Я подарю тебе свое разбитое сердце

Глава пятая. Зарождение дружбы

Наше время.

Несмотря на добрый жест незнакомого парня, который отдал мне свой зонт, как и ожидалось, я все равно заболела. Уже на следующий день я лежала с высокой температурой и больным горлом. Если бы не Валери, которая заходила ко мне каждое утро и вечер перед и после работы, скорее всего я бы просто умерла, потому что у меня не было сил даже на то, чтобы дойти до кухни и закинуть хлеб в тостер. В течение этих двух недель она заботилась обо мне, как о самом родном человеке, и эта забота согревала мне душу.

Из-за болезни я не успела вовремя пройти медкомиссию для университетской практики. Однако это было не самое страшное. Проблемы пришли оттуда, откуда я их совсем не ждала.

— Что значит вы меня отчисляете?!

Я сидела на кафедре своего факультета. Передо мной сидел декан, а справа от него стояла его заместитель. Такую чудесную новость мне сообщили сразу, как только я вошла в кабинет деканата.

— Мне очень жаль, мисс Гринграсс.

И это все, что они могут мне сказать?!

— Это вообще-то незаконно! У меня идеальная посещаемость и успеваемость! — я стояла на своем.

— Мисс, мы…, — заместитель притихла, осторожно взглянула на нашего декана, а после тяжело выдохнула и вышла в коридор, оставив нас наедине.

— Мисс Гринграсс, ваши родители не последние люди в нашем городе. Когда они пришли к нам, мы сразу поняли, что не следует ожидать ничего хорошего.

— И что такого они сказали?

Тишина.

— Я так и думала. Они просто предложили деньги.

Обида въелась в кожу, а вместе с ней и ненависть. Родители никогда за всю мою жизнь не давали мне спокойно даже выдохнуть. Кружки, репетиторы, дополнительные занятия были моим всем с утра до ночи каждый божий день. У меня никогда не было друзей, я всегда оставалась в тени. Даже когда мне исполнилось шестнадцать лет, и меня отправили в частную школу «Святой Джорджии», я не смогла найти себе подруг. Несмотря на богатства, в которых купалась моя семья, я смогла остаться доброй и открытой, в то время как почти все мои сверстники в подростковом возрасте были скверными и наглыми. Бенджамин и Арлин Гринграсс, казалось бы, давали мне все, о чем простой ребенок мог бы только мечтать: путешествия по миру раз в каждые два месяца, гаджеты последних моделей, которые выпустили чуть не ли не несколько минут назад, большое количество денег на безлимитной карте, но они так и не смогли дать мне то, в чем я по-настоящему нуждалась — любви.

— Пожалуйста, мистер Джейкобс, мне остался последний год, куда я пойду?

— Простите…

Слезы застыли в уголках глаз. Я опустила голову, встала со стула и направилась к выходу.

— Мне жаль, Милисента, — еще раз сказал декан, на что я лишь фыркнула.

— Если бы Вам было действительно жаль, Вы бы так не поступили.

Хлопнув дверью, я вышла в коридор.

Мне хотелось расплакаться прямо под дверью, чтобы ручьи моих слез затопили их помещение. Это несправедливо… Это ужасно несправедливо! И все просто из-за того, что я не хочу жить по их правилам.

В коридоре я встретила миссис Форбс, заместителя декана. Женщина с виноватым лицом прошла мимо меня, даже не взглянув в мою сторону. Когда я уже спускалась по лестнице на первый этаж, мне пришло сообщение от подруги.

Валери: «Прости, Мили, я не успеваю заехать за тобой, декан попросил меня побыть сегодня куратором для первокурсников. За тобой заедет Стивен. Целую!»

С новостью об отчислении я совсем забыла, что сегодня последний день, когда я должна перевезти все оставшиеся вещи на новую квартиру. Валери должна была забрать меня, чтобы помочь с этим, но вместо нее самой приедет ее парень, замечательно. Мне нравится Стивен, он хороший парень, но мне совсем не хотелось портить ему настроением своим. А Валери… Она знает меня слишком хорошо, чтобы обижаться.

