Я забуду тебя завтра...

Глава 8

Грешник

Похоть.

Я знал о ней всё. Её запах, цвет, вкус. И цену.

Моя мать была элитной шлюхой в публичном доме Мовы всю свою жизнь, но когда один из клиентов изнасиловал её и она оказалась беременной, то не стала от меня избавляться. Она родила в той же комнате, где принимала клиентов. Растила там же, и в шесть лет я воровал у клиентов деньги с карманов, а в девять начал постигать азы проституции. Меня обучали всему, чтобы я мог по полной программе удовлетворить клиентов женского пола и мужского. Если потребуется. И оно потребовалось. С пятнадцати лет я работал и зарабатывал себе на еду и крышу над головой тем, что трахал до одурения педиков из госдумы и замужних светских львиц. Но даже когда стал совершеннолетним, у меня не получилось выбраться из этого круга ада, и ясно дали понять что приношу слишком много денег, чтобы стать свободным.

И я начал действовать иначе. Стал работать лучше. Ко мне выстраивались очереди. Женщины падали к моим ногам, мужчины пытались выкупить, отдавая всё, что имели, и это привлекло внимание. На «Дом удовольствий» случилась облава. Проституток, что сотрудничали с полицией, отпустили, других посадили, а хозяин был убит. Мне же удалось сбежать под шумок, имея кое-какие сбережения, но их не хватило и на пару дней. Во время войны рабочих мест и жилья было мало, но зато призывные пункты всегда пустовали. Туда я и отправился. Прошёл быстрый курс обучения на полевого медика и согласился на годовой контракт службы в госпитале.

Именно там я познакомился с Захаровым, который искал людей к себе в отряд, но даже он не знает о моём прошлом. Никто не знает. Я позаботился об этом, найдя какого-то дохлого алкаша в подворотне и забрав его документы. Жиголо умер именно тогда, а алкаш Грешников Илья продолжил жить и нашёл своё призвание в медицине.

Эта наука поддавалась мне с такой лёгкостью, будто я родился с окуляром в руке. Я поглощал учебники каждую свободную минуту, отпечатывая слова в памяти, а совместная работа с Захаровым начала приносить прибыль и менять моё мировоззрение. Война перестала быть утратой сотен душ. Она стала бизнесом. Прибылью. Счёт пополнялся с изрядной стабильностью, но тратить деньги было некуда. Со временем я приобрёл себе и жилье, и машину, а жизнь так и была пустой.

Но война закончилась. Мы стали принадлежать только себе, и это начало пугать. Проработав с полмесяца в больнице Мовы санитаром, я ушёл и открыл свой первый клуб на том самом участке земли, где появился на свет. Не знаю почему я решил выкупить его и снова отстроить на нём гнездо похоти. Может, потому, что ничего другого не знал? А может, потому что это место только для этого и должно быть пригодно. Не имеет оно права получить успокоения.

И теперь она здесь. Такая невинная и чистая. В её глазах я видел какую-то надежду, просьбу, мольбу. И восхищение. В ней не было ни капли вранья, притворства или жажды наживы, выгоды. В ней была только она. И мне так хотелось получить от жизни что-то хорошее, светлое, не испорченное. С любой другой я бы воспользовался моментом и забрал бы что мне так любезно предлагают, но была сделка. Девчонка должна быть нетронутой во всех смыслах этого слова, но попробовать-то я могу? Не обязательно брать всё и сразу. Можно откусить немного, а остальное забрать позже…

И как только эта мысль уложилась в голове и приобрела формы, девчонка стала мне неинтересна. Да, она красива, я видел фотографии где на ней не было всех этих увечий. Видел записи её выступлений. Её красоте могли бы завидовать богини, но какой в этом смысл, если всё так доступно? Просто приходи и бери. А это уже приелось. Когда имеешь дело с легкодоступностью каждый божий день, от неё начинает тошнить.

Но что-то мешало мне уйти. Словно прилип к месту и смотрел на эти губы. На раны, полученные в лесу и в плену, и хотел снова убить всех, кто причинил ей такую боль. Она ведь такая маленькая, такая хрупкая, нежная. Хоть и дерзкая. Разве можно обидеть такое создание? И если я поддамся ей, то не принесу ничего, кроме очередной боли. Имел ли я права на это? Я не знаю. Но могу. Я могу растоптать её окончательно, забрать всё, что захочу и даже больше, а на утро и имени не вспомнить.

