За тридевять земель

Глава 6 Лихие люди

Тот, что изучал лагерь, не иначе как штатный следопыт ватаги, посмотрел на шутника с осуждением и ответил очень серьёзно:

— Нет. По всему видно, шли издалека, собрались идти морем, иначе зачем припас готовить? Судя по следам — молодые ещё, кое-что знают, но опыта мало.

— Так может уже ушли? — спросил стоявший на самой границе воды, чуть сбоку ото всех мужик в хорошем таком кафтане, более подходящим ко временам Ивана Грозного.

Следопыт ещё раз посмотрел на песок, выдал вердикт:

— Не, атаман! Лодку сегодня на воду не спускали.

— А что за лодка у них?

— Вот то и странно. Вроде плоскодонка, лёгкая, сажени две в длину, одна в ширину, на такой далеко не уйдёшь, даже по реке, а они морем собрались. И, смотри, ушли они отсюда отсюда лесом, там же и лодку схоронили. А следов-то нет! Ка бы не оказалось, что парень этот — ведун, или девка при нём — мавка. Али то и другое вместе.

— Так что скажешь, Агап? — спросил другой мужик, столь же самоуверенный, как атаман, но стоявший по другую сторону ватаги.

— Уходить надо. У нас в ватаге ведуна нет, не нам с ведунами и воевать, — ответил следопыт.

— У ведуна барахло бывает хорошее, и нам пригодится, и продать можно за дорого, — возразил атаман.

— Ну так иди и лови! — бросил тот, который стоял по другую сторону ватаги, наверняка соперник атамана за власть. — Только ты нашего ведуна извёл, а как с ведуном биться одним железом — неведомо. Да и ловить его сейчас надо по лесу, а тебя, Бер, что-то лес невзлюбил. С тобой ни станом стать, ни в засаду сесть. То медведь набежит, то тур какой, то осы налетят. А вот когда без тебя — и без проблем.

— И чего тебе надо Касьян? — с угрозой произнёс Бер и разбойники принялись ссориться.

В этот момент Ваню словно что-то толкнуло. Он пригляделся к ауре атамана и…

— Бер из Ордена, — шепнул он подруге. Так кивнула, спросила:

— Берём?

Ваня на это покачал головой:

— Его — валить. Сразу, первым выстрелом. Сможешь?

Мавка напряжённо кивнула и спросила:

— А ты?

— Когда ты его сшибёшь — выхожу и пытаюсь договориться. А ты… можешь устроить спецэффекты? Ну, чтобы лес там шумел, трава росла, огоньки плясали…

— Издеваешься? Я же мавка! А если его пуля не возьмёт?

— Постараюсь сжечь его, как Ромку. Это его должно пробить. Ну, или молниями.

Вообще-то, ещё в начале путешествия, Ваня нацарапал на пуле каждого, снаряжённого в магазин патрона, руну Хагал и капнул на неё своей крови. Это должно придать пулям большую разрушительную силу и способность пробивать многие магические защиты. Но кто этих орденских знает?

Пока на берегу разгоралась ссора, Ваня и Ильмера разделились: Ваня двинулся ближе к воде, стараясь выйти так, чтобы между ним и атаманом не было ватажников, Ильмера выбирала наиболее удобную позицию для выстрела.

За шумом ссоры никто не услышал выстрела, скрытого глушителем. Только брызги крови выскочили из виска атамана, да сам он вдруг замолчал и, завалившись на бок, упал в воду. Тут лес зашумел, словно волна прокатилась по ветвям молодых сосен и под этот аккомпанемент Ваня выступил на поляну:

— Исполать вам, добрые люди!

Наступила гробовая тишина.

Как вести себя в этой ситуации Ваня не особо представлял, но из книг и того, что рассказывал Соловей на своих занятиях, следовало, что показывать хоть кусочек страха и неуверенности нельзя. И вообще, они должны видеть и чувствовать за ним силу, поэтому и принялся действовать так, словно их тут вообще не было: провёл рукой и вытащил телекинезом труп атамана на берег, убедился, что в районе груди у мёртвого уже атамана светится аура какого-то амулета, присел на корточки и стал расстёгивать кафтан, разорвал рубаху. В этот момент Касьян вышел из ступора:

— Слышь, ведун, может у тебя с Бером и было что, но мёртвый он уже. Оставь его нам, дай по людски похоронить.

