ЭЛИАНА
Сильные руки осторожно трясут меня.
— Мэм, мы достигли места назначения, — раздается мужской голос с сильным французским акцентом.
Открыв глаза, обнаруживаю, что лимузин, который Габриэль прислал за мной в аэропорт, припаркован перед белым особняком на берегу моря.
Я поднимаю глаза и вижу, как пожилой водитель улыбается мне, в уголках его глаз появляются морщинки, и он открывает мне дверь. Быстро вытираю слюну с уголка рта и выпрыгиваю из машины.
Он тянется на заднее сиденье и достает мою сумку, кладя ее поверх моего фиолетового чемодана, который он, должно быть, достал из багажника пока я еще спала.
Несмотря на то что Габриэль снова забронировал для меня место в бизнес-классе с кроватью, я почти не сомкнула глаз во время шестичасового перелета.
Мысли о том, как отреагирует команда на мое вторжение в их дом, а также беспокойство о парне, о котором меня предупреждала Залеа, Гриффине, не давали мне уснуть.
Долгие извилистые дороги от аэропорта до этого дома, должно быть, были именно тем, что нужно моему телу, чтобы наконец-то выспаться.
— Спасибо, — говорю я, беря у него ручку и подтягивая чемодан ближе к себе. — Сколько я вам должна? — спрашиваю, разблокируя телефон и нажимая на свой цифровой кошелек.
— О нет, нет, — он поднимает руки вверх и отступает на шаг назад. — Мне заплатили заранее и дали очень щедрые чаевые, мэм.
Румяные щеки становятся еще темнее, прежде чем он поворачивается и запрыгивает в машину.
Машу ему рукой, когда он задним ходом выезжает с подъездной дорожки и направляется по улице в сторону аэропорта.
Мысленно благодарю Габриэля за то, что он организовал мою поездку и заплатил за нее. Я не задумывалась о том, что нужно что-то организовывать, пока не приземлилась в аэропорту и не поняла, что у меня нет способа добраться сюда. Я была приятно удивлена, увидев, что водитель лимузина держит в руках табличку с моим именем.
С благодарным вздохом я поворачиваюсь лицом к дому. Особняк выделяется, но в то же время дополняет пляжную эстетику.
Бросаю взгляд на красочные цветы, украшающие дорожку к лестнице, и вдыхаю цветочный аромат.
Подняв чемодан по пяти ступенькам, ведущим к большой деревянной двери, звоню в дверь и жду, прислушиваясь к успокаивающему шуму далеких волн. После почти трех минут ожидания снова пытаюсь позвонить в дверь.
По-прежнему никто не отвечает. Я бы забеспокоилась, что ошиблась домом, если бы не большая вывеска «Сальтвотерские Шреддеры», висевшая на двери.
Решив, что дверной звонок, должно быть, сломан, я постучу в дверь. Сейчас только пять часов вечера. Не могут же они все уже спать?
На четвертый стук дверь распахивается, и передо мной предстает буквально Бог. Он смотрит на меня своими пронзительными серыми глазами, которые соответствуют его серым треникам.
Пресс выставлен на всеобщее обозрение, а белая футболка болтается на плечах. Волосы слегка влажные, свисают на лоб, и от него пахнет мужским средством для мытья тела.
— Извините, — говорит он, его голос груб, — мы закрыты.
Дверь захлопывается у меня перед носом, а волосы разлетаются по плечам. Ошеломленно смотрю на дверь. Я знала, что он слишком хорош, чтобы быть правдой. У мужчин, которые так хорошо выглядят, должны быть недостатки, а его недостаток — грубость.
— Эй! — кричу я, колотя кулаками по деревянной двери до тех пор, пока руки не начинают болеть. — Открой.
Дверь снова открывается, и на этот раз он оглядывает меня с ног до головы, а потом переводит взгляд на меня, и на его лице появляется ухмылка.
Скрещивает руки на груди, мышцы рук напрягаются, он прислоняется к дверной раме и выжидающе смотрит на меня.
— Привет, — хмыкаю я, хмурясь, когда его ухмылка превращается в оскал, а затем исчезает.
