Защитить убийцу

Глава тридцать шестая

После того как Эми Вергано сказала, что ей нечего добавить, Брендан Киркпатрик начал дело по обвинению с допроса доктора Ганетта и других людей, которых держали под дулом пистолета в больнице. Незадолго до полудня судья Веласко объявил перерыв до двух часов.

Направляясь в офис окружного прокурора на шестом этаже, Киркпатрик несколько приуныл. Обычно после удачного перекрестного допроса настроение у него бывало великолепным, но разделаться с Ванессой Келлер оказалось слишком легко. Ее безумная вера в существование мифической тайной армии генерала Уингейта была порождением ненависти и глубокой душевной болезни, а ему не нравилось нападать на больную и запутавшуюся женщину.

— Мистер Киркпатрик, — окликнула его секретарша, — у меня важное сообщение от мистера Стэмма по поводу вашего слушания о залоге. Он потребовал, чтобы я передала вам его сразу же, как вы выйдете из зала суда.

Джек Стэмм, окружной прокурор графства Малтномах, был боссом Киркпатрика. Брендан взял у секретарши листок. Когда он прочитал записку, на его лице появилось смятение. Ему даже захотелось пойти в офис к боссу и потребовать объяснений или указаний, но текст был предельно ясен. Ему было приказано делать то, что велено, не задавая вопросов.

Брендан прошел по узкому коридору, который начинался от приемной и тянулся до обширного помещения, где трудились помощники окружного прокурора и их подчиненные. Генерал Уингейт ждал в конференц-зале, два солдата секретной службы охраняли дверь. Они обыскали Брендана и его кейс, прежде чем пропустить его.

Как только открылась дверь и помощник прокурора вошел, бледно-голубые глаза генерала тут же остановились на нем. Мистер Макдермотт вернулся сюда, как только Ванесса кончила давать показания, чтобы доложить боссу, что сказали Карл Райс и его дочь. В конце стола сидел плотный, мускулистый человек в кожаном пиджаке, который, не стесняясь, дал помощнику прокурора возможность увидеть, что он вооружен. С того момента как Киркпатрик вошел в комнату, этот человек не спускал с него глаз.

Генерал все еще подстригал свои волосы с проседью на армейский манер. На нем были белая шелковая рубашка и брюки от темно-серого костюма. Пиджак аккуратно висел на спинке стула.

Уингейт выглядел расстроенным.

— Брюс рассказал, что вы довольно жестко обошлись с Ванессой.

— Моя работа — выиграть слушание о залоге. Но могу вас уверить, удовольствия мне это не доставило.

Генерал вздохнул:

— Я знаю, вы выполняли свои обязанности, но мне всегда больно, когда больно Ванессе. У вас есть дети, мистер Киркпатрик?

— Нет, — ответил Брендан. Выражение его лица не изменилось, но сердце заныло. Они с женой только начали говорить о детях незадолго до ее смерти.

— Дети — нечто удивительное, но они спутывают все ваши чувства. Каждый пустяк, который они делают, приносит вам или радость, или боль. Как ни печально, за долгие года Ванесса принесла мне мало радости. И все же я не могу видеть, как она страдает.

— Тогда я очень сожалею, но мне нужно сообщить, что вам придется давать показания.

— Наверняка в этом нет необходимости, после того как вы расправились с Карлом и Ванессой. Разве у судьи могут быть сомнения насчет их вменяемости? Он должен понять, что Ванесса чересчур иррациональна, чтобы ее можно было отпускать под залог.

— Генерал Уингейт, если я что и уяснил за многие годы моей работы, так это никогда не пытаться предсказать, как поведет себя судья в тех или иных обстоятельствах. Мне доводилось наблюдать в залах суда самые сумасбродные решения, так что наверняка я знаю только одно — всегда надо прикрыть свою задницу. Кроме того, я хочу, чтобы вы рассказали судье, почему вы привезли дочь в свой дом и что случилось, когда туда ворвался Райс. Еще я думаю, что вам необходимо опровергнуть предположения Райса насчет секретного Подразделения, которым вы якобы руководили, когда работали в агентстве по координации разведывательных данных.