Время без четверти три. Я села в кафе недалеко от университета и стала ждать Стивена. Заказала капучино и тирамису, чтобы хоть как-то скрасить свое ужасное настроение.

В голове крутились вопросы: «Как мне теперь жить?», «Что мне делать?», «Как зарабатывать на жизнь?». И я все еще не могла поверить в то, что родители так со мной поступили. Это слишком даже для них.

Через полчаса я получила сообщение от Холл.

Валери: «Ты где? Он не может тебя найти, а номера твоего нет!»

Я: «Я в кафе «Sweet kitten», и как у него не может быть моего номера? Ты только вчера от меня ему звонила».

Валери: «Ой, я совсем забыла сказать… Стивен тоже не смог приехать, поэтому тебя заберет Стефан».

Кажется, я выпала из времени, потому что подруга начала мне названивать.

— Что значит Стефан? — начала я, прокричав это так громко, то на меня обернулась сидящая рядом пожила пара.

— Мили, прости, я просто забегалась и забыла сказать! Да и в чем проблема? Вы же знакомы. Он просто поможет тебе перевезти тяжелые коробки, после которых, между прочим, у меня спина до сих пор болит!

— Вечером нас ждет серьезный разговор, Валери Холл, — закончила я и сбросила трубку.

В силу моей болезни подруга не стала закидывать меня многочисленными вопросами по поводу того, как все прошло, когда мы с парнем остались в баре вдвоем. Но я точно знала, что как только я поправлюсь, мне не избежать этого разговора. И, разумеется, я предполагала, что она снова попытается организовать нам встречу. Я даже более чем уверена, что никакой декан ни о чем ее не просил!

Я запустила последний кусочек торта себе в рот, и в этот момент колокольчик над входной дверью прозвенел, оповещая о новом посетителе. Высокий парень, облаченный во все черное, снял капюшон, а затем поймал мой взгляд. Я оплатила счет, взяла пальто и подошла к нему.

— Привет, — уголки его рта растянулись. — Мили.

— Для тебя я Милисента, если ты не хочешь, чтобы я называла тебя Стеффи, — буркнула я, выходя на улицу.

Как назло пошел дождь. Если в обычный период моей жизни он мне нравился, то сейчас он лишь напоминал мне о том, какой неудачницей я стала.

— Ты всегда такая злая, Мили? — снова это сокращение.

— А ты всегда лезешь с расспросами, когда тебя не просят, Стеффи?

Парень тихо усмехнулся, а затем мы направились к его машине. Я совсем не разбиралась в иномарках, поэтому просто скажу, что это очень большой черный внедорожник. Обычно такие большие машины покупают семьи, в которых больше трех детей.

Стефан открыл мне дверь, а затем, закрыв ее, обошел машину и сел на водительское сиденье. Завел двигатель, и мы тронулись с места, слушая Лану Дель Рей. Сегодня я снова позволила себе вырваться из рамок, в которые так усердно запирала свои эмоции. Это чувство — непередаваемое, но в нем, кажется, больше стыда, чем освобождения. Я не должна была срываться на него.

В последнее время мне все сложнее контролировать свои эмоции. Я всегда думала, что умею держать их под контролем, словно кукловод, который направляет свои марионетки. Но иногда тянущиеся к звездам нити вдруг обрываются, и тогда я теряю управление. Сквозь призму своего плохого настроения я не видела благих намерений помочь с его стороны, хотя в глубине души знала, что они есть, иначе он бы не приехал. Я лишь слышала раздражающий шепот негативных мыслей, которые разрывали мою спокойную оболочку. И вот он, человек, который пришел выручить меня — жертва моего гнева.

Теперь, когда эмоции улеглись, и я обдумываю то, как встретила его, мне стыдно. Я, которая всегда старалась быть той, что поддерживает других, снизошла к уровню тех, кто привносит в мир негатив.