Он не отвечает и вместо этого с любопытством наклоняет голову, изучая меня. Мои щеки разгораются под взглядом, и его глаза мерцают, прежде чем он возвращает их обратно к моим, а уголки рта растягивает довольная улыбка.
— Я Элиана, — говорю я, протягивая руку в приветствии.
— Ах Элиана, — он сделал вид, что вспоминает что-то, — тренер Мэтьюс говорил про нового менеджера по социальным сетям. Я полагаю это ты?
Я слегка киваю головой и наблюдаю, как он поднимается вверх по лестницам, открывая дверь своей комнаты, задерживаясь и снова спускаясь вниз.
— Если честно, я не знаю зачем Габриэль нанял тебя, но мы не нуждаемся в твоей помощи
— Вы, на самом деле, нуждаетесь в моей помощи, — цежу я сквозь зубы, параллельно заходя в дом, затаскивая чемодан свободной рукой и случайно проезжаясь им по его ноге.
— Ауч! — закричал парень, отскакивая подальше от меня.
Я, делая вид что совсем не замечаю его, продолжаю заходить в дом, придерживая одной рукой тяжелую входную дверь, пока она не закрылась окончательно.
— Ты черт возьми проехалась по моей ноге!
— В обычной ситуации я бы извинилась, но тут ты сам виноват.
Он разочарованно ворчит, наблюдая за мной.
— С тобой будет нелегко, — бормочет он, прежде чем оттолкнуться от стены и подойти ко мне, слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.
Мои щеки снова вспыхивают в ответ на его близость, но я не отрываю от него взгляда, в то время как он смотрит на меня сверху вниз, отказываясь отводить взгляд.
— Хммм, — говорит он, в его глазах вспыхивают игривые искорки, а от вибрации его голоса у меня волосы встают дыбом. — И, кажется, с тобой так весело играть, — он почти шепчет, его рука поднимается к моему лицу, и проводит большим пальцем по моей горячей щеке.
Его одеколон наполняет мои чувства тонким, но пленительным ароматом, который обволакивает воздух вокруг, напоминая о свежем горном воздухе после тропического душа. Отчетливая смесь сандалового дерева и кедра придает этому аромату суровую элегантность. Его большой палец, скользящий по моей щеке, выводит меня из транса, и я отталкиваю его руку от себя.
Он издает хриплый смешок, прежде чем взяться за лямку моей спортивной сумки и перекинуть ее себе через плечо. Он также берет чемодан из моих рук и направляется к лестнице.
— Следуй за мной.
Я чувствую себя так, словно меня только что ударили кнутом. Он был полным придурком, но вот он здесь, несет мои сумки в комнату, как джентльмен. Я очень надеялась, что он оставит меня в покое и, возможно, будет наблюдать с верхней площадки лестницы, смеясь, как я пытаюсь поднять свой чемодан. Вместо этого он молча несет их наверх.
Почему он не может быть уродливым? Было бы намного проще не любить его, если бы меня так не тянуло к этому придурку. Я не могу отвести взгляд от его широкой спины и цепляюсь за жилистые руки, которые сгибаются, когда он ставит мой чемодан на пол на верхней площадке лестницы. Поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и ловит мой пристальный взгляд, самодовольная улыбка расплывается по его лицу.
Я прочищаю горло и оглядываю дом изнутри, притворяясь, что восхищаюсь прибрежным декором и стенами, увешанными фотографиями команд и памятными табличками. Я отказываюсь тешить его самолюбие, разглядывая его.
Придурок.
— Это твоя комната, — говорит он, открывая дверь, расположенную параллельно лестнице, прежде чем войти.
Следую за ним внутрь и наблюдаю, как он бросает мою спортивную сумку в изножье кровати и подкатывает чемодан к краю.
— Не думаю, что расслышала твое имя, — я скрещиваю руки на груди.
— Гриффин, — отвечает он, засовывая руки в карманы спортивных штанов и с любопытством оглядывая комнату, как будто видит ее впервые.
Мое лицо бледнеет, когда я понимаю, что это тот самый человек, о котором меня предупреждала Залея. И, похоже, не зря, потому что до сих пор встреча с ним была не самым приятным опытом.
— Гриффин, где Габриэль?
