Я забуду тебя завтра...

Глава 31

Мария

Ой-ёй. Ой-ёй-ёй.

Только это сквозило в голове, пока я стояла перед зеркалом и прижимала ладони к пылающим щекам. Господи боже мой! Это… Что это было? Это была я? Это я так кричала, что сейчас саднит горло? Это точно я так бесстыдно ухватилась за его… и я языком… Ой-ёй-ёй. Ой-ёй-ёй-ёй-ёй.

Что он теперь обо мне подумает? Что я шлюха какая-то? Что я вот так с каждым? Хотя нет, тут я точно переигрываю. Илья мой первый мужчина и он это прекрасно знает, но то, как я вела себя… Это нормально вообще?

Села на край ванны и уронила голову в руки. Мне уже давно пора возвращаться на кухню, но стыд не даёт сделать и шага! Чувствую себя какой-то потоскухой! И мне всё понравилось! Каждый день моей сознательной жизни был наполнен болью от прикосновений родителей, друзей, партнёров по танцам, и я настолько начала её ненавидеть, что начала отказываться от общения с подругами, от вечеринок и простых посиделок в кафе. Я намеренно лишила себя какой-либо близости, потому что до жути боялась боли, а теперь что? Получила три оргазма, пока Илья бил меня внизу, крутил соски и входил слишком глубоко! Мне понравилось то, как он нежно гладил меня по телу и как дергал за волосы, как целовал то грубо, то будто боясь что рассыплюсь! Понравилось как он разговаривал со мной приказным тоном со сталью в голосе и следом шептал нежности!

Жёсткий секс. А ведь я представляла это другим. Ну, ремнём по попе и другим местам, линейкой по ладоням. Я, конечно, не спец в этих вопросах, но разве не должно быть что-то подобное? Если б у меня была возможность хотя бы спросить у кого-нибудь. Нет, я могу позвонить маме, но боюсь после такого вопроса она вызовет мне экзорциста.

Снова встала и взглянула на себя в зеркало, отодвигая в сторону ворот халата. Шея, грудь, живот, бёдра. Всё покрыто яркими засосами и следами от его пальцев. Как я выйду к нему такая? Что он обо мне подумает? Что я развратная шалава, вот что он обо мне подумает и будет прав! Сама хотела взять в рот это, когда даже не знаю что именно делать! Нужно ли использовать язык, что делать с зубами, ведь наверняка больно будет, и насколько глубоко нужно брать?

Помотала головой, пытаясь выкинуть из головы эти мысли, и плотнее закуталась в халат. Я ненавидела себя за свою неопытность, и сегодня только убедилась в этом. Раньше считала что хватание за грудь и попу, это вся ласка, которую способен дать мужчина, а оказалось что это не так и доставить удовольствие можно разными путями. Сейчас я поняла что от рук на груди чувства внизу становятся ярче, а боль в сосках увеличивает ощущения. И думать об этом так волнительно!

Поймала своё отражение в зеркале и удивилась что улыбаюсь и грызу ноготь на большом пальце. Господи! В кого я превращаюсь?! В похотливую сучку, что течёт уже от одних воспоминаний о сексе с Ильей! Что со мной не так?

— Котёнок? — раздался за дверью напряжённый голос Грешника, заставляя меня заметаться по комнате. — Всё в порядке?

— Да! Да! Я скоро выйду!

— Хорошо.

Услышала неравномерные шаги и снова плюхнулась на край ванны. Мне стыдно выходить к нему! Как я буду смотреть ему в глаза? Как?! Но выходить надо. Скоро приедут грузчики и привезут мебель, которую я заказала утром, и курьеры доставят одежду и посуду. Пару часов назад уже привезли широкий диван в гостиную и несколько бра на стены, которые предстоит ещё подключить и повесить на панелях в спальне и кабинете Ильи. Но как мне этим заниматься, если из головы не выходят глаза моего мужчины во время секса со мной?! Он становится таким красивым, когда ласкает моё тело! Взгляд темнеет и словно туманом застилает, а движения хищного зверя просто поражают своей…

О Боже! Вырвите мне мозги!

