на выходные, какое-то странное ощущение «домашнего» быта, которого мне всегда не хватало. Мой разум начал успокаиваться, и я почувствовала, как внутри меня зарождается желание. Желание быть с ним, не бояться этих изменений, а наоборот — прокладывать свою дорожку в неизвестность. Да, это может быть страшно, но это также полный возможностей и потенциала. Я сосредоточилась на том, что меня объединяет с ним, что делает нас командой. И вдруг я поняла, что, если он хочет съехаться, это означает, что он готов идти к этому вместе, а значит и я тоже.

После этих мыслей меня снова окутала тоска по его отъезду. Я резк осознала, что каждое утро, просыпаясь в пустой квартире, я буду чувствовать, как тишина становится почти ощутимой. Я буду пытаться наладить распорядок, делать какие-то привычные вещи, но везде буду ощущать его недостаток. Одна лишь мысль о том, что я не смогу завернуться в его объятия, когда мне это нужно, становилась все более гнетущей. Я знала, что звонки помогут нам поддерживать связь, но было что-то ужасно холодное в том, что настоящие моменты, когда мы просто были рядом, больше не будут доступны. Я понимала, что расстояние сделает нас сильнее, но как же это сложно — чувствовать, что его нет, когда каждый миг хочется слышать его голос, видеть его улыбку, ощущать тепло его руки.

Ближе к девяти часам вечера н заехал за мной на такси, и мы вместе поехали в аэропорт. Я все еще боялась сказать что-то лишнее, но теперь, глядя на парня, я не видела страха или волнения. Я снова видела то тепло, которым он одаривает меня при каждой нашей встрече, и от этого мне стало немного легче.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вымотался. Первым делом лягу спать, когда приеду, — он поцеловал меня в щеку. — Знаешь, Милс, тебе необязательно было ехать провожать меня.

— Ты не хотел этого? — с печалью спросила я. Его тело ту же напряглось.

— Конечно хотел. Просто я вижу, как ты устала.

— Ничего страшного. Я могу еще несколько часов простоять на ногах, — твердо ответила я, сморщив носик.

— Хорошо.

Стефан улыбнулся мне и потянулся за поцелуем, но в последний момент я снова увидела несколько красных пятен на его белой футболке. Мои глаза округлились, а сердце в панике забилось быстрее.

— У тебя снова шла кровь из носа? — я кивнула на футболку.

— Вот черт, испачкал, — Стефан чуть закатил глаза, но затем улыбнулся. — Да, прости. Надо накинуть толстовку.

— Я помню, что ты говорил, что это у тебя бывает часто, но меня это тревожит. Может ты сходишь в больницу, когда прилетишь в Берлин? Ты же все равно будешь там несколько месяцев, так почему бы… Плюс там отличная медицина.

Мои разговоры об этом всегда утомляли его. И хоть он не показывал, как устает от этого, я знала, что, когда я поднимаю эту тему, он начинает раздражаться. Он крепко сжал мою ладонь, а затем натянуто улыбнулся.

— Хорошо, милая, я запишусь в первый же день. Только не волнуйся, хорошо?

— Прости меня, Стефан…, — на глазах появились слезы. — Ничего не могу поделать с этим чертовым волнением.

— Эй, — он поднял мою голову вверх, поддев подбородок пальцами, а затем поцеловал в нос. — Никогда не извиняйся за свои чувства и эмоции, поняла? Мне приятно, что ты беспокоишься обо мне.

— Ты не умеешь врать, — тихо рассмеявшись, произнесла я. — Знаю, как тебе не нравятся мои каждодневные нотации по поводу твоего здоровья.

— Просто простудился. Уже без нескольких дней зима, между прочим. — подметил он.

Внешность его изменилась — это было заметно невооруженным глазом. Его кожа стала на несколько тонов светлее, будто бы поблекла. В глазах исчезла та искринка, что всегда меня так притягивала, а вместо этого появилась какая-то невидимая тень.

Мы приехали в аэропорт. Водитель помог выгрузить несколько чемоданов Стефана, а затем отъехал на парковку, чтобы дождаться меня и потом отвезти домой. Я взяла один чемодан парня и помогла ему дойти до стойки регистрации. Ему выдали билет, и мы пошли туда, где наши пути разойдутся.

В этот момент я ощутила сильный укол боли. Я обняла его, как будто стараясь запомнить каждый штрих его кожи, каждый нюанс его аромата. Я на ощупь искала тепло, которое давала мне его близость. Несколько месяцев без него… Эта мысль вызывала в груди тягучую боль. Я пыталась уговорить себя, что это вообще не так уж долго, ведь есть письма и звонки, но даже эта логика не могла унять растерянность. Как будто эти несколько месяцев — это не просто время, а целая вечность, когда мы будем отдалены друг от друга, каждый в своем мире. Что ждёт нас впереди? Сможем ли мы сохранить нашу связь через расстояние? Эти вопросы висели в воздухе, но я упрямо тянула за собой надежду. В глубине души я верила, что расстояние — это просто испытание, которое укрепит нашу любовь, а не разрушит её.

— Мне пора, Милс, — прошептал он, осторожно поглаживая меня по волосам. Я тихонько плакала, зажмурив глаза. — Только не говори мне «прощай», хорошо? Мы уже скоро увидимся.

Я подняла на него свои голубые глаза, которые приобрели оттенок морской волны, а затем слабо кивнула. Он поцеловал меня в лоб, в нос, в обе щеки, а после нашел губы.

— Я люблю тебя, Милисента Астрид Гринграсс, — прошептал он, проводя носом по моей щеке.

— Я люблю тебя, Стефан Адам Феррар, — ответила я. — Я буду скучать.

— Я вернусь, Милс. Ты не заметишь, как пройдет время.

Он хотел в это верить, но не знал, что в это не верю я. Каждый день без него будет казаться мне вечностью, в которой я погрязну по самую голову.

Ты вернешься, я знаю… И когда это произойдет, я встречу тебя самыми крепкими объятиями.