Загадка угрюмой земли

Глава 19

Шифрограмма за № … от 15.08.1941 г.

«Начальнику Особого отдела Северного фронта Куприну»

Выражаю крайнее недовольство Вашей медлительностью в розыске и уничтожении вражеской разведгруппы, действующей в районе Ловозера. Напоминаю Вам, что дело «Лапландия» находится под личным контролем Верховного главнокомандующего. Тексты немецких радиограмм нами дешифрованы. Верховный очень обеспокоен содержанием последней радиограммы немецкой разведгруппы:

«Монах – Замку.

Объект обнаружен. Доступ в него без «ключа» невозможен. Хранителем «ключа» может быть проживающий в Париже бывший офицер русской Белой армии князь Александр Благовещенский. Персей займется поисками местного шамана Гаврилова, бывшего проводником академика Барченко. Рация повреждена. Прием невозможен. Приступаю к варианту «База». В пункте «Z» буду в условленное время. Монах».

Судя по этой радиограмме, разведгруппа немцев достигла своей конечной цели. Вариант «База», скорее всего, есть не что иное, как их возвращение через линию фронта.

Приказываю:

Примите безотлагательные меры к задержанию вражеской разведгруппы и их агента под кодовым именем Персей. Необходимо выяснить все о найденном ими «объекте». Как немцы вышли на упомянутого ими князя? Немедленно разыщите Гаврилова до того, как с ним встретится Персей. Предупреждаю, что отныне Вы лично и все участвующие в деле «Лапландия» будете нести персональную ответственность за ее исход.

Начальник Управления Особых отделов НКВД СССР Абакумов».

От той круглой сопки в лесу до горы Нинчурт ему понадобилось более двух часов хода. Увидев из-за поворота заветную елочку у тропы, Архипов прибавил шаг и через минуту был у того самого места, откуда попал в подземелье, следуя за Шорнборном. Зрелище, открывшееся ему, было не для слабонервных. Ни ступеней, ведущих к уступу в обрывистом склоне горы, ни самого уступа больше не существовало. Взрывом чудовищной силы весь этот скальный массив от самой тропы был срезан начисто. Рваная, раздробленная на пласты красная стена с множеством разбегавшихся зигзагами трещин теперь обрывалась вертикально в пропасть. И даже силой воображения невозможно было представить, что здесь когда-то находился второй, устроенный древними вход в подземелье.

Его дальнейший путь пролегал вниз по руслу ручья. Именно туда вели метки лейтенанта. Похоже, что Володя Болотников, стараясь облегчить путь своему командиру, располосовал на полоски не только нательную рубаху, потому что белые полоски ткани украшали местные пейзажи через каждый десяток шагов. О том, чтобы идти по ручью, не было и речи – попробуй устоять и не оступиться на скользких голышах, под хлестким и мощным напором студеного водного потока. Но и перемещаться по каменной россыпи очень непросто. С плиты на плиту, с камня на камень, а то и на брюхе переползая под очередным скальным обломком, мокрый и совершенно продрогший от вынужденных переправ через ручей, он лишь спустя несколько часов увидел на открывшейся поляне людей.

Архипов совершенно выбился из сил, но это мелочи по сравнению с тем, что ему предстояло увидеть. Побелевшее лицо капитана Мокрецова еще хранило печать светлой улыбки. Его положили на разостланную плащ-палатку рядом с телами красноармейцев из его батальона. Они лежали в одну шеренгу во главе со своим комбатом, будто и там, за гранью жизни и смерти, вместе с ним собирались продолжать свой ратный путь.

Болотников и его бойцы неподалеку без устали долбили саперными лопатками неподатливую каменистую почву. Они отрыли вместительный ровик уже почти по плечи, но все продолжали копать.

Сержант Белянчиков был около рации. Увидев Архипова, он сдернул наушники:

– Товарищ капитан, вам радиограмма! Срочная, «воздух»!

– Давай, если срочная…

Архипов долго всматривался в пляшущие перед лицом буквы:

Шифрограмма за № … от 15.08.1941 г.

«Капитану Архипову.