Вышла за дверь, пока не стало ещё хуже, и остановилась в проёме, упираясь плечом в косяк и скрестив руки на груди. Илья уже жарил яичницу, помешивая её в сковороде вилкой, и мой взгляд сам опустился на шикарную попу в серых штанах, медленно заскользил выше по узкой талии к лопаткам и плечам, рассматривая маленькие ямочки на пояснице и несколько выпирающих позвонков между твёрдых узлов мускул. Хотелось подойти к нему и обнять, но, опять же, мне стыдно. Кажется, я уже достаточно опозорила себя в его глазах и как это исправить понятия не имею.

— С лёгким паром.

Илья поставил сковороду на стол, и я снова зависла. Мы же на столе это сделали! Нам ещё кушать за ним! Боже! У меня точно будет сердечный приступ.

— Спасибо, — прошептала, усаживаясь на стул напротив Ильи, но взгляда от тарелки так и не оторвала.

Мужчина начал разливать по кружкам горячий чай, а я начала ковыряться в тарелке. Блинчики, яйца с помидорами и говядиной, сметана. Выглядит аппетитно, но кусок в горло не лезет, потому что мыслями я лежу на этом столе и снова ощущаю то удовольствие, что изумляло меня каждый раз. Наверное, это не правильно. Я не должна желать повторить это снова. Может, я и вправду шлюха?

Илья поставил по кружке рядом с каждой тарелкой, но не сел напротив, а остановился рядом со мной и поднял моё лицо, нежно, но твёрдо взяв за подбородок.

— Что не так?

Я как эпилептик покачала головой, не отрывая взгляда от его груди, но тут его голос вдруг снова стал приказным.

— Смотри на меня и отвечай.

И я подчинилась. Моментально посмотрела ему в глаза и выдавила из себя ответ.

— Стол.

Раньше Илья всегда был нежен со мной. Его прикосновения и тон никогда не переходили грани, но теперь я не знала что и думать. Мне не было обидно за эти приказы и не было обидно за лёгкую боль на лице, потому что в голове всплыли эти же слова, когда я получила первый оргазм. Это было так… необычно, порочно, грубо, что голова кружилась от ощущений и чувств.

— Дальше. Что с ним не так?

Снова приказывает, и я не могу не подчиниться, я хочу подчиниться, но молчу, потому что не знаю как сказать, а Илья наклоняется ближе ко мне.

— Тебя смущает то, что я сделал с тобой, или то, где это сделал?

— Где.

Ответила даже не думая, млея под ласками его пальцев на щеке. Лёгкие поглаживания по коже учащают пульс, путая мне мысли, и единственное, что я хочу, это снять халат и снова оказаться на коленях.

— Я буду трахать тебя на всех поверхностях каждой заказанной мебели в этом доме, Котёнок, — раздался его тихий голос, опаляя мне губы тёплым дыханием, и я потянулась к ним, хватаясь за предплечье с тугими узлами мышц. — Буду трахать, кончая тебе на лицо, и буду любить, целуя каждый сантиметр твоего тела. И чем быстрее ты к этому привыкнешь, тем ярче будет удовольствие. Ты поняла?

Я заторможено кивнула, дрожа под взглядом меняющих цвет глаз и чувствуя как закипает в венах кровь. Мои веки сами опускаются, когда его губы мягко касаются моих, а длинные пальцы убегают в волосы на затылке и массируют его. Мне уже хочется большего. Хочется снова почувствовать его в себе.

— Ты даже не представляешь что я хочу с тобой сделать, Котёнок, — снова раздался его шёпот на моих губах. — Я заставлю тебя кончать раз за разом и буду наслаждаться твоими криками в этих стенах. Но сначала тебе нужно поесть.

Он резко выпрямляется, и я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть ему в ноги. Учащённое дыхание вырывается из груди под барабанную дробь ударов сердца, а между ног всё пылает от горячей влаги. Чувствую себя костью для оголодавшего пса, но мне это безумно нравится! Эти грязные для моего воспитания слова возбуждают, и тело уже требует выполнения угроз, но мозг ещё в ужасе от услышанных слов!

Ошарашено наблюдаю как он с ухмылкой садиться напротив меня и отпивает чай, не сводя взгляда тёмно-синих глаза с меня. Когда мы занимались сексом они то чёрными были, то такими же синими, то вообще становились серыми, и я решила уцепиться за это. Мне нужно думать о чём-то другом или я сейчас сама накинусь на него с кулаками, требуя продолжения!

