Я подарю тебе свое разбитое сердце

Глава восьмая. Начало новой жизни

Наше время.

Мы со Стефаном разбирали коробки до середины ночи. В перерывах рассказывали друг другу забавные истории из жизни, делясь чем-то важным. Сначала он казался мне загадкой. Странный, закрытый, словно за ним тянулся невидимый барьер. Я даже не могла представить, что за этой холодной оболочкой скрывается кто-то более глубокий и интересный. Ночью я поняла, что за этой маской невозмутимости скрывается целый океан чувств. Его тонкая ирония, казалось бы, незаметная для окружающих, заставляла меня смеяться и чувствовать себя уютно рядом.

— Кстати, ты собираешься отдать мне зонт? — спросил он, когда уже подходил к двери.

— Зонт? Ты о…

В мою голову пришло озарение. Вот почему его запах кажется таким знакомым! Вот почему его голос заставляет мурашек бегать по моей коже! Потому что тот таинственный незнакомец и есть Стефан….

— Такое странное совпадение, — я слегка улыбнулась. — Не думала, что мир настолько тесен.

— Надеюсь, это совпадение оставило после себя приятные впечатления? — Стефан накинул на голову капюшон и развернулся ко мне лицом.

— Очень.

Мы несколько минут рассматривали друг друга, словно стараясь найти что-то, что сами не можем объяснить, а затем я закрыла за ним дверь, прикладывая руки к груди. Оно билось слишком сильно, и мне это совсем не нравилось.

Следующим утром я специально встала на час раньше, чтобы точно не опоздать. Привела себя в порядок, позавтракала, заранее вызвала такси и приехала в университет без двадцати минут девять. Студенты толкались в коридоре, мешали друг другу пройти, а в другом конце даже кто-то устроил драку. Я поднялась на нужный этаж и села в кресло в ожидании появления мистера Джейкобса. К счастью, он тоже пришел пораньше, поэтому уже через десять минут я сидела напротив него в его кабинете.

— Кофе? — предложил он.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась я.

— Тогда перейдем сразу к делу, — мужчина достал из ящика папку, а затем протянул мне четыре документа. — Поступим так. Мой коллега, Рик Маунтан, согласился на твой перевод к нему в университет, однако нужно обговорить важные детали. Это, — он указал на лист, в котором говорилось о моем отчислении. — Заявление о том, что больше ты у нас не учишься. Ты его должна подписать, чтобы мы могли показать его твоим родителям, если они к нам придут. А это, — декан указал на два других листа. — Заявление о переводе. Один экземпляр мы будем хранить у себя в архивах, другой заберет Рик. А это, — он кивнул в сторону последнего листа. — Список предметов, которые тебе нужно сдать, чтобы закрыть академическую успеваемость, а также список документов, которые нужно принести.

Я быстро начала читать названия предметов, боясь, что может попасться слишком сложное. «Патологическая анатомия и судебно-ветеринарная экспертиза», «Анестезиология, реаниматология и интенсивная терапия» и «Терапия болезней животных». К счастью, эти предметы я сдавала в качестве зачета, поэтому уверена, что мне не составит труда их сдать, как экзамены.

— Спасибо Вам, мистер Джейкобс, — я поднялась с места и протянул ему ладонь для рукопожатия.

— Мне жаль, что Вы нас покидаете, мисс Гринграсс, однако, надеюсь, что и в новом университете Вы найдете свое место.

Я улыбнулась. Не верится, что еще вчера я была груба с этим человеком.

— Можно задать вопрос: почему Вы решили мне помочь?

Бровь декана дрогнула, из-за чего мой интерес только сильней вырос. Я выжидающе поглядывала на мужчину, который только через несколько минут, когда отпустил мою ладонь, смог посмотреть мне в глаза.

— Я знаю Вашу маму со времен ее студенческих годов. Я преподавал у нее гражданское право, — мистер Джейкобс сел на свой стул, а мои глаза расширились.

— Гражданское право? Но это же юриспруденция, а Вы декан факультета ветеринарной медицины…

— Я закончил докторантуру, когда мне было двадцать восемь, и до пятидесяти лет я был преподавателем на факультете юриспруденции. Пошел я на это направление, потому что на этом настояли мои родители. Сначала я был против, но со временем втянулся и полюбил данное направление. Параллельно я учился на факультете ветеринарной медицины, потому что, как Вы я был молод, и мне хотелось зачерпнуть как можно больше знаний в светлую голову. К тому же я знал, что хочу быть деканом. И именно деканом ветеринарной медицины. С твоей мамой, с Арлин, мы впервые встретились, когда она училась на третьем курсе. Ей было двадцать один, и, скажу честно, ни разу за всю свою жизнь я не встречал человека более целеустремленного и упрямого, чем она, — мужчина рассмеялся. — Даже когда у нее уже виделся живот, потому что она была беременна тобой, она с высоко поднятой головой ходила на все занятия и пропускала мимо ушей все гадости, что говорили у нее за спиной. Я видел, как она с каждым годом продвигается все дальше и дальше, а характер ее становится все жестче и жестче.

