Зачем смерть давала шанс (СИ)

Глава 28

В центре площадки стоял Волков, готовый к поединку, и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, поджидая соперника. Он решил серьезно наказать молодого выскочку. Видя, что молодой солдат понравился Бате, в нем закипала злоба.

Все эти пять лет, что он работает на командующего, дались ему нелегко. Он всеми фибрами души ненавидел его и старался по мере возможности навредить ему. Вот и сейчас представился неплохой случай.

Чтобы в очередной раз получить наслаждение от превосходства над противником и огорчить командующего, он решил слегка покалечить мальчишку. Но в его голове застряла одна мысль, и он не мог от нее избавиться. Волк видел, что мальчик непростой. Крепок не по годам, и невероятно ловкий, с точными хорошо поставленными ударами. Его смущала кошачья походка мальчишки и мгновенная реакция, не смотря на высокий рост и приличный вес. Поэтому он стоял и лихорадочно обдумывал план боя. Он был уверен, что накажет мальчишку, но его беспокоило внутреннее напряжение.

В душе его поселилась тревога, от которой он не мог избавиться. Волков перебрал в голове несколько вариантов, но остановился на одном. С первых секунд боя решил мощными ударами ошеломить противника и, сбив его с ног на землю, просто добить ногами, это всегда его выручало в трудных ситуациях.

Подошел Антон. Став напротив Волкова, попытался заглянуть ему в глаза. Волков был опытным бойцом и вовремя отвернулся, смотря на приближающегося капитана, который в этом поединке должен был исполнять роль рефери.

— Соперники готовы?

— Готовы, — по очереди ответили Антон и Волков.

— На поединок вам отпущено десять минут. Если нет вопросов, приветствуйте друг друга и начинайте.

Антон сложил ладони лодочкой и, поднеся их к подбородку, поклонился сопернику. Но распрямиться сам он уже не успел. Сильнейший удар Волкова заставил разогнуться его тело и, отлетев на два метра, он рухнул на спину. В голове его промелькнула лишь одна мысль: и все-таки, я не до конца оценил его. В глазах стало темно, все поплыло вокруг.

Теряя сознание, он усилием воли постарался заставить себя встать, но получил очередной удар ногой по ребрам, вновь упал, откатываясь дальше от соперника. Удары последовали один за другим. Антон напряг все мышцы, удары перестали быть такими болезненными. Перестав обращать на них внимание, постарался переключиться на прояснение сознания.

Вскоре у него получилось. В голове стало проясняться, появились очертания предметов, а затем увидел своего противника. Увернувшись от очередного удара, Антон рывком встал на ноги. Голова его еще кружилась, но зато глаза видели, и он мог стоять на ногах.

Вокруг послышался одобряющий гул и призывы наказать Волкова за бесчестие. Но Антона подгонять не нужно было, он сам уже потеряв над собой контроль, пришел в ярость. Размазав рукавом тельняшки, бежавшую кровь из носа, сквозь зубы процедил:

— Тебя, что, в подворотне учили драться?

— Улица, сынок, улица меня учила, — с самоуверенностью подлеца прошипел он, — а тебе как я вижу, это не очень понравилось

— Мне нравиться все и, если ты привык к уличной драке, то в ответ получишь то же самое, но уже с добавкой.

— Посмотрите, цыпленок ожил, да еще угрожает.

Резко крутанувшись, попытался нанести удар в прыжке ногой в голову. Антон на этот раз уже был готов к такому повороту событий. Пригнувшись, он пропустил ногу Волка у себя над головой и нанес ему сильнейший удар по внутренней мышце бедра. Пока Волк переворачивался, успел ударить левой рукой в бок, чуть выше печени.

Нанося удары, Антон каждый раз слышал хруст под рукой, непроизвольно отмечая про себя, что у противника разрыв мышц бедра и перелом как минимум двух ребер.

Приземлившись на ноги, Волков тут же получил удар по ребрам, уже с другой стороны. Боль была очень сильной, от нее перехватило дыхание, он уже не понимал, что происходит, а удары продолжали сыпаться как из рога изобилия, только теперь по лицу.

От наносимых ударов голова болталась как боксерская груша. После каждого удара кровь разлеталась брызгами в разные стороны. От обилия крови Антон пришел в бешенство. Он перестал себя контролировать, а Волк, теряя сознание, продолжал еще стоять.

Вскоре Антон заметил, что на него бегут два офицера из команды Волкова. Антону казалось, что лица их искажены яростью. Он издал яростный крик и нанес последний удар Волкову прямо в грудь, в область сердца. Волков отлетел метра на два по воздуху и рухнул на землю.

В это время на него налетели двое и попытались скрутить ему руки. Новые соперники оказались довольно крепкими и ловкими. Им почти удалось это сделать, но это им только показалось. Взревев как раненый зверь, Антон, в последний момент, используя захваты противников, сделал кувырок через голову и легко освободился от захватов. И тут зрителям довелось увидеть Антона по настоящему дерущимся. Его противники яростно налетали на него, и тут же оказывались лежащими на земле. Вскоре они перестали вставать, понимая, что вдвоем они не справятся.

Антон не видя угрозы, пришел в себя. Он почувствовал тревогу и, повернувшись в сторону Волкова, увидел, что тот лежит без движения, подвернув неестественно под себя руку. Он быстро подбежал к нему и стал проверять пульс. Пульса не было. Видя Антона склонившегося над своим командиром, офицеры попытались вновь напасть на него, но Антон остановил их поднятой рукой.

— Хватит, прекратите, — вытерев рукавом теперь уже рот Волкова, он зажал ему нос и два раза дыхнул ему в рот, наполняя легкие воздухом. Потом, подняв ему левую руку, слегка ударил по ребрам под сердце. Пульса по-прежнему не было.

— Держи ему руки на весу, — крикнул он одному из офицеров, — а ты дыши ему в рот.

После того, как его указания были выполнены, он с силой ударил с обеих сторон в область подмышек. Только после третьего удара Волков с шумом выдохнул и застонал.

В это время к ним подбежал военврач.

— Что случилось, боец?

— Теперь все будет в порядке. От удара у него сердце остановилось. Мы сделали ему искусственное дыхание, теперь он дышит, но ему необходим рентген, у него сломаны ребра.

— Ладно, тоже нашлись доктора. Вы свое дело сделали, покалечили друг дружку, теперь предоставьте мне возможность делать мое дело. Да кстати, не забудь в ближайшие пятнадцать минут зайти ко мне. У тебя сломан нос, нужно его срочно вправлять, иначе на всю жизнь останешься кривоносым.

— Да тут не только нос, тут еще и сотрясение, пожалуй, — пробурчал Антон, вставая.

— Тем более, отправляйся в санчасть, я скоро буду, — и, смочив вату нашатырным спиртом, хотел поднести ее Волкову под нос, но Антон перехватил ее, и сам вдохнул несколько раз порами нашатыря, вернул ее доктору.

Головокружение немного уменьшилось, но боль в голове осталась. Было ощущение, что голову зажали в огромные тиски, и перемешивают мозг большим солдатским половником. Подступила тошнота, не успел он сделать и двух шагов, как его вырвало прямо на траву без надрыва. Вытирая рот, он услышал голос командующего.

— А ну, драчуны, бегом ко мне.

Антон обернулся на голос генерала. Рядом с Батей стоял командир роты с белым, как стена, лицом. Его тревогу и озабоченность выдавала суетливость, с которой он всякий раз отряхивал нервно верх кепи, поправляя на нем кокарду. Антон и два его соперника подошли к командующему, став по стойке смирно, замерли в ожидании.

— Ну, докладывайте, что за драку вы здесь устроили? Вот вы двое, почему ввязались в поединок? Кто вам приказал?

— Ну, мы это, — начал мямлить один, но другой перебил его.

— Мы, товарищ генерал, решили оттащить его. Он натурально стал избивать нашего командира, и кто его знает, чем бы это все закончилось.

— Напоминаю вам, что это был всего лишь поединок, и как бы он не закончился, вас это не должно было касаться. Вы ведь почему-то не вмешались, когда ваш командир избивал лежачего соперника, воспользовавшись таким постыдным методом. Это первое. Второе, своим поступком вы совершили должностное преступление, оставив охраняемый объект без охраны. За нарушение несения караульной службы вы будете наказаны. Сейчас вы полностью оставили меня без охраны. Ваш командир будет отлеживаться в госпитале на белых простынках, а вас посадят под арест, а что прикажете делать мне?

