Защитить убийцу

Глава пятая

Связь прервалась. Виктор Хобсон повесил трубку и откинулся на спинку кресла. Когда он был моложе, его холодные серые глаза и грубоватые черты придавали ему опасный вид. Теперь, когда ему было уже слегка за шестьдесят, он все еще выглядел крутым, но седые волосы сильно поредели, появился животик и приходилось принимать таблетки, чтобы справиться с высоким давлением. Учитывая все грабежи банков, наркотики и другие преступления на федеральном уровне, ему совсем некстати было неожиданное появление Карла Райса, но Лост-Лейк был связан с одним из наиболее любопытных событий в его увлекательной жизни, а Ванесса была всерьез больной женщиной и либо убийцей, либо ключом к тайне.

Хобсон дал распоряжение агенту съездить за Сэмом Катлером и привезти его в центр города. Он не верил, что Катлеру грозит опасность, но дружок Ванессы мог знать, где она находится. Как только агент отправился выполнять поручение, Хобсон крутанулся в кресле, оказавшись спиной к письменному столу. Утро в Вашингтоне выдалось солнечным. Из окна здания ФБР он мог наблюдать за суетой на улице и одновременно вспоминать свой последний разговоре Ванессой. Это случилось в конце восьмидесятых, почти год спустя после того, как ее нашли бродящей как в тумане вокруг дома Эрика Гласса, и через три месяца после того, как ее выпустили из частного санатория «Дом безмятежности», куда ее упрятал отец, генерал Моррис Уингейт, выкрав ее из больницы в Лост-Лейке. Хобсон тогда еще об этом не подозревал, но теперь считал, что расследование убийства конгрессмена Гласса стало поворотным пунктом в его карьере.

Жилые дома «Шенандоа» в Чеви-Чейс, Мэриленд, были дорогими и безопасными. Три здания стояли на большом расстоянии от улицы, от которой их отделяла стриженая лужайка и забор из кованого железа с остроконечными прутьями, окружавший весь участок. Войти можно было, только доказав охраннику в будке у входа, что у вас есть дело к сенаторам США, федеральным судьям, звездам кино и другим членам элиты, которые жили в этом охраняемом комплексе.

«Дом безмятежности» отказался выдать Хобсону адрес Ванессы без специального запроса. Генерал Уингейт заявил, что не хочет, чтобы его дочь беспокоили. Он также сказал, что у Ванессы серьезные проблемы с психикой, так что она не может быть надежным свидетелем. Хобсону потребовались услуга приятеля из телефонной компании, который узнал местожительство Ванессы, его собственное удостоверение сотрудника ФБР и прямая угроза, чтобы миновать привратника и охранника у конторки в обшитом деревом вестибюле. Поднимаясь в лифте на двенадцатый этаж, Хобсон раздумывал, что такое скрывают Уингейты. Их поведение было крайне подозрительным, хотя и объяснимым. Отец увез Ванессу из больницы в Лост-Лейке еще до того, как Хобсон прибыл в город, якобы чтобы обеспечить ее великолепным обслуживанием, которое может предоставить пансионат. Все просьбы об интервью были отвергнуты врачами, будто бы для защиты здоровья пациентки. Для столь хрупкой особы чересчур тяжело вновь переживать все ужасы событий на Лост-Лейке. Так ему объяснили.

— Кто там? — нервно спросила Ванесса, когда Хобсон позвонил в дверь. Он не предупредил заранее о своем приходе, а привратник и охранник понимали: если они сделают предупредительный звонок, последствия могут быть очень печальными.

— Федеральный агент Виктор Хобсон, — ответил он, держа перед глазком свое удостоверение. — Можно мне войти, мисс Уингейт?

— Что вам нужно?

— Я бы предпочел не говорить об этом в холле, где нас могут услышать соседи.

— Я не хочу с вами разговаривать.

Хобсон выбросил свою козырную карту.

— Карл Райс убил снова, мисс Уингейт. Я не хочу, чтобы он напал еще на кого-нибудь, включая вас.