Генерал повернулся к Макдермотту:

— Что скажешь, Брюс?

— Я согласен с Бренданом. В зале суда полно представителей прессы. Она записали каждое слово, произнесенное Райсом и вашей дочерью. Нам необходимо подорвать к ним доверие. Если вы не отреагируете на обвинения, пресса начнет недоумевать, почему это вы держите язык за зубами. Давайте покончим с этим дерьмом раз и навсегда.

Уингейт снова вздохнул:

— Ты прав. Мне просто не хочется стоять напротив собственной дочери и говорить вещи, которые только укрепят ее уверенность, что я жажду разрушить ее жизнь.

— Я прекрасно вас понимаю и постараюсь, чтобы все прошло как можно безболезненнее, — заверил Киркпатрик.

— Полагаю, миссис Вергано не разделяет вашего отношения?

— Нет, сэр, думаю, что не разделяет.

Брендан Киркпатрик и генерал Уингейт прошли через двери в зал в окружении охранников. Сзади шел Брюс Макдермотт. Внезапно задние ряды залил свет телевизионных камер, а из коридора послышатся громкий шум. Затем двери захлопнулись, и генерал направился к месту для свидетеля: спина прямая, глаза смотрят вперед — как на параде. Когда он поравнялся с дочерью, то помедлил, чтобы послать ей печальную улыбку. Ванесса ответила взглядом, полным лютой ненависти. Улыбка сползла с лица генерала, он грустно покачал головой.

Как только судебный пристав принял у него присягу, генерал сел.

— Вы когда-нибудь были женаты? — спросил Киркпатрик после того, как задал генералу стандартные вопросы относительно его образования, военной карьеры и бизнеса.

— Да, на Шарлотте Келлер, прелестной женщине.

— Что с ней случилось?

Уингейт опустил глаза:

— Она погибла в автокатастрофе.

— Когда это произошло?

— В середине шестидесятых, когда Ванессе было всего тринадцать лет. Смерть матери очень сильно на нее подействовала.

— Вы говорите об обвиняемой, Ванессе Келлер?

— Да.

— Обвиняемая ваш единственный ребенок?

— Да.

— Как вы охарактеризуете ваши отношения с дочерью?

— До смерти ее матери мы были очень близки. Затем ей взбрело в голову, что катастрофу, в которой погибла Шарлотта, подстроил я. Она была подростком, очень трудный возраст. Наши отношения стали напряженными. — Генерал взглянул на помощника прокурора. — Признаю, в этом много моей вины. Мы с Ванессой жили в Калифорнии, но работал я в Вашингтоне.

— Вы руководили агентством по координации разведывательных данных?

— Да. Мне следовало больше бывать дома, но я не мог, особенно когда началась война во Вьетнаме. Работы было выше головы.

— Случилось ли что-нибудь, что еще сильнее повлияло на ваши отношения с Ванессой?

Уингейт кивнул:

— В восемьдесят пятом году Ванесса видела, как Карл Райс убил конгрессмена Эрика Гласса. Ужасное было убийство, кровавое. Она пережила нервный срыв, и ее пришлось положить в больницу. Я нашел для нее прекрасный частный санаторий, где она находилась в идеальных условиях. Она же всячески пыталась избежать госпитализации, будучи уверенной, что это часть какого-то заговора против нее. — Уингейт помолчал и выпил глоток воды, прежде чем продолжить. — Мне было очень тяжело помещать дочь в психиатрическую клинику, мистер Киркпатрик, но пребывание в «Доме безмятежности» было абсолютно необходимо для поправки ее душевного здоровья. — Генерал опустил глаза. — После того как я поместил ее в клинику, она отказалась со мной разговаривать.

— Вы давно знаете Карла Райса?

— Насколько я помню, мы впервые встретились в моем доме в Калифорнии в шестьдесят девятом году. Это был как раз последний год учебы Ванессы в средней школе. Карл учился с ней в одном классе.

— Каким было ваше первое впечатление от мистера Райса?

— Мне он понравился. Он был умным, умел говорить, хорошо учился и был прекрасным спортсменом.

— Каким видом спорта занимался мистер Райс?