Но я должен уйти пока не поздно. Должен оставить её в покое, а вместо этого тянусь к щеке и провожу пальцем по бархатной коже. Она такая же мягкая и приятная как и на вид.

Глупая. Закрывает глаза, покусывая потресканные губы. Накручиваю шёлковую прядь и запускаю в них всю пятёрню. Приближаюсь к манящему рту… Почему так тянет к ней? Сколько у меня сейчас женщин? Кажется, пять. Каждая из них искусна в постеле и удовлетворяет меня полностью, но эта девочка… этот одуванчик… Я хочу отыметь её до звона в собственных ушах от её крика. И поверхностное дыхание на моих губах только сильнее подстёгивает к действию. Безумно хочется сдаться. Хочется почувствовать её ладони на себе. Вдыхать этот запах молодого и полного жизни тела.

Я хочу довести её до исступления…

Но вместо этого я собираю все свои жалкие остатки разума, отпускаю девушку и ухожу. Кретин. Ей же только сегодня исполнилось восемнадцать, и что ты собирался сделать? Испортить её собой? Осквернить своими грязными руками? Вспомни кто ты! Жиголо. Сын шлюхи. Такие девушки не для тебя.

— Постой! Куда ты?

Снял пальто и вышел за дверь, так и не ответив, а хотелось. Мне хотелось слушать её голос. Такой мелодичный и нежный. Только из-за этого я до сих пор не заставил её молчать. Он словно мёд растекался по жилам и ласкал слух, и хотелось ещё, ещё и ещё… с самой первой минуты, когда она выскочила на дорогу к нашим машинам. Меня словно гвоздём прибило с первым же словом. Столько эмоций, столько музыки в её голосе. Ей не балериной надо было быть, а…

Наконец-то выскочил на улицу и закурил, но мысли и не думали проясняться. Взъерошил волосы, с силой дёрнув их при этом. Какой же я идиот. Её чистота и взгляд испуганной лани настолько вскружили мне голову, что я чуть не нарушил сделку. Было же ясно оговорено, что вернуться она должна нетронутой. Какого чёрта я тогда пускаю слюни как мальчишка?

Посетовав на собственную недальновидность, вернулся обратно в клуб и прошёл в свой кабинет. Работа себя не сделает, а в данном случае мне ещё и поможет, но девчонка не лезла из головы. Когда первый приступ ярости прошёл, и я всё-таки усмирил свою ненависть к ней, то почувствовал жалость. Невинные люди не должны страдать так, как пострадала эта девушка. Я всеми силами пытался помочь ей. Оживил в памяти все знания, но только N-13 могло помочь мгновенно. Однако девчонка отказывалась принимать препарат, и только сейчас до меня дошло почему. Только сейчас я понял каким именно способом Кубрынин заставлял её танцевать. Этот ублюдок не гнушался пичкать её им и ломать ей кости как только они заживали. Снова и снова. На Рине не было ничего без перелома. Рёбра, пальцы, кисти, ключицы.

Как она справится с этим, когда вспомнит? Что с ней будет? Да, в её воспоминаниях наверняка скрыто много имён, а что если нет, и мы только навредим ей? Я привык использовать все методы, чтобы получить желаемое, но сейчас впервые в жизни засомневался.

Достал из ящика стола папку с амбулаторной картой Лебедевой и положил перед собой. Её прислали сегодня днём, но времени не было прочесть. Здесь должна была быть история всех болезней девушки, и меня сильно интересовал шрам посреди её грудной клетке. Порок сердца очень опасная вещь, и пройдясь по записям одиннадцатилетней давности, только убедился в своей правоте. Ей делали операцию на сердце, но не меняли его, а всего лишь отсрочили неизбежное. Рина Лебедь может умереть уже через полгода, если верить показателям последних анализов. Интересно она знает об этом? Теперь-то понятно почему отец так щепетильно отнёсся к условиям сделки. Правильное питание, умеренные физические нагрузки. Я даже и не думал их выполнять и как оказалось зря.