С другой стороны двери установилось глухое молчание. Хобсон даже не мог с уверенностью сказать, что Ванесса все еще стоит у двери. Затем звякнули запоры и дверь открылась. Ванесса Уингейт отступила в сторону, чтобы дать ему войти, и с опаской смотрела, как он входит в квартиру.

Хобсон решил, что дочь генерала выглядит чересчур напряженной и испуганной. Она была худой и бледной, одежда на ней висела, а темные круги под глазами свидетельствовали, что она плохо спит.

— Спасибо, что впустили меня, мисс Уингейт.

— Моя фамилия Келлер, — сказала она. — Я больше не ношу фамилию отца.

Хобсон вспомнил, что матерью Ванессы была некая Шарлотта Келлер. Она погибла в автомобильной аварии, когда дочь училась в средней школе.

Ванесса закрыла дверь, повернулась спиной к Хобсону и провела его в просторную гостиную. В пепельнице на столе красного дерева дымилась сигарета. Ванесса села и взяла ее, съежившись, как будто от холода, хотя в мраморном камине полыхал огонь и температура в квартире была за семьдесят.

— Я с трудом вас разыскал, — сказал Хобсон. — Думал, что вы живете в вашем доме в Калифорнии, но ваш отец сказал, что вы уехали.

— Я не хочу иметь с ним ничего общего, — ответила Ванесса, явно начиная злиться. — Я с ним не общаюсь. Он засадил меня в психушку.

— Мне сказали, что вы нуждались в лечении у психиатра после страшных событий на Лост-Лейке.

Ванесса холодно улыбнулась:

— Это у нас генеральная линия, и шайке в «Доме безмятежности» хорошо заплатили, чтобы они ее поддержали.

— Я пытался поговорить с вами, когда вы лежали в больнице, но врач меня не пустил.

— Вряд ли от этого была бы польза, — тихо сказала она. — Они мне постоянно что-то кололи. Для меня весь этот год как в тумане.

— Вы помните, что произошло на озере? — мягко спросил Хобсон. Он видел, насколько она заведена, и боялся спугнуть ее. Ванесса ответила не сразу — затянулась сигаретой и уставилась в пространство.

— Мисс Келлер? — надавил он, не забыв употребить правильное имя.

— Я вас слышала. Но не уверена, что хочу об этом говорить.

— Это важно. Особенно если учесть, что умер еще один человек.

Это привлекло ее внимание.

— Кого Карл…

— Генерала Питера Риверу.

Ванесса нахмурилась:

— Никогда о нем не слышала.

— Он низенький, плотный, смуглый, на лбу шрам.

Она покачала головой:

— Нет. Почему вы считаете, что его убил Карл?

— Его пытали и убили почти так же, как конгрессмена Гласса. — Ванесса побледнела. — Есть еще улики, привязывающие его к месту преступления.

Ванесса молча курила. Хобсон дал ей время подумать.

— Я спала в гостевой спальне, — без всяких предисловий начала Ванесса. Она смотрела на огонь, а вот на Хобсона не взглянула ни разу. — На втором этаже. Проснулась и услышала голоса. Меня это удивило. Я думала, что мы в доме одни.

— Только вы и конгрессмен? — уточнил Хобсон.

Она повернулась к нему:

— Это не то, что вы думаете. Эрик бывал у нас в особняке в Калифорнии, встречался с отцом. Он входил в разведывательный комитет, а мой отец руководил Агентством по координации разведывательных данных. Я один раз с ними обедала и один раз ужинала. Когда я поступила в аспирантуру, то подала заявление о приеме на работу.

— Вы работали на Гласса?

Она кивнула:

— Мы были просто друзьями.

— Тогда почему вы были в этом доме с ним наедине?

Ванесса опустила глаза.

— Это личное. Я не хочу это обсуждать. — Голос был испуганным. Хобсон решил не давить на нее.

— Итак, вы услышали голоса и…

— Эрик что-то сказал. Я не вполне расслышала, но он сказал что-то странное.

— Странное?

— Мне это показалось всхлипом, как будто ему было больно. Я спустилась вниз, чтобы посмотреть, в чем дело. В офисе горел свет. Я заглянула. — Она крепко зажмурила глаза.

— Вы в порядке?

