За тридевять земель

Глава 17 Ящур-пращур

От площадки наверх вела ещё одна лестница, а большую часть этой площадки занимала огромная кузня. Хозяин был тут же и охаживал огромным молотом какую-то заготовку на наковальне. По пропорциям это был человек, хотя очень большой человек, на полторы головы выше Вани и широк в плечах, не как гном, конечно, но всё же. Мускулатуру он имел как Шварценеггер в лучшие годы, что было заметно потому, что одет он был в одни только кожаные штаны и кожаный же фартук.

Ваня не решился сразу заговорить, отрывать мастера от работы, поэтому они с Ильмерой скинули рюкзаки и ждали. Кузнец тем временем отложил молот в сторону, повертел бесформенную пока заготовку так и сяк и, бросив её в горн, обратил внимание на гостей:

— Да надо же! Прямо от Святой Руси гости пожаловали! Давненько тут таких не было! Я уж и ценник по русски писать порой забываю.

— Не прямо хозяин, ох не прямо! Поплутать пришлось.

— Ну это дело такое, — философски заметил Кузнец. — Ну говорите, по делу пришли, аль просто, как туристы?

— По делу, — ответил Ваня. — Надобен нам летучий корабль, а здесь говорят, есть верфь, где их делают. Вот мы и подумали: ты тут самый важный человек, всех знаешь, может знаешь и кто этой верфью заведует. Говорят, он всё ещё здесь и всё ещё при делах.

— Эка ты замахнулся! Малого тебе не надо. Впрочем, узнаю своих, родович! Мы на мелочи не размениваемся.

Вот тут Ваня немножечко застремался:

— Э… м… А можно подробнее? Насчёт родович?

— А чего подробнее? Нашего ты рода, Горынычей. Иль родства чураешься?

— Де нет… — неуверенно ответил Ваня. — Просто не в курсах.

— А чего не в курсах? Вижу, дары у тебя кое-какие пробудились.

Так, беседуя, словно между делом, Кузнец достал из масляной ванны почти готовый клинок, критически его осмотрел, обтёр куском ветоши и, поднеся к лицу, нежно подул на самый край лезвия. От этого дуновения металл мгновенно раскалился почти до бела. Разогрев таким образом край лезвия вдоль всего клинка, Кузнец помахал им в воздухе, выравнивая температуру и небрежно бросил обратно в ванну. Масло от этого забурлило, над поверхностью показались отдельные языки пламени, но вскоре всё стихло.

— А это? — с заметным удивлением произнёс Ваня, после чего поднял с земли большую щепу и, коротко дыхнув на неё, поджёг.

Это вызвало взрыв неподдельного воодушевления у Кузнеца:

— Ну мелкий! Ну ты молоток! Скажи ещё, что сам выучился? Долго упражнялся?

— Я думал, это из-за того, что меня Яга в печи запекала. Но я думал это так…

— Так! Ха! Это село какое спалить, или городишко какой, вот это так, а костёр зажечь так, чтобы весь лес не спалить, вот это ещё суметь надо! Не каждый из наших выучился! Ладно, дела серьёзные, чего их между делом болтать? Ты мешочек-то скинь и пособи мне малость, так быстрей работу покончим, а дома уже поговорим.

И Ваня присоединился. Сначала Кузнец велел ему качать мех. Приходилось налегать со всей силы, но в конце концов горн разгорелся как надо и хозяин доверил Ване достать железяку клещами из горна и поворачивать эту самую заготовку на наковальне, пока сам бил её молотом, расплющивал, складывал, снова расплющивал. Цикл повторился несколько раз, пока Кузнец не заявил, что на сегодня хватит. Велел бросить железяку обратно в горн, закрыл все поддувала и махнул рукой:

— До завтра остынет, как раз поспеет. Хватай свой мешок и пошли.

После общения с горном Ваня с трудом переставлял ноги, но гордость не позволяла показать усталость. Он не помнил, как дошёл до большого бревенчатого дома, сбросил при входе рюкзак и без сил рухнул на лавку. И тут на кузнеца набросились две хозяйничающие в доме женщины: Мол, что же ты, гад зелёный, гостя в своей кузне до полного окосения загонял?

— Помолчите, сороки, — добродушно усмехнулся Кузнец, — не видите, наша стать! Телом ещё хлипок, но дух такой, что любое железо погнёт.