— А ты подойди сюда, Касьян, сам посмотри, только руками не трожь, — вместо ответа сказал Ваня.

Касьян, который уже де-факто стал новым атаманом подошёл и глянул на лежащий на груди Бера амулет: простой золотой круг с девятью камнями, которые светились мягким белым светом. Ложным светом.

— Не смотри долго, мозги перекосит, — сказал Ваня, прикрывая амулет полой кафтана, после чего встал, слегка отодвинул Касьяна рукой чему тот подчинился беспрекословно, и, набрав в грудь воздуха, разогнал свой внутренний огонь, которым к этому моменту успел неплохо овладеть, и выдохнул его прицельно в амулет. Тот вспыхнул ярким белым пламенем, быстро охватившим всё тело бывшего атамана и поглотившем его так, что и пепла не осталось. И пока Бер горел, вытянул руку в его сторону и произнёс:

— Если душа твоя ещё жива, ступай за Смородину. И да воздастся тебе за дела твои, слова твои и мысли твои сполна и не будет в том ни убытка, ни прибавления.

— Эка ты его, — с осуждением произнёс Агап, — даже душу…

— Не я, — откликнулся Ваня. — Слаб я ещё, не могу душу таких как он удержать.

После этого, оглядев ватажников, пояснил:

— Не простой человек был, ваш Бер. Он из очень мощного и древнего тайного ордена. Что ему от вас надо было? Никто не знает. Но вы для него были, как пыль у ног. Перебьют вас, других нашёл бы.

— Много ты о них знаешь, смотрю, — с подозрением произнёс Касьян.

— Они у меня кое-что забрали, иду вернуть, — ответил Ваня и вдруг решился спросить: — А Бер у вас атаманом давно?

— Да нет… — задумчиво ответил Касьян. — Прибился к нам с год назад, мужик скользкий… был, но у нас ведь как? В душу лишний раз не лезем. А там показал себя, потом Колобок, бывший наш атаман, на стрелу нарвался и прошлым летом Бера выбрали. А он подбил нас сюда идти… Только вот где это здесь никто из нас не знает и как вернуться — не ведает. Может ты, ведун подскажешь, выведешь нас?

— Как я вас выведу? Я даже не знаю из какого вы места и времени. А мой путь… Назад мне путь закрыт, а вперёд… Мне бы до Буяна добраться, а дальше, не знаю, как путь ляжет. А вы чего здесь делали? Не просто же так вас Бер сюда привёл.

На это Касьян задумался:

— Ну, ходят тут ватаги всякие, бывает. Кто товар везёт, кто на промысел. Вот тут берег есть, если от устья направо, с солнечным камнем. Правда место нехорошее, пропадают там люди, да и берег весь в костях. Но залежь там богатая, потому и лезут. Ну а тут мы. Не, ведун, ты так не смотри! Бер, каким бы ни был, но мужик был знающий. Он говорил: здесь можно брать, там брали, вот мы сторожей становились и смотрели. А кто хотел своим умом — шли своим умом. Только таких там половина остаётся.

Он вздохнул и проворчал:

— Кем бы Бер ни был, а как теперь без него обратно выйти?

На это Ваня только усмехнулся:

— Сам же говоришь, тут ватаги разные ходят, значит, куда-то возвращаются. Скорешитесь с кем-нибудь, вот и выйдете к людям. А вернуться туда, откуда ушли… Не думаю, что Бер собирался вас возвращать.

Последнее Ваня сказал очень жёстко.

— Да уж… попали… — Касьян почесал затылок. А Ваня уточнил:

— Так когда говоришь, Беру в лес ходу не стало?

— Да с седьмицу где-то, может с полторы… А ты что-то знаешь, ведун!

— Этот орден лесных жителей обидел сильно. Теперь им всем ходу в лес нет. Так что если к вам кто новый прибьётся, вы его сразу лесом тащите, там сразу видно станет. А то опять заведут вас куда-нибудь, к самому хвосту Великого Змея.

— А за предупреждение тебе, ведун, спасибо. Ну да ладно, пойдём мы. Надо и нам подумать, как дальше быть.

— Счастливого вам пути, добрые люди, — Ваня коротко поклонился.

— И тебе чтоб дорога не в тягость! — Касьян поклонился в ответ.