— Товарищ генерал, вы простите нас, — заканючили вояки, как нашкодившие школяры, — мы не подумали, что так получиться.

— Да, — глядя на них, брезгливо сказал Батя. — Я грешным делом подумал, что только сейчас этот мальчишка выбил вам мозги, а оказывается, у вас и выбивать-то нечего было. Теперь слушать меня внимательно и запоминать, это приказ. По прибытию домой доложите о происшествии непосредственному начальнику. Также доложите, что я арестовываю вас на пятнадцать суток каждого. Отсидите наказание, и чтобы я вас больше вместе с вашим командиром рядом с собой не видел. Все ясно.

— Ясно, — чуть слышно прошептали офицеры.

— Если вам ясно, то марш отсюда, — повернувшись к Антону, сказал — Ну, а теперь ты докладывай, что за побоище устроил.

— Виноват, товарищ генерал, уж очень сильным оказался первый удар. Видимо, что-то в голове перекосило, вот меня и понесло, еле остановился.

— А почему ты так долго не мог придти в себя? Неужели так сильно потерял контроль над собой?

— Мог, конечно, и раньше остановиться, но уж больно хотелось наказать его за бесчестие.

— Это за какое же бесчестие?

— Он переступил черту, которая разделяет кодекс чести и бесчестия.

— И в чем это, по-твоему, выражается?

— Вы же видели, как он нанес удар в тот момент, когда противники приветствуют друг друга. Мы ведь все-таки не на войне находились, а на ринге. Волков пренебрег достоинством бойца. Этим он унизил не только меня. Даже если бы это касалось только меня, я возможно и простил бы его. Но он оскорбил своим поступком всех тех людей, которые в свое время обучали меня. То есть моих преподавателей, тренеров, родителей и командиров, которые вкладывали в мое воспитание всю свою душу и умение. Делая поклоны, соперники приветствуют таким образом друг друга, и этим же поклоном, они отдают дань уважения тем людям и традициям, которые воспитали его противника. Волков, ударив меня в неподходящий момент, таким образом, наплевал в душу людям, которым я обязан всем, что имею и могу.

— Да, с тобой забавно поговорить, ну а этих раздолбаев зачем поколотил?

— Так мне показалось, что они напали на меня, а разве это было не так?

— Ладно, наплюй ты на это. Они получили то, что хотели. Ты лучше скажи, что там с Волком случилось?

— С ним все будет в порядке. Пропустил удар в область сердца, вот оно и остановилось. Мы сделали искусственное дыхание, теперь будет жить. Правда какое-то время проведет в госпитале, да и мне придется, доктор сказал, что у меня сотрясение сильное.

— Ну, хорошо, не будем больше об этом. Тебе большое спасибо от меня лично.

— За что, товарищ генерал?

— За то, что помог избавиться от телохранителей.

— Я что-то не понял вас.

— Ладно, сынок, не понял значит так надо, просто прими мою благодарность и все, — и, повернувшись к ротному, продолжил: — Ну что, майор, хорошего ты солдата воспитал, но расстаться с ним тебе все равно придется.

— Как это расстаться? — испуганно спросил он, чувствуя приближающиеся неприятности.

— Ты не пугайся так, ничего с ним не случиться. Я хочу забрать его с собой. Будет служить у меня в охране вместо Волкова и этих двух раздолбаев. Я понимаю, что не положено срочнику служить на такой должности, но я постараюсь, что-нибудь придумать, — и повернулся к Антону. — Ну что, сынок, пойдешь ко мне служить?

— Извините, товарищ генерал, — ответил он после короткой паузы, — добровольно не пойду, только если прикажут. Прикажете, я, конечно, добросовестно буду исполнять свои обязанности, но заметьте без всякого на то желания с моей стороны.

— Подожди, или я чего-то не понимаю, или ты не хочешь у меня служить?

— Вы, товарищ генерал, правильно меня поняли — глядя в глаза Бате, твердым голосом ответил Антон.

— Майор, ты только посмотри на него, он не хочет у меня служить. В таком случае скажи, где ты будешь служить.

— Мне еще служить два года, и отслужить я хочу в своей роте.

— Хорошо, допустим, что я это понимаю, но скажи мне старику, почему ты против моего предложения. У тебя будет перспектива в карьерном росте. Есть же у тебя причина, по которой ты отказываешься.

— Конечно, есть, — задумчиво ответил Антон. — Я всю жизнь следовал наставлениям своего деда. А дед говорил так:

— Всегда двигайся впереди всех с гордо поднятой головой. Таких людей обычно называют дураками. Другие, которых называют умными, обычно трутся о зад высокого начальства. Конечно, дуракам всегда трудно. Можно идти с умными, всегда будешь и сыт и пьян, но запомни, в конечном счете среди людей пользуются любовью и уважением только дураки. Умные пользуются насмешками и презрением. Вот и вся причина.

— Я знал, что твой дед умный, но он еще и философ. Я уважаю его и горжусь, что он вырастил не только хорошего воина и бойца, но и умного, рассудительного молодого человека, умеющего отстаивать свою точку зрения. Молодец, я уважаю твое решение. Но все же я не привык, чтобы меня, боевого генерала загоняли в угол. Поступим так, чтобы не было обидно ни тебе, ни мне, из роты я тебя забираю и направляю в училище. Сергей Иванович, тебе нравится этот солдат? — обратился он к начальнику училища.

— Конечно, нравится, о чем разговор.

— Если сможешь зачислить его к себе без всяких там вступительных экзаменов, то он твой.

— Да хоть прямо сейчас.

— Вот так, — уже обращаясь к Антону, с улыбкой победителя сказал Батя, — все равно победа за мной. Пойдешь в училище.

— Не пойду, — тихо, но твердо, проворчал Антон.

— Как это не пойду, что вообще это значит?

— Один не пойду, — продолжал упрямиться Антон.

— Один не пойдешь? — переспросил его Батя, — А с кем же ты пойдешь, позволь тебя спросить?

— Если идти, то только с Василием Головановым.

— А это кто такой?

— Мы с ним вместе служим в одной роте. Этой осенью у него заканчивается срок службы. Кроме того, он мой родственник, друг и брат, все в одном лице.

— Понятно, и что он собой представляет?

— Да вы его видели, он стал призером по физической подготовке, кроме этого он еще и хороший боец.

— Ну хорошо, ты, Сергей Иванович, знаешь этого Голованова?

— Знаю, Василий Филиппович, и даже успел с ним поговорить еще вчера. Пообещал, что по окончанию службы, подаст документы на поступление в наше училище. Но если будет ваш приказ, то я готов хоть сейчас забрать их обоих.

— Вот как тебе не терпится заполучить хороших спецов. Не спеши, быстро только тараканы плодятся. Им еще надо отпуском законным воспользоваться. Награда есть награда. Пусть сначала съездят на родину, вот тогда можешь забирать, но сначала оформи ходатайство, и все что к этому полагается. Поторопись, Сергей Иванович, пока я здесь. Иначе долго тебе придется за мной гоняться со своими бумагами.

Отведя в сторону ротного, он стал успокаивать его:

— Ты не огорчайся, майор, не держи на меня зла. Пойми, там ему будет лучше. Пусть учится и растет, а то не дай бог отслужит и уйдет на гражданку. Силой мы его заставить не сможем, он потом скажет, все, товарищи командиры, я отдал свой долг, и отчалит. Вот тогда мы точно лишимся отличного солдата. Ну как, не будешь обижаться на старика?

— Ну что вы, товарищ генерал, я даже рад, что так удачно сложилось. Пусть учится, я только одного боюсь, чтобы ему не стали мстить за Волкова, — и кивком головы указал наверх.

— Не стоит переживать по этому поводу. Не станет Волков сам интригами заниматься за спиной начальства. Я ведь лично просил твоего мальчишку поработать как следует с Волком. Теперь защитить его, это мой долг перед ним. Сделал он все очень красиво. Теперь я избавлюсь от них, и у меня на это есть хороший повод. А этих балбесов наверху тоже не очень будут жаловать за такой просчет. Ничего, майор, прорвемся, где наша не пропадала, — похлопав его по плечу, он прикрикнул на Антона, — ты почему здесь стоишь до сих пор, бегом в санчасть, пусть тебе там внешность поправят, а то на тебя без слез смотреть невозможно.

