Я подарю тебе свое разбитое сердце

Глава двадцать вторая. До завтра?

После нашего разговора с Мили прошла неделя. Ровно неделя. Сегодня она придет ко мне. Прямо сюда. В больницу. Зайдет в палату, облаченная в белый халат, на ее глазах будет слабая улыбка, а глаза будут красными, — я уверена, что она много плачет. Возможно, увидев меня, она заплачет еще сильней. Я просто жду того момента, когда я смогу прижать ее к себе. Почувствовать ее тепло, шелковистость кожи и волос. Она пообещала, что будешь прилетать каждые выходные, чтобы разделять вместе со мной эти тяжелые минуты. И только сейчас я понял, насколько это важно — иметь рядом человека, который будет поддерживать тебя, пока ты находишься в шаге от вечности.

На этой неделе мне было особенно одиноко. Все носили траур по мистеру Шену и миссис Барнс. Смех исчез, так же как и все веселье. Линда брала два дня отгула, чтобы восстановить свое эмоциональное состояние, и эти два дня для меня длились слишком долго, словно кто-то взял и поставил время на паузу. Когда она вернулась, я увидел, что цвет ее волос изменился. Из блонда она перекрасилась в черный. И теперь она выглядела более дерзко. Ей шло. Возможно, она просто хотела быть сильнее и, вероятно, думала, что смена прически ей в этом поможет. Но нет. Проходя мимо комнаты отдыха для персонала я нередко слышал ее тихие всхлипы.

Клариссу Мартин уволили. В прощальное воскресенье я пришел в кабинета мистера Бэрроуза и рассказал о случившемся. Он смотрел на меня так, словно сказанные мной слова не были открытием. Чуть позже я узнал, что старушка Джиджи была не единственной, кто страдал от рук этой женщины. Многие, в особенности дети, терпели унижения и эмоциональное насилие в свой адрес. Почему они никому ничего не рассказывали? И почему Кларисса вела себя так отвратительно по отношению к ним? Ответы на эти вопросы я уже никогда не получу, потому что, надеюсь, что никогда ее больше не увижу. В день увольнения она закатила большой скандал. Проклинала это место и желала всем смерти, в особенности мне, потому что именно меня она считает причиной, по которой она больше не работает в больнице, хотя на самом деле все дело в ней. Она разрушитель. Еще чуть позже выяснилось, что она воровала некоторые лекарства, а недостачу списывала на других, невиновных работников. В общем, грехов у нее за спиной слишком много.

— Ты готов? — в палату зашла Линда.

— К чему?

— Как к чему? Мистер Бэрроуз еще к тебе не заходил?

— Нет.

— А, ну, с понедельника начинается второй этап твоего лечения. Он сказал этого вчера на нашем собрании.

— Это хорошо?

— Конечно! Скоро ты поправишься и поедешь домой, — с некой грустью произнесла она.

— У тебя все хорошо?

— Да, — ответила она, протирая окно.

— Мне так не кажется.

— Тебе сейчас вредно много думать, — хихикнула она. — Придешь сегодня на развлекательный вечер?

— Не думаю. Ко мне приедет…

Дверь открылась, и в палату вошел мой лечащий врач с легкой улыбкой.

— Мистер Феррар, доброе утро! К Вам гости.

Из-за спины мужчина показалась знакомое личико.

Милисента.

Ее глаза засияли от радости и горя одновременно, а на моем лице застыл шок. Конечно я ждал ее, но ближе к вечеру. Девушка, нервно кусая губы стояла между моей палатой и коридором, и будто не знала, стоит ли подойти ко мне. я заметил в ее глазах столько волнения, сколько не было в тот миг, когда она рассказывала мне правду о себе. Тогда я поднялся на ноги и сам подошел к ней, заключая ее хрупкое и дрожащее тело в крепкие объятия. В ту же секунду врач и Линда оставили нас одних, тихо закрыв за собой дверь. Как только мы оказались вдвоем, слезы ручьями полились из глаз Милс. Она едва успевала глотать ртом воздух — настолько сильно она плакала. Мы простояли так минут десять прежде чем сели на кровать. Красные, слегка опухшие глаза Гринграсс были устремлены не меня, словно она хотела забраться мне под кожу и ощутить на себе всю боль, что я чувствую. Мы до сих пор не обмолвились и словом. Каждый из нас сейчас вел внутреннюю борьбу, в которой он не хочет быть проигравшим.