Внутри меня разгорается конфликт: сохранять лицо или показать свою уязвимость. И вот на весах — желание открыться и стремление не показаться слабой. Но когда я теряю контроль, все, что у меня остается — это сожаление. И сейчас, глядя на его лицо, полное растерянности, я понимаю, как жестока была с ним.

— Плохой день? — спросил он, поглядывая на меня краем глаза.

— Плохой — не совсем подходящее слово. Вот отвратительный — самое то.

— Расскажешь?

Рассказать совершенно незнакомому человеку, что я чувствую? Не придумать шутки смешнее. Я всегда была той, кто улыбается, даже когда внутри бушуют ураганы. С детства мне внушали, что эмоции — это слабость, а слезы — признак неумения справляться с трудностями. Мама часто говорила: «Соберись, не показывай слабости». Эти слова стали для меня мантрой, и я научилась прятать свои чувства глубоко внутри, как будто в этом заключалась моя сила.

Каждый раз, когда на сердце становилось тяжело, я закрывала глаза и говорила себе: «Не плачь. Ты сильная». Но в такие моменты, когда одиночество накрывало меня с головой, я мечтала о том, чтобы кто-то просто взял меня за руку и сказал: «Я рядом. Ты не одна». Однако, я не могла позволить себе открыться, словно у меня был невидимый барьер, который я сама создала.

Только с появлением Валери в моей жизни, я могла позволить себе быть уязвимой. В эти моменты я чувствую себя свободной, как будто сбрасываю тяжелый груз. Но даже тогда страх быть непонятой или осужденной заставляет меня замыкаться. Я боюсь, что если раскрою свои страдания, то стану еще более уязвимой, и это может привести к боли.

Сквозь призму строгого воспитания я научилась воспринимать мир как место, где нужно быть сильной и независимой. Но внутри меня росло чувство, что эта сила — лишь иллюзия.

— Как оказалось, мои родители не самые любящие и хорошие люди на планете, — произнесла я, чувствуя, как ком обиды застревает в горле. — Сегодня меня отчислили из университета, потому что я не оправдала их ожиданий.

— Как это? — Стефан мельком взглянул на меня, и я заметила в его глазах искреннее непонимание.

— Раньше у них был бизнес по продаже сырья, но когда мне было десять, им пришлось закрыть дело из-за кризиса. Тогда они открыли новое дело — свою юридическую кампанию. Отправляя меня в университет они надеялись, что я тоже стану юристом, но я выбрала другой пусть, и через полгода перевелась на другой факультет. Несколько недель назад я решила во всем признаться, потому что уже не было смысла все это скрывать — мне остался последний год, но… если бы я знала, чем все закончится, не стала бы приходить к ним со своей правдой. Они обвинили меня во вранье и дали две недели на то, чтобы я перевелась обратно. Разумеется, никто бы меня не взял, потому что я учусь на последнем курсе, однако их это не волнует. Затем отец добавил, что, если я не сделаю так, как он скажет, я могу считать, что у меня больше нет родителей, — я стихла, рассматривая капли дождя, которые с каждой секундой капали все сильнее. — Я выходила из их дома с мыслью, что не хочу их больше знать. Две недели прошло, и они решили, раз я отказалась от их условий, значит можно портить мне жизнь. Пришли в университет и потребовали, чтобы меня отчислили, пообещав создать большие проблемы и, конечно же, хорошо заплатили. Сегодня, когда я пришла в университет, все, что мне сказали — это: «Простите, Милисента, нам очень жаль». А этот переезд… Они знают, где находится моя прошлая квартира, поэтому мне пришлось экстренно собрать вещи и найти новое жилище. Валери предлагала остаться у нее, но я вижу, как быстро у них все развивается со Стивеном, поэтому не хочу мешать.

Я облегченно выдохнула, чувствуя, как все напряжение покидает мое тело. Стефан слушал меня молча, не перебивал, иногда кивал, усмехался, фыркал, но продолжал внимательно слушать.