Антон ушел в санчасть, где доктор, как и обещал, сделал несколько обезболивающих уколов, вправил ему хрящевую перегородку и зафиксировал пластырем.

— Теперь, молодой человек, ты с правильным носом, и вполне симпатичный применительно к данной ситуации. Вот тебе еще таблетки, выпей и отправляйся во вторую палату, там кстати твой дружок тебя дожидается. Смотрите не подеритесь там. Хотя кому там драться, у тебя сотрясение, а у второго вообще живого места на теле не осталось. Так вот, напоминаю, тебе как минимум неделю постельного режима, а там видно будет.

— Понял, — грустно ответил Антон.

— Кстати, как ты узнал, что у тебя сотрясение? У тебя, что было уже раньше.

— Да, было еще в детстве, когда на меня волки зимой напали. Я тогда сильно головой о скалу ударился. Как и сегодня, у меня тогда сильно болела голова и тошнота была. Я тогда долго в постели лежал, дедушка запретил мне вставать.

— Это хорошо, что ты долго в постели пролежал, последствий меньше. Раз ты в этом вопросе разбираешься, то учить тебя не буду. Ты сам должен понимать, что с головой шутки плохи, нужен постельный режим. Теперь отправляйся в палату и не мозоль мне глаза.

Антон ушел. В палате Волков, накаченный обезболивающими и снотворным, спал. Он лег на соседнюю кровать и погрузился в сон.

Проснулся только утром. Болела голова и нос, все тело ломило от побоев. Шевелиться не хотелось, но голод брал свое. Уже сутки как он не ел и не пил. Антон хотел встать, но его остановил голос Волкова.

— Лежи не дергайся. Тебе тоже нельзя вставать. Сейчас придет сестричка, сделает укол, станет легче, а то вон смотри, все лицо у тебя перекосило от боли.

— А вы как себя чувствуете, товарищ майор?

— Перестань выкать мне. Давай на ты, так проще будет. Нам с тобой еще долго здесь загорать.

— Хорошо, и как же ты себя чувствуешь?

— Погано, и все благодаря тебе. Сломаны четыре ребра, да еще с какими-то межреберными ущемлениями. Порвана мышца бедра и надрыв грудной. Так что отыгрался ты на мне по полной программе. А у тебя что?

— У меня по меньше, сломан нос и сотрясение мозга. И так ушибы по всему телу. Ты тоже старался от души.

Волков рассмеялся, но закашлялся от боли в груди, помолчав немного, сказал:

— Ты только не смеши меня. Видишь, как у меня получается со смехом. Если будешь и дальше смешить, то боюсь, мои ребра никогда не срастутся.

— Договорились, будем серьезными до тошноты.

— Ты извини меня, — помолчав минуту, как-то не уверенно начал Волков, — я, по-моему, поступил подло. Больно Бате хотелось насолить. Ты по большому счету тут совершенно ни при чем. Как говориться, просто попал под раздачу. Только эта раздача повернулась почему-то ко мне задом. Так что, мы с тобой вроде как квиты. Я врезал тебе, ты в ответ неплохо поломал меня. Давай не будем держать зла друг на друга.

— Хорошо, давай забудем, — согласился Антон. — Что было, то прошло, смотришь в будущем, если доведется встретиться, будем уважительней относиться друг к другу.

— Да, наподдавали мы друг дружке, ничего не скажешь. Но ничего, не расстраивайся, будет что в старости вспомнить. А вообще, тебе большое спасибо, за то, что жизнь мне спас. Доктор мне сказал, что это ты мне мотор запустил. Еще бы минуту-другую и мне кранты.

— Не стоит, ты на моем месте поступил бы также.

— Не знаю, сейчас, конечно, да. Но тогда я даже не уверен, сделал бы я то же, что и ты.

Антон почувствовал, что сейчас Волков говорит искренне, а вот в начале разговора чувствовалось, что-то иное, наигранное что ли. Это заставляло усомниться в его словах. И все же он был уверен, что в будущем при встрече с Волковым, ничего хорошего встреча не сулит. Минутная слабость Волкова — это остатки детской еще совести, и через минуту они выветрятся из его головы.

Антон про себя решил в будущем постараться избегать встречи с Волком, так как она не сулила ему ничего хорошего, кроме неприятностей. Забегая вперед, скажу, что это будет именно так.

Через десять дней Антона выписали из госпиталя. Вместе с Василием, который дождался его, они уехали в отпуск на родину. Остальные члены команды уехали раньше. Дома встреча была бурной. Дядя Егор теперь ходил гордый. Его фронтовой командир стал командующим всеми десантными войсками. Помнит и его старого солдата, передает поклон. А его Антошка лично знаком с ним.

Тетя Наташа, обнимая его каждый раз, сетовала, что Антон выбрал для себя такую трудную профессию, как десантник. Это ведь так опасно прыгать с парашютом. Илюша, внук тети Наташи, ни на шаг не отходил от него, уговаривая пойти на охоту.

— Дядя Тоша, ты приехал, теперь соберется вся семья. Понадобиться много пельменей. Нам просто необходимо пойти с тобой на охоту и убить медведя, а без медвежатины какие могут быть пельмени.

— Ты прости меня, Илюша — отвечал Антон, — я теперь не охотник, а солдат. Солдату на охоту ходить не разрешается. Военные на охоту не ходят. Только гражданским разрешается. Ты старайся, как можно больше есть бабушкину кашу. От каши ты быстро вырастешь, вот тогда ты сам сможешь убить медведя. Согласен со мной?

— Согласен, — проворчал недовольно малыш, — но пообещай мне, что когда я вырасту, ты научишь меня стрелять из настоящего ружья.

— Хорошо, — улыбаясь, ответил Антон.

— Ты только посмотри на него. Больше года прошло, а он до сих пор помнит эту проклятую охоту и не дает нам с дедом покоя. Мы с дедом уже ружья прячем от него. Не ровен час возьмет и уйдет в горы. Мы с Егором так и ходим по очереди за ним следом.

— Ничего, скоро перерастет. Вон как за год подрос, скоро деда догонит.

— Дай-то бог, вот только дед наш стал хандрить последнее время.

— Что, сердце беспокоит?

— И сердце беспокоит, но в основном он сильно по Тугаю тоскует. Хоть и старается вида не показывать, но я-то вижу, как он мается. Люди говорят, он часто приходит на могилку, и долго сидит там, о чем-то все говорит с ним. А тут еще и ты уехал, он вообще раскис. Он ведь больше тебя любит, чем своих родных детей, кроме, конечно, внуков.

Антон попытался возразить, но она его перебила:

— Нет-нет, Антоша, пойми меня правильно. Я не в претензии и не обижаюсь на это. Его можно понять, как люди говорят: первые дети — это не дети, а вот внуки это и есть настоящие дети, — пойми, ты, когда появился у нас, наши дети были уже взрослые, а ты был маленький и рос вместе с нашими внуками у нас на руках. Мы любили тебя как родного и переживали так же, как и за любого нашего внука. Не мудрено, что Егор так к тебе привязался. К тому же, ты напоминаешь ему Тугая и его самого в молодости. Ты как губка впитал в себя все, что умели они. Ты и рыбак, и охотник, да и вообще на все руки мастер. Этим ты отличаешься от наших детей. Это огорчало его. Ему очень хотелось, чтобы хоть один его сын стал таким как он, но его надежды воплотились только в тебе. Ты только пойми меня правильно и не обижайся на мои слова.

— Ну, что вы такое говорите, у меня даже в мыслях такого не было, — он обнял ее и поцеловал в морщинистую щеку, — вы значите для меня больше, чем родная мать, и люблю я вас также как в детстве. Я прекрасно осознаю, сколько вам досталось, пока я рос. Вы лечили меня, порой ночами сидели у моей кровати, кормили, когда я хотел есть. Да и вообще, мы хоть и жили с дедом отдельно, но мы жили одной семьей. А все, что касается материнской любви и ласки, я в полной мере получил только от вас. Как же после этого я посмею на вас обижаться. Я после этого перестану себя уважать как человека.

— Спасибо, сынок, за теплые слова, ты только не забывай нас, приезжай чаще.

— Ну, что вы, теперь я буду учиться в училище. У нас будут два раза в год каникулы, так что, буду приезжать к вам два раза в год.

— Егор, иди сюда, — позвала она мужа.

— Что там такое? — отложив газету, выглянул он из соседней комнаты.

— Ты послушай, теперь Антон будет два раза в год приезжать к нам. А летом на полтора месяца.