Тут одна из женщин, похоже, это были жёны Кузнеца, подала Ване кружку с каким-то отваром:

— Испей, легче станет!

Ваня выпил терпкое ароматное зелье не то, чтобы одним махом, но как-то около. И от этого зелья его словно отпустило, свинцовая тяжесть ушла из тела, а голова прояснилась. Хозяин, который внимательно наблюдал за ним, удовлетворённо кивнул и потребовал:

— Оклемался? Теперь рассказывай, как давно проснулся в тебе огонь, как выучился его в узде держать?

Ваня принялся рассказывать. Как Яга его в печи запекала, как он разозлился, когда Рома ударил ЕГО мавку ножом, как тренировался во время похода.

— А ведь и в самом деле! — возмущённо воскликнула Ильмера. — Пару раз точно! Едва лес не подпалил!

— Так не подпалил же! — добродушно хохотнул Кузнец. — Ты мне другое, парень, скажи: Не боишься оставлять её с таким ножиком за спиной?

Ваня с Ильмерой на это только вздохнули, устало и обречённо, а одна из жён Кузнеца, та, что чуть старше, положила ладонь на руку Ильмере и с улыбкой произнесла:

— Забей! Мужики, они все толстокожие, как мамонты. Простых вещей не видят и не понимают.

— Ваня не такой, — ответила мавка с мечтательной улыбкой, но тут же погрустнела: — Но иногда бывает таким… прямо хочется его стукнуть чем-нибудь тяжёлым! Или укусить!

— Вот сколько живу, а в женщинах до сих пор чего-то не понимаю! — констатировал кузнец. — Ладно, главное, что они у нас есть, а в остальном — разберёмся.

И в его голосе прорезалась совершенно неожиданная нежность.

Дальше разговор зашёл о том, как Ваня сюда добирался и зачем ему летучий корабль. Внимательно выслушав гостей, Кузнец подвёл итог:

— Хорошо, родович, помогу тебе! Знай! Это я хранитель верфи. Дам тебе ключ, построишь себе такой корабль. Будет он полностью твой, такой, какой ты захочешь. Да не дёргайся ты! Верфь-то технологичная, скормишь тамошнему искину свои хотелки, он и оформит всё в лучшем виде. Но до того буду тебя учить. Нельзя тебя, таким, какой ты есть, отсюда отпускать. И дел наворотишь, и себя погубишь, и девок своих. Тебя бы годика три поучить…

— Извини, Кузнец, нет у меня столько времени. Да и учусь я, слышал о таком, Полоцкий…

— Лесной техникум, что ли? Добро! Первый курс закончил?

— Да… Толком то и не закончил, пришлось идти, Свету выручать.

— У вас там это дело обычное. И ты прав, времени у тебя мало. Значит, делать будем так! Три недели буду тебя учить. Если основам выучишься — дам тебе ключи! А не выучишься — что толку в ключах? До этой верфи не подойти пешком. К ней лететь надо.

— А как лететь? — удивился Ваня, но тут сообразила Ильмера:

— Вы — Змей Горыныч!

— Один из, — кивнул Кузнец, вот…

Но ничего больше сказать не успел, ибо его жёны хором вскочили и принялись кричать:

— А ну! Стоять!

— Здесь перекинешься — сам убираться будешь!

— И перепонки свои сам штопать!

— И новокаину не дам!

Тут Кузнец как-то сжался, примирительно поднял руки:

— Ладно, ладно! Все демонстрации завтра!

— А что не так? — удивился Ваня.

— Что не так? — всплеснула руками младшая из змеевых жён. — Да ты представь, какие крылья нужны, чтобы эту тушу носить! А этот как перекинется, ему сразу надо крылышками помахать! Половина мебели сразу в дрова, вся посуда в черепки, а ужин — ровным слоем по стенам!

— А ещё зацепится за что-нибудь и перепонки свои порвёт! Штопай его потом! — присоединилась к возмущению старшая.

А младшая стала наставлять Ильмеру:

— Ты за своим, кстати, тоже следи! Приспичит ему помахать крылышками — пошёл на двор и маши, сколько хочешь!

Тут Ваня рассмеялся:

— Я учту эту проблему! Но почему всё-таки Горынычи?

