Защитить убийцу

Глава четырнадцатая

— Сколько времени у вас ушло на принятие решения? — спросила Эми.

— Примерно с неделю. Генерал был со мной откровенен, сказав, что иногда мне придется нарушать закон. Это меня беспокоило.

— Но вы все равно согласились?

— Я был молод, мне нравился элитарный статус Подразделения. Но главное — вы понятия не имеете, что значило для меня тогда одобрение этого человека. Я был в восторге оттого, что он будет следить за моей карьерой, что он выбрал меня для этой особой работы. Я не мог его разочаровать.

— Что произошло после того, как вы позвонили Уингейту?

— С месяц ничего. Затем меня перевели в армейскую школу иностранных языков в Форт-Мейере, Виргиния. Я жил в городе, в отдельной квартире, большую часть времени изучая тайский и вьетнамский языки. Мне нужна была свобода, которой пользовались студенты, потому что приказы поступали ко мне через разные интервалы. В свободное время я следил за своей формой, занимаясь боевыми искусствами, и жил обычной студенческой жизнью.

— Каким образом вы получали задания?

— Мне звонили. Обычно это был неправильно набранный номер. Я ехал в заранее оговоренное место, чаще всего очень поздно вечером, а иногда и после полуночи. Встречались в номере мотеля или на парковочной стоянке около большого магазина, где много народу, но никогда дважды в одном и том же месте.

— Это вы о Уингейте говорите?

— Нет-нет, встречался со мной не генерал. — Лицо Карла потемнело. — От него лично я получил приказ всего один раз.

— Тогда кто…

— Моим связным был генерал Питер Ривера.

— Вы знаете, где я могу его найти? Он согласится вам помочь?

Райс взглянул на Эми:

— Генерала Риверу убили в восемьдесят шестом году. Полиция думает, что это сделал я.

— А на самом деле?

— Нет. Но нашлась масса улик, которые связывали меня с этим преступлением.

Эми ощутила беспокойство. Она не вполне верила уверениям Карла в невиновности.

— Какими были ваши первые задания?

— Мне в основном приходилось летать во Вьетнам. Я уже рассказывал вам о засадах, которые мы устраивали на караваны наркокурьеров. Я участвовал в них несколько раз. Еще несколько раз проникал во вьетнамские деревни. Дважды я работал вместе с командой «зеленых беретов», которые считали, что я из программы «Феникс». Один раз меня вел к цели вьетнамец, работавший на ЦРУ.

— В чем заключались ваши задания?

— Однажды я из снайперской винтовки снял какого-то офицера. Дважды ликвидировал деятелей коммунистической партии.

— Застрелили?

Карл покачал головой:

— Я прокрался в их хижины и перерезал им горло.

Эми побледнела.

— Моя война была очень личной, Эми. Я смотрел в глаза людей, которых убивал.

— Вы… вы все еще были в составе Подразделения, когда дезертировали?

— Да.

— Но ведь война во Вьетнаме закончилась за несколько лет до того, как вы вступили туда?

— У подразделения осталось много дел и после того, как мы ушли из Вьетнама. Коммунисты ведь остались. И «холодная война» не закончилась.

— Ваши задания изменились?

— Стало больше шпионских поручений. Я следил за людьми, подозреваемыми в шпионаже, а также использовал свои знания, чтобы ставить подслушки в посольствах. — Он холодно улыбнулся. — Я также ставил «жучки» у конгрессменов и правительственных чиновников Соединенных Штатов.

— У американцев?

Райс кивнул.

— Мне не рассказывали, как использовалась добытая мной информация, но я обратил внимание, что некоторые конгрессмены или политические деятели, за которыми я следил, меняли свою точку зрения по поводу некоторых законов или выступали инициаторами законодательства, которое противоречило их прежним убеждениям. Мне также показалось любопытным, что генерал оставался начальником Агентства по координации разведывательных данных при всех президентах.

— Вы когда-нибудь еще… были еще убийства?

Райс кивнул.

— Это было во Вьетнаме?

— Нет. Направление изменилось. Был русский агент в Мадриде, потом люди, работавшие на китайцев.

— И как вы…

— Русского агента заколол в аллее за баром, а тех двоих, работавших на китайцев, пристрелил.

— Сколько всего людей вы убили, Карл?

— Не знаю.

— Это… вас не беспокоило?

Карл отпил глоток воды, задумавшись над вопросом.

— На первых порах нет. Я никогда никого не убивал до того случая, когда мы отправились за электронным оборудованием на военно-морском самолете. Во время выполнения задания я был так напуган и вымотан, что действовал инстинктивно, как зверь. Потом нас оттуда вывезли. Меня накормили, дали чистую сухую одежду, возможность поспать. Когда я проснулся, то вышел на палубу. Я помню, как сидел, прижавшись спиной к стене рубки, и чувствовал себя в безопасности впервые за несколько дней. Джунгли были тихими и красивыми. На меня снизошел покой. Но тут я вспомнил, что убил несколько человек. Во время тренировок я часто думал, что́ со мной будет в этот миг, но я не впал в панику. Я понял, что вообще не думал об убийстве. Просто делал то, чему меня учили. Сам акт убийства не стал для меня чем-то космическим. Никакой философии, в пылу битвы выбор один: или я — или они.

— Ладно, то было в бою, — сказала Эми. — Но вы же сказали, что убили русского… что вы закололи его. И китайских шпионов. Ведь тогда никакой битвы не было. Вы не относились к этим убийствам по-другому?

— Вы хотите узнать, чувствовал ли я сожаление?

— Да.

— Люди, которых я убивал, были врагами, а моя работа — убивать врагов, хотя мне это никогда не нравилось. Я верил, что поступаю правильно. Так я мог оправдать свои поступки. Но чем дольше это продолжалось… — Карл помолчал. Его глаза опустились вниз, на закрывающее больничную койку одеяло. — Меня стали мучить ночные кошмары. Я начал сомневаться.