— Вот это здорово, будет мне с кем на рыбалку ходить, а зимой на охоту.

— Будет тебе, любитель охоты. Иди лучше читать свою газету, здоровья больше останется.

— Да ладно тебе, разворчалась, — выходя из комнаты, он крикнул, — Илюша, пойдем со мной снасти готовить, завтра по утру пойдем на реку переметы ставить.

— Никак не уймется, и Илюшу за собой таскает. Боюсь я лишний раз выпускать их из дому. Сердце больное, а внучек мал еще, в случае чего и помочь не сможет.

— Ну что вы, разве вы их удержите на месте. Дядя Егор всю свою жизнь охотился и рыбачил, и сейчас посадить его дома, это смерти подобно. Сейчас для него движение — это жизнь. Самое главное, чтобы не переутомлялся. А то, что Илюша с ним ходит, так это очень хорошо. Для дяди Егора хорошее общение, одиночества он просто не выдержит. Для Илюши хорошая школа будет. Я когда-то тоже через это прошел, и благодарен им обоим за науку и терпение, которое они потратили на мое учение. Уроки эти не прошли даром. С хорошими навыками мне легче теперь идти по жизни. Кто знает, может этот опыт мне в будущем не раз спасет жизнь.

— Я, Антоша, все прекрасно понимаю, и полностью согласна с тобой. Для меня главное, чтобы они не отходили далеко от дома. Боюсь, если зайдут далеко, и случится что-нибудь плохое, то погибнут оба, помнишь, как погибли отец твоего деда и его внук.

— Помню, — с грустью ответил Антон.

— Ой, Антоша, какой-то разговор у нас получился грустный, пойдем лучше чаю с малиновым вареньем выпьем. Может тебе наливочки нашей налить?

— Вот этого точно не надо. Я почему-то даже запах спиртного не переношу. Табачный дым это совсем другое. Сам я не курю, но запах дыма мне нравиться. Не знаю, что за натура у меня такая.

— Ну, слава богу, что не пьешь и не куришь. Пойдем лучше чай пить.

Отпуск пролетел как одно мгновение. Встретившись, как и договаривались с Василием на вокзале Читы, они через несколько дней уже получили документы в сваей части и были зачислены в высшее училище ВДВ на факультет по подготовке командиров взводов разведывательно-диверсионных подразделений.

Антон и Василий с головой погрузились в занятия. Нужно было догонять однокурсников, так как программа двигалась быстрым темпом. Будучи зачисленными с опозданием почти на два месяца, они старались, как могли, нагнать программу.

Что касается Антона, то он с этой задачей легко справился, и уже через месяц чувствовал себя на уровне остальных. Чего нельзя сказать о Василии.

Все, что касалось боевой и специальной подготовки, он освоил блестяще. Общеобразовательные предметы давались ему с большим трудом. С высшей математикой и химией он кое-как справлялся при помощи Антона, но вот с иностранным языком было совсем плохо.

Чтобы как-то к концу года сдать зачеты и уехать на каникулы, Антон прибёг к небольшому шантажу. Василий очень хотел выучиться игре на гитаре, утверждая, что все девчонки любят гитаристов. Антон решил заинтересовать друга и предложил ему.

— Значит так, братишка. Я не отказываюсь учить тебя музыке, но ты должен заплатить мне за это.

— Все что угодно, только не деньги, их у меня просто нет.

— Деньги мне не нужны, и вообще друг называется. Как ты мог подумать, что я потребую от тебя деньги.

— А что тогда?

— Вот смотри, берем книгу на английском языке, ты учишь примерно до этого абзаца. Потом рассказываешь мне, что выучил. После этого, я в течение часа обучаю тебя игре на гитаре, понял?

— Понял. Только непомногу, пожалуйста.

— Пойми, дурья твоя башка, нам обязательно нужно уехать на каникулы. Если ты не сдашь зачеты, то мы вместо каникул будем сидеть в училище и зубрить за тебя гранит науки. Теперь понял?

— Да ладно тебе, ты поедешь, а я останусь, и буду зубрить до потери сознания.

— Сволочь ты, Васька. По-другому я тебя назвать не могу. Ты прекрасно знаешь, что без тебя я не поеду и буду вместе с тобой здесь сидеть и учить тебя. Совести у тебя нет. Знаешь ведь, что я пообещал своим приехать на каникулы. Теперь я буду выглядеть в их глазах лгуном, не сдержавшим свое слово.

— Извини, Антоха, я как-то не подумал об этом.

— А кто должен думать? Я один что ли?

— Ладно, не злись. Согласен, и постараюсь до нового года подтянуться. Хотя для меня этот английский как бревно поперек горла встал.

Началась усиленная борьба за знание иностранного языка. При помощи Антона и преподавателя Василий, наконец, понял смысл самого языка, и учеба пошла легче. По окончанию училища он свободно говорил на чистейшем английском языке с лондонским акцентом.

Но это не все. Любой американец, разговаривающий с ним, мог утверждать, что говорит с ковбоем из Чикаго. Он овладел и этим наречием. Антону иностранные языки довались совершенно легко. Зная неплохо немецкий язык, правда, на школьном уровне. Но, тем не менее, зная латиницу, он легко выучил английский, и пополнил знания немецкого. Легко мог общаться на испанском и, что немаловажно, мог говорить на арабском и фарси. Антон решил и дальше заниматься языками. Владея в совершенства несколькими языками, теперь он без особых трудностей мог в течение месяца изучить любой язык.

Закончилась их учеба в училище. Сдав экзамены, они оказались в числе лучших из группы. Получив погоны лейтенантов, уехали в отпуск, имея на руках предписание к какому сроку явиться в свои части, для прохождения дальнейшей службы.

— На этом я закончу свой рассказ, мои дорогие слушатели.

— Почему? — спросила Лола

— Потому что мы подходим к месту назначения.

— Ну, у тебя и чутье Антон, я просто поражаюсь, — заметил Кари, — и как только ты узнаешь все заранее?

— Очень просто. Я обратил внимание, что в открытый иллюминатор доносится шум прибоя, а на палубе склянки пробили полдень. Рио сказал мне, что к полудню мы будем на месте, вот и все. Слышите шаги, это он, наверное, идет.

В кают-компанию вошел Рио.

— Папа, может, выйдешь на палубу, мы уже подходим.

— Хорошо, сынок, сейчас буду.

Антон встал, потянулся с хрустом, разминая затекшие суставы, стал подниматься по трапу. За ним потянулись остальные пассажиры. После душной каюты все с удовольствием вздохнули свежего морского воздуха.

Свежим его можно было назвать с натяжкой. Солнце стояло в зените, и если бы не довольно сильный ветер, устойчиво дувший с моря, то команде было бы трудно управляться с кораблем, раскаленным на солнцепеке.

Антон и Рио стали внимательно изучать прибрежную местность. Вскоре они заметили между двух скал ущелье, упирающееся в небольшой залив. Над ущельем кружила большая стая птиц, гнездившаяся на крутых береговых скалах.

— Сынок, позови помощника и Кари, будем держать совет.

Через минуту все были на палубе. Антон начал первым.

— Друзья мои, посмотрите вон туда, видите между двух скал ущелье?

— Видим, — послышался ответ.

— А вон ту, выглядывающую из-за скалы горку, вы тоже видите?

— Ту, из которой вырывается пар как из гейзера? — спросил Рио.

— Да, над ней кружат птицы. Так вот, это и есть наша зверюга. Пар, это просто его дыхание, вырывающееся через клапан наружу. Вдох у него осуществляется через рот, а вот выдох именно через этот клапан, который служит ему дополнительным вентилятором при дыхании разряженным воздухом.

— Интересно, — сказал помощник, — если бы он был в воде, его можно принять за простого кита, и что он не представляет никакой опасности, но на самом деле, глядя на это, у меня уже дрожат колени, а я еще и близко к нему не подошел. Что будет со мной, когда я подойду к нему ближе?

— Ничего не будет, — прервал Рио его рассуждения, — ты остаешься на корабле, а я сойду на берег. Все равно лучше тебя с кораблем никто не справится, а я буду уверен, что корабль находится в надежных руках.

— Ладно, это вы решите без нашего участия, — перебил сына Антон. — Одно я знаю точно, что на берег сойду я и со мной четверо самых смелых и выносливых помощников. Кто это будет решать вам.

— А как же я? — спросил Кари. — Мне что, прикажешь на палубе жариться?

