Загадка угрюмой земли

Глава 23

Последний лист из дела «Лапландия» и листы с шифровками от начальника Особого отдела Северного фронта Сталин прочел дважды. Отложив бумаги в сторону, он взял открытую коробку папирос «Герцеговина Флор» да так и сидел с нею в руке некоторое время.

Начальник Управления Особых отделов НКВД СССР Виктор Абакумов сидел за столом напротив вождя и терпеливо ждал. Вся работа по этому сложнейшему заданию, полученному им лично от Сталина, была вроде бы завершена. И теперь лишь осталось дождаться окончательного решения самого Иосифа Виссарионовича.

– Скажите, товарищ Абакумов, можно ли с уверенностью говорить, что вся деятельность немецкой разведывательно-диверсионной группы по делу «Лапландия» раскрыта и все ее участники изобличены и уничтожены?

– Да, товарищ Сталин! Обе группы немецкого абвера, заброшенные в тылы Красной армии на Кольском полуострове, выявлены в полном составе и уничтожены. Открытым можно лишь считать вопрос с единственным диверсантом, чье настоящее имя нами не установлено, он проходит в деле под условным именем «штурмбаннфюрер».

– Но ведь в деле имеется донесение об уничтожении подводной лодки, на которой он пытался уйти, или у вас есть основания ему не доверять?

– Так точно, донесение имеется, и у меня нет оснований ему не доверять.

– Что же вас смущает, товарищ Абакумов?

– Я поговорил с нашими подводниками и командирами тех кораблей, кто ведет борьбу с подлодками противника. И выяснил интересный факт – оказывается, на флоте среди подводников существует такой прием, как имитация гибели подводной лодки, когда через трубу торпедного аппарата выстреливается всякий хлам, а лодка ложится на дно и затихает, пока преследовавший ее корабль не покинет место боя, посчитав ее потопленной. Этим приемом не без успеха пользуются и наши подводники, и гитлеровцы. Так как на сторожевом корабле, который доложил о потоплении лодки, не было никакого гидролокационного оборудования, они не могли с уверенностью подтвердить факт гибели немецкой подлодки. Поэтому я считаю, что искомый нами «штурмбаннфюрер» мог, к сожалению, благополучно уйти. Не факт, что ушел. Но мог.

Сталин недовольно покачал головой и с иронией повторил слова Абакумова:

– «Не факт, что ушел. Но мог». – Сталин взял со стола коробку с папиросами и вновь открыл ее. – Мы, большевики, в критической оценке ситуации всегда исходим из принятия к сведению наиболее худшего варианта. Только при работе в такой системе координат есть возможность избегать больших и непоправимых ошибок. Имейте это в виду, товарищ Абакумов, это очень важно в вашей работе. – Аккуратно отламывая головки, Сталин набил трубку, прикурил и продолжил: – Все ли контрразведчики, принимавшие участие в этом деле, предупреждены о нежелательности разглашения деталей этого дела?

– Так точно! Список лиц к делу прилагается, со всеми проведена соответствующая беседа.

– Значит ли это, товарищ Абакумов, что мы можем считать дело закрытым?

– Да, это дело, без сомнения, закончено. Но я дал указание контролировать и ставить меня в известность о малейшем признаке интереса гитлеровцев к этому району.

– Хорошо, Виктор Семенович. – Сталин неспешно прошелся по дорожке к двери и обратно и лишь затем спросил: – Что вы можете сказать о капитане Архипове?

– Капитан Архипов выполнял в этом деле весь объем оперативно-разыскных мероприятий, лично возглавлял поиск и преследование диверсантов. Надо сказать, что Архипов проявил себя как умный и цепкий контрразведчик. Я отозвал его в Москву для подготовки к работе на несколько другом уровне.

– Я бы хотел побеседовать с товарищем Архиповым.

– Есть, товарищ Сталин!