Защитить убийцу

Глава двадцать вторая

Эми успела на ночной рейс до Сан-Франциско и чуть позже полуночи уже взяла в аэропорту машину напрокат. Ехать до Лост-Лейка пришлось два часа. Оставшееся до утра время она провела в мотеле на окраине города. Когда будильник поднял ее в восемь утра, женщина чувствовала себя так, будто голову ей набили ватой, но после душа слегка ожила, а прохладный горный воздух окончательно взбодрил ее.

Мотель располагался недалеко от Лост-Лейка, и Эми сквозь сосны была видна синяя гладь. Она спустилась к причалу, посеревшему от времени. Несколько лодок покачивались на якорях, а у дальнего берега любители встать пораньше уже ловили рыбу. Эми смотрела на зеленые холмы, поднимающиеся над кристально чистой водой. Над ее головой пролетел сокол, еще выше пробегали кучевые облака. Эта идиллическая картина делала кошмар, который привел ее сюда, еще более невероятным.

В центре городка имелись три параллельные улицы с одноэтажными и двухэтажными домами — Мэйн, Элм и Шаста. Проезжая по Мэйн-стрит, Эми обратила внимание на множество сувенирных магазинов и картинных галерей, а также три кафе, свидетельствующих, что город существовал на деньги туристов. Офис шерифа Лост-Лейка располагался в унылом коричневом одноэтажном здании в конце улицы. Эми поставила машину напротив и дождалась, когда проедут цистерна и машина с бревнами, чтобы перейти улицу.

В приемной стояли несколько кресел, обтянутых поцарапанной и выцветшей искусственной кожей. Приемную от остального помещения, заставленного металлическими письменными столами, отделял невысокий металлический заборчик. Секретарша — большая жизнерадостная женщина в цветастом гавайском платье — сидела за столом рядом с перилами. Когда Эми вошла, она как раз передавала информацию насчет медведя, который шуровал в помойных баках жителей. Она повесила трубку и приветственно улыбнулась Эми:

— Что я могу для вас сделать, милочка?

— Я договаривалась о встрече с шерифом.

Через несколько минут из коридора, ведущего в глубь участка, вышел высокий, широкоплечий мужчина лет пятидесяти с коротко подстриженными волосами с проседью и карими глазами. На нем была бежевая форма работников управления шерифа Лост-Лейка.

— Миссис Вергано? — спросил он, открывая калитку, чтобы впустить ее в основную часть здания.

— Да, — сказала она, протягивая руку.

— Эрон Харни, — представился шериф, пожимая ей руку. — Не желаете ли пройти в мой офис?

Эми последовала за ним в конец участка и далее, в обшитый деревянными панелями офис. Стены были увешаны почетными грамотами и сертификатами в рамках, фотографиями самого Харни с губернатором и другими знаменитостями. На почетном месте красовалась голова лося. У стены стоял шкаф с юридической литературой. В шкафу и на всех плоских поверхностях стояли трофеи, завоеванные работниками полицейского участка в соревнованиях по боулингу и американскому футболу. На видавшем виды письменном столе Харни стояли фотографии его жены и детей.

Шериф предложил Эми сесть и сам уселся в кресло за письменным столом.

— Вчера по телефону вы сказали, что хотели бы поговорить со мной об убийстве конгрессмена Гласса, но не слишком внятно пояснили, почему это вас интересует, — начал он.

— Сейчас я занимаюсь делом, которое может быть связано с этим убийством, — ответила Эми. — Мне хотелось бы узнать побольше о деле Гласса, может быть, взглянуть на старые досье, если это возможно.

— Это можно устроить, если вы признаетесь, почему вас интересует дело двадцатилетней давности.

— Тут есть сложности, шериф. Вы же знаете, закон запрещает мне разглашать информацию, доверенную мне клиентом.

Харни кивнул:

— Равно как и вы в курсе, что не существует срока давности, если речь идет о преследовании человека, подозреваемого в убийстве.

— Вчера я оставила сына с соседкой и прилетела сюда. Мне обязательно нужно сегодня же вернуться домой, так что у меня нет времени обращаться в суд по поводу этих досье. Если вы не хотите, чтобы я их видела, вы выиграли.

Харни понравилась честность молодой женщины. Большинство ее коллег начали бы пугать его яростью адвокатской братии.

— Вы знаете, что я был первым, кто появился на месте преступления, когда убили конгрессмена? — спросил он.

Удивление Эми четко отразилось на ее лице.

— Я стал шерифом, когда Эрл Бейзхарт ушел в отставку, а до этого довольно долго был его помощником. Если учесть мою службу в военной полиции, то я борюсь с преступностью уже четверть века, но до сих пор не могу забыть, как выглядел конгрессмен, когда я его обнаружил. Меня это потрясло. Я до сих пор не могу об этом спокойно вспоминать. Теперь вы понимаете, почему я так заинтересовался, когда вы позвонили?

— Мое дело «Государство против Дэниела Морелли», — сказала Эми. — Возможно, вы слышали о нем в новостях. Моего клиента обвиняют в том, что он вонзил карандаш в горло одного из родителей во время игры Младшей лиги.