В Москве обеспокоены тем, что проникшая в наш тыл вражеская разведгруппа до сих пор не обезврежена. Это беспокойство сильно подогрето текстами дешифрованных накануне немецких радиограмм. Последней из них разведгруппа радировала, что разыскиваемый у нас в тылу некий «объект» ими обнаружен. Агенту под кодовым именем Персей поручен поиск жителя села Ловозеро Гаврилова. Имейте в виду, что Персей может действовать в одиночку, в то время как вся разведгруппа (предположительно) выдвинется в район их эвакуации. Мною дано указание в Особый отдел воинской части на руднике о взятии под стражу Гаврилова. Примите все меры к задержанию и уничтожению разведгруппы немцев, а также их агента Персея. Постарайтесь оперативным путем получить информацию о найденном немцами «объекте» и о князе Благовещенском. Необходимо установить и то, как немцы вышли на него.

Москва напоминает о нашей с вами персональной ответственности по делу «Лапландия». Желаю удачи.

Куприн».

Архипов уныло рассматривал клочок бумаги с записью радиограммы от начальника Особого отдела фронта.

«Опять Персей…» У Архипова заныло под ложечкой. По всему выходило, что оставленным немецкой разведгруппой агентом должен был быть Шорнборн. Именно он, и никто другой. Но ведь Шорнборн сгинул в подземелье! Что же получается теперь? А получается… это ведь только по его предположению Шорнборн погиб. А если нет?

Стиснув зубы, капитан вновь уставился на радиограмму от Куприна. «Желаю удачи…» Этой фразой начальник Особого отдела фронта, величина абсолютно непостижимая для подавляющего большинства офицеров, будто пытался сгладить свою вину перед ним, капитаном Архиповым, за неловкую попытку напомнить об ответственности за ход операции.

– На, ознакомься… – Он протянул радиограмму подошедшему Болотникову, сунул руку в карман, а нащупав там медаль князя, зло сплюнул под ноги. – Как это все случилось?

Болотников вернул ему радиограмму и вздохнул:

– Опоздали мы, Валерий Николаевич. Шульга говорит, что какой-то монах был с немцами и что это он усыпил всех, кто находился в засаде.

– А что Шульга?

– Был все время здесь. До нашего прихода могилу копал. Говорит, что капитан Мокрецов был командиром его погранзаставы.

– Ну а где он сам-то?

– Да уже с час как ушел!

– Куда?!

– К мысу! Беспокоится, что отец его девушки ушел туда по следу немцев и до сих пор не вернулся.

– Погоди-погоди, Володя! Какой девушки? Той самой Полины?

– Точно! Это та кареглазая, которую мы по дороге встретили, помните?

– Володя, так ведь именно ее отца, старика Гаврилова, немцы и разыскивают! Поднимай бойцов, и живо все на мыс!

– Шульга!..

– Ты чего, лейтенант?! – Архипов недоуменно смотрел на Болотникова, уставившегося в одну точку поверх его головы.

– Шульга идет, Валерий Николаевич! Живой!!! Вон, у берега! Но он один…

Слушая старшину, Архипов поневоле проникся безмерным уважением к этому простому русскому парню, сибирскому таежнику. Несколько суток почти без сна и отдыха Шульга в одиночку противостоял вооруженным до зубов диверсантам. Не сломился он и после того, как практически на его глазах погибла группа его бывшего командира. Лишь вспомнив о Мокрецове, Шульга не удержался и несколько раз шмыгнул носом.

– …ну а потом уже Полюшкин отец подоспел! Я только ребят сюда вот поперетаскивал да могилку разметил, где копать полегче, а он сразу по их следу побежал. Немцы ведь на той стороне залегли! Аккурат под Головастиком они – это гора рядом с озером, напротив острова. Вместе с офицером их всего трое и монах этот…

– Как трое?

– Так я и сам удивляюсь – куда остальные делись? Правда, там, на Нинчурте, у них три человека под снежником сгинули, да одного полоумного я на тропе из пистолета снял. Но все равно не сходится. Если к этим четырем добавить того фрица, что я еще третьего дня уложил, и еще двоих под горой укокошил… Итого семь фрицев на небесах, и трое за озером укрылись, но ведь их-то четырнадцать было, где же остальные?

Переглянувшись с лейтенантом, Архипов задал мучивший его вопрос:

– Старшина, ты скажи – где сейчас старик Гаврилов?

– Так старик за подмогой в село отправился! Озером, на шняке своей…

– На чем?

– На шняке! Это лодка такая у местных жителей. Берегом-то отсюда несподручно до села добираться. Здесь, поди, с пятнадцать верст будет, а там еще и переправа через Сергевань. А на шняке, да по открытой воде – плевое дело! За пару часов обернется.

