За пределами разрыва

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГРИФФИН

Душ на открытом воздухе выглядит именно так, как я его помню. Деревянные панели обрамляют конструкцию, а когда я открываю дубовую дверь, взору открывается прекрасный белый кафельный пол. Пальмы, мягко покачивающиеся над строением, создают успокаивающую атмосферу.

— Не думаю, что кто-то из остальных знает о его существовании, за исключением, может быть, Габриэля. Я пробирался сюда, когда у меня была сложная тренировка, — говорю я.

— Здесь красиво, — отвечает Элиана, едва слышно из-за шелеста пальм.

Она поднимает брови, оглядываясь по сторонам, и слегка поджимает губы.

Она прекрасна.

Золотистый солнечный свет мягко освещает ее кожу, и я оказываюсь совершенно очарован. Каштановые волосы, поцелованные солнцем, рассыпаются по плечам свободными волнами, обрамляя лицо. Коричневые веснушки, рассыпанные по носу и щекам, подчеркивают ее красоту.

Я наблюдаю за тем, как зеленые глаза с карими вкраплениями искрятся удивлением.

От простоты ее красоты у меня захватывает дух. Меня завораживает не только ее внешность, но и взгляд на жизнь, и то, как она находит красоту в самых простых вещах.

Элиана — самый красивый человек, которого я когда-либо встречал.

— Фин! — доносится голос Зейла из глубины дома. — Элиана! Вы здесь, ребята?

Элиана впадает в полную панику и грубо запихивает меня в кабинку, прижимаясь своим телом к моему, а затем быстро закрывает за нами дверь душа.

Ее задница трется о мой пах, и я зажмуриваю глаза, думая о худшем что со мной случалось, чтобы сдержать свой член.

Я прочищаю горло и заставляю кислород вернуться в дыхательные пути, незаметно прижимаясь спиной к стене, создавая пространство между нами, чтобы снова не совершить какую-нибудь глупость.

То, о чем мы оба будем жалеть.

— Боже мой, — шипит она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня круглыми глазами, — я должна была остаться там, я такая глупая. Если он застанет нас здесь, он подумает, что мы… — резко замолкает, когда по е щекам пробегает слабый румянец.

Интересно. Она даже не может этого сказать.

— Он подумает, что мы что? — спрашиваю я, напрягая голос, чтобы не прижать ее к стене и не раздеть. — Используй слова.

— Делаем…всякое, — с трудом произносит она, и розовый цвет на ее щеках становится темно-красным.

То, как я на нее воздействую, завораживает, и я хотел бы услышать, что происходит в ее голове, когда она так себя ведет.

Я замечаю, что она все еще дрожит, обхватив себя руками, поэтому тянусь к ручкам душа и поворачиваю их, пока не начинает брызгать теплая вода.

Наклонив голову, подаю ей знак, чтобы она зашла под воду, а сам поворачиваюсь, подтягиваюсь к стене и выглядываю из-за нее, чтобы посмотреть, нет ли еще Зейла снаружи.

Я вижу, что тот идет к берегу, повернувшись к нам спиной.

Чего он может хотеть так сильно, что это не может подождать?

Молю все, что есть хорошего в этом мире, чтобы он вернулся в дом, когда не найдет нас на пляже. Я не хочу, чтобы остальные члены команды подумали, что я отвлекся.

Опускаюсь обратно и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Элиану, и застываю, когда вижу, как она вынимает верхнюю половину своего гидрокостюма, обнажая полностью спину, капли воды стекают по ее нежной коже.

— Блять, — простонал я, привалившись спиной к выступу, поверженный ее видом.

Она смотрит на меня через плечо.

— Что?

Я ничего не говорю, позволяя своим глазам блуждать по ее телу, запоминая каждую точку красоты на спине.

— Используй свои слова, — говорит она, бросая мои слова, сказанные ранее, обратно в меня.

— Я очень стараюсь держаться от тебя подальше, солнышко, но ты не даешь мне покоя.

Ее взгляд врезается в мой, и мир вокруг нас расплывается.

Боже. Эти глаза.

Ее зеленые глаза напоминают мне о лесе, о свежих листьях, распускающихся весной, об изумрудном кольце, которое мой отец подарил моей матери, когда делал предложение. Они гипнотизируют, и я даже не пытаюсь отвести взгляд.

Наблюдаю за тем, как ее глаза опускаются к моему рту, как язык выныривает и проводит по розовой нижней губе.

— Ничего такого, чего бы ты еще не видел, — говорит она, снова поднимая взгляд на меня.

Я протягиваю руку и осторожно поворачиваю ее лицом к себе, притягивая за талию. Мой взгляд путешествует по ее телу, золотистый отблеск солнца подчеркивает края изгибов, и я чувствую, как мой контроль над собой ослабевает.

Эти чертовы изгибы.

— Я определенно не видел таких глаз.

Мой взгляд фокусируется на ее груди, и я борюсь с желанием засунуть одну из них в рот.

— Что мы делаем? — задыхаясь, шепчет она, шагая между моих ног, мои руки лежат на ее бедрах, а ее — на моем плече.

— То, что нам, наверное, не стоит делать, — бормочу я, проводя круги по голой коже, прежде чем снова заглянуть в прекрасные миндалевидные глаза.

Нежная кожа сияет в лучах солнца, я любуюсь веснушками, рассыпанными по ее лицу, и наблюдаю, как она жаждет к моих прикосновений, глаза закрываются.

Мой большой палец проводит по ее мягкой нижней губе, и я наконец позволяю себе поддаться искушению.

— К черту, — бормочу я.

