Затемняющая свет

Глава 15

Смотря на затянувшееся, пасмурное небо, я предвкушала дневную прохладу в время первого патруля со стражами. Меня брал легкий озноб при каждой мысли о предстоящем, и потому я решила отвлечься и навестить Люську. Подруга была так занята последние дни, что даже выкроить минутку на праздный разговор не могла.

В лаборантской как обычно царил полумрак и лишь Люськин стол выделялся ярким освещенным пятном. Пока подруга корпела над очередным анализом, Петр безмятежно перелистывал учетные книги и всматривался в давние записи. Мое появление его слегка оживило, заставив оторваться от журналов и широко улыбнуться. Встретившись с моим безразличием, Чернов сощурился и озадаченно постукал пальцами по столу, чем сбил Люську со счета.

— Вот же криво поднятый! — Выругалась подруга, злобно посмотрев на лаборанта и тут же заметила меня. — О, привет Тая. Поможешь с тестом?

Уставшая Люська протянула пробирку с образцом жижи и флакон с препаратом, распорядившись:

— Отмерь десять капель и влей, скажи какая реакция последует.

Подруга шумно выдохнула и потянулась, пока я четка следовала ее указаниям. В какой-то степени я даже была рада вспомнить учебные будни и окунуться в ностальгию. К реагентам я всегда относилась очень внимательно, тщательно отмеряла, а затем с любопытством следила за результатами эксперимента.

Пробирка задымилась, и лаборантская сразу же заполнилась сладковатым запахом. Пока подруга растерянно шарила по столу в поисках необходимого колпачка, я уже закупорила пробирку смятой бумагой. Удивительно, что всегда собранная и ответственная, она заранее не подготовилась к непредвиденным обстоятельствам. Видимо, всему виной накопившаяся усталость.

— Не надышалась? — только и смогла уточнить я, передавая подарочек Люське.

— Кто ж знал, что мы такое обнаружим, — хохотнула подруга, погрузив пробирку в подставку. — Ну что ж, зато мы знаем, как убили нашего молчуна.

— Ага.

Голова закружилась. Внезапно найденный ответ заставил содрогнуться и съежиться.

— Тихая смерть, — почти беззвучно прошептала я, смотря в пустоту.

Представление ужасно мучительной смерти от такого яда вызвало приступ дурноты. «Тихую смерть» не зря так прозвали, ведь первое, что от него страдает — это голосовые связки, затем уже немеет челюсть и язык, не позволяя человеку произнести и слово. Самое страшное, что все время отравленный остается в сознании и прекрасно осознает, что с ним происходит и чувствует сильную боль. Цветы поземника, из которого извлекают яд, с давних пор прозвали «слезами покойника», так как раньше их использовали люди, желавшие оборвать свою жизнь. Лишенные возможности кричать, они безутешно плакали от нестерпимой боли, уходя в пустоту. Жуткий конец, который не заслуживал никто.

— Долго еще парами собрались дышать? — Возмутился Петр и тут же выпроводил нас из лаборантской, обвиняя напарницу в халатности.

Мы послушно побрели на выход, попутно в красках представляя, что было бы, среагируй мы медленнее. Чернов грязно выругался и зарекся быть в лаборантской во время наших совместных посиделок.

В отделе поднялся неслыханный шум: все наши дознаватели окружили высокого черноволосого мужчину в белой форме с золотой окантовкой. Некроманты наперебой задавали вопросы, а гость терпеливо, но очень кратко отвечал. Оглядевшись, заметила двух стражей в той же форме, которые сидели в отдельном кабинете для допроса и с опаской поглядывали на собравшуюся толпу. Мне не доводилось еще видеть вживую хваленых сотрудников, что возвышались над остальными. Отыскав Михаила, и дернув его за рукав, я уточнила:

— А что тут забыл первый отдел?

— Так молчуна разговорить пытались, — спокойно пояснил некромант. — Они же как считают — только их отдел что-то стоящее умеет, остальные — так.

Михаил не на шутку разозлился, а затем злорадно улыбнулся.

— Ты бы видела лицо того «особенного», когда поднятый и его напрочь игнорировать стал. В общем, тянуть не стали, решили опознание провести. Уже и кость готовят, и стажи на месте.