— Карате. Он занимался с юного возраста и очень преуспел, получив черный пояс.

— Вы знаете, что мистер Райс обвиняет вас в том, что вы руководили секретным армейским Подразделением, куда вы же завербовали его во время войны во Вьетнаме?

— Да.

— Знаете ли вы, что он утверждает, что данное Подразделение по вашему приказу совершало преступные действия, включая убийство?

— Да.

— Знаете ли вы, что мистер Райс показал, будто вы приказали ему пытать и убить конгрессмена Эрика Гласса с тем, чтобы отобрать у него документы, которые ваша дочь взяла из вашего сейфа в Калифорнии? Эти документы якобы могли доказать существование данного секретного Подразделения.

— Я слышал об этих показаниях.

— Вы приказали Карлу Райсу убить конгрессмена?

— Нет, разумеется, нет.

— Существовало ли когда-нибудь подобное тайное подразделение?

— Нет. Агентство по координации разведывательных данных занималось сбором разведывательной информации, поставляемой другими учреждениями, такими как ЦРУ и разведывательное управление министерства обороны. Устав нашего агентства не разрешал нам иметь собственных агентов.

— А как же те послужные списки, которые, по словам вашей дочери, она взяла из вашего сейфа, чтобы доказать существование этого Подразделения? Те самые, которые, по словам мистера Райса, он взял у конгрессмена Гласса после того, как пытал его? Что вы можете сказать о них?

— Мистер Киркпатрик, эти документы — плод воображения моей дочери и мистера Райса. Их никогда не было в моем сейфе, потому что они никогда не существовали.

— Вы знаете, зачем мистер Райс придумал всю эту историю насчет секретного Подразделения?

Генерал Уингейт поколебался.

— У меня есть предположение, — наконец сказал он.

Судья Веласко взглянул на Эми, ожидая возражения. Когда она промолчала, он отнес это на счет ее неопытности.

— Ознакомьте с ним суд.

— Я не очень горжусь тем, что собираюсь сказать. Тогда я полагал, что делаю то, что лучше для всех, кого это касалось.

Уингейт помолчал, собираясь с мыслями. Эми подумала, что он выглядит как человек, который вынужден выполнять неприятную, но необходимую обязанность. Тишина в зале свидетельствовала, что генерал привлек внимание всех присутствующих, включая судью.

— Как я уже говорил, мистер Райс был очень способным молодым человеком, который производил прекрасное первое впечатление. В отличие от других детей в школе Карл получал стипендию, и я уважал его за упорство. Я сам из бедной семьи, учился на стипендию и знаю, как тяжело бедному мальчишке находиться среди детей, у которых есть все. Только позднее я осознал, что он совсем запутался, особенно относительно отношений со мной.

Отец мистера Райса бросил семью, когда Карл был совсем маленьким, его воспитывала мать. Когда он рос, в его жизни отсутствовал мужчина. Мне вскоре стало ясно, что он завидует богатству Ванессы и хочет стать членом ее семьи. Он стал относиться ко мне так, будто был моим сыном. Я не сразу понял, что происходит, иначе бы старался держаться от него подальше.

— Было ли что-то, заставившее вас осознать, что такая проблема существует?

— Да. В те времена я был знаком с человеком, который организовывал бои между людьми, занимающимися разными видами боевых искусств: боксеры, борцы, дзюдоисты боролись с тайскими кикбоксерами. Однажды я взял с собой Карла, потому что он серьезно занимался карате. Одним из бойцов оказался «черный пояс» по имени Торренс, местный чемпион, у которого в городе был спортзал, где он обучал ребят карате. Он победил, и после боя я спросил Карла, смог бы он выстоять против Торренса. Ничего не значащий разговор, я забыл о нем и вспомнил, только когда через несколько недель получил по почте конверт без имени и обратного адреса. Письма тоже не было, только газетная вырезка о Торренсе. Кто-то пробрался в его спортзал и избил его чуть не до смерти. Я был уверен, что это дело рук Карла и что он послал вырезку, чтобы произвести на меня впечатление. Но эффект был противоположным. Я ужасно расстроился, испугавшись, что сам невольно подсказал Карлу идею этого нападения. Еще я беспокоился, что рядом с моей дочерью находится такой неуравновешенный человек. Но я никак не мог уговорить Ванессу расстаться с Карлом, а к тому времени у нас уже были очень натянутые отношения. Если бы я рискнул посоветовать ей бросить Райса, она тут же бы начала с ним встречаться в три раза чаще.