На несколько минут мужчина стих, и мне показалось, что он больше не скажет ни слова, но он продолжил.

— Я наблюдал за Арлин многие годы, Милисента, и я знаю, какой жестокой она может быть. Как и твой отец, к слову. С ним мне тоже посчастливилось пересечься несколько раз на конференциях. Поэтому я не хочу, чтобы они загубили тебя и твою жизнь.

То, что я услышала, подвергло меня в шок. Я знала, что мама родила меня, когда сама еще училась в университете. Я знала, что они с отцом вместе чуть ли не со школьной парты. Но я не знала таких подробностей их жизни. Они никогда не делились со мной воспоминаниями о своей юности, а когда я сама задавала вопросы, они отмалчивались. Из-за этого я думала, что их молодость была не самой лучшей, а оказывается они были чуть ли не королем и королевой университета.

— Спасибо Вам еще раз, мистер Джейкобс, — искренне произнесла я.

— Удачи, мисс Гринграсс, — ответил он.

Я вышла в коридор и села на кресло, обдумывая все услышанное. Я достаточно быстро охолодела в родителям, поэтому они занимали место в моих мыслях не так долго. Встряхнув головой, я еще раз взглянула на лист, который мне дал мистер Джейкобс. Университет находится не так далеко от моего дома, что было для меня хорошей новостью, поэтому я сразу написала Валери и предложила устроить мини-вечеринку в честь того, что все наконец налаживается.

Я: «Как насчет того, чтобы устроить новоселье и отпраздновать мою новую счастливую жизнь без тирании?»

Ответ не заставил себя долго ждать. Несмотря на то, что Холл практически не пользуется телефоном без надобности, на мои сообщения она всегда отвечает молниеносно.

Валери: «Я точно общаюсь с Милисентой Гринграсс? Или это Гелос (Гелос в древнегреческой мифологии — это бог шуток и смеха) вселился в тебя?»

Я: «Ха-ха! Как остроумно!»

Валери: «Вот это уже больше похоже на мою подругу:). Вечеринка частная или можно позвать Стивена и Стефана?»

Я немного призадумалась. В целом, я была не против компании парней, ведь со Стивеном мы знакомы уже достаточно долго, а Стефан только-только начал раскрываться. И, зачем таить правду — я испытывала к нему легкую симпатию. Точнее, когда он рядом со мной у меня просто складывается впечатление, что мы знакомы всю жизнь. Ночью я просто поймала себя на мысли, что он мой соулмейт (с англ. — это термин, который используется для описания человека, с которым у вас существует глубокая, естественная и духовная связь).

Я: «Конечно, будет весело!»

Убрав телефон в сумку, я пошла в ближайший магазин сотовой связи, чтобы поменять симку. Если обрывать связь с родителями, значит обрывать окончательно. Решив этот вопрос, я направилась домой, зайдя по дороге в гипермаркет.

Солнце уже начало клониться к закату, заливая гостиную золотистым светом. Комната напоминала белый холст, готовый к художественному шедевру. Я вдохнула глубоко и расправила плечи, готовясь к важному этапу своего нового начала. Подняв голову и посмотрела на голые стены — они ждали, чтобы я их освежила. Я достала набор ярких шариков и, задействовав свою фантазию, начала развешивать их по всей комнате, создавая игривые композиции. Среди них вырвались цвета: синий, розовый, жизнерадостный лимонный. На столе, который я накрыла белой скатертью, я решила разместить центральный элемент — большой букет свежих цветов. Я выбрала яркие подсолнухи и нежные белые розы, которые придавали помещению невероятный уют и атмосферу скорой осени. Следующим шагом я приступила к освещению. В углу комнаты я установила мягкий светильник, создающий расслабляющую атмосферу. Однако этого было недостаточно. Я решила повесить гирлянды с огоньками, которые, словно звезды, будут мерцать в вечернем полумраке. Каждая лампочка тихо шептала о дружеских встречах и веселых разговорах, которые ждут меня уже через несколько часов. Заполнила несколько плошек фруктами и закусками, расставив их по всему пространству. На столе стоял мой домашний секрет — ароматный коктейль с нотками корицы и мяты, который я любила готовить для себя в грустные вечера.