— Жаль. Упущу такую возможность понаблюдать за элитой. Эх, но смену не отменить, — раздосадовано произнесла я.

— О, а я уже выяснила от чего умер наш несговорчивый! — Торжественно похвалилась Люська.

Михаил подошел ко мне ближе и слегка наклонился. Говорить старался тихо, так, чтобы остальные не смогли расслышать:

— Нам бы поговорить с тобой, да отпраздновать первый выход в день, может заглянешь как-нибудь ко мне?

От неожиданного приглашения, я попятилась и налетела на подругу. Выпалив извинения, я помчалась на улицу — смена вот-вот начнется, да и неловко там оставаться. Прогнав из головы ненужные мысли, пошла искать стражей, которые сегодня составят мне компанию.

Два молодых парня оказались весьма немногословны и после короткого приветствия тут же приступили к работе. Вели себя тихо и умело, старались не привлекать лишнего внимания. К прохожим подходили редко, в основном тщательно осматривались и ждали подозрительных действий, а также все дотошно фиксировали.

Страх никуда не пропал, но значительно уменьшился. Я без особых проблем прятала мелкую дрожь и держала приемлемую дистанцию, а в темные переулки запускала Рыску. Крыса с довольным писком ныряла в уединенное место и ловко обегала все щели, выискивая новых друзей. И если изначально мои напарники скептически относились к так называемому бесполезному питомцу и кривились, то после первого же переулка осознали глубину своих заблуждений. Рыска шустро и легко обследовала все труднодоступные места и вытаскивала укрывшихся колченожек и поднятых мелких грызунов, значительно облегчая стражам работу.

Резко промелькнувшая возле меня тень заставила вздрогнуть и напрячься. То был узнаваемый образ стража, но стоило мне поспешить за ним, как он словно растворился в воздухе. Напарники никак не отреагировали на происшествие, поэтому вскоре и я успокоилась. Похоже обозналась.

К середине смены, я отметила, что интерес к моему питомцу у стражей невероятно возрос, и они уже открыто обсуждали возможность аренды подобных зверюшек для дальнейших обходов, или создание отряда повелителей крыс. Перспектива видеть целую ораву питомцев, похожих на Рыску, меня не обрадовала, и я только отшутилась, подчеркнув уникальность своего питомца. Годы дрессировки заставили нахалку присмиреть, но, если вспоминать, что было раньше — кошмар, да и только.

Время патрулирования пролетело быстро. Удивительно, но за всю смену я упокоила лишь три питомца, тогда как в ночные обычно усмиряла не меньше десятка. Окрыленная, я поспешила в отдел отмечаться. Меня переполнял энтузиазм: следовало просто сопоставить мои выходы в день с работой сегодняшних стражей, тогда и моя жизнь станет проще. Единственное, что меня продолжало тревожить — всплывающий перед глазами силуэт Петрова. Странно, но в последнее время мне на каждом шагу чудилось его присутствие. Постоянно чувствовала чей-то пристальный взгляд, но обернувшись, никого подозрительного не замечала. Кажется, в последнее время начала надумывать лишнего.

До знакомого здания добралась быстро, а там уже столкнулась с сотрудниками первого отдела. Видимо, завершив здесь все дела, они направлялись к карете. Невероятно, но даже в пасмурный день, они сияли так ослепительно, что казалось, сами источали свет. Проводив доблестных сиятелей взглядом, я воодушевленно вошла в отдел.

Первое, что отметила сразу — тишина. Непривычно гнетущая и тяжелая тишина. Некроманты, что еще несколько часов назад бодро обсуждали насущные дела и активно строчили отчеты, так, что и на улице можно было услышать скрип пера, сейчас буквально замерли. Косые взгляды в мою сторону, расстроенные, полные смятения лица коллег заставляли нервничать и отчаянно искать причину смены их поведения.

— Ну и что застыли, или работу всю выполнили? — Недовольно забухтел Борис Глебович, хлопнув в ладоши.

Я вздрогнула от звонкого хлопка, но с места не сдвинулась. Остальные ожили, мгновенно ища чем себя занять. Некроманты суетились, снуя между столами и коротко переговариваясь. Вот только никто так и не решился посмотреть на меня, не говоря уж о том, чтобы подойти и заговорить. Даже когда случайно пересеклась взглядом с Михаилом, он лишь отвернулся и сделал вид, что очень занят.