— И как вы поступили? — спросил Брендан.

— Я подумал, не позвонить ли в полицию, но у меня не было доказательств вины Карла. Кроме того, к этому времени он уже получил стипендию в колледже «Лиги плюща», и я понимал, что арест лишит его шансов поступить туда. Как я уже говорил, я ощущал себя виноватым в том, что произошло, но тут вмешалась судьба. Карла призвали в армию, и он пришел ко мне за советом.

— Вы имели какое-нибудь отношение к его призыву?

— Никакого. Это еще одна выдумка Ванессы.

— Продолжайте.

— Карл хотел знать мое мнение: идти ли ему служить или постараться получить студенческую отсрочку. Наверное, мне следовало помочь ему поступить в колледж, но я хотел, чтобы он оказался как можно дальше от Ванессы, поэтому я убедил его пойти в армию. Мне не следовало пользоваться его отношением ко мне, но я это сделал, чтобы защитить дочь. Еще я полагал, что служба в армии поможет Карлу созреть.

Когда Карл снова встретился с Ванессой в восемьдесят пятом году, он знал, что дочь меня ненавидит. Я полагаю, он придумал всю эту историю про тайное армейское Подразделение, чтобы она снова стала с ним встречаться. Возможно, он все еще был в нее влюблен.

— Вы встречались с мистером Райсом в период между его последним годом в школе и недавним случаем, когда он ворвался в ваш дом?

— Нет, у нас не было никаких общих дел.

— Вы не приглашали его в свой дом в Виргинии после его первого боевого задания, чтобы завербовать в эту тайную организацию?

— Нет. Он никогда не бывал в моем доме в Виргинии и, как я уже говорил, не существовало никакой тайной армии.

— И вы не встречались с ним в мотеле в Мэриленде, чтобы приказать пытать и убить конгрессмена Гласса?

— Конечно, нет.

— Ладно, перейдем к более поздним событиям. Пожалуйста, расскажите судье, каким образом обвиняемая попала в ваш дом, после того как она помогла мистеру Райсу сбежать из больницы?

— Вы не должны забывать, что в восемьдесят пятом году Карл убил конгрессмена Гласса и подозревался в убийстве генерала Питера Риверы примерно в то же время, а затем едва не убил еще двоих во время игры Младшей лиги. Совершенно очевидно, что я очень волновался, что Ванесса находится в бегах с таким опасным человеком. Поэтому я велел нескольким моим людям из «Компьютекса»…

— Это ваша компания?

— Да. У нас прекрасно подготовленный штат охранников, бывшие «зеленые береты» и рейнджеры, с которыми мы спасали моих служащих в Афганистане. Я послал их за Ванессой, потому что знал, насколько опасным может быть мистер Райс. Им повезло, они нашли их раньше, чем Карл успел причинить Ванессе какой-нибудь вред. Им было приказано привезти дочь ко мне, я же планировал сообщить о ней властям, предварительно позаботившись об адвокате и психиатрической помощи. — Уингейт помолчал и задумался. — Возможно, мне следовало приказать моим людям везти Ванессу прямо в полицию, но я так мало делал для нее после смерти ее матери… Что ж, наверное, я поступил неправильно, но случись такое еще раз, я поступил бы так же. Я хотел, чтобы моя дочь была в безопасности и со мной.

— Что произошло после того, как вы узнали, что Ванессу спасли? — спросил Киркпатрик.

— Я в тот момент находился в Кливленде, участвовал в кампании. Я сразу же вернулся домой.

— Расскажите суду, что сделал Карл Райс, когда узнал, что ваша дочь находится в вашем доме?

— Вскоре после моего приезда Карл проник в мой дом.

— Кто-нибудь пострадал?

— Да. Несколько моих охранников были убиты или ранены.

— Что сделал мистер Райс, попав в дом?