— Как долетела? — начал я, беря Милс за руку.

— Н-нормально, — всхлипнув ответила она.

— Как дела на работе?

— Н-нормально.

— Как там Валери со Стивеном?

— Н-нормально, — она опустила взгляд вниз. Ее ресницы вновь дрогнули, а в моем сердце что-то екнуло. — Стефан, скажи мне, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — честно ответил я.

— Прошу…

— Правда, Милс. Мистер Бэрроуз точно успел поговорить с тобой, и я более чем уверен, что он сказал тебе, что мое состояние улучшается. Так что, пожалуйста, не переживай. Понимаю, это звучит абсурдно, но тем, что ты плачешь ты не делаешь лучше. Ни себе, ни мне. От этого страдает твоя нервная система, а у меня складывается впечатление, что ты меня уже хоронишь.

— Придурок! — он ударила меня по плечу. — Даже не смей говорить такое!

Я рассмеялся.

— Иди ко мне, — я обнял ее за талию, и мы вместе легли на кровать.

Хоть она и была одноместной, а я по сравнении с Милс гораздо больше, мы смогли уместиться вдвоем так, чтобы обоим было комфортно. Она прижала свои холодные руки к моей груди, и я сквозь футболку почувствовал, как ее руки трясутся, словно это был первый раз, когда мы оказываемся в кровати вместе. Ее дыхание было прерывистым, а глаза были устремлено на меня.

— Расскажи мне, — прошептала она. — Расскажи мне обо всем, что с тобой случилось.

Тяжело вздохнув, я слабо улыбнулся. Честно говоря, я совсем иначе представлял нашу встречу. Думал, она будет полна грустных эмоций, истерик, тяжелых разговоров, но нет. Все вышло лучше, чем я предполагал, если то, что происходит вообще можно назвать лучшим. Я уже обо всем ей рассказывал, когда мы разговаривали по телефону, но ей как будто было мало, поэтому я начал повторно рассказывать свою историю. Большее внимание я уделил тому, как сам начал меняться. Как научился ценить жизнь и любить всех, кто меня окружает, еще больше. Не то чтобы я раньше наплевательски относился к своей жизни, нет. Просто сейчас я понял ее настоящую ценность. Я рассказал о Линде, и о том, как на поддерживала меня все эти месяцы. Почему-то мне показалось, что они с Милс найдут общий язык. И я оказался прав.

— Когда мы снова встретимся я обязательно расцелую эту девушку в обе щеки в качестве благодарности, — произнесла Гринграсс.

Я рассмеялся еще громче. Тогда Милс чуть нахмурилась — она все еще была недовольна тем, что я так долго скрывал от нее правду. Однако теперь, когда я обосновал свою позицию, ее недовольство стало чуть меньше.

Около часа мы просто лежали на кровати в объятиях друг друга, а затем я провел ей экскурсию по больнице. Каждый третий пациент, который видел нас вместе, весело махал Милс рукой в знак приветствия. Сначала девушка смущалась и даже как-то неловко отвечала тем же, а затем расслабилась и уделяла несколько минут каждому, кто хотел с нами поговорить. Особенное внимание нам уделила миссис Буэр. Сегодня она была в ярко-розовых лосинах и белой футболке с большой брошью в виде стрекозы на груди. В отличие от всех остальных пациентов, которые в основном носили больничную форму, эта женщина меняла одежду каждый день. Иногда мне даже кажется, что в ее шкафу не небольшое пространство для нескольких вещей, а целый проход в Нарнию.