Прикрыла веки, делая глубокий вдох и возвращаясь к еде, но каждый кусок на вкус как резина. Пытаюсь сосредоточиться, но мыслями управляю уже не я, и хочется мне совсем не того, что хотят хорошо воспитанные девушки! То, что хочу я, наверное, не хотят даже проститутки на обочинах дорог! И это вдруг начинает злить! Он сидит себе спокойно, ест чёртову яичницу и залипает в свой грёбаный телефон, а я тут с ума схожу от ощущения влаги внизу!

И тут сумасшедшая мысль приходит и пугает меня до усрачки, потому что предметов гигиены у меня пока что тоже нет, а влага может быть и не возбуждением, а кое-чем другим. У меня, правда, были уже месячные, пока Илья был без сознания в больнице, и по времени ещё очень рано, но мало ли! Стараясь быть незаметной, опустила руку и провела пальцами между складок. Вздрогнула от разряда тока, когда случайно коснулась клитора, но увидев на пальцах полупрозрачную белую жидкость, вздохнула с облегчением.

Испуганно подняла глаза на Илью, снова ужасаясь с себя, но мужчина ничего не заметил. Кажется. Вытерла пальцы о халат и залилась краской до самых корней волос.

Я не знаю как реагировать на такое поведение мужчин! Меня всегда окружали сдержанные люди противоположного пола. Они следили за своими словами, действиями, были вежливы, и мне казалось, все мужчины такие, но Грешник… Боже, он в полной мере оправдывает своё прозвище!

— Ты хотел поговорить, — вспомнила я, когда Илья отодвинул тарелку в сторону и принялся за чай.

Он поднял на меня взгляд тёмно-серых, почти зелёных глаз, а затем посмотрел на мою почти нетронутую еду.

— Сначала поешь.

Я покачала головой, кладя палочки для китайской еды на тарелке уже автоматически соблюдая этикет.

— Не могу. Ты мне все мысли перепутал.

Уголки губ слегка дрогнули, а взгляд остановился на красных пятнах на моей шее. Почему-то это место моментально потребовало его поцелуя, и кожа на щеках снова начала гореть в жутком приступе стыда.

— Если ты так краснеешь от одного моего взгляда, что будет когда я начну обсуждать с тобой наш секс?

Мои глаза расширились от удивления и моментально приклеились к собственным сцепленным в замок пальцам на коленях. Неловкость перебивалась интересом, и я заставила вспомнить кто передо мной. Это Грешник. Владелец ночных клубов и взрослый мужчина, у которого очень большой опыт в этом самом сексе. Его терпения надолго не хватит возиться с сопливой девчонкой, и я потеряю его.

— Что там обсуждать? Я думала, нам обоим он нравится.

Мой голос охрип и толком не слушался, но я заставила себя это спросить. Насколько это не было бы для меня неправильным и как бы сильно не било по воспитанию, я должна соответствовать своему мужчине. Должна! Потому что хочу!

— Ты права. Но есть еще очень много способов привнести в него улучшения, и в этом помогают вопросы. К примеру, насколько далеко мы можем зайти? Какие позы тебя устраивают? Насколько ты открыта для других экспериментов? Как именно и где мне тебя касаться? Понравилось ли тебе куни или нужно ли уменьшить количество пальцев…

— Хватит!

Я выставила ладони перед собой, плотно сжимая бёдра и жмурясь от образов в голове. Последний секс открыл для меня кое-что новое, но мысль, что есть ещё много чего я не знаю, вгоняла меня в крайнюю степень стыдливости. Но Илья не видел в этом ничего плохого. Он поднялся на ноги и подошёл ко мне, хмуря тёмные брови. Опустившись передо мной на корточки, погладил икры ладонями и начал массировать их, заметив насколько они напряжены.

— Тебя это пугает?

Я покачала головой, зарываясь пальцами в шёлк светлых волос и поглаживая его щеки.

— Скорее смущает. Раньше я никогда и ни с кем не разговаривала на такие темы, и к этому нужно привыкнуть.

Он кивнул, повернул голову и поцеловал меня в ладонь, а потом снова посмотрел в глаза.

— Я не сделаю ничего, что тебе не понравилось бы, и именно поэтому такие вещи нужно обсуждать. Я должен знать на что ты согласна, а на что нет, чтобы не навредить тебе, не обидеть и не напугать.

И эти слова только убедили меня в том, насколько он опытен, а я нет. Кивнула, потому что в них действительно есть смысл, и склонилась к нему, легонько целуя в губы.

