Зачем смерть давала шанс (СИ)

Глава 44

В ожидании перемен, время тянулось мучительно долго. Наконец, на четвертый день утром за Антоном пришел конвой. Выйдя во двор на свежий воздух, он вздохнул полной грудью.

За весь период, что он провел в изоляторе, ему редко доводилось бывать на свежем воздухе. С каждым глубоким вздохом, ему казалось, что его тело наполняется живительной силой. Дышалось легко. Плечи сами распрямлялись, наслаждаясь живительной влагой. Волосы нежно шевелил ласковый ветерок. От этой нежности ласкового ветерка он вдруг стал грустным.

Ему невыносимо больно стало в душе, что еще неизвестно, когда он сможет вот так свободно дышать и наслаждаться сине-голубым небом. А утро, как будто специально, встречало его изумительной красотой и свежестью.

Конвойный поторопил, подталкивая в спину.

— Командир, не спеши, я столько времени не дышал свежим воздухом. Посмотри на небо, какая красота.

— Давай вперед, успеешь еще надышаться, у тебя все еще впереди. Там, куда тебя отправляют, этого добра с избытком. Будешь дышать, сколько захочешь.

— Жаль, что я в данную минуту не могу видеть твою реакцию на толчки в спину. Ведь может случиться так, что сегодня ты меня толкаешь, а завтра я буду толкать тебя.

— Не надейся, со мной такое не произойдет.

— Не зарекайся, мальчик. Я в свое время думал так же, и вот результат. Сегодня ты меня конвоируешь, а года через три, смотришь, кто-то другой конвоирует тебя. Пойми, жизнь — штука переменчивая.

— Всякое может быть, — согласился конвоир. — Но пока я на своем месте, тебе придется поторопиться. Вон видишь, тебе даже дверь в персональном автомобиле открыли. Садись, поедем с комфортом.

Антон забрался в автозак. Поджидающий его конвойный закрыл за ним металлическую калитку решетки, отделяющей арестантов от конвоя.

Ехали долго, Антон догадался, что едут в Москву, так как с каждым километром было слышно, как нарастает шум движущегося транспорта. Сколько прошло времени, он не знал, но вскоре машина остановилась. Открылась дверь, и Антон увидел железнодорожный вагон. Слышался лай собак.

Спустя несколько минут последовала команда на выход. Спрыгнув на землю, опытным взглядом оценил обстановку.

То, что он увидел, не обрадовало его. Побег исключался. От самого автозака до дверей вагона он увидел коридор из конвоиров с оружием на изготовку, к тому же он успел увидеть не менее пяти собак, натасканных именно на охрану и поиск заключенных. Собаки непрерывно гавкали и пытались своими огромными клыками схватить за ноги.

Решив отложить побег до более благоприятного случая, он спокойно вошел в тамбур вагона. Вагон оказался специализированным, для перевозки заключенных. Он отдаленно напоминал купейный вагон, с той лишь разницей, что вместо купе были сварены металлические клетки на четыре человека.

Некоторые клетки были уже заполнены арестантами. Антона отвели в самый конец вагона, заперев в клетке отдельно от остальных.

Так начался его новый этап жизни. Забегая вперед, скажу, что в этом вагоне Антон провел почти две недели.

Следуя по своему маршруту, их часто загоняли в тупик, где в долгие часы ожидания, заключенные изнывали от духоты. Вагон был переполнен, но не смотря на то, что в некоторых отсеках зекам приходилось практически сидеть друг на друге, к нему никого не подселяли.

Начальник конвоя порой ругался по поводу такого безобразия, но конвойные, которые сопровождали Антона от самого СИЗО, категорически не разрешали никому приближаться к клетке Антона. Исключение было сделано лишь одному из вновь прибывшему по пересылке.

Этим поселенцем оказался щупленький на вид мужчина сорока пяти лет. Таких как он, многие называют ботаниками. Из разговора с ним Антон узнал, что он действительно ученый, физик по образованию, к тому же хороший изобретатель. У него оказалось большое количество запатентованных изобретений, в том числе и в военно-промышленном комплексе.

Как и многие ученые, он пытался пробить стену бюрократической машины, чтобы его новое детище познало жизнь. Его новое изобретение касалось гражданской авиации. Но на пути стояла стена непонимания. Вот в такой момент разочарования, ему предложили хорошие деньги за его разработку. Беда была в том, что заказчиком оказался иностранец. Его арестовали при передаче чертежей.

Обвинили в продаже секретов родины и назначили десять лет строгого режима. А по сути, он просто хотел, чтобы его знанием и талантом воспользовались люди, а наши бюрократы оказались на месте той собаки на сене, и сам не съем и другим не дам.

Вместе они провели трое суток. На четвертые их железнодорожная эпопея закончилась.

Вагон загнали в тупик Архангельского железнодорожного вокзала. Постепенно всех заключенных партиями разобрали. Как сказал один из конвоиров, велики Соловки, так и лагерей не мало, всем вам здесь места хватит.

В вагоне остались только Антон и профессор Чижиков Павел Васильевич. Он же, по словам Антона, Ботаник.

Ночь они провели в вагоне, и только на следующее утро их отвезли в аэропорт. Погрузили в самолет, в простонародье «кукурузник», и взяли курс на север. На борту самолета кроме двух арестантов и трех конвойных лежала большая груда почты и посылок.