Ванесса не ответила на вопрос. Продолжила говорить, будто бы Хобсон ни о чем и не спрашивал.

— Карл стоял ко мне спиной. Весь в черном. Сначала я понятия не имела, кто это такой. Затем он повернулся, и я вскрикнула. Прижала ладонь ко рту. Я это помню. Я сказала «Карл», но тут увидела конгрессмена… и нож. Его держал Карл, и он был весь в крови. Я кинулась бежать. Наверное, я закричала.

— Он пытался вас поймать?

— Нет. Я об этом думала. Карл ведь очень спортивен. Если бы он хотел меня догнать, он бы это сделал. С легкостью.

— Но он за вами не погнался?

— Я не оглядывалась. Просто бежала. Но я почти уверена, что он меня не преследовал. Я побежала в лес, затем услышала, как по озеру прошла моторка. На большой скорости. Затем меня нашел помощник шерифа.

— Как я понимаю, вы давно знали Райса?

— Мы с ним встречались, когда учились в средней школе. Затем его забрали в армию, и мы потеряли друг друга. Я снова встретила его в Вашингтоне за несколько месяцев до… Лост-Лейка.

— Вы не знаете, почему Карл Райс убил конгрессмена?

Ванесса отвернулась:

— Нет.

Хобсон был уверен, что она лжет.

— Ваш отец считает, что Райс убил конгрессмена из ревности.

— Я уже говорила, между нами ничего не было. Мы были просто друзьями. Я на него работала.

— Когда вы встретились с ним в Вашингтоне, говорил ли Райс что-нибудь, из чего можно было заключить, что у него зуб на военных?

— Нет, — ответила она. Слишком быстро. Хобсон подумал, не нажать ли на нее, но решил остаться на дружелюбной ноте. Он поговорит с ней потом, когда у него будет больше данных.

— Какие у вас планы?

— Я не знаю. Когда все это случилось, я училась в аспирантуре. Возможно, я попробую защитить диссертацию, — ответила Ванесса, но звучало это как нечто, планируемое на отдаленное будущее.

— Вы останетесь в Вашингтоне?

Ванесса ехидно улыбнулась:

— Что это, вопрос или предупреждение не покидать город?

Виктор улыбнулся в ответ:

— Нет. Вы абсолютно свободны, можете ехать, куда захотите. — Он встал и протянул свою карточку. — Спасибо, что согласились поговорить со мной, мисс Келлер. Если что-нибудь вспомните, звоните.

Ванесса взяла карточку и, даже не взглянув на нее, положила на стол. Проводила его до двери. Уже в холле Хобсон услышал щелчки замков.

По дороге к машине он думал о разговоре. Агент был уверен, что Ванесса что-то недоговаривает. Интересно, знает ли генерал Уингейт, что скрывает его дочь? Не потому ли он поторопился запрятать ее в «Доме безмятежности», чтобы полиция не могла ее допросить? Когда Виктор подошел к машине, ему в голову пришла еще одна мысль.

— Агент Хобсон?

Фэбээровец повернулся. Поблизости от его машины стоял черный лимузин с шофером. Элегантно одетый мужчина с кристально голубыми глазами и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми, придерживал открытую заднюю дверцу.

— Не могли бы вы сесть в машину? — спросил он.

— Нет, не могу. Кто вы такой?

Мужчина протянул ламинированную карточку, на которой значилось: Чарльз Дженнингс, агент ЦРУ.

— Прокатитесь со мной немного, — предложил Дженнингс, когда Хобсон закончил разглядывать его удостоверение. — После разговора я доставлю вас обратно к машине.

— О чем вы хотите поговорить?

— Пожалуйста, садитесь. Уж очень мы тут на виду.

Хобсон поколебался, но любопытство взяло верх, и он сел на заднее сиденье лимузина. Салон был просторным, с баром, телевизором и телефоном.

— Ладно, выкладывайте, — сказал Виктор, когда машина выехала со стоянки.

— Речь пойдет о вашем расследовании убийств конгрессмена Эрика Гласса и генерала Питера Риверы.

— Почему ЦРУ интересуют эти дела?

— Кое-что я сейчас объяснить не смогу.