— Мы обсудим это, но постепенно. Не всё сразу, хорошо? А то у меня скоро дар речи пропадёт.

Что-то тяжелое мелькнуло в его глазах, но очень быстро и я даже не поняла что это было, а в следующую секунду он уже улыбнулся, поднялся на ноги и поцеловал меня в лоб.

— Хорошо. Тогда я в душ, а ты доедай. Потом поговорим о другом.

Он вышел, оставляя меня со странным чувством непонимания, как будто я что-то сделала или сказала не так. Повернулась обратно к тарелки, поднимая глупые палочки, и начала ковырять несчастное мясо. Мысли в голове крутились в хаотичном танце, всё время возвращая меня к его взгляду в тот момент, и я задавалась вопросом о чём он тогда подумал? Что ему надела моя неуверенность в себе? Что я слишком ему не подхожу? Он уже от меня устал? А что, если будущий разговор направлен на наше растование?

И эта мысль взрывается в голове страхом и болью в груди. Эмоции настолько сильные и яркие, что я даже не сразу понимаю что плачу. Слёзы жгут глаза и стекают по щекам, а всё, о чём я могу думать, это что не хочу без него! За эти недели он стал для меня кусочком свежего воздуха! Он заботился обо мне, волновался о моём образовании, ценил моё здоровье и никогда и словом не упрекнул! Я любила его за это! За его отношение ко мне, за то, что видит во мне личность, за то, что нежен со мной и за ту свободу, что я уже имею даже будуче запретой в этой квартире!

Когда Илья вышел из душа, я уже металась по всей кухне, успев и со стола убрать, и посуду помыть, и надумать бог весть что! Безумный страх не оставлял меня в покое, потому что я просто не видела жизни без него! Я хотела чтобы моя первая любовь и мой первый мужчина остались со мной навсегда! В моих мечтах лет через восемь мы уже женаты, и я беременна нашим первенцем, а не схожу с ума от тоски по тому, кого больше никогда не разлюблю!

— Котёнок, что с тобой?

Я вздрогнула и обернулась, наткнувшись взглядом на остатки от его ноги ниже колена, и меня снова понесло. Что, если он со мной только из-за этого? Что, если он думает что больше никому не нужен? Но это ведь глупо! Он безумно красив! Платиновый блондин с тёмными бровями, острыми чертами лица и такими удивительными глазами, которые постоянно меняют цвет! Да его у меня выгрызут прямо из рук!

— Ты меня правда любишь?

Илья упёрся в косяк рукой и прищурил взгляд, внимательно вглядываясь в мое перепуганное лицо.

— Откуда у тебя сомнения в этом?

Не ответил прямо. Обычно же всегда говорят в лоб, чтобы убедить в своей правоте, ведь так? Почему он увиливает?

— Ты меня любишь? — повторила я вопрос более упрямо. — Или я для тебя всего лишь перевалочный пункт?

Одна его бровь взметнулась вверх, но больше на лице ничего не изменилось. Даже поза осталась та же.

— Должен признать, твои загоны куда непредсказуемее моих. Просвети меня ходом мыслей, которые привели тебя к такой глупости.

Я облегчённо вздохнула, пряча лицо в ладонях, и покачала головой. Глупости. Это же действительно глупости! Илья не стал бы просто терпеть меня!

— Прости, я… — покачала головой, подходя к нему и укладывая ладони на его крепкой груди. — Давай помогу дойти до дивана.

А сама прижалась к нему, утыкаясь носом в мягкую после душа кожу. Моим шампунем пахнет. Так вкуснааааа!

Свободная рука Ильи запуталась в моих волосах на затылке, прижимая меня к себе, а макушки коснулись его губы, которые он потом не убрал.

— Не сомневайся во мне, Котёнок. Я тебя люблю, и это уже ничто не изменит.

Его слова звучали как какой-то пожизненный приговор, но я только облегчение испытала.

— Прости, я… Просто я же такая неопытная, и я думала что надоедаю тебе. Или что я лишь временная замена, пока ты не найдёшь ту, которая подходит тебе больше.

Раздался его смешок, и следующие слова снова ввергли меня в смущение.

— В моей жизни было слишком много опытных женщин, Марин. И всех их объединяет лишь одно — любовь к деньгам, а не ко мне. Они любили то, что я мог им дать, и не дарили мне того, что есть у тебя.