— Ничего, присмотришь за девочками.

— Сейчас, этого мне только не хватало. Нашел няньку. Да с ними никто кроме тебя справиться не сможет. Я с тобой пойду, вдруг доктор понадобится.

— Хорошо, теперь подумайте и найдите подходящее место, где можно стать на якорь.

— Вон там у мыса, — стал показывать помощник, — от берега недалеко, и глубина там позволяет маневрировать кораблем. На шлюпке можно подойти к берегу незаметно и спрятать за большим валуном. Даже небольшой кусочек песчаного берега есть. Там можно причалить и оставить шлюпку.

— Хороший план, — оценил Антон. — Под прикрытием камней мы незаметно подойдем к монстру. Мне самое главное оценить его размеры. — Зачем вам его размеры? Было бы намного проще замерить ваш дом, он ведь сделан, насколько я знаю, именно из такого же монстра.

— Не так все просто, как кажется. Размеры своего дома я и так знаю. Меня предупредили, что этот зверь, намного крупнее предыдущего, его размеры мне и нужно знать. А размеры нужны для того, чтобы изготовить нужную для такого размера бомбу, которая уничтожит монстра. Теперь, друзья, не будем терять драгоценного времени и приступим к делу. Ты, Миго, — обратился он к помощнику, — подходи к месту стоянки и держи корабль в полной готовности. Рио, ты подбери самых крепких гребцов. У мыса, насколько я помню, очень сильное течение, я думаю, что шестерым будет легко справятся с ним. Мы втроем пойдем к монстру. Я мог бы и один пойти, но сил пока у меня маловато, к тому же ночь впереди предстоит напряженная, так что, мне понадобятся помощники на всякий случай.

Через несколько минут корабль стал на якорь. Шестивесельный баркас, легко преодолевая волны, летел к берегу.

Причалив к берегу, матросы развернули лодку и сели ждать своих пассажиров, готовые в любую минуту отплыть от берега. Группа Антона подошла к огромному валуну, перекрывшему им путь в ущелье. Обойти его можно было только по воде. Идущий впереди Рио смело направился в воду, аккуратно ощупывая дно ногами, ища брод в мутной, пенящейся воде прибоя. Брод хоть и был не глубоким, но ноги пришлось намочить. Это им показалось даже приятным после обжигающего песка.

Рио выглянул из-за скалы и тут же спрятался обратно, поджидая остальных. Теперь выглянул Антон. Он отыскал взглядом удобный выступ и присел на него.

— Итак, друзья мои, вы сами видите, что зверь от нас недалеко. Всего каких-то метров двести. Мне нужно подойти к нему как можно ближе.

— Куда уж ближе, — сказал Кари, — вдруг учует. Для него это расстояние — всего два шага. Смотри, какие у него огромные лапы, если он двинется, от нас через пару секунд мокрого места не останется.

— Ну, насчет того, что он погонится за нами, я сомневаюсь. Он слишком перегрелся, и нам это только на руку. Смотрите, как из его клапана вырывается почти сухой воздух, вместо пара как обычно. Это говорит о том, что кровь его сильно перегрета, и легкие не справляются с охлаждением. Поэтому он никуда не двинется, пока не остынет, а остыть он сможет только к полуночи, если похолодает. А насчет того, что учует нас, мне кажется, он давно нас чует. Он ведь не человек, а зверь, хоть и считается роботом. Обоняние у него развито, дай бог каждому. Но в такую жару он не станет охотиться на такую мелочь как я. Так что, я подойду ближе, насколько смогу, а вы оставайтесь здесь у скалы.

— Отец, ты как хочешь, а я не оставлю тебя одного. Не возражай, я пойду с тобой.

— Хорошо, пойдем. И не надо шептать, говори громче, на шум зверь не станет реагировать. Ты посмотри, сколько шума создают только птицы. Добавь к этому еще шум прибоя и его громкое дыхание, то наших голосов он точно не услышит.

Антон двинулся вперед, аккуратно ступая между камнями. Вскоре он заметил, что за ним идет не только его сын, но и Кари с тремя матросами. Антон не стал заострять на этом внимания, продолжая двигаться.

Пройдя метров сто по заросшему мелкой травой склону, он остановился. Ему вдруг показалось, что монстр зашевелился.

— Всем оставаться на месте. Мне показалось, что зверь начал беспокоится.

— Да, что его могло побеспокоить, — наивно сказал Рио.

— То, что вшестером мы представляем не плохой кусочек плоти для него. Я вам говорил, что он плоть слышит очень далеко. Все, оставайтесь на месте, а я постараюсь еще хотя бы на пятьдесят метров приблизиться к нему.

Антон не стал слушать их возражения, а направился к зверю. Медленно он подошел к нему и остановился в тридцати метрах. Впечатление было ужасающим. Зверь оказался в полтора, а, скорее всего в два раза больше того, которого он убил сорок лет назад.

Вдруг он заметил, что у зверя дрогнуло и стало медленно подниматься правое веко. Его огромные клешни, больше похожие на огромные тракторные плуги для вспашки земли, слегка зашевелились. В открытой для дыхания пасти, в которую как веером загоняли воздух огромные отростки, похожие на уши слона, вдруг зашевелился раздвоенный язык.

Антон уже знал, что у этих чудовищ очень длинный язык. Если у первого он достигал пятнадцати метров, то у этого экземпляра, скорее всего еще длиннее. Спрятаться от этого языка просто невозможно. К нему прилипало все что попадало.

Как огромный магнит, грузивший металл в вагоны, так и этот язык отправлял в свою пасть все, что прилипало к нему. А его пасть перемалывала все. Она была таких размеров, что могло показаться, что это открылись ворота железнодорожного депо.

Антон стал медленно отходить, бдительно следя за поведением зверя. Зверь постепенно успокоился. Язык его перестал шевелиться. Он сомкнул свои клешни кольцом и опустил голову, но глаз при этом остался открытым. Наверное, таким образом, он давал понять, что его око не дремлет и всегда на посту.

Антон еще некоторое время шел задом, потом повернулся и, не оглядываясь, заспешил к товарищам, поджидающим его возвращения.

Весь оставшийся путь до корабля они сидели молча. У каждого на душе было неспокойно от увиденного.

Вернувшись на корабль, Рио отдал приказ двигаться к родным берегам, и скорость при этом должна быть максимальной.

Спустившись в кают-компанию, Антон попросил дочь приготовить обед и подать гранатовый сок. Через минуту Лола поставила перед ним большую кружку с соком, и вместе с Зуре пошли готовить обед. Антон с удовольствием отпил несколько глотков, расслабившись, прилег на подушку в ожидании обеда и не заметил, как погрузился в сон.

Корабль, маневрируя между торчащими скалами, старался, как мог, преодолеть прибрежное течение и выйти в открытое море на простор. Чтобы не мешать команде с маневрами, Кари устроился на канатном ящике, стоящим на самом носу корабля. На него никто не обращал внимания, все были заняты своим делом.

Наблюдая за прибрежными скалами, он постепенно погрузился в свои мысли.

Надо же, — думал он, — какие порой сюрпризы преподносит нам судьба. Сколько веков из уст в уста передаются рассказы про огромного, как гора чудовище, которое наводило ужас и разрушения на нашей милой Юноне.

Кари в юном возврате считал, что это просто сказки стариков, и такого просто быть не могло. Но вот уже на его веку ему довелось дважды встретиться с этим явлением. Наверное, на свете где-то есть какой-то высший разум, в который Кари не особенно верил. И этот разум послал с небес человека, который сорок лет назад уничтожил одного монстра. Не дал ему разрушить все, что создал человек на Юноне.

Кари прекрасно помнил, как когда-то ему, тридцатилетнему мужчине, пришлось спасать свою семью, уводя ее высоко в горы. Тогда он спас семью, но лишился жилья и скота. Это было, пожалуй, самое трудное для них время.

Кари тогда пришлось похоронить своих родителей, которые не смогли пережить голод и постоянные нападки диких зверей, обитающих в изобилии в то время в горах. Они так же спасались от монстра.

Тогда погибло очень много людей, в основном по собственной глупости. Люди пренебрегли советом и не стали подниматься в горы. Они решили переждать ненастье в дуплах огромных деревьев. В этих дуплах когда-то жили их далекие предки. Но они жестоко ошиблись, зверь переламывал деревья своими клешнями как хрупкую веточку.