— Тогда, мне кажется, нет смысла обсуждать расследование.

Дженнингс улыбнулся:

— Я так и думал, что вы что-нибудь в этом роде скажете.

— Я серьезный человек, мистер Дженнингс, и даже ребенком не любил игр.

— Ну, тут вовсе не игра, агент Хобсон. Речь идет о национальной безопасности.

— Предполагается, что я должен поверить вам на слово?

Дженнингс улыбнулся еще шире:

— Все говорят, что вы парень крутой.

— Я не крутой, просто работаю по правилам. Я не обсуждаю свои дела с любым, кто об этом попросит. Если честно, мистер Дженнингс, удостоверение вроде вашего проще простого подделать. На такое вполне способны пройдошливые репортеры в погоне за сенсацией.

— Видите телефон? Позвоните директору и спросите, можно ли со мной говорить.

— Директору ФБР?

Дженнингс быстро назвал личный номер директора, причем Хобсон знал, что это правильный номер. Он набрал его, не сводя глаз с агента ЦРУ.

— Я знаю, зачем вы звоните, агент Хобсон, — сказал директор, едва тот представился. — Вы можете быть полностью откровенным с мистером Дженнингсом по этому делу.

— Значит ли это…

— Это значит именно то, что я сказал. Полная откровенность.

Директор отключился. Виктор подержал трубку несколько секунд, прежде чем ее повесить. Дженнингс откинулся на спинку сиденья, спокойный и довольный.

— Что вы хотите знать? — спросил Хобсон.

— Я хочу знать все, что вам удалось найти о Карле Райсе.

Хобсон рассказал ему все, что знал.

— И к каким вы пришли выводам? — спросил Дженнингс, когда он закончил.

— Райс — разочарованный бывший солдат, влюбленный в Ванессу Уингейт. Возможно, это он убил конгрессмена Гласса и генерала Риверу.

— Возможно?

Агент поколебался.

— Директор велел вам выкладывать все, вы не забыли?

— Да, он так сказал.

— Тогда, будьте добры, ответьте на мой вопрос. Есть ли у вас какие-то сомнения насчет того, что именно Райс совершил эти убийства?

Хобсон чувствовал себя не в своей тарелке.

— Физических доказательств причастности Карла Райса к убийству на Лост-Лейке нет. Его ищут только потому, что Ванесса Уингейт сказала, что он убил конгрессмена.

— Продолжайте.

— Никто не видел Райса на озере, кроме Ванессы. Нет ни отпечатков пальцев, ни других следов, привязывающих его к месту преступления. Если бы Ванесса Уингейт не назвала его имени, Райса бы никто не заподозрил.

— Я не совсем вас понимаю, — сказал Дженнингс, хотя было очевидно, что все он прекрасно понимает, просто хочет, чтобы Хобсон сказал все открытым текстом.

— Полиция Лост-Лейка решила, что Ванесса не убивала конгрессмена, потому что они не нашли орудие преступления и на ней не было крови. А что, если она избавилась от ножа и одежды, которая была на ней? Возможно, она была голой, когда убивала его. Она могла бросить нож в озеро и принять душ.

Теория Хобсона явно заинтересовала Дженнингса.

— Что натолкнуло вас на эти мысли?

Виктор покачал головой. Вид у него был расстроенный.

— С чего вдруг генерал Уингейт увез дочь в частную психбольницу, прежде чем я мог ее допросить? Почему врачи в «Доме безмятежности» не разрешали мне с ней поговорить? Возможно, они всего лишь защищали ее. Боялись, что воспоминания о событиях на озере могут повредить ей с психологической точки зрения. Но у меня создалось впечатление, что генерал и его дочь что-то скрывают. Только доказать я этого не могу, как не могу и догадаться, что это может быть, разве что она сама убила Гласса.

— А как насчет генерала Риверы? — спросил Дженнингс.

— С этим убийством Ванессу ничто не связывает.

— А Райса?

— Почерк одинаковый, такой же, как на озере: порезы на груди и лице, перерезано горло. На месте преступления найдены волосы и кровь Райса…

— Есть следы борьбы?

— Нет.