Мозг отчаянно пытался найти ту причину, но в голову пришло лишь одно:

— Девственность?

Тихий смех Ильи дал понять, что я как всегда ошиблась.

— Любовь, нежность, тепло и преданность, Марин. За всё это время ты ни разу не дала повода сомневаться в тебе, и за это я готов положить жизнь к твоим ногам. А теперь принеси из ванной мой протез и мазь. И побыстрее, а то я снова отымею тебя на столе.

Изумленно взглянула на Илью, пытаясь понять шутит ли он, но не шутил. Выскользнула из его рук с глупой улыбкой и пошла выполнять указания. Взяв с пола железную конструкцию, которая очень напоминала голень и стопу, подхватила мазь с раковины и носки для культяпки, и отправилась к Илье. Вручив ему всё, села рядом на диван и стала наблюдать как он приводит в порядок протез и все прилагающиеся к нему вещи, но надевать его мужчина не стал. Он отложил его в сторону, откинулся на подушки в углу дивана и поманил меня к себе.

Медлить я, конечно же, не стала и удобно устроилась почти на нём. Так хорошо в его руках! Приятно и спокойной. Пока Илья не ошарашивает меня ещё одним вопросом:

— Что ты знаешь о барделях, Марин?

Я поднимаю на него взгляд и хмурюсь, потому что это не та тема, которую я хотела бы обсудить, но послушно отвечаю:

— Это место, где женщины занимаются проституцией. Почему ты спрашиваешь?

Он оголил моё плечо и начал водить по нему пальцем.

— Я обещал тебе рассказать кое-что о себе и хочу знать насколько ты осведомлена.

— Это всё, что я знаю.

— Хорошо. Тогда для тебя будет новостью, что проституцией занимаются не только женщины, но и мужчины. Моя мать работала в таком заведении. И она жила там вместе со мной.

Я прижалась лицом к его груди и обняла за талию, испытывая жалость к мальчику, которым он был. Мне сложно представить что он видел и слышал, но уверена, что ничего хорошего не было.

— Я догадывалась. Однажды ты сказал кто была твоя мать, но я побоялась спрашивать.

Понимая, что это именно тот разговор, который нам предстоял, я боялась услышать что Илья хочет мне открыть о себе, но в то же время желала этого. Тогда я смогу лучше понимать его и узнаю тоже лучше, но если его рассказ начинается с таких слов, то лучше быть в неведении, потому что бог знает каких усилий стоит такое откровение. Плевать мне на то, кем была его мать, кто его отец, если он ненавидит их, я тоже буду, если любит, буду любить и я, но сейчас благодарна тому, что они подарили мне самого лучшего мужчину на свете!

Но чем дальше говорил Илья, тем быстрее моя благодарность менялась на ненависть к этим людям. Жизнь Ильи не была такой же лёгкой как у меня. Ему пришлось пережить детскую проституцию, войну, плен, а теперь и ногу потерял. Не на войне, и не в плену, а из-за аварии, которая чуть не лишила его жизни! Судьба столько раз могла отнять его у меня и превратить мою жизнь в кошмар, потому что если бы не он, то… Боже, я бы до сих пор была в плену у того монстра. Если бы не смерть его друга, если бы я тогда не ранила Данила, если бы я побежала не в ту сторону… я бы не знала что такое счастье сейчас!

— Ну Котёнок, как мне с тобой разговаривать, если ты реагируешь так ярко, м?

Я вытерла слёзы с глаз и поднялась выше, обнимая его за шею и целуя в щеку. Прижалась к ней своей и сказала единственное, что сейчас чувствовала и хотела.

— Я сделаю всё, чтобы сделать тебя счастливым, Илюш! — отстранилась, посмотрела ему в глаза, взяв лицо в ладони, и покачала головой. — Больше жизнь не будет к тебе жестока, обещаю! Никогда!

Он вдруг грустно улыбнулся и погладил меня по спине.

— Есть ещё кое-что, что тебе нужно знать. В четырнадцать мне сделали вазэктомию. Она не лечится спустя столько лет, и я не смогу дать тебе полноценной семьи. Если наши отношения будут настолько серьёзными, что мы решим вступить в брак, я не смогу дать тебе детей.