Сломав дерево, он при помощи языка легко добирался до своей жертвы. Но все-таки высшие силы сжалились над страданиями людей и послали им избавление в виде Антона, который убил ненасытную гадину.

Как это происходило, Кари не знал. Он гораздо позже познакомился с Антоном. Люди много рассказывали всего, но Кари относился к их рассказам с долей иронии. Пересказанная история из уст в уста, постепенно обрастала подробностями вперемежку с мистикой. Поэтому определить, где правда, а где ложь, не представлялось возможным. После этой истории, люди приписывали Антону сверхъестественные способности.

После знакомства с Антоном, Кари, наблюдая за ним, пришел к выводу, что никаких мистических способностей у Антона нет. Конечно, он многое умеет и много знает. Но в этом нет ничего сверхъестественного, он ведь представитель совершенно другой цивилизации, которая на несколько порядков стоит выше, чем на Юноне. Но Антон не все показывает, что знает. В этом Кари убедился лично.

Он был уверен, что Антон обладает умением телепатии, но старается скрыть это. Но остальные мелочи, на которые так сильно обращают внимание люди, объясняются просто отсутствием хорошего образования на нашей планете. Но Кари будет до самой смерти благодарить судьбу, что в свое время он внял уговорам и добровольно отдал свою единственную внучку в жены младшему сыну Антона. И до сих пор ни разу не пожалел об этом.

Ему приходилось только радоваться за них, видя, как любят они друг дружку. Как любят в семье Антона его любимую кровинушку, единственную отраду, которая осталась в его жизни. Он видел, как любят ее в семье Антона. Со стороны могло показаться, что Зуре не сноха, а любимая их дочь, так бережно и с любовью к ней все относились. От этих мыслей глаза старика наполнились слезами.

Он тряхнул головой, стараясь прогнать грусть, но это у него плохо получилось. Мысли его снова вернулись к монстру, который вскоре опять двинется в свой кровавый поход, разрушая все на своем пути. Как и в прошлый раз, его родная деревня опять окажется у него на пути.

Разрушив эту деревню, он сможет разрушить и поселение, где сейчас живет он и его внучка. Надо уповать на высшие силы, чтобы они помогли Антону справиться с этой бедой.

— Дедушка, — прервал его мысли голос внучки, — спускайся в низ, мы с Лолой обед приготовили, сейчас накрывать на стол будем.

— Хорошо дорогая, сейчас приду.

Антона разбудил стук каблучков Лолы, которая спускалась по трапу, неся разнос с едой. Антон продолжал лежать с закрытыми глазами. Вслед за Лолой спустилась Зуре. Увидев спящего Антона, Зуре прошептала:

— Лола, папа спит, давай не будем ему мешать, пусть отдыхает. Пообедает, когда проснется, а мы устроим обед вместе с командой на палубе.

— Точно, и нам веселее будет. Все равно они в каюту не спустятся. Они вечно едят прямо на палубе, а мы что, хуже их. К тому же на палубе хоть и жарко, но зато свежий воздух, мне легче дышать будет. Я в каюте задыхаться стала, и ребенок постоянно беспокоит.

— Тогда забираем подносы и пошли наверх.

Они собрались уже подниматься наверх, когда их остановил голос Антона:

— Стоять, — девушки замерли от неожиданности, — что, решили наверху потихоньку от меня все съесть, а меня здесь оставить умирать от голода. Не ожидал я от вас такого.

— Ну, что ты, папа, мы просто не хотели тебя будить, тебе ведь отдохнуть надо.

— Ладно, не оправдывайтесь. А насчет того, чтобы пообедать на свежем воздухе, это правильно. В этом я вас полностью поддерживаю. Ступайте, я скоро поднимусь.

Обед проходил на корме под натянутым пологом, защищающим пассажиров от палящего солнца.

Под тентом собралась почти вся команда. Все были молодыми и задорными. Антон и Кари с удовольствием наблюдали за жизнерадостной молодежью. Они без умолку говорили, смеялись шуткам. Они еще долго бы сидели, но голос Рио, раздавшийся из рубки, прекратил их веселье, заставив заняться своими обязанностями. Вскоре подошел и он сам вместе с рулевым.

— Нам что-нибудь оставили? Или все смели под метелку?

— Вон, посмотри в корзине, — сказала Лола. — Берите, ешьте, и не ворчи как старик.

Рио принялся с аппетитом засовывать куски мяса в рот и торопливо запивать соком, не отставал от него и рулевой.

— Братец, перестань так спешить, подавишься ненароком, тогда твоя жена нас на порог дома не пустит. Где мы с Зуре потом ночевать будем?

— Прости, сестричка, времени у нас нет. Я должен помочь рулевому. Обратный путь займет намного больше времени. Придется преодолевать прибрежное течение, а оно замедляет нашу скорость. Вы понимаете, что это не просто прогулка, а времени у нас очень мало, нужно спешить.

— Мы, что будем дольше плыть?

— Не переживай, дорогая. Скоро мы пройдем этот участок. Через час мы попадем в попутное течение, вот тогда мы и наверстаем упущенное время. И не кисни так, часа через четыре, если будет попутный ветер, мы будем дома.

— Да, Зуре, еще долго нам с тобой придется жариться на этом солнцепеке.

— А кто вам виноват, — перебил ее Рио, — между прочим, вас на корабль никто силком не тащил. Вы сами напросились.

— И что ты хочешь этим сказать? — парировала она. — Разве мы предъявляем тебе претензии?

— Ну, раз у вас ко мне нет претензий, — улыбнулся Рио. Ему очень нравилось злить сестру. — Тогда быстренько собирайте посуду, обед я считаю законченным.

— Эй, капитан, не забывайся. Когда заканчивать обед, мы решим сами, без твоего участия. Ты лучше отправляйся в свою будку и крути там свое колесо. Да, и крути как следует, чтобы мы, элитные пассажиры этой лоханки, вовремя попали домой.

— Мне, правда, пора уходить в рубку. Здесь кого-то так понесло, что боюсь, ни один якорь не сдержит.

Рио подошел и поцеловал Зуре в щеку.

— А ты, вредная девчонка, останешься без поцелуя. Понятно?

Лола показала язык в спину уходящему брату и стала убирать остатки еды, складывая посуду в стопку. Сама при этом что-то ворчала себе под нос.

— Ты что ворчишь, стрекоза? — глядя, как Лола сердито складывает посуду, спросил ее Антон.

— А что он всегда цепляется ко мне. Еще командует. Пусть лучше командует своей женой.

— Глупышка ты моя, он ведь любит тебя и специально заводит. Если бы ты могла видеть себя со стороны, какая ты становишься красивая и обаятельная, когда злишься, тогда бы ты поняла, почему он тебя донимает. Он это прекрасно видит и знает, поэтому старается тебя задеть. Он даже не догадывается, что со стороны все видно, как у него блестят при этом глаза, и светится лицо от улыбки. А я это вижу.

Лола подошла, и нежно обняв его за шею, поцеловала. Потом вкрадчивым голосом прошептала.

— Эх, папулечка, если бы ты видел со стороны себя, какое у тебя становиться счастливым и одухотворенным лицо, то давно бы уже понял, что весь этот спектакль разыгрывается только ради тебя, — еще раз поцеловав отца, она убежала мыть посуду.

— Что, друг мой, разыграли тебя дети? — улыбнулся Кари.

— Вот видишь, а мне все казалось, что они еще маленькие и многого не видят. Я все считал, что их нужно всякий раз утешать, поддерживать, учить и наставлять на путь истинный, а на деле получается, что дети уже начинают учить меня. Выходит, что стареем мы, друг мой. Пришла пора сдавать бразды правления в молодые руки. Ты со мной согласен?

— Полностью поддерживаю твое мнение, и вот о чем сейчас подумал. Может быть, пора тебе научить кого-нибудь еще рассчитывать и изготавливать взрывные устройства. Нужно ведь и в будущем защищать нашу планету от этих тварей. Ты не обижайся на мои слова, но ведь может случиться всякое. Хорошо, что на этот раз ты остался жив, и нам удалось тебя выходить. А если в следующий раз не пронесет, кто тогда защитит нас от этой напасти?

— Ну что ты, Кари, мы давно знаем друг дружку, а последнее время вообще стали родными и живем под одной крышей. А ты до сих пор не изучил меня? С твоими-то наблюдательными способностями? Не поверю.