— Он ворвался в комнату, где находилась Ванесса. В этот момент я как раз с ней разговаривал. Один из моих людей отвлек его, и мне удалось выбежать из комнаты и позвать охранников. Мы держали его в осаде до прибытия полиции. Моя дочь позвонила человеку из ФБР по имени Виктор Хобсон, и он договаривался об условиях их сдачи. Я ему очень признателен, ведь Ванесса не пострадала.

— У меня больше нет вопросов, — заявил помощник окружного прокурора.

Судья кивнул Эми.

— Миссис Вергано, — сказал он, — свидетель в вашем распоряжении.

Эми достала из папки список из десяти имен.

— Благодарю вас, ваша честь, — сказала она и повернулась к генералу Уингейту: — Генерал Уингейт, — спросила она, — кто такой Артур Домбровский?

— Понятия не имею.

— Кто такой Фредрик Саарштад?

— Никогда о нем не слышал.

Эми прочитала еще семь имен. Генерал отрицал, что знает хоть кого-то из них.

— Но вы знаете Карла Райса? — спросила она, поднимая глаза от списка.

— Да.

— Вы не удивитесь, если я скажу, что только что прочитала вам список из десяти человек, который ваша дочь взяла из вашего сейфа в Калифорнии и передала конгрессмену Глассу?

— Миссис Вергано, эти документы всегда существовали только в воображении моей дочери. Полагаю, именно она назвала вам эти имена, но я не знаю, откуда она их взяла.

Эми внимательно посмотрела на генерала, который подготовился к новым вопросам. Однако она покачала головой:

— У защиты больше нет вопросов, ваша честь.

Генерал явно удивился и кинул быстрый взгляд на Киркпатрика, который пожал плечами.

— У вас еще есть свидетели, мистер Киркпатрик? — спросил судья Веласко.

— Возможно, еще один. Не могли бы мы прерваться, чтобы я мог с ним переговорить?

— Сколько времени вам нужно?

— Двадцать минут, полчаса.

— Прекрасно. Перерыв на полчаса.

Когда Киркпатрик и Уингейт шли по проходу к дверям зала суда, два сотрудника секретной службы и охранники генерала окружили их плотным кольцом. Остальные люди Уингейта ждали снаружи. Помощник прокурора распахнул дверь, и сразу засверкали огни телевизионных камер и посыпались вопросы репортеров.

— Через час генерал устроит пресс-конференцию в гостинице, — достаточно громко, чтобы перекрыть шум, объявил Брюс Макдермотт. — До этого — никаких вопросов.

— Давайте пройдем наверх, подальше от толпы, — предложил Брендан.

Они быстро поднялись по мраморной лестнице в офис окружного прокурора, откуда Киркпатрик снова повел генерала к конференц-залу.

— Прежде чем вы уйдете, вам придется кое с кем встретиться, — сказал он ему.

— У нас нет времени, — вмешался Макдермотт. — Завтра генералу надлежит быть в Питсбурге, да еще эта пресс-конференция…

— Боюсь, что это важно, — настаивал помощник прокурора, открывая дверь в зал.

— День добрый, генерал, — кивнул Тед Шуновер, главный возмутитель спокойствия при президенте Дженнингсе. Он сидел за столом вместе с Виктором Хобсоном. — Вы ведь знакомы с помощником директора ФБР?

Макдермотт в ярости повернулся к Киркпатрику.

— Что здесь делает этот человек? — спросил он, указывая на Шуновера.

— Мистер Киркпатрик понятия не имеет, зачем я приехал, Брюс, — сказал Шуновер. — Но повод для моего появления здесь я могу обсудить только с генералом Уингейтом. Так что всем, кроме него и директора Хобсона, придется выйти.

— Как бы не так, мать твою! — ответил Макдермотт. — Генерал, у вас нет времени для болтовни с палачом Дженнингса.

— У вас нет выбора, мистер Макдермотт, — вмешался Хобсон. — Эта встреча — часть уголовного расследования, так что я, как федеральный агент, имею полное право очистить это помещение. Вы, телохранитель генерала и агенты секретной службы, равно как и мистер Киркпатрик, должны подождать снаружи.