— Это та самая Милисента? — загадочно улыбнувшись спросила у меня Селин, когда мы проходили мимо кофемашины на первом этаже. — А ну-ка, деточка, покрутись!

Женщина взяла девушку на руку и начала крутить ее во все стороны, рассматривая с ног до головы. Заметив замешательство на лице Мили, я чуть улыбнулся. Кажется, от этого ей стало немного легче.

— Хорошенькая! А какие детки у вас будут!

— Миссис…, — начала Милс, явно ошарашенная таким заявлением.

— Меня зовут Селин Буэр! Скажи, как ты относишься к стрижкам в стиле милитари? Когда у меня отрастут свои волосы, — она слегка приподняла рыжий парик. — Хочу сделать себе что-нибудь модное! Такие прически сейчас делают? Посвяти пожилую женщину в мир моды.

— Миссис Буэр, когда Вас вчера Питер назвал бабушкой Вы едва ли не кинули в него печеньем…, — вмешался я.

— Мужчины не могут подмечать возраст женщин, это некультурно! Итак, о чем это мы…?

Селин Буэр взяла Милс под руку, и еще полчаса я слушал о том, какие сейчас делают стрижки. Женщина даже подметила, что мне пойдут длинные волосы, но мне эта идея совсем не понравилась. Когда подошло время, женщина покинула нас, уйдя на процедуры. Стоило ей скрыться за угол, Гринграсс разразилась громким смехом.

— Значит, ты у нас тут местная знаменитость? — с широкой улыбкой обратилась она ко мне.

— Я не виноват, что очень дружелюбный, — пожал плечами.

Мы дошли до левого крыла, и тогда улыбка Мили исчезла с ее нежного лица. Она увидела два больших плаката, на которых были изображены мистер Шен и миссис Барнс. На их лицах застыли широкие улыбки, а глаза были такими ясными, словно не знали о боли, которую хранили в своих сердцах. По традиции плакаты в честь умерших должны висеть ровно неделю, а значит, что завтра их уже снимут.

Мы медленно подошли к столу, который был усыпан цветами, игрушками, сладостями и детскими игрушками. Больно представлять, сколько было пролито слез в прощальный день на этом месте.

— Человек жив, пока о нем помнят…, — прочла Мили, рассматривая надпись под плакатами с их фотографиями. — Ты знал их?

— Практически нет.

— У них были те, кто их любит?

— Возможно и были, но из рассказов Линды их родственники те еще уроды.

Несколько секунд Гринграсс рассматривала меня, а затем перевела взгляд на их лица. Девушка начала рыться в своем рюкзаке, достала какую-то коробочку, а после неловко заглянула мне в глаза, словно боялась сделать что-то не так.

— Не знаю, зачем я их взяла, просто… Что-то подсказало, что это нужно сделать…

Милисента открыла коробочку и достала из нее две маленькие светодиодные свечи на батарейках. Включила их и поставила на стол.

— Человек жив, пока о нем помнят…

Она взяла меня за руку и слабо улыбнулась. По ней было видно, что она была на грани того, чтобы расплакаться. Уставшая, измотанная, заплаканная…

Прости меня, Милс…

Мы вышли во внутренний двор, куда нам разрешали выходить только в том случае, если там есть кто-то из персонала. Сегодня дежурила Клэр. Плюс этого двора был в том, что он полностью застеклен, поэтому можно было любоваться красотами зимы и при этом не чувствовать холода. Здесь стояли небольшие пальмы, папоротники, в больших корзинах росли розовые и белые гортензии. По обе стены стоят небольшие диванчики, а в углу есть вендинговые автоматы. Мили взяла себе ванильный капучино, и мы сели на один из диванчиков. Телефон девушки зажужжал, а когда она взяла его в руки, на экране высвечивалось счастливое лицо Валери. Милс взглянула на меня, я слабо кивнул, а после она приняла вызов. Я ту же увидел жгучую темноволосую девушку, глаза которой как обычно были подведены черным карандашом. Помню, как впервые увидел ее в жизни. Стивен пригласил меня к себе домой, но забыл предупредить, что помимо меня там будет его подружка. И первое, что я увидел, когда вошел в гостиную было то, как они двое целовались, лежа на диване. Услышав шорох рядом с собой, Валери так сильно оттолкнула от себя парня, что он упал на пол и сломал себе руку. Поэтому наше знакомство прошло в больнице, пока мы были в коридоре, а Стивен в кабинете врача.