— Ну, то, что в этом вопросе ты доверяешь Дио, я заметил давно. Я не знаю, на что он способен, хотя прекрасно понимаю и вижу, что твой старший сын — очень умный и ответственный человек. Он способен на многое, в том числе и на то, что в критический момент, он вполне может тебя заменить и стать во главе твоего рода. Но не будут ли оспаривать это право на преемственность остальные члены твоей семьи. И еще, сумеет ли он справиться с монстром в твое отсутствие. Вот что меня беспокоит в первую очередь.

— Насчет преемственности я не беспокоюсь. У меня уже давно написан свод законов для нашей семьи. Согласно ему, главой рода может стать любой член семьи, но только с согласия всего рода. Это будет выборная должность.

Кандидату на нее придется не силой завоевывать должность, а своим умением и знаниями. Способностью руководить огромным числом людей. Он должен пользоваться уважением каждого члена семьи. Но пока я живой, назначать старшего буду сам.

Сейчас я постепенно отдаю бразды правления Дио. Он вполне может заменить меня хоть сегодня. В нем я полностью уверен. Дио может уже сейчас найти выход из любого сложного положения. Что касаемо зверя, то будь уверен, он сделает все от него зависящее, чтобы не допустить зверя к нашим поселениям. Он уже сейчас может изготовить нужное количество взрывчатки, и я уверен, он сейчас этим занимается.

Я обучил его всему, что знал сам применительно к нашей местности. Единственное, чего не знает он в данный момент, так это размеры чудовища. Когда я сообщу ему размеры, он свободно и быстро рассчитает, какой понадобиться заряд для зверя.

Я ведь не зря пошел в это плаванье. Определить размеры мог и Дио. Но я выбрал эту работу, потому что на всю подготовительную работу у меня не хватит сил.

Дио сейчас приходиться тяжелее всех. Ему сейчас нужно смешать реагенты в нужных пропорциях, потом при помощи их выделить из руды взрывчатые вещества. После того, как я ему скажу примерные размеры монстра, он рассчитает заряд и изготовит бомбу. Изготовленную бомбу надо грамотно заложить в макет лошади, которую потом установим в нужном месте на пути следования зверя. А это, скажу я тебе, непростая работа и сопряжена с большим риском. Нужно исключить любую ошибку, которая может привести к трагедии.

— Ну, хоть в этом ты немного успокоил меня. Но почему ты не хочешь научить других людей изготавливать взрывчатку? Это очень помогло бы в будущем.

— Вот здесь ты немного ошибаешься, друг мой.

— Почему? Мы с тобой не вечные, да и с Дио может случиться всякое. Что делать людям потом?

— Ты меня не так понял. Я не против того, чтобы это умели многие люди. Я опасаюсь, что эти знания могут привести наш народ к нежелательным последствиям.

Я вам уже рассказывал о том, что твориться на нашей планете, и какие у нас были локальные войны. Война, как ты понимаешь, не приводит ни к чему хорошему. В характере человека всегда присутствует желание власти, не только над природой, но и над себе подобными. Всегда найдется человек, который спит и видит себя властителем мира. Вот такие люди, как правило, становиться настоящими маньяками.

Можешь себе представить, что такому изуверу попадает в руки оружие, обладающее огромной разрушительной силой. Естественно, он начнет тотальное завоевание всего континента, а потом и всей планеты. Это будет пострашнее тех мелких стычек на мечах и луках. Поэтому я не хочу, что бы это случилось в тот момент, когда на Юноне только начала зарождаться цивилизация.

Тебе ведь не надо объяснять, что такой человек как я, обладающий хорошими знаниями, мог давно стоять на вершине больших завоеваний и править всей планетой. Но я не хочу этого. Я хочу, чтобы все развивалось постепенно. Сначала у нас учатся наши дети. У наших детей учатся их дети, и так далее. Нужно, чтобы выросло не одно поколение, с пониманием, что это их земля, их родина, где должны жить и процветать их поколения. Люди должны научиться жить в мире и любви к ближнему. Только когда люди поймут это, вот тогда и пригодятся им эти знания. Они станут применять их, но уже только в мирных целях. Теперь тебе понятно?

— Теперь понятно, я в этом полностью поддерживаю тебя.

— Мы сейчас уже достаточно успешно можем добывать многие минералы. В том числе медь, свинец, железо. Кстати, мы научились делать очень хорошую и прочную сталь. У нас уже появились различные станки, в том числе деревообрабатывающие и по обработке металлов. Они хоть и на поровой тяге, но все же это станки, которые облегчают труд человека. В будущем я рассчитываю сделать электростанцию, используя для этого самый крупный водопад. Это еще больше облегчит нашу жизнь. Жаль только, что у нас нет пока нефти. С помощью ее мы занялись бы машиностроением. У меня уже есть мысль в будущем построить бурильный станок. С его помощью мы могли бы пробурить скважины, возможно и нашли бы нефть. Но на это нужно время. А пока задумка у меня такая. Я хочу заманить монстра как можно ближе к нашему поселению

— Это еще зачем? Разве можно так рисковать. А если произойдет осечка, тогда мы лишимся всего, что имеем на сегодняшний день. Придется начинать все с начала, а это наоборот, большой скачок назад. Времени на восстановление у нас не так уж много. Ты сам говоришь, что мы уже не молоды.

— Естественно, небольшой риск есть, но очень маленький. Я хочу заманить монстра как можно ближе. Мы, когда уничтожим его, то в панцире можно построить большую школу для детей. Наша уже стала маленькой, и места на всех не хватает. Пойми, к нам в школу приезжают дети и с соседних островов. Я рассчитываю при школе устроить большой интернат. Нужно, чтобы как можно больше приезжало детей. Ученики не должны испытывать неудобств. Нужно строить как жилые помещения, так и столовые со спортзалом. Еще нам нужно готовить преподавателей из самых лучших учеников. Пока учителей у нас не хватает. Я хочу, чтобы лучшие наши ученики разъехались по всем материкам, и там организовали свои учебные заведения. Когда мы выйдем на уровень всеобщей грамотности, тогда у нас появиться свои инженеры. Ученые и изобретатели. Это они потом будут строить заводы и фабрики. Они станут строить космические корабли и летать в космос. Нам еще очень много нужно построить, а для этого нам нужны очень грамотные люди.

— Но ведь это не так просто сделать. У нас не хватает учебных пособий, а твоих рукописей недостаточно.

— Я согласен с тобой, что этого мало. Но на первых порах и это приносит большую пользу. Недостаток только в том, что детям приходиться учиться на моем языке. Мне кажется, что это не такой уж большой недостаток. Видишь ли, местная письменность довольно примитивна, и не каждую мысль можно донести до ученика. Мы в ближайшее время постараемся перевести рукописи на местное наречие, но все же основное образование дети должны получать на моем языке. Это неплохо когда человек знает несколько языков. Второе, мне будет проще писать на своем родном языке. Я на днях подумал и решил, что мне нужно полностью отойти от повседневных дел. Когда расправимся с монстром, я передам обязанности Дио. Пусть теперь он руководит.

— А что будешь ты?

— А я с твоей помощью займусь наукой. Я опишу свои все знания по определенному порядку. Получится несколько книг. Каждая из этих книг, будет посвящена определенному направлению в науке. Каждый предмет дети будут изучать отдельно, так им будет легче усвоить материал. У меня уже есть построенный печатный станок. Его нужно немного доработать, и мы сможем печатать на нем книги. Будем рассылать их потом по всем учебным заведениям. Когда у нас появятся свои ученые, они начнут печатать уже со своими дополнениями. Кроме этого, я хочу оставить после себя как можно больше чертежей различных машин, станков и приспособлений. Обеспечу их всеми доступными мне расчетами и описаниями. В этом у меня неплохие познания, да и с математикой, физикой, химией я тоже вполне на уровне. Так что, готовься, мой друг, будешь теперь и ты мне помогать.

— Чем же я могу тебе помочь. Я ведь не обладаю твоими знаниями, и на твоем языке я говорю не очень чисто. Писать на нем я вообще не могу, да и учиться уже поздно.

— Мой дорогой Кари, ты даже не представляешь, какой огромный вклад в общее дело ты можешь внести в нашу науку.

— Я не могу представить, чем я могу помочь, да еще с научной точки зрения.

— Все очень просто. Ты только послушай меня внимательно, и не перебивай. Так вот, ты оставляешь свою медицинскую практику. У нас в округе достаточно много и без тебя талантливых лекарей. Но пойми, они ведь совершенно безграмотны. За нашу семью можешь не переживать. Зуре прекрасно справиться и без тебя. Она очень талантливая девочка. Просто ей нужно больше доверять.