— Поздравляю с первым дневным патрулем, Таисия!

Шеф неуклюже похлопал по плечу в знак одобрения и, подойдя ближе, легко приобнял за плечо.

— Уже закончила же? Тогда пойдем. Мне как раз в твою сторону надо. Заодно и расскажешь, как прошел день.

Первый раз видела, как Борис Глебович нервничал и от того так много говорил. Еще раз обведя некромантов взглядом, не нашла никого, кто бы захотел поговорить, и расстроенная пошла вслед за шефом. Сначала меня охватила обида и даже подступили слезы. Что же произошло за время моего отсутствия? Шеф всю дорогу чувствовал себя неловко и неумело пытался начать разговор. Но, погрузившись в размышления, я отвечала скомкано и односложно. Мысли сами складывались в цепочку, вынося ужасные выводы. Когда я только собиралась в патруль, некроманты активно обсуждали нашумевшее дело, да и первый отдел посетил нас для выяснения личности молчуна, а значит все их смятение — полученный результат. Среагировали странно на мое появление, и Борис Глебович неожиданно пошел со мной… Еще и бусину нашла.

Губы дрожали. Я едва удерживалась, чтобы не расплакаться уже по дороге, пока отвечала на нелепые вопросы шефа. Я знала зачем он идет, знала, но не хотела верить. Прогоняла страх и беспокойство, отчаянно убеждая себя, что все может быть совершенно не так, как я надумала. Дорога до дома показалась пыткой. То и дело хотелось остановиться и напрямую задать вопрос об убитом, но я понимала, что Борис Глебович не ответит. Хоть это и жестоко, но правильно — сообщать каждому отдельно трагичную новость слишком утомительно и удручающе, лучше изначально собрать всех в одном месте и, высказав, оставить людей переживать горе вместе. Как же нелепо я чувствовала себя, ведь вроде и все понимала, а эмоциональная сторона требовала закатить истерику, кричать, плакать или вовсе драться.

Когда зашли домой, было ясно, что шеф заранее уведомил о приходе и попросил присутствовать всех членов семьи. Единственное кого я не увидела — Дмитрий. Но оно и понятно, пятый отдел трудится не покладая рук над очередным громким делом, и брат просто мог вовремя не получить послание. Встревоженные родители суетливо встречали шефа, тогда как Анастасия, недовольно поджав губки, кидала злобные взгляды на меня. Борис Глебович не умел долго вести светские беседы, так что перешел сразу к делу:

— Вам должно быть известно, что Некромантский отдел работал над дело особой важности, — весьма дипломатично начал он. — Разговорить не получилось, несмотря на старание дознавателей, и потому мы решили провести опознание. Опознание проводил первый отдел, так что в результатах сомневаться нет смысла. Убитый — Глеб Тихонов.

Горький плотный ком в горле мешал нормально дышать. Знакомое и родное имя, сейчас звучало каким-то далеким и чуждым, словно это и не дедушку так звали. Было глупо на что-то надеяться, но я до последнего отгоняла тяжелые мысли прочь. И снова по ушам ударила гнетущая тишина. Такие моменты обнажали истинные лица родных и заставляли чувствовать себя неловко тех, кто приносил печальные вести.

— Что? — Растерянно уточнил отец. — Что это все значит?

С каждым новым повторением Бориса Глебовича, я видела, как рушиться тщательно спланированный новый мир отца, погребая мечты о высоком положении в руинах. И дальше будет только хуже. Чтобы не обременять шефа лишними истериками семьи, я едва держась проводила его до двери и договорилась об отгулах. Не представляла, как в таком состоянии вообще можно работать. Борис Глебович тепло заверил, что в ближайшее время не ждет меня на рабочем месте и ушел.

— Дедушка умер? Как такое могло произойти? — Растерянно бормотала Анастасия. — Отец, что же мне теперь делать? А как же место капитана и Александр?

Подлетев к отцу, она крепко вцепилась в его руку и преданно заглянула в глаза, ища поддержки.

— Я не могу его потерять, слышишь папочка? Нет, я не могу все потерять! Это ведь неправда, и ты все решишь?