Девчонке нужен постоянный присмотр, чего я как раз таки не могу ей дать. Мне нужно ограничить наши встречи, но как это сделать понятия не имею. Во всех клубах идёт ремонт на жилых этажах. Надо же было начать это сейчас. Придётся перебраться в кабинет, тут уж ничего не поделаешь, но не могу же я приставить к ней одного из своих верзил? Нужна женская особь, но где её взять? Да, у меня много работниц в «Лайме», но стриптезерши явно не та компания для девочки из высшего общества.

Свалилась же на мою голову. Ей крупно повезло что охотиться на неё решили рядом с тем охотничьим домиком, где сейчас жили Данила и Милана…

Чёрт, Данила! Я должен был сегодня заглянуть к нему и проверить раны. Совсем из головы вылетело.

Взял телефон, чтобы позвонить ему, но тут наткнулся на листок из истории болезни. Он немного вылез из общей кучи, и я бы не придал ему такого внимания, если бы не светло-голубой цвет. На таких листах обычно ведётся наблюдение у психиатра, и мне стало любопытно почему Марина наблюдалась у него? Отклонения? Какие?

Быстро пробежав глазами по заключению, усмехнулся и покачал головой. Твою же мать. Родители девочки настолько ёб… чокнутые, что довели ребёнка до подобного?

Соматоформное расстройство вегетативной НС. Обычно оно возникает у подростков в период созревания, когда личность ребёнка только формируется. В этот период очень важно следить за собственным влиянием на ребёнка. Чрезмерное давление может привести к вот таким последствиям. Опека отца и больное желание матери сделать из дочери своё подобие развили в Лебедевой защитный механизм в виде боли, которая возникала при любом телесном контакте. Вот почему безопасник Олега не прикоснулся к ней. Это не страх перед начальником и не отвращение. Это боязнь причинить девушке боль. Однако сегодня я не заметил, чтобы ей было больно. Мои прикосновения приносили ей удовольствие.

Память услужливо подсунула воспоминания её губ и дыхания. Насколько она была податлива, и что я мог бы вылепить с неё, но впечатлило меня другое. Она не боялась меня. Раздражение, похоть. Да. Но не страх. Она смело смотрела мне в глаза, смело перечила мне, смело творила что хочет. И эта её смелость меня подкупала. Вроде с виду вся такая слабая и хрупкая, но со стальным стержнем внутри.

Я восхищаюсь ею? Да, чёрт возьми!! Она пережила операцию на сердце, терпит своих предков, вырвалась из лап Кубрынина и садиста-охотника и не тушуется передо мной, когда как другие даже головы поднять боятся! Это заслуживает и восхищения, и уважения.

Но что-то делать нужно. Её молодость слишком привлекает меня. И пугает. Я имел много женщин как и в своей постели, как и вне её. Самых разных. Настолько, что они стали для меня предметом мебели. Так почему эта пигалица выделяется из такого послужного списка? Чем?

Пора выкинуть её из головы и заняться чем-то полезным. Её сердце и хотелки не моя проблема. Своих хватает. И через двадцать минут я уже был у Климова. Восстановление парня шло хорошо, что меня несказанно радовало. Это означало, что препарат N-13 в разведённом виде и уменьшенной дозе действует как и было нужно. Раньше при таких ранениях у ребят оставались фантомные боли. Мозг просто не мог поверить, что повреждений нет, и продолжал обманывать сам себя. Поэтому я и решил изменить дозировку. Лечение шло куда быстрее, но при этом НС успевала замечать изменения и привыкать к ним. Всего за четыре дня от пулевых отверстий не осталось и следа, а Климов чувствовал себя отлично, хотя поначалу и были некоторые странности в работе конечностей, и мне приходилось искать нужную дозировку.

— Илья? Мы можем поговорить?

Меня внутренне передёрнуло от этого имени, но выказывать этого я не стал. Фризер не тот человек, перед которым следует расслабляться. Её проницательность и внимательность порой бесили меня, но какой бы странной не была, она женщина моего друга, почти брата.

Мельком кинул на неё взгляд и кивнул. Мне не нравилась Фризер с её причудами. Не нравилась и Милана. Избалованная дочурка Кубрынина. Парни могли найти себе менее проблемных баб, но вцепились именно в этих.