– Старшина, а еще одну лодку разыскать можно?

– Лодку? Разве от Мотки – там домик рыбацкой артели, ну и лодки опять же должны быть. Но это ж к Сейдозеру возвращаться нужно. Только вы, товарищ капитан, зря беспокоитесь. Зря! Старик у Полинки – что надо! Да и не угнаться нам за ним – у него шняка оленьими шкурами подбита, она у него по воде скользит, а не плывет!

– Тут такое дело, старшина… Те немцы, кого мы недосчитались, скорее всего, по его душу и отправились. Разыскивают немцы старика Гаврилова, и нам позарез их опередить нужно.

Шульга засуетился:

– Пёхом надо, вдоль берега! Иного пути нет, товарищ капитан, выручать надо старика!

…«Пёхом», как выразился старшина, топать им пришлось очень долго. Они шли втроем. На случай возможной переправы немцев Архипов оставил на мысу засаду. Первоначально он планировал взять с собой Шульгу и радиста, а в засаде оставить лейтенанта Болотникова и двух бойцов с ручным пулеметом, но лейтенант категорически запротестовал:

– Я не отпущу вас одного, товарищ капитан! Вы не имеете права, я розыскник!

Глядя на юношеское еще лицо Володи, полное человеческой обиды, Архипов сдался. И в самом деле, егеря – народ опасный! И от обученного всем премудростям розыскного дела лейтенанта будет куда больше пользы, чем даже от этого пронырливого и сообразительного старшины.

А Шульга и не роптал. Уверенно ориентируясь по карте, он указал им путь к селу и объяснил, как найти избу Гавриловых. Дорога выдалась непростой. Вымокнув до нитки при переправе через Сергевань, они еще долго кружили, обходя заболоченный берег Поповского озера, и только к исходу светлой полярной ночи подошли к селу.

Всю дорогу Архипов изо всех сил надеялся, что приказ начальника Особого отдела фронта сделает свое дело. По его расчетам, в селе уже должен был побывать кто-нибудь из особистов, чтобы взять под охрану старого лопаря.

Потому он испытал неописуемую радость, когда при виде домов глазастый радист Белянчиков первым воскликнул:

– Пришли, вон изба Гавриловых! А около нее полуторка стоит.

Архипов вскинул к глазам бинокль. Точно! У избы с высоким крыльцом стояла полуторка с водителем в кабине, а у крыльца маячил часовой с «ППШ» наперевес. У Архипова отлегло от сердца, и он ускорил шаг.

– Вам нельзя сюда, товарищ капитан!

Часовой решительно преградил Архипову путь, когда он, услышав доносящийся из избы чей-то начальственный голос, попытался взойти на крыльцо.

– Что ж ты серьезный такой, братец? Я с приказом к твоему командиру, пропусти меня немедленно, сержант!

Но часовой, рослый парень, по выговору не иначе как из Прибалтики, не купился на хитрость Архипова. Он передернул затвор автомата и сделал шаг назад:

– Товарищ майор приказали никого не впускать! Прошу вас отойти на положенное расстояние, товарищ капитан!

Архипов признал, что солдат службу знает крепко, и ему ничего не оставалось, как подчиниться требованию часового.

Володя Болотников стоял возле полуторки и улыбался. Его довольная ухмылка была понятна Архипову, ведь они опередили немцев и прибыли в село вовремя, пусть и после этого майора, чей голос доносился из избы.

– Товарищ капитан, может, пока нашим сообщим, что все в порядке? Куприн ведь волнуется!

– Да-да, ты иди к рации, Володя, я сейчас…

Проводив взглядом лейтенанта, Архипов не спеша обошел полуторку. Водитель сидел, открыв дверцу, и с флегматичным видом поглядывал на незнакомого капитана. Во всей его позе читалась независимость, свойственная тем людям, кто большую часть своей жизни проводит под боком у высокого начальства. Но Архипову было все равно, что думает о нем этот шоферюга. Окинув его мимолетным взглядом, Архипов демонстративно зевнул и крикнул радисту:

– Белянчиков, готовь свой агрегат! Сообщай в штаб, что все нормально!

Все это время Белянчиков с рацией сидел на пеньке неподалеку от избы. Услышав приказание, он принялся с помощью лейтенанта распаковывать рацию. Но и Архипов уже был рядом:

– Не спешите, ребятки…

От его шепота лейтенант с радистом вздрогнули.