Антон, следуя своему замыслу, стал наблюдать за работой экипажа. Его расчет был прост. Нужно нейтрализовать охрану и захватить самолет. В этой ситуации экипаж ему был не нужен. Посадить самолет он мог и без экипажа в любых условиях на любую мало-мальски пригодную для посадки площадку.

Но надо отдать должное подготовке конвоя. Антон уже давно догадался, что вместо простого конвоя из служащих внутренних войск, его сопровождает специалисты особого отдела.

Как только экипаж занял свое место, дверь кабины тут же была закрыта. Трое конвоиров расположились по обоим бортам рядом с дверью. Они сидели с оружием на изготовку, внимательно следя за заключенными. Было понятно, что перед этапом они прошли хороший инструктаж, и понимали, какой опасности могут подвергнуться в случае, если будут нести свою службу недобросовестно.

Первую посадку они произвели в порту Мезень. Сгрузили часть почты, затем дозаправились, и вновь в путь. Самолет делал еще две промежуточные посадки в населенных пунктах Чижа и Кия.

Последним для арестантов пунктом оказалась порт Шойна. За время всех посадок ни разу Антону не представилась возможность для побега. Всякий раз перед посадкой одну его руку пристегивали наручниками к поручням и строго следили за его движениями.

В Шойне их поджидал еще дополнительный конвой с двумя собаками, которые все время рвались на поводке, норовя укусить зеков за ноги, но опытные кинологи крепко удерживали их за поводки.

На этот раз автозаком оказался огромный грузовик, специально оборудованный под перевозку заключенных.

Антон отметил про себя, что из прежнего конвоя остался один, с папкой документов.

Машина, подпрыгивая на ухабах, двигалась дальше на север. Из окна автозака была видна акватория Белого моря, на волнах которого качались и сновали рыбацкие шхуны и мелкие шаланды. Простая грунтовая дорога петляла и изгибалась, копируя прибрежный рельеф.

Часто на пути встречались небольшие речушки и ручьи, с избытком изобилующие в этой тундровой местности.

Вскоре машина свернула в сторону моря. Антон увидел на мысе небольшого полуострова рыбацкий поселок, примкнувший к самому берегу. Рядом с поселком расположилась зона.

Подъехав к воротам, машина остановилась. Антона и Ботаника вывели, провели через калитку, потом приказали ждать. Ждать пришлось долго. С моря дул холодный ветер, пронизывающий их скудную одежонку насквозь, заставляя их ежиться от озноба. Вскоре появился сам начальник ИТК. Антон хоть и видел его один раз, но все же узнал подполковника Завертнева.

Завертнев долго всматривался в фигуру Антона, но под конец все же признал, но вида не подал, тем более не стал комментировать встречу. Закончив осмотр, он приступил к пламенной речи по поводу их приезда на столь благословенную землю.

— Поздравляю вас с прибытием на полуостров Канин. Вы проведете на этой богом забытой земле ближайшие годы, дабы искупить свои злодеяния перед народом. Пункт второй. Если уж эта земля забыта богом, то теперь я буду для вас и богом, и начальником, а посему то, что я вам скажу, будет являться для вас законом, а я люблю, чтобы мои законы выполнялись четко и в срок. Если вы это не зарубите у себя на носу, то это за вас сделают мои люди, и заметьте, на вашем носу, и я уверен, что это вам не очень понравится.

Теперь немного о правах и обязанностях. Начну с того, что прав у вас нет никаких. Я признаю лишь одно право, это право на смерть, но этим правом вы можете распоряжаться на свое усмотрение. В отличие от прав, обязанностей у вас будет очень много, но я не стану на них заострять ваше внимание. Все, что касается обязанностей, это разъяснят вам ваши отрядные или бригадиры, а возможно ваши будущие товарищи по совместному проживанию. Теперь последнее, что касается побега, — Антон понял, что это относится непосредственно к нему. — Если кому-то будет невмоготу вкусить воздуха свободы, то милости просим, можете бежать, вот только далеко ли убежите. На сотни километров в округе тундра. Летом сплошные болота, зимой холод. В таких условиях вам просто не выжить. Последний побег с нашей зоны был еще во времена самого Сталина. Результат побега был плачевным. Поисковая группа нашла только одежду и несколько костей, которые волки не успели обглодать. Так вот, прежде чем решиться на стол безумный поступок, крепко подумайте совершать ли его. Вопросы ко мне есть? Хорошо, что нет. Я тоже не люблю, когда их мне задают. Теперь вас отрядные определят по вашим местам и назначат на работу. Извините, но у нас не принято кормить тех, кто не работает. Теперь все.

Он развернулся на каблуках своих до блеска начищенных сапог и зашагал прочь. После столь пламенной речи их отвели в душевую. Мыться пришлось довольно прохладной водой. Ботаник ежился под душем, а Антон с удовольствием плескался водой, наслаждаясь тем, что, наконец-то, есть возможность помыться.

После душа их привели в длинное каменное помещение, напоминающее цех механического завода. В огромном помещении были отдельные большие секции, в которых стояли железные кровати в два яруса. С этого момента началась лагерная жизнь для Антона.