Ваня после этого отступил спиной вперёд в соснячок и для разбойников словно растворился в нём. Сами же разбойники вроде и попытались пошуметь, но самый старый из них что-то тихо сказал и они споро сели в свои лодки и отчалили в предрассветные сумерки. А Ваня углубился немного в покрывающий остров лесок, сел и, привалившись спиной к молодой сосне произнёс:

— Кхе, Кхе… Живой…

Ильмера бесшумно опустилась рядом. Спросила:

— И что им надо?

— Этим? Грабят каждого встречного и поперечного.

— Я про контрорден.

Ваня пожал плечами:

— А бес их знает. Может ловят кого конкретного, может даже нас… Хотя нас — вряд ли, на нас бы что-то более серьёзное послали. А может просто, типа такой заставы, чтобы никто на Буян не плавал. По любому надо уходить, кто знает что этот амулет им передал?

Они быстро собрались, ещё раз огляделись со своего острова, но никаких следов разбойников в округе не обнаружили и решили выступать. И всё же не удержались, заглянули на указанный разбойниками янтарный берег. Выгрузились, вытащили лодку и отошли немного. Ваня вдруг нагнулся, поднял приличных размеров кусок янтаря:

— О! Свете подарим! Она же у нас солнышко.

— Точно, — усмехнулась мавка, отошла ещё на несколько шагов и подняла с земли небольшой золотой медальон за цепочке.

Ваня заметил в песке что-то блестящее, прошёл ещё несколько шагов. Это было кольцо на выбеленной ветрами и солнцем руке скелета, торчащей из песка. Он распрямился. Чуть дальше в песке блестело что-то ещё, потом ещё и словно поблескивающая извилистая дорожка уходила вглубь расстилающихся у моря дюн.

— Золото мертвецов не принесёт счастья! — громко произнёс он неведомо как родившиеся в его душе слова.

— Нас заманивают, — в тон ему ответила подошедшая вплотную Ильмера и выбросила найденный ей медальон, подтвердив ванины слова: — Золото мертвецов не принесёт счастья. А вот янтарь чист. Он хранит шум древних лесов и сияние Солнца.

— Надо же, ты не хочешь золота? Но ведь это только золото, оно всё твоё, иди и собери его.

Это сказала золотоволосая девушка в лёгком прозрачном платье, неведомо откуда подошедшая к ним. И в голове у Вани словно раздался шёпот многих голосов: «Возьми, возьми! Золото это просто золото, ты станешь богат, тебя будут любить девушки…»

— Меня и так любят, — ответил он, стряхивая наваждение.

— Ты не будешь глодать его кости, сирена! — решительно заявила мавка.

— Зачем ты его защищаешь? Я освобожу тебя! Или ты хочешь сама отомстить за неволю и пировать на его костях⁈

На это Ильмера вспылила:

— И опять какая-то мелкая нечисть пытается увести моего парня! И ладно бы как та гадючья принцесса, для себя, так нет же, чтоб на мясо переработать!

Ваня в этот момент снова собрал свой жар и медленно выдохнул его тонкой струйкой на песок. Его огонь был невидим в воздухе, но под его действием песок плавился, застывая желтоватой стекловидной массой. Сирена шарахнулась.

— Вот, вот, рыба ты недожаренная, — оскалилась своими ядовитыми зубами мавка, — сейчас дожарим тебя и всё будет в порядке.

— Морской народ не простит вам, если вы причините мне вред!

— Да ты что⁈ — ехидно спросила Ильмера и задрала рукав на руке, где носила подаренный русалкой браслет. Камни в нём полыхнули синим.

— Ай! — вскрикнула сирена, закрывая лицо руками и отворачиваясь.

— Не простит, значит? — всё так же ехидно прокомментировала Ильмера. — Ты нечисть, изгнана за то, что преступила Древний Ряд. Чуждая всем. Неужели человеческое мясо стоит того, чтобы отречься от своей стихии, находя воду только в лужах после шторма, а когда его долго нет — сохнуть как медуза на песке?

— Ты не понимаешь! Попробуй! Ты околдовала его и можешь убить, пока он спит…

— Дура! — рассмеялась мавка. — Это ты ничего не понимаешь!

— И вообще, хватит тут делить мои потроха, — не выдержал Ваня и без предупреждения дохнул огнём в сирену.

Та вскипела, как перегретый чайник и лёгким облачком пара и рассеялась в лучах восходящего Солнца.

— Теперь всё? Берег чист? — спросил Ваня.