— В этом доме мы называем его тренером Мэтьюсом, — поправляет он, поворачиваясь ко мне спиной и прохаживается по комнате, изучая каждую деталь, прежде чем выглянуть в окно в сторону океана. — Он разрешает только определенным людям называть его Габриэлем.
— Где он? — повторяю я, мое терпение иссякает.
— С остальной командой.
— И где же?
— На пляже Китсо, — он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и вздыхает, когда видит, что я поднимаю бровь. — Примерно в часе езды отсюда.
— Когда они вернутся?
— Поздно. Есть еще вопросы?
Я не дышу, пока взгляд Гриффина задерживается на мне, и облизываю пересохшие губы.
Его глаза следят за движением моего языка с такой интенсивностью, что у меня в животе становится тепло. Когда я не отвечаю, он медленно подходит ко мне, держа руки в карманах.
Глаза не отрываются от моих, пока он не останавливается передо мной, наши груди почти соприкасаются.
— Ты боишься остаться со мной наедине, солнышко?
— Не называй меня так.
Хмуро смотрю на него, но мой голос звучит более нуждающимся, чем я намереваюсь, его близость затуманивает мои чувства.
— Думаю, да, — глаза Гриффина скользят по моему телу, затем возвращаются наверх и останавливаются на моих губах, взгляд темнеет. — Солнышко.
Он моргает, отгоняя похоть из глаз, и проходит мимо меня, выходя из комнаты в коридор. Я поворачиваюсь и высовываю голову из своей комнаты, чтобы посмотреть, как он подходит к двери рядом с моей.
Заходит в комнату, ни разу не взглянув в мою сторону, и без слов захлопывает за собой дверь.
Я закатываю глаза и удаляюсь в свою новую комнату, прислоняясь спиной к двери после того, как закрываю ее, и заставляю себя делать глубокие вдохи, чтобы успокоить нервы.
Как такой привлекательный человек может быть таким чертовски раздражающим?
Образы его подтянутых рук и идеального пресса проникают в мое сознание, и я стону, когда подхожу к кровати, беру подушку и прижимаю ее к лицу.
Я слишком сексуально обделена, чтобы находиться рядом с мужчиной, который так выглядит. Каким бы раздражающим и грубым он ни был, я не могу отрицать, что между нами витает сексуальное напряжение, и от этой мысли из меня вырывается еще один разочарованный стон, а подушка делает свое дело, заглушая звук.
Возможно, переезд в дом вместе с командой был плохой идеей, особенно с учетом присутствия Гриффина. Я уже чувствую себя немного неуправляемой, а ведь у меня еще даже не начался первый официальный рабочий день.
Как мне удастся сделать фотографии и видео для социальных страниц, где он без рубашки и мокрый.
Мои щеки приобретают пунцовый оттенок, когда я представляю, как он возвращается из океана после тренировки по серфингу, и вода стекает по его рельефному прессу.
Качаю головой из стороны в сторону, пытаясь выкинуть этот образ из головы. Это нехорошо. Я звучу, как возбужденный подросток, а ведь я еще не дошла до этого. После нескольких минут избиения себя за реакцию моего тела на него, подхожу к сумке и расстегиваю молнию, вынимая свои вещи.
Когда начинаю складывать одежду, которую буду хранить в комоде, меня останавливает стон.
Становится все громче и громче, пока я не понимаю, что он доносится из комнаты Гриффина. Либо он протащил девушку в свою комнату за те несколько минут, что я была в своей, либо он включает порно на полную громкость. Это не то, на что я подписывалась.
— Гриффин! — кричу я, стуча кулаками по его двери после пятнадцати долгих минут чрезмерно громкого порно, доносящегося из его комнаты.
Если бы я не беспокоилась о том, что застану его за мастурбацией или глубоко погруженным в какую-нибудь пляжную крошку, я бы ворвалась в комнату еще десять минут назад.
Проходит еще пять минут, а он до сих пор не открывает дверь, поэтому сдаюсь и решаю посидеть на кухне до возвращения Габриэля. Я могу попросить его выделить мне другую комнату. Никак не могу жить в комнате рядом с этим придурком.