— Я слышал об этом деле. Чертовски неприятно. Но какое отношение это имеет к убийству конгрессмена Гласса?

Эми вздохнула:

— Честно, мне очень хочется вам все рассказать, но не могу. Меня сдерживает необходимость сохранять конфиденциальность.

Харни внимательно вгляделся в Эми и встал.

— Давайте прокатимся. Когда вернемся, вы сможете посмотреть досье.

— Спасибо, шериф.

— Вы сможете поблагодарить меня, если позвоните, когда у вас будет возможность поговорить о моем деле.

В машине Харни они доехали до курорта на Лост-Лейке за пятнадцать минут. Когда они тронулись в путь, Эми спросила у Эрона, что он помнит из той ночи, когда убили Эрика Гласса.

— Я помню крик. — Он невольно вздрогнул. — Я находился на другой стороне озера, но здесь ночью очень далеко слышно. Этот крик потряс меня. Мне показалось, будто кто-то высыпал лед мне за шиворот.

— Это кричал конгрессмен?

— Нет. — Харни окончательно помрачнел. — Полагаю, ему тоже пришлось покричать, достаточно было взглянуть на его раны. Но тогда кричала женщина. Ванесса Уингейт, дочка генерала.

— Что вы сделали, услышав крик?

— Я в темпе объехал озеро и позвонил, прося поддержки. Когда я подъехал к дому, то обошел его и увидел мисс Уингейт, которая пошатываясь выходила из леса. Она перепугала меня до смерти. Честно, я решил, что это призрак. На ней была длинная белая футболка, взгляд невидящий.

— Она что-нибудь сказала?

— Да, она все время повторяла одно и то же: «Его убил Карл. Карл Райс».

— Значит, у вас никогда не было сомнений, что убийца — Карл Райс?

Харни заколебался.

— Так были сомнения, шериф?

— Не слишком много, но ведь мы так и не нашли физических улик, подтверждающих рассказ мисс Уингейт. Похоже, кто-то вытаскивал на берег лодку, но, когда это произошло и кто это сделал, мы не имели понятия. Люди постоянно плавают на лодках по озеру. Мне показалось, я слышал шум навесного мотора, когда вылезал из машины, но вовсе не обязательно это был убийца, а не любой другой человек, решивший покататься лунной ночью.

— Вы опрашивали людей, живших вокруг озера?

— Разумеется. Никто не признался, что выезжал на озеро, но местные ребятишки здесь постоянно болтаются, а от них ничего не добьешься.

— Какие еще у вас были подозреваемые?

— Это же очевидно. Ванесса Уингейт останавливалась в доме и вела себя очень странно.

— Но вы ее не арестовали.

— У нас не было оснований. На ней не оказалось крови, к тому же мы так и не нашли нож, что предполагает, что убийца забрал его с собой. Если бы они с конгрессменом состояли в связи, у нее мог бы быть мотив, но она это отрицает. Когда мы обыскивали дом, то у нас создалось впечатление, что Ванесса останавливалась в гостевой комнате. Гласс же спал на королевских размеров кровати, у которой был такой вид, будто на ней лежали только с одной стороны. Мы хотели задать еще много вопросов, но генерал Уингейт увез дочь еще до того, как мы смогли допросить ее.

— Что вы имеете в виду?

— Именно то, что сказал. Я знал имя и калифорнийский адрес мисс Уингейт, нашел в ее сумке. Мы не сразу сумели добраться до генерала, но известили его, как только смогли. Он сказал нам, что приедет в больницу, и был там через несколько часов. — Харни покачал головой. Он до сих пор находился под впечатлением появления генерала. — Это был тот еще выход. Он прилетел на вертолете с двумя телохранителями и психиатром из заведения под названием «Дом безмятежности». Генерал сразу все взял в свои руки. Уж таким он был. Столь напористых и харизматичных людей мне раньше видеть не доводилось. Не сомневаюсь, что он станет нашим следующим президентом. Быть с ним рядом — все равно что стоять рядом с молнией, заключенной в сосуд.

Они объехали озеро, и Эми увидела большие черные металлические буквы «Курорт Лост-Лейк» на низком каменном заборе. Харни свернул на двухрядную асфальтированную дорогу, по которой они с четверть мили ехали через хвойный лес. Путь на участок преграждала калитка, которую можно было открыть с помощью специальной карточки. Охранялась она и человеком, который размещался в маленьком каменном домике. И калитка, и охранник серьезной помехой не выглядели, ведь любой мог проникнуть на участок с любой стороны через лес, а охранник был стар, толст и медлителен. Но они создавали иллюзию защиты и обособленности богатым владельцам домов, построенных вокруг озера.

— Привет, Рей, — сказал шериф Харни.

— Здравствуйте, шериф, — отозвался охранник и кивнул.

— Немного тут покатаемся, если не возражаешь.

Охранник снова кивнул и жестом предложил проезжать.