— Да щаз! — ответила заметно раздражённая Ильмера. — Такие хоть и ненавидят всех и готовы сожрать друг друга, но по одной выжить не могут, потому и сбиваются в стайки. Но сейчас они видели, что случилось, поэтому на нас не нападут… И вообще! Я не за твои потроха тут старалась!

— Я знаю, — Ваня взял её за руку. — Пошли, нам ещё плыть и плыть.

Вот так, взявшись за руки, они пошли к лодке. На одном из ближайших к берегу островков дельты что-то сверкнуло.

— Подсматривают, разбойнички, — хмыкнул Ваня и помахал наблюдателям рукой.

Ильмера повторила его жест.

— Учуяли! — сказал Касьян, складывая подзорную трубу.

— А чего бы не учуять, — проворчал Сидор, самый старый в ватаге. Деду давно уже пора бы на покой, но его мудрость не раз помогала ватажникам, а порой и спасала, так что его берегли, но бывало, как и в этот раз, надо было ему всё узреть своими глазами. — Мы то смотрим против света, стёклышки на солнце и взблеснули, а у них глаза молодые, зоркие.

Сказав это он бережно убрал бинокль в короб. Они с Касьяном лежали в траве, под ветками ближайшей к берегу сосны. Упаковав оптику Сидор начал выдавать свои заключения:

— Кто девка эта, не знаю, может и мавка, а вышла к ним сирена, это точно говорю. Девки ругались, а ведун стоял, посмеивался. Видать мавку крепко к себе привязал, не боится за спиной оставлять.

— Может не знает.

— Этот и не знает? Да, впрочем, и бес с ними, нам о своих делах думать надо. Я так мыслю: сирену он сжёг, значит пока берег чист, до заката. Надо идти туда, набрать солнечного камня. Там ещё и золотишко есть, им сирена на своём берегу вглубь заманивала, но золото это плохое, скажи мужикам, чтобы его не трогали, не будет от него добра.

— Значит ведуна отпускаем?

— А тебе мало вчера было? Как он Бера пристрелил. Он, или мавка его.

— Пристрелил?

— Эх вы, молодёжь! Пока вы там шумели, я принюхался. Так вот, из лесу порохом потянуло. Совсем чуть-чуть, но было. Да и мозги у Бера разлетались, как от пули. Так-то вот. Пальнули в него с близи, а ни грома, ни пламени не было. Да и дыма тоже не видно было. Вот и думай, чем это его. Так что даже если мы пацанят и возьмём, как есть сколько-то наших положат. А оно нам надо? Нас и так мало осталось.

Тут к ним подобрался Агап:

— Слышь, атаман, уходят…

— Скажи казачкам, пусть уходят… О! Смотри как! Ни вёсел, ни паруса, а лодка сама по волнам шпарит! Всё, иди, мы скоро будем.

Ваня опустил бинокль, а Ильмера ещё какое-то время наблюдала за суетой на том островке, где они видели отблеск. Сначала вроде бы и выскочила из-за него лодка, но вдруг резко тормознула и привалилась к берегу.

— Молодцы, правильное решение, — прокомментировал Ваня, ставя пистолет на предохранитель.

А тем временем ватажники не спеша спустили на воду вторую лодку и столь же чинно двинулись в сторону берега сирены. Видать Касьян решил, что пока берег остаётся безхозным, на нём можно разжиться янтарём, а то и золотом. Ваня снова поднёс бинокль к глазам. Касьян, уже стоя на берегу, помахал им рукой.

Первую лекцию по истории и устройству Общества Виталия организовала в лазарете, в палате, где в ванной с регенерирующим раствором плавал Рома. На лекцию кроме заявленных Вики, Светы и Ансера подошли ещё несколько человек, причём совершенно добровольно. Всё-таки в Орден, как и на Заставу, отбирали людей неординарных и любознательных, а тут целая магистресса будет рассказывать очень интересные и важные вещи. Тем более, что про Виталию было хорошо известно, что знает она существенно больше, чем можно ожидать от целительницы даже её ранга и она не боится делиться своими знаниями.

Свету ненавязчиво разместили подальше от ванной, но тут же возникла неожиданная заминка: только она пришла с тетрадкой и ручкой. Устроив остальным небольшой выговор, Виталия разогнала их за письменными принадлежностями и когда все снова собрались, постучала по ванной:

— Ихтиа-а-андр! Вылезай!