Отец был серьезен, он упрямо анализировал случившееся, стараясь найти выгоду или же сгладить потери. Однако, сколько голову не ломай — все тщетно: дедушка мертв, а значит и прежние связи со временем тоже отпадут, найдя более подходящие семьи для свадебных партий.

— Все хорошо, дорогая, Александр не посмеет тебя бросить, ведь тогда его репутацию будет очень легко разрушить. И если он сам это не поймет, то уж ты ему точно разъяснить сможешь. Сделаем так: завтра свяжусь с домом Бреловых и обговорю все детали, а ты найди своего капитана и прояви инициативу.

Сестра уверенно закивала и благодарно обняла отца. Смотря на всю эту абсурдную сцену, я тихонько плакала, не веря, что вся долгая прожитая дедушкой жизнь ценится только за должность капитана второго отдела.

Единственная кто, казалось, никак не отреагировала — мама. Она не сдвинулась с места и лишь опустила глаза, не плача и ничего не говоря. Я боялась, столкнуться даже с ее безразличием, хоть и знала, что отношения между ними были плохими.

— Хватит! — Рявкнула я, не выдержав бессмысленной суеты Анастасии.

Она удивленно хлопала глазами, но продолжала цепляться за отца.

— Сестра, ты злишься из-за Александра? — Анастасия скривила страдальческую мордашку. — Прости, что говорю такой, но твои попытки соблазнить его — пустая трата времени. Мне жаль, но я очень переживаю за тебя. Не хочу видеть, как ты страдаешь из-за разбитого сердца, когда мы сыграем свадьбу.

Ложное сочувствие Лучика света добилось нужного эффекта — отец прибывал в ярости, ведь его планам угрожала еще и я.

— Таисия, объяснись немедленно!

Смахнув набежавшие слезы, я постаралась казаться сильной и уверенной.

— Не кажется ли вам, отец, что поведение Анастасии недостойно в подобной ситуации? — И пока конфликт не разросся еще больше, я поспешила добавить. — Любимая внучка не пролила не единой слезинки в память о любимом дедушке, а лишь терзалась мыслью о возможной отмене свадьбы — недопустимая ситуация для любимицы светского общества, которая славится своей благодетельностью и состраданием. Прошу, хотя бы сделайте вид, что опечалены его кончиной. Его больше нет! Он не придет, не поздравит нас, не обнимет, не засмеется над нелепой шуткой. Его просто больше нет…

Мелкая назойливая дрожь мешала говорить, слова смазывались или обрывались. Слезы хлынули с новой силой. Не дожидаясь очередных недовольств, я пошла в комнату. Первое, что решила сделать — достала свой деревянный браслет. Бережно сжав украшение в кулаке, приложила его к груди и легла на кровать. Он носил его, носил мой подарок! Он не был дорогим и изысканным, его ценность была лишь в том, что он мог напоминать обо мне. А я ведь даже не знала, что дедушка остался доволен подарком, просто подарила и забыла. Так и уснула, крепко сжимая браслет.

Следующие два дня ушли на подготовку памятного прощания с дедушкой. Траурные украшения быстро заполнили основные комнаты дома. Большой зал преобразился в ожидании скорбящих гостей: черные ленты и скатерти, небольшой высокий столик, выделенный под урну с прахом и множество белых цветов.

Во время подготовки родители стали чаще ругаться, еще больше проявляя неуважение друг к другу. Их ссоры перестали быть тайными и проходили в любом месте и при посторонних. Проблема обострялась, ведь мама активно настаивала на желании стать полноправным некромантом, а отец окончательно разочаровался в браке и отчаянно искал поддержки у других влиятельных семей.

— Сергей, прошу, подумай еще раз!

В очередной раз взмолилась мама во время обеда. Все чаще за столом я сталкивалась с такими сценами и все они заканчивались одинаково — отец в гневе покидал столовую, прекращая есть. Вот и сегодня его настрой нисколько не отличался от предыдущих дней.

— Думаешь, если я потерял силу и ушел в отставку, то не способен позаботиться о семье? Брось свою самонадеянность, я уже тебе все сказал!

— Дай мне только шанс!