– Расслабьтесь! Чего замерли, как статуи на морозе?! От вас же тревогой на версту несет! Давайте присядем и вроде как закурим…

Они с лейтенантом присели возле Белянчикова спиной к избе.

– Сомнения у меня кое-какие появились, только вы не оглядывайтесь.

– Какие сомнения, товарищ капитан?!

– Не торопись, лейтенант, сейчас все узнаешь. Ты полуторку не осматривал? Розыскник!.. То-то же! А я не поленился, служба у нас такая, Володя.

– Вы что-то обнаружили?!

– «Что-то»! Володя, включи-ка светлую голову и поразмысли – машина ведь не с передовой? Нет. А в борту, аккурат против головы водителя, и свежая щепа сколота, и след пулевого отверстия имеется! Спрашивается – откуда? Не птичка ведь ее своим клювиком…

Договорить Архипов не успел. Дверь в избе хлопнула, и деревянное крыльцо заскрипело под грузными шагами. Все тот же начальственный голос уже на улице продолжил распекать старика Гаврилова:

– Поедешь с нами, там все и расскажешь! И прекрати мне голову морочить, старый хрен!

Этот голос показался Архипову до боли знакомым, и он, холодея, повернул голову. Часовой втаскивал в кузов старика, а майор в новенькой с иголочки форме стоял около водителя, который что-то тихо докладывал ему. Выслушав водителя, майор медленно на пятках повернулся. Их глаза встретились.

– Рад вас видеть невредимым, капитан! Я думаю, нам есть о чем поговорить, как вы на это посмотрите?

Шорнборн, а это был он, шагнул в сторону, и из-за его спины красноречиво высунулся ствол автомата в руках водителя.

– Ложись!!! – дико закричал Архипов и в прыжке сшиб радиста наземь.

Приземлившись, он с переворотом ушел в сторону, и автоматная очередь ударила рядом с тем местом, где он только что находился. Когда Архипов вскочил, то ни Шорнборна, ни водителя на прежнем месте уже не было. Он оглянулся. Радист Белянчиков лежал, распластавшись за пеньком, зато Володя Болотников, выхватив свой наган, почему-то застыл над ним вместо мишени.

– Ложись, лейтенант!!!

Прикрывая его, Архипов метнулся вправо, отмечая, что и «часовой» в кузове повел за ним стволом «ППШ». Но оба пистолета были уже в руках у Архипова, и лоб автоматчика расцвел кровавым бутоном после первого выстрела.

– Прекратить огонь! – Голос Шорнборна прозвучал настолько неожиданно, что Архипов поначалу опешил. – Капитан, не стреляйте, я выхожу!

Архипов оглянулся. Володя стоял рядом. Он кивнул лейтенанту: «приготовиться!» и ответил:

– Хорошо, выходите, только без оружия! И ваш «водитель» тоже пусть выходит!

Прозвучала фраза по-немецки. Водитель вышел из-за капота машины. Шорнборн показался следом за ним, но с другой стороны полуторки.

– Господин капитан, как видите, в наших руках нет оружия! Может, и вы бросите свои пистолеты на землю?

– Это почему же?

– Бросьте оружие, Валерий Николаевич!

Голос Володи за спиной показался ему каким-то чужим, но Архипов не успел выказать свое удивление, потому что следом ему под ребра больно уткнулся ствол нагана.

– Что это значит… лейтенант?!

– Бросьте оружие. Я стреляю не хуже вашего, и вы об этом знаете.

Прежнее тепло из голоса Болотникова улетучилось одновременно с его ошеломляющим преображением. Сейчас от слов лейтенанта веяло арктическим холодом.

Опешивший Архипов не стал искушать судьбу. Оба пистолета полетели на землю.

– Идите к машине!

В голове Архипова стоял сплошной гул. Тщетно силясь что-либо понять, он побрел под конвоем своего воспитанника.

Шорнборн лучился самодовольством:

– Вот мы снова и встретились, господин капитан! Полагаю, что вы удивлены моим «воскрешением» не меньше, чем я вашим?! Предвосхищая ваши вопросы, я хочу познакомить вас с Персеем. Господин Болотников, вы не возражаете?

– Ну что вы, совсем наоборот! – Болотников вышел из-за спины Архипова. – Валерий Николаевич так долго охотился за мной, что позабыл древнюю заповедь: «А кто друг твой?»

– Володя… Персей?.. Ты?!