Помню, как в детстве, глядя на яркие картинки из детский книг, я мечтала о вечеринках. Мысли о смехе друзей, веселых танцах и пиршествах никогда не покидали меня. Вместо этого, дома всегда нависала серьезная тишина, как набор застывших в ожидании фигур на шахматной доске. Семейство Гринграсс считали детей, собравшихся в нашем доме, простым беспокойством, сотрясающим фундамент старых традиций.

Каждый раз, когда я осмеливалась произнести заветное: «Можно ли устроить вечеринку?», столкновение с родительским взглядом было подобно удару молнии. Их упреки касались не только шума и беспорядка — это была борьба за порядок, дисциплину и контроль. Я знала, что в их глазах такие сборища означали только хаос. Однако это не значит, что я не праздновала, например, свой день рождения. Как правило, мама устраивала светский вечер, на который приходили их друзья. И на таких вечерах мне редко удавалось встретиться с другими детьми, а если это и случалось, то они вели себя так, словно праздник устроен в честь их, а не меня.

Сейчас, когда я уже взрослая и живу своей жизнью, вечеринка — это не только повод собраться. Это возможность выразить себя, создать пространство, где смех и радость могут царить свободно. Я больше не хочу жить в тени нажатых кнопок и молчаливых взглядов. Вспоминая те строгие дни, я понимаю, как они сформировали во мне стремление к свободе. Сегодня я сама создаю атмосферу, в которой мои близкие могут быть собой. Каждая яркая гирлянда на стене и каждый праздничный бокал наполнены не просто угощениями, но и желанием быть сильной, независимо от того, что мне навязывали в детстве. Вечеринка — это не просто шум и смех; это наш способ заявить о себе и о том, что я имею право на радость, несмотря на все ограничения.

Ближе к семи часам я услышала звонок в дверь. Погладив руками свое светло-розовое платье, я с улыбкой на лице распахнула перед гостями дверь. На пороге квартиры стояли трое: Валери с букетом пышных розовых гортензий, Стивен с шоколадным тортом и Стефан с пакетом алкоголя.

— Добро пожаловать! — произнесла я, обнимая каждого.

Объятие со Стефаном вызвало волну жара по всему телу, отчего я слегка покраснела. Подруга во второй раз крепко прижала меня к себе, нахваливая мой бунтарский характер, который снова решил выйти наружу.

— Спасибо, что пригласила. Это тебе, — произнес Стивен, вручая мне большую коробку вкусного десерта.

— Рад видеть тебя снова, — добавил Стефан.

Мы обменились скромными улыбками, а затем прошли в гостиную. Квартира сильно преобразилась. Ночью, когда мы с новым другом расставляли мои вещи, здесь все было завалено пакетами и коробками, а сейчас было ощущение комфорта и уюта, словно этому месту не знакомо слово «хаос». Валери ахнула при виде стола, что я для них накрыла и, не удержавшись, взяла со стола одну канапешку. Стивен последовал ее примеру, после чего получил по руке от Холл.

— Садитесь уже! — хихикая, произнесла я.

Включив на виниловом проигрывателе пластинку со всеми своими любимыми песнями, в комнате стало чуть веселее.

— Честно говоря, я до сих пор не верю, что ты это сделала! — то ли с восхищением, то ли с гордостью произнесла подруга.

— Знаешь, я тоже. Однако я рада, что больше нас ничего не связывает.

— Неужели твои родители настолько чокнутые? — обратился ко мне Стивен, делая несколько глотков виски, что они принесли с собой.