Макдермотт начал было протестовать, но Уингейт поднял руку:

— Выйди, Брюс.

— Но…

— Все будет в порядке.

Как только дверь за Киркпатриком, Макдермоттом и остальными закрылась, Уингейт уселся напротив Шуновера и помощника директора ФБР.

— У нас тут проблема, генерал. Или, вернее, у вас, — сказал Шуновер.

— Какая проблема?

— Боюсь, что часть ваших показаний под присягой была лживой, вот я и подумал, что вы захотите прояснить вопрос, прежде чем об этом узнает пресса.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — отрезал генерал.

— Вы показали, что у вас не было никаких контактов с Карлом Райсом после его школьных дней и появлением в вашем особняке.

— Все так.

— Во время перекрестного допроса миссис Вергано зачитана вам список лиц, членов секретного Подразделения, которым вы руководили, когда работали в Агентстве по координации разведывательных данных. Вы заявили, что никогда не слышали об этих людях.

— Правильно.

Шуновер достал из кейса стопку листков и подвинул их к Уингейту.

— Тогда как вы объясните вот это? — спросил он.

Генерал некоторое время перелистывал бумаги. Они были покрыты цифрами и буквами и напоминали шифр.

— Что это? — спросил генерал.

— Не хотите пояснить, Виктор? — предложил Шуновер.

— Обязательно. Ванесса забрала из вашего сейфа послужные списки членов секретного Подразделения.

Уингейт улыбнулся:

— Да не было никаких документов, мистер Хобсон. Они…

— Да, да, — перебил Хобсон. — Плод воображения двух не слишком вменяемых людей, как вы показали, и я уверен, что оригиналов уже не существует. Только дурак хранил бы эти документы после того, как Карл Райс убил из-за них конгрессмена Эрика Гласса, а вы кто угодно, но не дурак. Кстати, ваша дочь тоже. Ванесса переписала имена всех десятерых, прежде чем передала бумаги конгрессмену, и это помогло мне получить документы, которые Тед только что передал вам.

— Они не похожи на послужные списки, — заметил генерал.

— Они — нечто другое. Я таки предъявил ордер на поиск в Центральном армейском архиве в Сент-Луисе, штат Миссури, личных послужных списков, и они нашли таковые для всех десяти человек, указанных Ванессой. Все они напоминали официальные документы Карла: участие только в нескольких боевых операциях или вовсе без боевого опыта, причем эти операции имели место в самом начале их воинской карьеры. Все они имели дополнительно какую-то работу и ни у кого не было звания выше сержанта. Но я искал не только послужные списки. Карл всегда утверждал, что был капитаном, а капитан получает значительно больше, чем сержант. Ванесса подсказала мне посмотреть ведомости об оплате. Странно, но никаких следов таковых я в Сент-Луисе не обнаружил. Клерк, с которым я беседовал, поведал мне, что пожар, причину которого так и не выяснили, уничтожил все эти ведомости еще в семьдесят третьем году.

Хобсон помолчал и взглянул на Уингейта, но тот не реагировал. Виктор улыбнулся:

— В середине девяностых были также уничтожены микрофильмы, на которых была уточненная информация, — продолжил он. — Я уже решил, что уперся в стену, когда клерк вспомнил, что финансовая и бухгалтерская служба министерства обороны в Индианаполисе хранит копии оригиналов платежных ведомостей на микрофильме. — Хобсон покачал головой. — Я замучился, пока их нашел. Микрофильм оказался в старых, покрытых плесенью ящиках, наполненных тысячью метрами пленки. Я и мои помощники едва не ослепли, но в конце концов мы нашли платежные ведомости на всех десятерых.

— Я ничего не могу понять в этих цифрах и буквах, — заметил Уингейт.

— Зато вы узнаете имена в верхней части листа. Те самые, которые миссис Вергано зачитывала вам, а вы под присягой говорили, что понятия не имеете, кто это такие. — Хобсон положил еще один документ на стол: — Это платежная ведомость Карла Райса за время его службы в армии, с семидесятого по восемьдесят пятый год. У вас в пачке есть копия.

Уингейт нашел копию и уставился на нее.