— Интересно. Если борьбы не было, откуда взялась кровь?

Хобсон пожал плечами.

Дженнингс попросил прислать ему копии обоих дел, а затем приказал водителю отвезти агента к его машине. Они ехали молча, пока лимузин не остановился.

— У вас есть моя карточка. Я хочу узнавать обо всех новостях по делу немедленно, — сказал Дженнингс. — Более того, я хочу, чтобы мне сообщили в ту же минуту, как Райс будет обнаружен, схвачен или убит, в любое время суток. Это самое главное.

Перед тем как Хобсон вылез из машины, Дженнингс добавил:

— Вы очень поспособствуете своей карьере, если окажете мне полное содействие. Я не единственный, кто заинтересован в этих делах. Есть очень влиятельные люди, которые хотели бы знать правду насчет Лост-Лейка.

Хобсон отослал копии дел в штаб ЦРУ, но ничего нового не происходило. Карл Райс исчез, как будто никогда и не существовал. Насколько Хобсон мог судить, никаких контактов между ним и Ванессой Уингейт после Лост-Лейка не наблюдалось.

Виктор не выпускал Ванессу из вида. Он узнал, что она жила на деньги из солидного фонда, который организовала для нее мать, и что она порвала с отцом все связи. Полтора года после выхода из «Дома безмятежности» Ванесса вела отшельнический образ жизни. Ее переезд в более дешевые апартаменты, где она живет сейчас, последовал после того, как ее взяли на работу в «Экспоузд». Ее попытки устроиться в более респектабельную газету провалились.

После разговора в черном лимузине Хобсон не видел Чарльза Дженнингса, но много слышал о нем. Через несколько лет после их короткой встречи Дженнингс был назначен директором ЦРУ. Когда сменился состав администрации, он вернулся в Пенсильванию и прослужил два срока сенатором, а четыре года назад его выбрали президентом Соединенных Штатов.

Хобсон все эти годы тоже успешно продвигался по служебной лестнице, пока не достиг должности помощника исполнительного директора службы правопорядка. Были и другие люди, заслуживавшие такого повышения, а некоторые — более достойные, чем он. Виктор часто думал о том, какую роль для его карьеры сыграл тот короткий разговор в черном лимузине, подобравшем его на парковке у бывшего дома Ванессы Уингейт…

Загудел интерком, и секретарша Хобсона сообщила, что мистер Сэм Катлер ждет в приемной. После того как она провела фотографа к нему в офис, Хобсон отпустил ее. Катлер осторожно осматривался. Чтобы успокоить его, Хобсон улыбнулся:

— Садитесь, мистер Катлер. К вам никаких претензий, если вас это беспокоит.

— Тогда зачем я здесь? — решительно спросил Катлер.

— Ванесса Келлер считает, что вам грозит опасность.

Плечи Катлера опустились.

— Вы шутите? Это из-за Ванессы?

— Она попросила, чтобы мы вас забрали и обеспечили вашу защиту.

Похоже, Катлер разъярился.

— Поверить невозможно! Разве вы не знаете, что у Ванессы не все дома? Я уже это проходил с полицией Вашингтона. Вчера вечером она позвонила 911 и сообщила, что меня убивают. — Катлер постучал указательным пальцем по виску. — У нее крыша поехала.

— Все не так просто.

— Я скажу вам, как это выглядит для меня. Я чувствую себя чертовски неловко. Сначала нашествие полицейских вчера ночью. Не хочется даже представлять себе, что подумали соседи. Теперь агент ФБР выволакивает меня из моего офиса…

— Я прошу прощения, но Ванесса куда-то уехала, и мне необходимо знать, куда именно. Я надеялся, что вы сможете мне помочь. Поверьте мне, это очень важно.

— Это ведь не имеет никакого отношения к ее отцу, верно? Она ему не угрожает? Вэн впала в ярость, когда узнала, что он собирается баллотироваться в президенты. Именно это сообщение спровоцировало данный приступ безумия. До этого с ней было все нормально.

— Нет, она не угрожала генералу Уингейту.

Катлер выглядел так, будто у него самого крыша поехала.