Я закачала головой, снова прижимаясь к его губам своими, и не очень женственно шмыгнула носом. Да, дети были моей мечтой, но полюбить я смогу и чужого ребенка как своего. Пусть я не совсем понимаю что такое вазэктомия, но в данный момент она меня не пугает.

— Это не важно. Когда мы решим обручиться, — уверенно заявила я, любуясь удивлением своего героя. А ведь он и правда герой. Война. Плен. Детство. Даже протез его не сломил! Настоящий герой! — мы сможем взять ребёнка из детского дома. Мальчика или девочку, а может, и мальчика и девочку, главное, чтобы ты был рядом со мной.

Мужчина улыбнулся, но грусть в глазах всё ещё была, и меня это печалило. Было что-то ещё очень важное, что ему не нравилось, а значит, не понравится и мне.

— В таком случае ты должна согласиться на операцию, Котёнок.

Я пару раз глупо моргнула, пытаясь уловить его мысль, но не могла.

— Какую операцию?

— Твоё сердце. Оно не в порядке.

Какое-то время я молчала, прикоснувшись к тонкому рубцу в центре грудной клетки, ощущая как руки Ильи переместились под халат, успокаивающе поглаживая меня уже по голой коже спины. За время нашего разговора мы сместились и я лежала уже у него на плече, но мужчина крепко удерживал наш телесный контакт. Ничего серьёзного — моя нога на нём, раскрытый наполовину халат, где видна малая часть моего тела. Казалось, Илья успокаивал себя, лаская моё тело лёгкими, еле ощутимыми прикосновениями или же успокаивал этим меня.

— Но ведь была операция, — пролепетала я, опуская взгляд на уродливый шрам, который я ненавидела. — Мне сказали что всё прошло успешно.

— Всё и было хорошо, Котёнок. Сердце стабильно работало, не перегружаясь даже занятиями балетом, но так было до того, как тебя похитили. Точнее сердце начало сдавать за два месяца до этого, а похищение всё усугубило.

А я так надеялась…

— И что с ним не так?

Илья провёл языком по нижней губе.

— Клапан снова не справляется с перекачкой крови и частично блокирует доступ кислорода к мозгу. По данным, что мне сегодня прислали, осталось четыре месяца, потом придётся переводить тебя на искусственное сердце, но у меня есть выход.

Я покачала головой, укладываясь Илье на плечо и обнимая его. Какое-то странное чувство потери уже начало меня поглощать.

— Повторная операция на том же клапане не даст тех же шансов, что и раньше.

— Верно. Но поможет полная пересадка органа. У меня уже есть подходящее, есть операционная и если ты позволишь я найду хирурга, который справится на ура.

В свои семь лет я чётко поняла что любая операция, это огромный риск и иногда даже не стоит её проводить. Но без неё у меня будет всего четыре месяца, а после ещё долго не выпустят из больницы, если я не соглашусь. А если соглашусь на неё, то могу умереть на операционном столе завтра, лишившись даже того времени, на которое уже есть твёрдая гарантия.

И я не знала что выбрать не только потому, что это сложно, но и потому, что мысль о скорой смерти вызвала шок. Я так радовалась что отделалась только переломами и потерей памяти, и что удача продолжила мне сопутствовать и дальше, как всё рухнуло под давление всего двух слов. Меня убивало собственное тело, и это стало ударом для меня.

— Я не знаю, — сдалась я под испытующим взором Ильи. — В детстве я не выбирала. За меня это сделали родители. И это так сложно.

Мужчина сместился в сторону и навис надо мной. Ладонь легла мне на шею, и палец начал поглаживать кожу на скуле.

— Нет ничего сложного, Котёнок. Есть ты и твоя жизнь. И только тебе решать что с ней делать, но хочу напомнить тебе об ответственности и за чужие жизни рядом с тобой.

Я нахмурилась, не понимая о чём он говорит, ведь у меня нет ни детей, ни даже собаки, а потом сообразила. Он имел в виду себя. Этот выбор сделал и он тоже, и сейчас вопрос только в том, способна ли я оставить его одного. И масштабность этой мысли поразила меня до глубины души! Илья действительно любит меня! Любит настолько, что готов эгоистично заставить меня согласиться на операцию и рискнуть использовать мизерный шанс на успех, лишь бы я была рядом! И пусть это выглядит жестоко, подло и неправильно, но я была благодарна ему за то, что он уже решил всё за меня. Решил, что я должна жить.

— Хорошо. Давай сделаем это.