— Я тоже не мог разобраться в этих значках, — признался Хобсон, — но я нашел специалиста в министерстве обороны, который смог расшифровать этот код. Карлу платили как капитану как раз с того момента, когда, по его утверждению, он начал работать на вас. И еще он получал дополнительные деньги за работу в тяжелых условиях, которые ему, ясное дело, не платили бы как преподавателю вьетнамского языка. Но самое главное: некто должен был завизировать продвижение этих людей с тем, чтобы им увеличили оклад. На странице для каждого человека есть кодовый значок, который подтверждает их повышение в звании до капитана и соответственно большее жалованье. Бумаги, свидетельствующие о повышении этих людей в звании, хранятся вместе с платежными ведомостями.

Хобсон подвинул бумаги по столу ближе к генералу.

— Они все подписаны вами, генерал, — сказал Шуновер.

Уингейт смотрел на документы, но не касался их.

— Виктор, выйди на минутку, — попросил Шуновер.

Хобсон молча поднялся. Он обошел стол, не сводя глаз с генерала. Уингейт сильно побледнел. Казалось, он не понимает, что происходит, подобно человеку, который только что пробудился от глубокого, беспокойного сна.

— И чего хочет Дженнингс? — спросил генерал, когда они с Шуновером остались одни.

— Он бы с удовольствием увидел вас на эшафоте в Калифорнии в ожидании казни за убийство Эрика Гласса. Если честно, я бы тоже не отказался посмотреть.

— Ничего такого не произойдет. — Уингейт взял бумаги, которые сложил в стопочку. — Эта белиберда из цифр и букв никуда вас не приведет. Равно как и показания моей дочери, бывшей пациентки дурдома, и Карла Райса, массового убийцы.

— Карл успешно прошел три испытания на детекторе лжи, после того как мы перевезли его в федеральную тюрьму. Ванесса тоже.

— Показания детектора лжи не принимаются в суде.

Шуновер улыбнулся:

— Вы правы, но пресса будет в экстазе. Слушание по вопросу залога еще не закончено, объявлен перерыв. Как вы думаете, что напечатают газеты, когда эти документы будут предъявлены в качестве вещественных доказательств? Вы под присягой показали, что никогда не слышали об этих людях и не видели Карла после окончания им средней школы. Ваша подпись на платежных ведомостях доказывает, что вы солгали.

— Эти документы — подделка. Скорее всего Дженнингс поручил состряпать их кому-нибудь из ЦРУ.

— Вот именно, ЦРУ. Вы напомнили мне, что вскоре после убийства Эрика Гласса вас навещал агент ЦРУ. Это так?

— Нет.

Шуновер кивнул.

— Чарльз предупредил меня, что вы будете отрицать, что знаете хоть что-то об этой встрече, а Грегори Сакс умер, став жертвой вооруженного ограбления, которое случилось вскоре после убийства генерала Питера Риверы.

— Куда вы клоните?

— В восемьдесят пятом Сакс был связным Подразделения с Белым домом. Когда Ванесса сказала полицейским, что Эрика Гласса убил Карл Райс, Грег сразу сообразил, что конгрессмен погиб от руки члена Подразделения, и в нем заговорила совесть. Ему были противны многие из заданий, выполняемых этими людьми, но они всегда оправдывались соображениями национальной безопасности, поэтому он находил рациональное оправдание для убийств, торговли наркотиками и других грязных дел, которыми занимались ваши люди. Но смерть Гласса стала последней каплей. Это Сакс пошел к президенту Рейгану и сказал, что Подразделение следует прикрыть. Он же передал вам приказ президента прикрыть Подразделение. И вы в самом деле его прикрыли, не так ли? Вы послали этих великолепных солдат на верную смерть. Затем вы подстроили все так, чтобы выглядело, будто генерала Риверу убил Карл Райс ради шифра секретного фонда. Но на самом деле генерала убили именно вы и забрали деньги, не так ли? Вам повезло, что этот Сакс и президент, которому он якобы сообщил о мифической секретной армии Ванессы, мертвы. И куда теперь ведет ваша сказка? Когда Сакса убили, Рейган назначил руководить тайным расследованием, касающимся Подразделения, способного агента ЦРУ. Этим агентом был Чарльз Дженнингс.