Ты сядешь рядом со мной и начнешь писать учебное пособие по медицине. Свою письменность ты знаешь хорошо и писать умеешь. Ты будешь описывать симптомы различных болезней и методы их лечения, с подробным описанием лекарственных препаратов и доз их применения. Надо раскрывать секреты лечения. Нужно встречаться с другими лекарями. Проводить семинары, делиться опытом лечения той или иной болезни. Будешь все подробно записывать.

На основе этого пособия мы будем учить талантливых молодых людей. Построим больницы, где будут работать врачами молодые грамотные люди. Народ будет приходить и лечиться в хорошо оснащенном больничном заведении. Лекарям не придется мотаться по всему краю. Это намного снизит смертность среди населения. Женщины смогут в приличном месте родить ребенка. Ты только вспомни, в каких условиях они сейчас рожают. Дома при помощи повитухи, без надлежащей медицинской помощи. Ты знаешь, какая у нас смертность при родах. Мы порой теряем не только ребенка, но и здоровую молодую женщину, которая может произвести на свет не одного ребенка. Ну как, согласен?

— Ты меня просто огорошил своими планами на будущее. Но ты не учел одного, у меня самого слабовато с образованием.

— По этому поводу можешь не беспокоиться. Первое время с тобой будет работать Лола. Она грамотна и знает хорошо оба языка. С ее помощью у вас все получиться. Я в этом не сомневаюсь. Ты сейчас подумай, перевари спокойно, не торопясь, потом, когда я приступлю окончательно к своему плану, ты придешь и сядешь рядом со мной. Я уверен, что ты никуда не денешься, а сядешь и будешь писать свой научный труд. И знаешь, почему ты согласишься?

— Интересно знать почему.

— Да потому, что ты, также как я, болеешь за наше будущее поколение. Второе, я просто от тебя не отстану, ты меня знаешь.

— Ну, ты и нахал, да еще и самоуверенный.

— Да, я такой, и почему-то уверен, что ты уже завтра или днем позже, но сядешь без меня даже. Или я тебя не знаю.

— Да здесь и говорить нечего, главное, чтобы польза была от моего труда.

— Все будет хорошо, и все у тебя получится. Запомни, друг мой, имя твое прославится в веках, как первого ученого в медицине.

Заметив, что Зуре открыла глаза и пытается перевернуться со спины на бок, устраиваясь поудобнее, он обратился к ней:

— Ну что, проснулся наш колобок? Уморили мы тебя своими разговорами? Устала, наверное?

— Что вы, отец, я так хорошо уснула под ваши разговоры. Наверное, долго бы спала, да вот ваш внучок, что-то стал беспокоиться. Пинает свою мать, не дает спать.

— Тяжело тебе приходится в плаванье, укачивает, наверное. И день, как назло выдался беспокойным, и волноваться пришлось изрядно. Вот наш наследник и дает о себе знать.

— Нет, просто я много времени провела в душной каюте, а здесь на свежем воздухе, мне намного легче.

— Ну, ничего, потерпи немного, скоро будем дома.

— Ну как, путешественники, — спросил подошедший Рио, — не устали еще?

— Мы ничего, а вот Зуре, тяжеловато приходится.

— Терпи, сноха, ты ведь будущая мать, еще и не такое придется терпеть.

— Ничего, я терпеливая, справлюсь.

— Молодец, это по-нашему. Отец, я вот что подумал. Придем домой, мы-то все сойдем на берег, а что будем делать с девчонками. Мне кажется, что будет лучше, если они останутся на борту, вместе с дежурной командой. Нечего им делать на берегу. Тем более, что всех женщин и детей мы эвакуировали в пещеры. А остальных, кто остался сейчас дома, мы тоже отправим на корабль с запасом продовольствия. В случае опасности, дежурная смена отведет корабль дальше от берега, а когда опасности не будет, причалят снова.

— Вполне разумное предложение. Ты как считаешь, Кари?

— Я согласен с Рио. На корабле они будут в безопасности и рядом с домом. Вы только представите, что после такого плаванья им придется трястись к пещерам столько же времени. Не знаю как Лола, но Зуре этого не перенесет точно.

— Мы будем дома и ни в какие пещеры не пойдем, — выкрикнула подошедшая Лола.

— Цыц, малявка, — строго сказал Антон, — тебя никто не спрашивает. На берег не сойдете, будете на корабле, пока мы не закончим на берегу. Понятно?

— Папочка, мы все прекрасно поняли, — блестя глазами, проворковала Лола, сообразив, что будет находиться рядом и в любой момент может сбежать на берег.

— И все же, мне кажется, что тебе не совсем все понятно, — прекрасно зная непоседливый характер дочери, он еще строже сказал. — Рио, в команде назначишь старшего, который должен следить за ними. При первой же попытке сойти на берег, он обязан запереть их в каюте на ключ, и не выпускать до тех пор, пока я не разрешу. Я понятно изъяснил свою позицию? — спросил, обращаясь к Лоле.

— Ясно, — грустно ответила она, понимая, что сбежать теперь не получится. Она знала, какой у отца крутой характер в вопросах безопасности, да и матросы не посмеют ослушаться его.

— Вот и прекрасно. Придем домой, всех оставшихся женщин отправим на борт, и вам веселее будет, и мы будем спокойные, зная, что наши родные в полной безопасности.

— Хорошо, папа, отдыхайте, а я на мостик пойду.

Рио ушел к себе на мостик. Наступила неловкая пауза. Кари, не часто доводилось слышать, чтобы Антон, вот так жестким, не терпящим возражений голосом, отдавал распоряжения не только родным, но и еще кому бы-то ни было.

Наступившую паузу нарушила все та же неугомонная Лола. Она не боялась слов отца, понимая, что он сильно беспокоиться о безопасности. И чтобы не огорчать отца, она обязана будет выполнить его распоряжение.

— Папа, может, ты отдохнешь немного? Тебе предстоит трудная и бессонная ночь, — вкрадчивым голосом спросила она.

— Все в порядке, милая. Я совсем не устал. Внизу я поспал немного, теперь боюсь, что не усну больше.

— Ты бы и, правда, отдохнул немного, — озабоченно сказал Кари, — вон все время ногами перебираешь, видать беспокоят они тебя.

— Это ты виноват, плохо срастил мне кости. Вот теперь, они места найти себе не могут. Да и ребра еще болят немного. Может на погоду?

— Не я их сращивал, а ты сам. Я только помогал тебе в этом. Болят они у тебя от нагрузки. Рано еще тебе пускаться в такие путешествия. Ходил по берегу между камней, да еще и нервничал, вот они и болят. Но ничего, скоро все пройдет, кости перестанут болеть. Восстановишься полностью, и будешь как молодой по горам бегать. А теперь лучше всего отдохнуть не только физически, но и морально.

— Хорошо бы поспать, но боюсь, что уснуть у меня не получиться. Просто не смогу, пока не закончим операцию.

— Мы, что теперь, так и будем сидеть здесь и глупо смотреть на воду? — забеспокоилась Лола.

— А, что ты предлагаешь? — спросила Зуре. — В прятки играть я не смогу, танцевать тоже, живот мешает.

— Пусть тогда папа расскажет нам что-нибудь, а мы послушаем. Глядишь, и время скоротаем.

— А что, в принципе я не против, — согласился с ней Антон, — к тому же нам нужно спешить с рассказом. Нужно как можно быстрее закончить, до того времени, как я основательно поправлю здоровье. Как ты думаешь, Кари, мне хватит на это неделю, ну максимум полторы?

— Если будешь больше времени проводить на свежем воздухе и не будешь переутомляться, то, пожалуй, хватит.

— Вот видите, времени у нас совсем нет, а рассказать нужно очень много. Если нас будут прерывать такие исключительные случаи как этот, то нам еще очень долго придется возиться. Так что, если я обещал вам все рассказать, то нужно уложиться в течение недели. Я привык свое слово держать. Позже нам будет не до разговоров. Мы с Кари наметили большую программу и на другое у нас просто не хватит времени.

— Папа, тогда начинай, не томи.

— Хорошо, дочь, а не подскажешь, на чем я остановился.

— Ты остановился на том, как окончил училище, и поехал к месту будущей службы. Правда, ты не упомянул, где именно предстояло тебе служить.

— Ах да. Вспомнил.