Едва не спотыкаюсь на последних трех ступеньках лестницы, когда мои глаза встречаются с глазами Гриффина в другом конце комнаты. Он сидит на кухонной стойке в белой футболке и ест из баночки мороженое. Ухмыляется, глядя на шок и неверие на моем лице.
Горячая злость вновь вспыхивает в ответ на эту глупую сексуальную ухмылку, и я медленно закрываю рот, сходя с последней ступеньки.
— Ты не просто так крутишь порно в своей спальне?
Я топаю к нему, сжимая руки в кулаки.
Ухмылка не сходит с его лица, когда он набирает ложкой мороженое и отправляет его в рот.
Опускаю взгляд на баночку и замечаю, что вкус — мятная шоколадная крошка. Гадость. Конечно, он ест эту гадость. Все знают, что «Карамельный хруст» — лучший вкус мороженого.
— Что-то не так с мятно шоколадной крошкой? — спрашивает он, изучая мое выражение лица отвращения.
— Да, оно отвратительное. Ты собираешься ответить на мой вопрос?
— Держу пари, ты любишь ванильное, — говорит Гриффин, опускает ложку обратно в баночку и кладет ее рядом с собой, спрыгивая со столешницы так, что оказывается передо мной.
— Прости? — спрашиваю я, возмущаясь.
— В этом нет ничего плохого, — его ухмылка постепенно исчезает. — Я тоже люблю ваниль.
— Знаешь что, я не собираюсь продолжать этот разговор, — мои щеки пылают, когда я оказываюсь прижата к углу столешницы. — Объясни, зачем ты включил порно.
— Я слышал, это помогает с фэн-шуем, — говорит он, задумчиво постукивая себя по подбородку и пожимает плечами.
— Это не может быть реальной жизнью, — практически шепчу я, закрывая глаза и прижимаю кончики пальцев к вискам.
Такой человек не может существовать, а тем более быть профессиональным серфером. Этого не может быть.
У меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как его руки касаются моих бедер. Мои глаза распахиваются, дыхание сбивается, когда я понимаю, что он зажал меня между стойкой и своим твердым телом, а его руки лежат по обе стороны от меня на краю стойки.
— Ты уверена, что сможешь вынести жизнь в этом доме? Обещаю, я здесь наименее раздражающий.
Его дыхание щекочет мне лицо, когда я смотрю ему в глаза, не в силах отвести взгляд.
Он потрясающе красив, а то, как его белая футболка обтягивает тело, должно быть запрещено.
Мой взгляд неторопливо путешествует от безупречного лица вниз по округлым плечам и останавливается на венах вдоль рук. Кто бы мог подумать, что такая простая вещь может заставить мои соски стать твердыми, а дыхание — похожим на одышку.
— Мои глаза здесь, солнышко.
Его голос выводит меня из транса, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть, что он ухмыляется, глядя на меня.
Должно быть, его эго выросло, пока он наблюдал за тем, как я практически пускаю слюни по венам.
Отталкиваю его и обхожу без единого слова, решив, что этот разговор не стоит такого напряжения ума.
Открываю холодильник и изучаю полки, уставленные таким количеством продуктов разных цветов, что они кажутся мне почти подавляющими. Быстро хватаю все ингредиенты, необходимые для приготовления фруктового салата, и раскладываю их по мискам.
Убрав ингредиенты, я забираю свою миску и поворачиваюсь к острову, обнаруживая, что Гриффин уже перебрался туда, а мороженого нигде не видно.
Он рассеянно листает свой телефон, и я неохотно убеждаю себя сесть рядом с ним, изо всех сил стараясь сделать вид, что его там нет.
Меньше всего ожидаю, что он протянет руку и схватится за край моей миски, подтаскивая ее к себе, но именно это он и делает.
Я в шокированном молчании наблюдаю, как он подносит мою вилку ко рту и поглощает мой фруктовый салат прямо у меня на глазах, ни разу не подняв глаз от своего телефона.
— Не может быть, чтобы это произошло, — пищу я в недоумении, наблюдая, как он отправляет в рот последний кусочек, а затем возвращает вилку в миску и подвигает ее ко мне.