— А, и теперь, полагаю, Чарльз вылезет на телеэкран и возвестит всему миру о том тайном расследовании, которое якобы доказало, что человек, выставивший против него свою кандидатуру, убийца и вор?

— Не надо ерничать, генерал. Президент знает, что вы весь в грязи. Его не надо убеждать, что вы предали своих людей во Вьетнаме, украли миллионы из тайного фонда и на эти деньги купили «Компьютекс», равно как и то, что именно вы стояли за убийствами Сакса, Гласса и Риверы. К сожалению, когда Райс скрывался, а Сакс был мертв, он ничего не мог доказать. Затем Райс вернулся из мертвых и вдобавок у нас есть вот это. Платежные ведомости на людей, про которых, как вы под присягой показали, знать ничего не знаете, хотя ваша подпись стоит на документах об их повышении в звании, которого они, если верить официальным документам, так и не смогли достичь.

— Все это очень интересно, но я должен сделать заявление прессе, к тому же меня ждет самолет на Питсбург.

— Воспользуйтесь этой пресс-конференцией, чтобы сообщить, что вы снимаете свою кандидатуру с президентской гонки.

— Ни за что.

— Тогда мы доведем все эти данные до сведения общественности, министерство юстиции поинтересуется, откуда у вас деньги для финансирования «Компьютекса», а мы повнимательнее посмотрим, что вызвало катастрофу, которая убила Саймона Брауна. При такой негативной кампании в прессе вам крупно повезет, если вы получите несколько голосов во время предварительных выборов, а у президента будет еще целых четыре года, чтобы превратить вашу жизнь в ад.

— Именно так происходит с банановыми республиками, Тед, — спокойно ответил Уингейт. — Человек во власти арестовывает оппозицию. Если Чарльз попробует провернуть такое со мной, я выиграю предварительные выборы как нечего делать.

— У вас будет возможность посчитать голоса в тюрьме, если другие заключенные решат в этот вечер смотреть по телевизору выборы, — ответил Шуновер.

Уингейт встал:

— Вы блефуете, Тед. Если вы настаиваете на своих безумных обвинениях, я проведу пресс-конференцию для того, чтобы разоблачить ваш шантаж и угрозы. Я заставлю Брендана Киркпатрика и агентов секретной службы, охраняющих меня, рассказать миру, как подручный президента настаивал на личной встрече, а затем найду лучших экспертов, которых только можно нанять за деньги, чтобы доказать, что эти документы — фальшивка.

Шуновер улыбнулся:

— Когда я был во Вьетнаме, знаете, как мы называли людей, которые посылали солдат делать за них грязную работу? Мы называли их ГТК, что означало «гребаные тыловые крысы». Мы презирали их так же, как я презираю вас. Поэтому я буду очень гордиться, когда мне удастся вас достать.

Сэм Катлер продумывал детали охраны для выступления в Мэдисоне, Висконсине, когда генерал ворвался в свой гостиничный номер. С репортерами он разговаривал спокойно и уверенно, но сейчас просто кипел от гнева.

— Сэм! — рявкнул Уингейт.

Катлер прекратил говорить по телефону и прошел за боссом в спальню.

— Комнату проверили? — спросил генерал.

— Мы можем говорить, — ответил Катлер.

Пока он переодевался в повседневную одежду для поездки в Питсбург, Уингейт рассказал ему о беседе с Тедом Шуновером.

— Эти бумаги могут нам навредить, — заявил он, — но главная наша проблема — Карл Райс. Ванесса знает только то, что он ей рассказал. Карл — главное.

— Что вы хотите, чтобы я сделал? — спросил Катлер.

Уингейт уставился на своего помощника:

— Не будь идиотом!

— Райс обязательно исчезнет, генерал. Дженнингс упрячет его подальше.

— Так найди его. Используй наших людей в министерстве юстиции и в ЦРУ, плати, сколько потребуется, но найди его. И не забывай, Сэм, не только я в опасности. Ты тоже можешь много потерять, если Карл Райс будет жить.