Через какое-то время Эми заметила охотничий домик. Дорога раздвоилась, и Харни свернул налево, в сторону от домика, в направлении низких зеленых холмов. Время от времени в сторону отходили дорожки, но сами дома были скрыты зеленью. Иногда, правда, можно было разглядеть постройки — чересчур навороченные летние коттеджи. Некоторые напоминали испанские виллы, техасские ранчо или даже маленькие крепости. У Эми создалось впечатление, что она попала в самую гущу битвы между архитекторами.

— Что произошло с Ванессой после того, как ее отец приехал в больницу? — спросила она, любуясь пейзажем, но непрерывно думая о повествовании шерифа.

— Разверзлись двери ада. Когда генерал вошел в палату, она начала кричать. Пришлось сделать ей успокаивающий укол. Затем психиатр, приехавший с генералом, посовещался с больничными докторами. Не успели мы ахнуть, как нашу главную свидетельницу погрузили в вертолет, и только мы ее и видели.

— Вы не пытались помешать ему увезти Ванессу?

— Почти нет. Мы ведь маленькие копы из уездного городка. Генерал — совсем другое дело. Эрл что-то промямлил насчет того, что она наш основной свидетель, а генерал пообещал предоставить нам ее при первой необходимости. Что шериф мог поделать? Уингейт был ее отцом, к тому же больница в Лост-Лейке не могла предоставить девушке квалифицированную психиатрическую помощь, такую, в какой, по мнению генерала, она нуждалась. — Харни пожал плечами. — Вот и все, если не вспоминать про парня из ФБР.

— Кого?

— Его звали Виктор Хобсон, по-настоящему крутой парень. ФБР оказалось задействованным, потому что Гласс был конгрессменом. Вот Хобсону и поручили это дело. Он появился через несколько часов после отлета генерала и пришел в ярость, узнав, что тот сделал.

— В деле были какие-нибудь подвижки?

— На самом деле нет. Генерал привез с собой армейские документы Райса. Его выставили из армии по медицинским причинам. Уингейт сказал, что он был очень неуравновешенным юношей. Вроде он учился вместе с Ванессой в средней школе и был в нее влюблен. Затем они снова встретились в Вашингтоне, где девушка училась в юридической школе и работала у конгрессмена. Уингейт считал, что Райс был одержим его дочерью и, возможно, убил Гласса, потому что посчитал, что они с Ванессой любовники.

— Райса арестовали?

— Нет. Мы разослали сигналы всем постам, а ФБР включила его в список десяти самых опасных преступников, находящихся в розыске. Но я никогда потом ничего о нем не слышал, кроме убийства какого-то генерала на востоке, в котором подозревали тоже Райса. После этого ничего.

Появилась еще одна боковая дорожка, и Харни свернул на нее. Они подъехали к двухэтажному дому с подстриженной лужайкой и цветочными клумбами перед фасадом.

— Я подумал, что вам захочется увидеть это место. Сейчас дом принадлежит семье Рейнольдс. Глава семьи — банкир в Сан-Франциско. Они часто приезжают сюда летом, но сейчас в Европе. Правда, впустить вас в дом я не могу.

— Я понимаю.

— После убийства Гласса дом было сложно продать. Вы можете себе представить эту проблему. Когда Рейнольдсы его купили, они сделали капитальный ремонт, даже снесли несколько стен. Я был внутри. Дом сейчас выглядит совсем по-другому, но вокруг почти ничего не изменилось, все как прежде, в ту ночь.

Эми вышла из машины. Было жарко — середина дня, ни ветерка. Она посмотрела на дом и медленно повернулась кругом, пытаясь представить себе, как тут все выглядело глухой ночью. Шериф терпеливо ждал, затем пошел за женщиной, когда она начала обходить дом. Здесь было прохладнее, дом не мешал ветерку с озера добраться до них.

— Причал был тогда вот здесь. — Харни показал на короткий деревянный пирс. — У Гласса была моторка, он ездил на ней по озеру. А вот дорожка к теннисному корту, где я в первый раз увидел мисс Уингейт.

Эми некоторое время смотрела на пирс, потом повернулась к тропинке, ведущей к теннисному корту. Представила себе, как Ванесса Уингейт в своей белой футболке бродила одна в темноте.

— Дорожка ведет мимо теннисного корта к узкому каменистому пляжу, где можно купаться или устраивать пикники. Мы думаем, что именно там Райс оставлял моторку.

— Здесь так мирно, красиво, — сказала Эми. — Трудно представить, что в таком месте могло произойти убийство.

— Слава Богу, первое и последнее.

Эми вернулась к дому через лужайку. Шторы в особняке оказались задернутыми и неподвижными. Она заглянула в кухонное окно.

— Там все новое, — сказал Харни. — Рейнольдсы поставили в центре стол и новую плиту. Этих шкафов тоже не было.

Эми задумалась: сколько всего нужно переделывать, прежде чем призраки прошлого оставят тебя в покое? Она отвернулась от дома.

— Спасибо за экскурсию.

— Узнали что-нибудь полезное? — поинтересовался Харни.

— Нет. Возможно, я найду что-нибудь в деле.