Я смотрю на пустую миску, чувствуя, как во мне закипает разочарование. Хлопнуть дверью перед моим носом — это одно, включить порно на полную громкость, чтобы вывести меня из себя, — другое, но это было недопустимо. Как будто всаживая нож поглубже, мой желудок голодно урчит.
— О, мне так жаль, — саркастически говорит он, прикладывая руку к груди в притворном шоке. — Я не знал, что ты собираешься съесть такой ужасный салат.
Дважды моргаю и, не говоря ни слова, встаю и возвращаюсь в спальню, захлопывая за собой дверь. Достаю телефон из сумки и звоню Габриэлю, как и должна была сделать раньше.
— Элиана, ты нормально добралась до дома? — первое, что он говорит.
— Привет, Габриэль, да, добралась, — я делаю паузу. — Спасибо, что организовал поездку и заплатил за нее.
— С удовольствием. Ты уже освоилась в своей комнате, да? Мне жаль, что я не смог поприветствовать тебя в твой первый день. Надеюсь, Гриффин провел для тебя экскурсию.
— Именно поэтому я тебя и позвонила, — говорю я, садясь на кровать и скрещивая ноги перед собой.
Порно в комнате Гриффина затихает, но я стараюсь не обращать внимания на подозрение, что это потому, что он подслушивает мой звонок через тонкие стены спальни.
— Есть ли в этом доме еще какая-нибудь комната, куда я могу перебраться?
Я ковыряюсь в свободной нитке на кофте.
— К сожалению, нет, ты заняла последнюю. А что, с твоей что-то не так?
Тон Габриэля звучит обеспокоенно.
Я прочищаю горло.
— Просто у меня такое чувство, что Гриффину не очень понравилось что моя комната находится так близко к его.
Я слышу, как Габриэль тихонько хихикает.
— Гриффина трудно расколоть, большую часть времени он очень тихий парень. Не принимай это на свой счет, он просто очень хочет добраться до вершины и стать лучшим из лучших. Как только ты снимешь этот верхний слой, он откроется тебе.
— Он тихий?
Я даже не пытаюсь скрыть растерянность и удивление в своем голосе. Гриффин, с которым я имела неудовольствие познакомиться до сих пор, даже близко не подходит под определение тихого, это почти смешно.
— О да, но не волнуйся, у меня есть план.
— Что ты имеешь в виду?
Я начинаю нервно жевать нижнюю губу.
— Думаю, то, что он будет твоей первой социальной кампанией, поможет ему быстрее освоиться с тобой.
Мое сердце опускается в глубину желудка, и я чувствую, как начинает подниматься желчь.
Работать с Гриффином? Он, должно быть, издевается надо мной.
— Я не думаю, что у него есть проблемы с тем, чтобы освоиться. Кажется, ему почти слишком комфортно рядом со мной, — бормочу я.
— Я расскажу вам обоим об этом подробнее завтра. Тебе нужно поспать, тренировка в пять утра. Спокойной ночи, Элиана.
Габриэль говорит, как будто не услышал моего комментария.
Звонок завершается прежде, чем я успеваю пожелать ему спокойной ночи. Почему версия Габриэля о Гриффине не совпадает с тем Гриффином, которого я встретила? Он не был тихим, он был настолько громким, что я подумываю заказать беруши и оплатить доставку на следующий день.
Прокручиваю в голове события этой ночи, лежа в постели, начиная с самой последней встречи и заканчивая тем, как он дважды пытался захлопнуть дверь у меня перед носом. Он был абсолютным мудаком, и никто в здравом уме не может сказать, что он тихий парень.
Гриффин, с которым я познакомилась, звучит как полная противоположность тому Гриффину, о котором говорил Габриэль. Почему со мной он так отличается? Единственное, что имеет смысл, — это то, что тот, кого он мне показал, — не настоящий Гриффин. Я понимаю, что один из моих страхов уже сбылся. Настоящий Гриффин не хочет видеть меня здесь, поэтому он устраивает это представление, чтобы заставить меня чувствовать себя неловко и уйти.
Ты уверена, что сможешь вынести жизнь в этом доме?
Слова повторяются в моей голове, и я провожу остаток ночи, планируя, как заставить его чувствовать себя так же неловко, как он заставил меня, пока не начинаю дремать с ухмылкой на лице.