— Привет, дорог…, — девушка замолкла, увидев меня.

— Ты ей не рассказывала? — спросил я.

— Нет, — виновато ответила Милс.

Я выдохнул и поцеловал ее в висок.

— Привет, дьяволица! Как поживаешь? — обратился я к девушке на том конце звонка, но в ответ ничего не последовало.

Она продолжала просто смотреть в экран, рассматривая мою уже чуть-чуть не лысую голову.

— Валери, если ты продолжишь так на него пялиться, я выколю тебе глаза, когда прилечу домой, — фыркнула Гринграсс.

Я рассмеялся. Слышать подобные угрозы от маленькой девушки, которая едва дотягивала до моей груди было сверх забавно.

— Я просто… Стефан? Это точно ты? Ты упал и тебе газонокосилка по голове проехалась? — Холл растерялась.

— Нет, Мили тебе потом все расскажет. Так как ты? Где Стивен?

— Я нормально, он отошел расплатиться с курьером. Может кто-нибудь из вас двоих объяснит мне, что происходит? Мили?

— Это не телефонный разговор, Валери…

— Учитывая, что ты прилетаешь только послезавтра, я умру от любопытства, так что рассказывайте все сейчас!

— О, привет! — в экран влез мой друг, лицо которого сразу стало таким же, как и у его девушки.

— Привет, Стивен! — я радостно помахал ему рукой.

— Я сплю или реально это вижу? — пробубнил он.

Милисента закатила глаза, а затем я все рассказал нашим друзьям. С каждым словом их глаза становились все больше, а под конец Валери расплакалась, а вместе с ней снова расплакалась и Мили. В этот момент мне просто захотелось провалиться под землю. Не потому что мне было тяжело видеть их слезы, а потому что я устал. Устал от их слез. Каждый раз, когда я их видел, это напоминало мне о том, что я в шаге от смерти, а мне совсем не хотелось об этом вспоминать.

Когда обе успокоились, Милс тихо прошептала извинения, а вот Холл вышла из себя.

— Да как ты мог, засранец, такое скрывать от нас? Мы же твоя вторая семья!

— Валери, спокойно! — Стивен обнял ее, но ее глаза продолжали метать в меня молниями.

— Клянусь Богом, Феррар, когда ты поправишься и прилетишь обратно, я сама лично придушу тебя!

— Договорились, — смеясь, ответил я.

Кажется, мой ответ ее удовлетворил, потому что спустя несколько секунд она сменила тему и начала болтать о своей работе. Через минут сорок друзья ушли в кино, а Милисента потянулась ко мне. Ее мягкие губы коснулись моей шеи, и я улыбнулся.

— Мистер Феррар, у Вас обед, — Клэр оторвалась от своих журналов и подошла к нам.

— Спасибо, уже идем.

Я взяла девушку за руку, и мы вернулись на наш этаж. По правилам после обеда у нас два часа отдыха, поэтому посещения запрещены, чтобы не утомлять пациентов, поэтому, как бы сильно я не уговаривал мистера Бэрроуза разрешить девушке остаться, он остался непреклонен.

— Я могу зайти к тебе вечером? — спросила она, когда мы прощались у лифта.

— Да, после пяти до семи, — я поцеловал ее в щеку.

— Тогда я приду. Может тебе что-нибудь нужно купить? Из продуктов или одежды?

— Нет. Одно твое присутствие делает меня счастливым.

На лице Милс засветилась радостная улыбка.