— Слышал ли ты, кто такие были асилки? — спросил его Кузнец

— Ну, типа, великаны…

— Не совсем. Древняя магическая раса, пришедшая на Землю… да очень давно. Жили они на севере, вот за этими горами, а на Русскую равнину выходили… дела у них там были, сейчас даже не скажу какие. Если посмотреть знающим взглядом, то следов ещё много осталось. Они тут распоряжались, когда люди только стали появляться и, по большому счёту людей и создали. Потом, после них были волоты, это уже когда последний лёд сошёл… вообще, если так посмотреть, по Земле кто только не прошёлся… Ну так асилки. Мало их было, но сила была огромная. И своя, и технологии тоже. Эти летающие корабли, кстати, их работа. Уходили они тоже, не так чтобы их кто прогнал. То ли дела здесь свои закончили, то ли что интереснее нашли, они тут никому не докладывали. Ну… великаны? Может быть. Ростом чуть выше меня, сила, конечно же, страшная, мозги мощные, все маги. А когда уходили, последними задержались четверо: Святогор, к нему ещё ваш Муромец ездил, учиться, Горыня, Дубыня и Усыня. Вообще-то асилки с местными бабами не особо кутили, всё больше волоты потом, но были и исключения. От Дубыни пошли на Руси все богатыри, про усынин род ничего не ведаю, а мы, вот, горынычи, мы владеем огнём, у нас талант к камням, металлам и механизмам, так что изволь ко мне захаживать, кой чему обучу тебя…

— Папа у меня инженер, причём хороший.

— Вот! Кстати, что о предках знаешь? — оживился Кузнец.

— В отцовской семье щёки надувают, что, вроде из дворян, типа какой-то деревней под Москвой владели, типа, какая-то младшая ветка, но в метриках ничего такого нет, так что скорее из крестьян из этой деревни.

— Знаю слышали. Прабабка по случаю от барина залетела, вот и дворянская кровь. А её прабабка от его прадеда. А все дворяне по Москве, из коренных, конечно, от Кучки, а его не зря Горынычем звали. Когда туда Юрка заявился, а он вроде князь, при том великий, киевский, начал распоряжаться. Да вроде как по уму распоряжался, но ведь наши-то упёртые, чуть что и в бутылку, вот Кучка и пошёл права качать. Ну а дальше ясно: слово за слово, хвостом по столу, причём Кучка в прямом смысле, Юрка за меч. Но рюриковичи, они из дубыничей, тоже не просто так, вот Юрка и навалял Кучке по полной. Может Кучка и сладил бы, но он хоть и пробудил родовые дары, но качался всё больше по пиву, да по бабам упражнялся, разжирел так, что и взлететь не смог. Вот Юрка его и уделал. От того и пошла сказка, что Москву основали там, где Юрка огненного змея побил. Ну, типа, и правда там. А на Москве кучковичей каждый второй, если не первый. Это из коренных, конечно. Там если массово пробуждаться народ пойдёт, вот потеха будет!

Это всё было очень интересно, но Ваню с самого начала глодала мысль, которую он решил осторожно проверить:

— А сколько детей было у Горыни?

— Один, сказывают, — проворчал Кузнец.

Тут Ваня поднялся, поклонился Кузнецу в пояс и произнёс:

— Слава тебе, прародитель!

— Эк тебя раскололи-то, Ящур-пращур! — рассмеялась старшая из змеевых жён, а Кузнец поправил:

— Родоначальник! — поправил его Кузнец. — Прародитель у нас — Горыня. Ладно, молодняк, ступайте-ка спать! Завтра у вас день будет тяжёлый, а послезавтра — ещё тяжелее.

На утро, прежде чем пойти в кузню, старший из Горынычей, как и обещал, устроил демонстрацию: встал посреди двора, потянулся и превратился в некое подобие крокодила длиной метра три с несколько укороченной мордой и огромными перепончатыми крыльями, как у летучей мыши. И весь болотного зелёного цвета. Перекинувшись он остался то ли стоять, то ли сидеть на задних лапах, опираясь на хвост, и похлопал себя передними лапками по груди. Лапки эти едва доставали до живота.

— Потому и змей, — прокомментировал он, — когда летишь, лапки к тушке прижимаешь, с земли не видно, как будто гад ползучий летит.

— И я так смогу? — с некоторым сомнением спросил Ваня.

— Научу! — ответил Кузнец, возвращая себе человеческий облик. — А пока пошли в кузню!