— Сколько себя помню они всегда были заняты своей репутацией, их сердца были запечатаны в золотых рамках высоких ампирных округлостей. Они глядели на мир с высокомерной улыбкой, но за закрытыми дверями вселенная становилась совершенно иной. Они учили меня правилам, ожиданиям, и как неизменно быть идеальной, но не учили любви. Их слова были как ледяные иглы — холодные, острые и заставляющие замирать в страхе. Я помню один из вечерних приемов, когда я стояла в уголке, наблюдая за танцем взрослых. Лица людей были радостными, но уставшими от вина и светских бесед. А я, словно тень, пряталась в своем молчании. Когда я подошла к отцу, чтобы попросить о чем-то незначительном, он лишь отмахнулся от меня, не поднимая глаз от беседы с уважаемым собеседником. Я почувствовала, как сердце сжалось, и снова вернулась к своему безмолвному уголку. Я пыталась не допустить слез — они всегда были признаком слабости. Моя мать чаще всего смотрела на меня с недовольством, как будто я была халатно вышитой скатертью, которая портила весь ее шикарный интерьер. Я хорошо помню, как в один из дней, разочарованная моим неудачным выступлением на школьном концерте, она воскликнула: «Как ты могла так опозорить нашу семью?» Это слово — «позор» — эхом звучало в моей голове долго после того, как она вышла из комнаты, оставив меня наедине со своими мыслями. Я училась подстраиваться под ожидания, но с каждым разом становилось все труднее найти себя. Но теперь, когда я прокручиваю эти воспоминания вновь и вновь, я понимаю — тот ледяной корсет, в котором я росла, хоть и приковывал меня к земле, научил меня одной важной вещи: все формы жестокости, даже облеченные в дорогую одежду, лишь отражают собственные страхи и недовольства. Я становлюсь тем, кем хочу быть, и мое внутреннее «я» больше не зависит от взглядов родителей. Мое время пришло, и теперь я выбираю, как я буду жить.

— Звучит как тост и шикарное начало новой жизни, — произнес Стефан.

Только сейчас я заметила, что во время моего рассказа он смотрел прямо на меня, словно пытался прочесть мои чувства. Из-за его проницательного взгляда я снова немного смутилась, поэтому поспешила отвести глаза в сторону. Сделала несколько глотков коктейля, а после улыбнулась.

— Сейчас все иначе. И, честно говоря, я не хочу больше говорить о моих родителях.

— Точно, ты же перевелась в другой университет! Ка прошел разговор с деканом? — поинтересовалась Валери.

— Лучше, чем я думала. Мне нужно только закрыть академическую разницу и решить вопрос с прохождением практики. Но всем этим я займусь послезавтра. Сейчас я хочу просто отдохнуть.

— А мы с Валери решили съехаться, — произнес Стивен, довольно поглядывая на девушку.

Холл слегка покраснела, и мне не верилось, что передо мной сидит именно моя подруга, ибо прежде я ни разу не видела на ее щеках румянец.

— Да, я собиралась сказать тебе сегодня после вечеринки, но у кое-кого длинный язык! — брюнетка рассмеялась.

— Наконец-то Стивен перестанет вести себя у меня дома так, словно это его дом, — Стефан улыбнулся.

Между парнями завязалась небольшая шуточная стычка, а на моем лице светилась улыбка умиротворения. Я наконец-то почувствовала себя полноценной и по-настоящему счастливой. Мы выпивали, танцевали, веселились, и я искренне была рада тому, что в квартире отличная шумоизоляция, иначе соседи давно бы вызвали полицию.

Ближе к полуночи, когда мы все немного подустали, Валери уехала вместе со Стивеном, а Стефан остался, чтобы помочь мне с уборкой. Мы убирали посуду, вытирали стол под медленную расслабляющую музыку, которая сильно клонила меня в сон. Поэтому, чтобы не кануть в царство Морфея, я открыла два окна в гостиной.

— Спасибо, что помог, — с улыбкой произнесла я, когда мы закончили.

— Пустяки, — отмахнулся он, поправляя свои волосы. — Ты всегда жила в Сиэтле?

— Да, а что?

— Да нет, просто интересуюсь, — Стефан еще раз мельком взглянул на меня. — Знаешь, у меня возникает чувство дежавю.

— С-со мной?

— Да, такое ощущение будто… Мы уже виделись.

— Хм, это вряд ли, ты же только недавно переехал в Сиэтл.

— Два года — это, по-твоему, недавно? Хах, за это время многое успело произойти.

Я улыбнулась. Начала ворошить свою память, стараться вырвать кусочек за последние два года, но все было бесполезно. Я его не помню.

— Слушай…

— Слушай…

Мы рассмеялись, а затем переглянулись. Еще недавно я дала себе обещание, что никаких парней в моей жизни в ближайшее время не будет, но рядом со Стефаном это обещание исчезает само собой. С ним я ощущаю то, что ощущала когда-то с Адамом — спокойствие и умиротворенность. Прикусив губу, я посмотрела на парня, который в свою очередь разглядывал меня.

— Милисета, не хочешь на неделе сходить в кино или просто прогуляться по городу? — предложил он.

Мои щеки окрасились в розовый. Я несколько раз медленно кивнула головой, а после улыбнулась еще шире.

— Хорошо, конечно.

— Отлично, тогда я напишу тебе завтра.

Еще раз кивнув, я проводила его к выходу, а затем, когда парень исчез с моего поля зрения, я тяжело выдохнула.

Пожалуйста, не делай мне больно…