— Хорошо, тогда до вечера!

— Напиши мне, когда придешь домой, чтобы я не волновался.

— Хорошо.

Пару минут мы стояли в объятиях друг друга, а затем дверцы лифта закрылись у меня перед носом. Мои ноги будто вросли в землю. Я не мог сделать и шага. Когда ушла Милс, я понял, как сильно мне ее здесь не хватало. Она буквально за несколько часов вселила в меня столько силы, сколько я не мог напастись за несколько месяцев.

— Она миленькая, — из угла показалась Линда.

— Она лучшая, — я улыбнулся.

Два часа прошли достаточно быстро. Я успел и поспать и поработать. Вчера мне написал управляющий моего ресторана, сообщив, что произошел пожар. Сгорела половина здания, но это было ничто по сравнению с тем, что несколько сотрудников и гостей получили серьезные ранения. Переломы, отравления угарным газом, ожоги второй и третей степени… Я сказал Билли отчитываться мне о состоянии здоровья каждого. И сегодня он написал мне, что одного из наших поваров, Рона Мерфи, не стало. Ему было всего девятнадцать. Из рассказов посетителей ресторана, он спас жизнь маленькой девочке, когда из-за толпы она случайно отпустила руку матери, а затем потеряла ее из виду. Девочка забилась под стол, а когда Рон сам выбегал из здания, он услышал плачь. Прямо на выходе, когда, казалось бы, спасения уже близко, на него упала балка. Всю ночь врачи боролись за его жизнь, но спасти его так и не удалось.

Я связался со своим юристом и сказал ему, чтобы каждой пострадавшей семьей выплатили моральную компенсацию и средства на лечение. Итого с моей личного счета ушло около тридцати тысяч долларов. Экспертиза показала, что причиной пожара стала перегоревшая проводка.

Ближе к пяти часам я отложил ноутбук в сторону, а затем прикрыл веки. От большого количества информации у меня разболелась голова. Через несколько минут вошла Линда и сказала, что может дать мне таблетку от головной боли.

— Во сколько начало развлекательного вечера? — спросил я.

— В восемь, после ужина. Жаль, что сегодня меня не будет. Расскажешь завтра как все прошло?

— Без проблем, а почему тебя не будет? Если мне не изменяет память, ночное дежурство сегодня на тебе.

— У меня что-то типа переезда.

— Что-то типа? — изогнув бровь, спросил я.

— Хозяйка решила выгнать меня, потому что я пускаю в подъезд бездомных кошек погреться, а соседям это не нравится, потому что кошки якобы могут быть заражены бешенством. Они написали на меня жалобу и пригрозили, что, если я не съеду, то они вызовут, цитирую: «Страшных людей в форме и меня посадят в тюрьму». Герман, мой сосед, думает, что мне десять, поэтому общается со мной как с ребенком.

— Тебе есть где ночевать?

— Да, конечно.

Я взял Линду за руку и развернул к себе лицом. Сначала девушка опешила, а затем расслабленно улыбнулась.

— Не переживай, Стефан, меня приютила приятельница.

— Если тебе нужна помощь, только скажи. Ты столько для меня сделала, что я…

— Это моя работа, — напомнила она.

— Ты для меня больше, чем просто медсестра. Ты моя подруга.

Несколько секунд голубоглазая просто смотрела на меня. между нами была тишина, но в ней было больше слов, чем если бы мы оба открыли рты. В немом разговоре я слышал ее благодарность и признание, что мы действительно друзья.

— Ты тоже мой друг, — Линда улыбнулась. — Увидимся завтра?

— Увидимся завтра.

Девушка вышла из палаты. В коридоре на столкнулась с Милисентой. Дверь была закрыта не до конца, поэтому я отчетливо слышал их голоса.

— Как он себя чувствует? — спросила Милс.

— Жаловался на головную боль, но я уже дала ему таблетку. Моя смена на сегодня закрыта, поэтому если будут вопросы или ему станет хуже, на стойке регистрации есть Карл.