Всю следующую неделю Кузнец эксплуатировал Ваню в кузнице. Ваня качал меха, махал кувалдой, работая за молотобойца, таскал руду и уголь, которые как-то принесли гномы. А родоночальник всех горынычей щедро делился с ним своими знаниями о металлах и работе с ними. И Ване было искренне жалко, что у него всего три недели на такое учение, но и тянуть дольше он позволить себе не мог: внутри поселилось какое-то тянущее чувство, что с вызволением Светы надо спешить. Посетовав на обстоятельства, Ваня спросил Горыныча, можно ли будет к ещё зайти, поучиться ремеслу.

— У меня от родовичей секретов нет, — веско ответил пращур, — зайдёшь, когда сможешь.

Ильмеру змеевы жёны приспособили по хозяйству и она носила обеды в кузню. Это было очень кстати, потому как на Ваню вдруг напал жор. Причём жор именно на мясо и не просто мясо. Сейчас его тянуло на мясо с кровью, слабопрожаренное. Подруга смотрела на него с беспокойством как-то высказалась:

— Ты смотри, не озверей тут, от сырого мяса.

— А ему и надо своего зверя отпустить, а вот кто кого в нём одолеет, зверь человека или человек зверя…

— От тебя, ящерка, зависит, — вклинилась старшая змеева жена, которая назвалась Златой.

— Я не ящерка, — на автомате откликнулась Ильмера. — Я — гадюка.

— Да хоть птичка певчая, — хмыкнула младшая жена, Рогнеда, — важно, что выбирать между ящером и человеком он будет ради тебя.

— Я не одна…

— Но сейчас при нём ты, — отрезала Злата.

— А ты, мелкий, тоже об этом помни, — медленно произнёс Кузнец, сосредоточенно глядя в кружку. — Ну… за тех, кто не справился… — произнёс он и сделал большой глоток мёда. Ваня повторил его жест и вдруг его осенило:

— А ведь у тебя, родоначальник, ещё братья были!

— Да, — кивнул Кузнец. — А ты думал, просто так про горынычей страшные сказки рассказывают? Не просто это, совладать с дикой силой. Кто-то ящером перекинулся и забыл про человеческое, кто-то не смог с огнём совладать, ушёл от людей, в пещеру спрятался. А ведь без людей дичаешь, по себе знаю. Так что конец-то всегда один. А чтобы не забыть человеческое, надо, чтобы тебя среди людей что-то держало. Кого-то красна девица держит, кого род его и дом, кого Родина. Вот тебя, что держит?

Ваня задумался.

— Невесты мои. Если я себя потеряю, кто их защитит? Да и плохо им будет без меня. Не могу их предать. Федя, водяной, для него это тоже будет как предательство, мама с бабушкой. Не просто с ними, но тоже, родные… Папа…

— О, сколько у тебя якорей! Это хорошо. Мы, люди, до тех пор люди, пока среди людей и для людей. Тот, кто для себя — обязательно сорвётся.

Так, за работой в кузне, обильной мясной диетой и умными разговорами прошла неделя. На седьмой день пращур привёл Ваню к прятавшейся в дальнем углу двора купели с горячей водой.

— Это не просто вода, — сказал он, указывая на пузырящуюся поверхность купели. — Вода эта поднимается по разлому из самых недр Земли, она здесь, в этой купели, впервые увидела Солнце. Это первородная вода. В ней ещё не рассеялась сила Земли, матери нашей и Огня созидающего. Всякий, кто хочет приобщиться к силе прародителя должен окунуться в эту купель. Яга уже купала тебя в смородине, теперь окунись в воду первородную.

Ваня быстро разделся и шагнул к купели. Ильмера сделала шаг за ним, но старший из Горынычей удержал её:

— Стой, змеюка! Сваришься там!

— А Ваня?

— Он нашего роду, он выдержит. Вы вместе, но вы разные, в этом ваша сила. Он может то, что тебе и немыслимо, но и ты можешь такое, чему он никогда не научится. И каждая из вас, из тех, что при нём, тоже уникальна. Каждая может быть ему опорой в том, что он не постиг и никогда не постигнет. В этом сида наша людская, мы можем собраться и когда каждый сделает что-то своё, то, чего другие не могут и не умеют, получится то, что одному завсегда не под силу будет, каким бы умным и сильным он ни был.

Ваня же тем временем решительно спрыгнул в купель, шумно выдохнул и окунулся в кипящий котёл с головой.