— Речь пойдёт об Артёме Самойлове.

Артём Самойлов? Я честно пытался вспомнить кто это, но не мог. У меня не было ни врагов, ни партнёров с таким именем, а друзей я и вовсе по пальцам пересчитать могу.

— Понятия не имею о ком ты.

Нина потёрла ладошки друг об друга и посмотрела в гостинную, где близняшки играли у камина. Вот этих маленьких женщин я любил. Неугомонные, гиперактивные и шкодные создания. Только они могли довести Тоху до белого каления и отделаться грозящим пальчиком. Мы все их баловали. Вниманием, подарками. Даже я проникся тёплыми чувствами к этим несносным барышням.

— Шесть лет назад он принял наркоту у тебя в клубе и устроил там пожар.

Я поджал губы и крепко сцепил зубы, чтобы не вспылить. Не на глазах у девочек… Но, чёрт возьми, из-за этого упыря я потерпел большие убытки. Он подмочил мне репутацию, а проверка шастала по моим заведениям добрых три месяца! Ему удалось скрыться от моего праведного гнева тогда, но сейчас был шанс найти идиота и отыграться.

— И чего ты хочешь?

— Я прошу отпустить его.

Женщины. Их жалость не имеет границ.

— Нина… — начал я устало, но девушка перебила:

— Я знаю, ты страшный и ужасный Грешник, и это правильно, что хочешь заставить платить его по счетам, но он совершил глупость. Он сожалеет об этом и готов возместить потери, но прошу я тебя о другом — не убивать его.

Я вообще не хочу с ним возиться. Что это? Старость? Я сдаю позиции? Мне всего-то тридцать три. По официальным сводкам.

— Я не могу обещать тебе, что последствий не будет, Нин. Но за его жизнь можешь не переживать.

— А его семья?

Чего? Какая ещё семья?

— О чём ты?

— У него жена, и дочь возраста моих девочек.

Неожиданно. Хотя искать его я так и не начинал. Были другие заботы.

— О них можешь не волноваться. Не трону. Но с Артёмом твоим поговорю.

Крепко поговорю.

Вернувшись в клуб, решил все дела и проконтролировал бои, но в этом не было необходимости. Персонал и помощники настолько вышколены, что уже делают всё на автомате. Мне не было необходимости контролировать, а значит, и заняться до завтрашнего дня мне тоже нечем. Такие ночи выпадали редко, и я предпочитал спать, но теперь в моей комнате находится мелкая язва, решившая, что я тот самый. Я понимал почему. Понимал что именно с ней происходит, но почему это понимание так бесит?

Комната встретила полумраком. Лишь на кухне работала подсветка бара, где меня ждал ужин. Запечённая с картофелем рыба. Терпеть не могу рыбу, но сам факт, что девушка старалась, был приятен. Обо мне мало кто заботился. Да, парни готовы отдать за меня жизнь, как и я за них, но это не то. Эта девушка показала чего мне так не хватает в жизни.

Устало сел на край кровати и размял шею, потёр её. И матрас за спиной пришёл в движение. Не спит пигалица. Думал, сейчас будет задавать вопросы, требовать объяснений, но нет. Села, и в ту же минуту я почувствовал на своих плечах тонкие пальчики. Круговыми движениями они массировали мышцы, твёрдость которых чувствовал даже я. Приятные ощущения разливались по плечам, заставляя против воли закрыть глаза и отдаться им.

Нужно начать разговор. Нужно сказать ей, предупредить, объяснить. А у меня язык не поворачивается. Впервые боюсь обидеть, навредить, а девочка меня со спины обнимает и щекой к лопаткам прижимается. Крепко. Искренне.

— Позволь мне быть хотя бы другом тебе, Грешник. Давай больше не будем ругаться?

И снова нет в ней ни фальши, ни притворства. Только она. Откуда ты взялась такая? Почему ты такая? Сжимаю её ладошку в своей руке и снова провожу по сломанным косточкам. Друзьями? Да, за друзей можно хотеть отомстить. За них я многое готов сделать. Но мысли в моей голове были далеки от дружеских.

— Хорошо, Котёнок. Быть друзьями я согласен.

Если я справлюсь.