— Спасибо.

Через минуту девушка пришла ко мне. В ее руках было два пакета. В одном ихних лежали мандарины, а в другом яблоки. Она заметила мой непонимающий взгляд.

— Врач сказал, что тебе это можно! Я хотела взять малину, но ее не было. Оббегала семь магазинов, и все продавцы, как один говорят, что сейчас не сезон.

— Не стоило так заморачиваться. Тем более в такую погоду, — я кивнул в сторону окна, за которых была метель.

— Ерунда! Ну что, чем займемся?

Милс разложила на тарелке порезанные яблоки и чищенные мандарины. Пообещала, что в следующий раз привезет новогодний декор, чтобы хоть как-то украсить мою белую палату. Мы решили устроить марафон новогодних кино, поэтому первым она выбрала «Один дома». Честно говоря, мне этот фильм не нравится, но Милисента смотрела на меня такими глазами, что я не мог ей отказать.

В семь часов принесли ужин. Карл уже хотел спровадить Милс на выход, но я попросил его, чтобы она побыла со мной еще хотя бы полчаса. Парень недовольно что-то пробубнил, но в итоге ушел.

— Я не создаю проблем? — неуверенно спросила девушка.

— Конечно нет. Он всегда такой.

Я поужинал, помыл тарелку и поставил на стол, а когда медбрат пришел снова, он забрал ее и мягко напомнил, что Милисенте уже пора. Неожиданно в палату забежал Питер вместе с малышкой Кэтти.

— Дядя Стефан, все уже собираются, пойдем! — мальчик взял меня за рукав и потянул на себя.

— Кто собирается? О чем это он?

— Развлекательный вечер. Если простыми словами, то обычные посиделки за чаем и разговорами. Я бы пригласил тебя, но Карл сегодня совсем не в настроении.

— Ничего страшного. Я за весь день наговорилась вдоволь! — она рассмеялась, и на моем лице автоматически появилась улыбка.

Вдруг в коридоре послышались крики. Питер с Кэтти первыми выбежали из палаты. Мы с Мили вышли следом за ними. Паника становилась все больше. Персонал с шоком на лице передавали друг другу новость, которая потрясала каждого. С каждой секундой «охи» и «ахи» становились громче, а на лицах каждого пациента застывал ужас.

— Развлекательного вечера не будет. Срочно звоните мистеру Бэрроузу! — услышал я слова Карла, быстро проходящего мимо нас.

— Что происходит? — тихо самой себе задала вопрос Милисента.

Крепко держа ее за руку, я подошел к Селин, которая стояла рядом с Домиником Кеннеди. Тем самым, в молодости которого не было интернета. Его лицо было сморщенным, словно он выпил литр лимонного сока. Миссис Буэр смотрел на меня, но словно видела призрака. В ее кристально голубых глазах застыли слезы.

— Селин, что за суматоха? Что случилось?

— Как? Ты еще не знаешь?… — ее глаза округлились. Они с Домиником обменялись взглядами, а после с сочувствием посмотрели на меня. — Ох, мальчик мой…

Теперь уже мы с Милисентой переглянулись.

— Линда… Ее привезли на скорой прямо к нам. Говорят, у нее черепно-мозговая травма, но…, — всхлип. — Умерла она по дороге в больницу…

Мой мир пошатнулся, и я вместе с ним. Я не верил в услышанное. Я не хотел верить… В глазах начало темнеть. Из носа снова пошла кровь. Она стекала по моему лицу и капала прямо на белый пол.

— Стефан?! — услышал взволнованный крик Милисенты.

Мотнул головой. Упал.

— ПОМОГИТЕ! ПРОШУ ВАС!!! — она начала плакать.

Я ненавидел слезы…

— Всем отойти! — кажется, это был Карл.

— О Боже…, — Селин тоже плакала.

— Дядя Ст… не умир… ай…, — Кэтти дергала меня за руку.

Простите.

Вдох. Выход. Темнота.