— Мне нравится Ванесса. Это правда, и я очень старался справиться с ее проблемами, но сейчас она переборщила. Она умнейшая женщина и потрясающий репортер. Если бы не ее проблемы с психикой, она вполне могла бы получить Пулитцеровскую премию. Но она не всегда может отделить реальность от фантазии, и состояние ее ухудшается, а не улучшается. Я только не могу понять, почему ФБР разговаривает с ней, да еще всерьез относится к ее словам.

— Я не могу объяснить, но это связано с одним делом.

— Она в беде?

— Не с нашей стороны. Скажите, мистер Катлер, она когда-нибудь при вас упоминала про человека по имени Карл Райс?

— Звучит знакомо. — Катлер щелкнул пальцами. — Она пишет о нем в своей книге! Только не говорите мне, что все это из-за ее книги. Я хочу сказать, это фантазия от первого до последнего слова. Я ее читал. У нее нет ни грамма улик, чтобы подтвердить свои предположения.

— О какой книге речь? — спросил Хобсон, хотя читал копию, сделанную с рукописи работником издательства, которого ФБР прикармливало.

— Она ее написала, чтобы разоблачить своего отца. Она считает, что во время войны во Вьетнаме он руководил секретным армейским подразделением, которое совершало всяческие преступления. Только у нее нет никаких доказательств.

— И что она пишет о Райсе?

— Он предположительно был одним из подчиненных Уингейта. — Катлер глубоко вздохнул. — Я не могу верить этим диким обвинениям, мистер Хобсон. Когда Ванессе было двадцать лет, она стала свидетелем очень жестокого убийства и пыток. Она тогда оказалась в доме конгрессмена в Калифорнии. Я полагаю, отсюда все проблемы. Ее год держали в частной психиатрической больнице, где лечили от шока, который она получила при виде убийства этого парня. Она сказала, что ее бывший бойфренд, Карл Райс, пытал конгрессмена, чтобы узнать об этом армейском подразделении, руководимом ее отцом, но ничему из того, что она говорит о генерале Уингейте, нельзя верить. Она его ненавидит. Я хочу сказать, действительно ненавидит. Ванесса обвиняет его во всем плохом, что случилось в ее жизни: смерти матери, своем пребывании в психушке. Она даже предполагает, что он был связан с убийством Кеннеди.

— Что?

— Она считает, что ее отец был вторым стрелком, который прятался на травянистом холме. Еще она уверяет, что никогда не сходила с ума и что он засадил ее в дурдом, чтобы она никому не рассказала то, что знает. — Сэм покачал головой.

— Так вы не верите тому, что она написала в книге? — спросил Хобсон.

— Черт, нет. Потому что знаю, откуда она все это накопала. У нее огромная библиотека книг и журналов, в которых описываются действительные подпольные операции правительства, такие как «Феникс», и еще куча всякого вроде «Розуэлла», теории заговора против Кеннеди и прочая ерунда. Ее книга — каша из действительных событий и того, во что верят помешанные на заговорах шизики.

— Вы не догадываетесь, куда она могла направиться?

— Нет. Я говорил с ней прошлой ночью после того, как она вызвала полицию, но она не сказала мне, где находится. И тогда я в первый раз услышал, что она куда-то собирается.

— Если она вам позвонит, вы скажете нам, где она?

Сэм смутился.

— Вы клянетесь, что не собираетесь ее арестовывать и ни в чем не подозреваете?

— Даю вам слово. Я тревожусь, что она может найти Карла Райса и пострадать.

— Значит, этот Райс на самом деле существует?

— Да. Она встречалась с ним, когда они оба учились в средней школе. И она снова встретила его примерно в то время, когда был убит конгрессмен Гласс. Она сказала полицейским, что конгрессмена убил именно Райс.

— Следовательно, существует опасность, что она может встретить этого парня?

— Возможно.

Сэм глубоко вздохнул:

— Если она позвонит, я постараюсь узнать, где она.

— Кстати, я обещал Ванессе обеспечить вам защиту.

Сэм покачал головой:

— Устройте, чтобы кто-нибудь отвез меня в редакцию газеты, и пообещайте, что объяснитесь с моим боссом, если он станет возникать.