Она не перестанет отвлекать меня, так что я могу позволить себе отвлечься хотя бы раз. Встав, я мягко подталкиваю Элиану назад, пока она не упирается спиной в стену, и теплая вода льется на нас обоих, намочив мои волосы.

Я наклоняю подбородок, заставляя эти прекрасные глаза снова встретиться с моими, когда она тихо вздыхает. Элиана поднимает на меня взгляд, я наклоняюсь для поцелуя, но от сильного удара в дверь душа она резко отталкивает меня, прежде чем мои губы касаются ее.

Это был самый длинный и самый короткий трехсекундный период в моей жизни.

— Тук-тук, пожалуйста, наденьте свою одежду и откройте дверь, — поет Зейл с другой стороны.

Мысленно помечаю, что надо надрать ему задницу за то, что он испортил почти поцелуй. Я был так близок к тому, чтобы наконец-то избавиться от притяжения к ней, ну или сделать все только хуже.

Она быстро застегивает гидрокостюм, и я открываю дверь, стараясь не выдать своего стояка, наблюдая, как любопытное выражение лица Зейла превращается в озорную ухмылку, когда он замечает Элиану через мое плечо.

— Так-так-так, разве это не самый большой сюрприз века, — говорит он, широко ухмыляясь и потирает руки.

— Ты все неправильно понял, — в панике заявляет она, бросаясь вперед, чтобы встать рядом со мной.

— Я так не думаю, — отвечает он, вздергивая брови вверх и вниз. — Я бы даже не подумал проверить, есть ли вы здесь, если бы не пар, выходящий из того, что я всегда считал кладовкой, — говорит он, указывая на душ.

Он пытается просунуть голову внутрь и осмотреться, но я хватаю его за воротник рубашки и выхожу из кабинки, толкая его в спину.

— Эй, полегче, — выкрикивает он, держа руки перед собой, ладонями ко мне.

— Уходи, — кричу я сквозь стиснутые зубы.

— Думаю, я лучше останусь и послушаю историю о том, как вы оба случайно оказались вместе в душе, — ухмыляется он, опустив глаза вниз, — и почему твой член твердый.

Я снова пихаю его в спину, а затем разворачиваюсь и направляюсь к дому.

— Эй, я умею хранить секреты, — кричит он мне вслед, а потом хихикает про себя.

Он определенно не умеет хранить секреты.

— Секреты? — слышу я писк Элианы.

В три часа ночи я чувствую себя так далеко от сна, как никогда раньше.

Смотрю в потолок, сложив руки за головой, и мысли мои разбегаются. Я устал, но не могу избавиться от раздражения, которое испытываю по отношению к самому себе, бесконечно проигрывая в памяти почти поцелуй с Элианой.

Я был так близок к тому, чтобы узнать, каковы на вкус ее идеальные губы и действительно ли она стоит всех тех неприятностей, которые доставляет мне. Но, к всеобщему удивлению, Зейлу пришлось все испортить, как и подобает мудаку.

Несмотря на мое раздражение по отношению к нему, я чувствую облегчение. Как бы ни было заманчиво поцеловать ее в тот момент, это закончилось бы тем, о чем мы оба пожалели бы.

Сейчас мне не нужны никакие отношения с ней, ни с кем. Флирт с ней накануне вечером был достаточно плох с моей стороны, я не должен был вести Элиану за собой, но мне кажется, что именно это я и делаю.

Отборочные соревнования уже не за горами, а мое ужасное выступление на сегодняшних соревнованиях требует от меня перенастроя. Я не могу быть потерянным и ошарашенным из-за какой-то девчонки.

Мысли о ней еще больше подрывают мое настроение.

Она отвлекает, просто и ясно.

Соблазн, которого мне нужно снова начать избегать. Для меня главное — попасть в команду Чемпионата, и на этот раз я не позволю ничему и никому встать на моем пути.

Особенно это касается брюнетки с зелеными глазами и веснушками…Я в полной заднице!

После еще десяти минут размышлений о ней и о том, что чуть не случилось, я решаю сделать что-нибудь, чтобы отвлечься от нее. С болезненным ворчанием я выталкиваю себя из кровати и медленными шагами иду к комоду, где лежит SD-карта, которую я недавно забрал у Элианы.

Беру ее и тихо спускаюсь вниз, стараясь не шуметь. Проскользнув в комнату для совещаний, я нахожу ноутбук Габриэля, включаю его и подключаю к смарт-телевизору, на экране которого появляется фоновая фотография Залеи.

Я вставляю SD-карту в ноутбук и включаю часовой ролик, напряженно просматривая отснятый материал.

Погружаюсь в анализ своей катастрофической формы и соревнования, отмечая каждую оплошность и недостаток. Смотреть на это больно, потому что я действительно выгляжу как новичок. Гриффин до моего несчастного случая никогда бы не выглядел таким слабым или испуганным, не говоря уже о том, чтобы чувствовать это.

К тому моменту, когда запись заканчивается, я составил длинный мысленный список областей, над которыми нужно серьезно поработать.

Мое положение на доске постоянно меняется — явный признак того, что я пытаюсь компенсировать ноющую боль, которая не дает мне покоя. Если я действительно хочу улучшить свои результаты, мне придется записаться на прием к физиотерапевту и вместе составить план по улучшению моего состояния.

Вытащив SD-карту и отключив ноутбук тренера, бросаю взгляд на часы, висящие над дверью, и вижу, что до пробуждения остальных в доме еще целый час.

Решив, что нужно отвлечься, я отправляюсь на кухню и роюсь в шкафах, собирая ингредиенты для командного завтрака. Шипение бекона заполняет тишину, но это мало помогает остановить вихрь мыслей, кружащихся в моей голове.