— Если ты сейчас скажешь, что они все равно меня любят, и мне нужно любить их, потому что «они же мои родители», я открою дверцу и выпрыгну из машины.

Парень удивленно повернул голову в мою сторону, пока мы стояли на светофоре. Моргнул несколько раз, а затем улыбнулся.

— Вообще-то я хотел сказать, что твои родители те еще ублюдки, — тихо рассмеялся. — Ой, прости, девушкам вроде тебя разрешено общаться с людьми, которые сквернословят?

— Что значит «девушкам вроде меня»?

— Ну, Стивен как-то обмолвился, что ты росла чуть ли не среди аристократов.

— У наших друзей слишком длинные языки, — усмехнулась. — Да, я была воспитана на такой манер, но не считаю себя таковой. Видел бы ты мою маму… Вот она пример аристократичной женщины.

— Надеюсь, не увижу этих демонов во плоти, — Стефан припарковался. — Приехали.

— Как?… Ты знаешь мой адрес?

— Я знаю о тебе намного больше, чем ты думаешь.

— Обычно так говорят какие-нибудь больные люди…

— Я похож на больного?

— Н-нет…

— Здорово. Тогда бери зонт и веди меня к своей парадной.

Парень вышел из машины, а я поймала себя на мысли, что сегодня он выглядит и ведет себя по-другому, чем в нашу первую встречу.

Собирая вещи в коробки, я не могла избавиться от чувства волнения, смешанного с легкой тревогой. Переезд в новую квартиру всегда казался мне символом перемен — новой страницы в книге жизни.

Каждый уголок старой квартиры хранил воспоминания — как приятные, так и болезненные. Я проводила в ней много вечеров, мечтая о том, как однажды все изменится. Теперь, когда я стою перед дверью, у меня есть надежда. Надежда на то, что новая квартира станет местом, где я смогу заново обрести себя, где смогу начать новую главу.

Я представляла, как расставлю мебель, как стены будут украшены картинами и фотографиями, которые расскажут о моих мечтах и путешествиях. Я мечтала о том, чтобы в новом звучала музыка, чтобы вечерами я могла заваривать чай и читать книги, погружаясь в миры, которые создавали другие.

Я решила, что буду делать все возможное, чтобы новая квартира стала моим домом. Я буду приглашать друзей, устраивать вечера кино и просто наслаждаться каждым моментом. Я буду открыта для новых знакомств и возможностей. В конце концов, жизнь — это не только о том, где ты находишься, но и о том, как ты относишься к тому, что тебя окружает. Несмотря на жестокие подножки, которые ставит мне жизнь, я все равно буду верить в лучшее.

Мы загрузили все оставшиеся вещи в машину. Вышло не так много, как я думала, однако после пятого спускания вниз и поднимания вверх, я начала чувствовать тяжесть в ногах. Когда последняя и моя самая любимая вещь — виниловый проигрыватель, была погружена в багажник, я в последний раз взглянула на квартиру, где создала так много воспоминаний… Затем, сев в машину, мы поехали на новое место.

Сделав глубокий вдох, я открыла дверь новой квартиры и шагнула внутрь. В этот момент я поняла: это не просто квартира. Это мой новый старт. И я готова к тому, чтобы сделать свою жизнь такой, какой я хочу ее видеть. Теперь у меня есть надежда. Надежда на то, что новая квартира станет местом, где я смогу заново обрести себя, где смогу начать новую главу. Я уверена, что здесь все будет иначе.

В этот момент мой телефон завибрировал. Открыв его, я увидела письмо от своего декана.

Кому: Милисента Астория Гринграсс.

От кого: Гарольд Ник Джейкобс.

«Добрый день, Милисента!

Единственный вариант, который я могу предложить Вам — это перевод в другой университет. Я могу поговорить со своим коллегой и договорится, чтобы Вас взяли на четвертый курс. Если Вы заинтересованы в моем предложении, приходите завтра к девяти утра в мой кабинет.

С уважением,

Декан факультет ветеринарной медицины, зоотехнии и биотехнологий, Гарльд Джейкобс».