Столовые приборы разлетелись по столу, а отец, вновь ругаясь, покинул комнату. Убедившись, что мои блюда не были задеты последствиями раздора, я спокойно продолжила трапезу. Подобные ссоры последнее время не тревожили меня, словно они происходили где-то далеко, не способные задеть и ранить. Я чувствовала себя опустошенной и отстраненной. Даже Рыска, чувствуя тревогу, то и дело притаскивала за штанину Дмитрия и, пища, прыгала возле меня, стараясь развеселить. Брат лишь разводил руками и пытался убедить неугомонную крысу, что для восстановления необходимо время.

— Ты ненавидишь меня? — Неожиданно спросила мама.

Я выплыла из своих мыслей и удивленно уставилась на нее.

— Нет, — только и смогла произнести я, возвращаясь к еде.

Не могу сказать, что я никогда не испытывала ненависти. В детстве я отчаянно тянулась к ней, а когда подросла искала поддержку, но все было тщетно. Она проявляла заботу и даже хвалила, но никогда не вставала на мою сторону в нужный момент, не поддерживала принятые решения. И окончательно я разочаровалась, когда мама одобрила решение отца, о замалчивании случая со стражами. Сейчас я понимаю, что для нее всегда было главное сохранить репутацию семьи, чтобы выполнить обязательства перед отцом и заполучить возможность некоторой свободы, но тогда для меня это был крах. Со временем моя ненависть и злость утихли и сменились на жалость. Мне хотелось, чтобы она наконец обрела счастье и чаще улыбалась, хотелось, чтобы мама смогла отпустить прошлое и простить дедушку, но все это оставалось наивными мечтами.

— Все должно было быть не так! — Последнее, что произнесла мама перед тем как расплакаться.

Она рыдала, спрятав лицо в ладони, совсем не стремясь удержать обычный образ элегантной леди. Ее хрупкие плечи то и дело вздрагивали, а приглушенные всхлипы заставляли сочувствовать. Я встала из-за стола, подошла к ней и легонько приобняла. Может этого и недостаточно, чтобы залечить душу, но даже короткий миг тепла способен подарить надежду.

В день памятного прощания нам привезли урну с прахом. Белая, украшенная золотыми узорами, она ярко контрастировала с траурными лентами. Вот все что осталось от близкого человека: несколько горстей праха и имя, выписанное золотыми буквами. Чуть позже к этому дополнится маленькая могильная плита на таком знакомом кладбище. До прихода гостей мы успели передать последние пожелания и скорбь подношениями. Склонив голову возле памятного столика, я шептала просьбы предкам, надеясь, что они тепло примут дедушку и помогут обрести покой. Закончив с прощанием, я положила рядом с урной свой деревянный браслет, напитанный магией. Глупо, но мне так хотелось попросить прощение за то, что столько времени я, находясь в отделе так и не опознала его. Даже обнаружив бусину, я не высказала подозрение Борису Глебовичу и не помчалась к дедушке домой, а отделалась одним лишь письмом. Вспомнив работу в кабинете шефа, закашлялась от подступающей тошноты, но затем быстро взяла себя в руки, ожидая прибытия гостей.

Выделенный под памятное прощание большой зал вмиг заполнился людьми, желающими отдать дань уважения дедушке. Памятный столик усыпали цветами. А к нам то и дело подходили стражи с разных отделов, выражая глубочайшие соболезнования. Нервно сглатывая и пряча трясущиеся руки, я скомкано отвечала и отводила глаза. Анастасия, стоя рядом со мной, то безутешно плакала, то охотно вступала в беседы с приглянувшимся собеседником. С каждой минутой дышать становилось все тяжелее, а дрожь усиливалась — хоть я и отмечала раньше, что страх уходит, но не тогда, когда вокруг столько стражей. Я была настолько напряжена, что даже не могла заплакать. До боли сжав кулаки и стиснув зубы, молила предков, чтобы это поскорее закончилось.

Когда что-то тяжелое упало мне на плечи, я растерялась и отступила. Теплая ткань согревала и унимала дрожь. Хотелось полностью закутаться в это легкий мужской плащ.

— Вы слишком бледная и дрожите от холода, следует поберечься, — тихо проговорил Александр.

Неуклюже застегнув пару верхних пуговиц, он, словно опомнившись, отстранился, желая тут же уйти, но был пойман. Схватив его за руку, я не желала отпускать. Сейчас, когда обращала внимания только на него, мне становилось легче. Печальный взгляд капитана и невысказанные соболезнования слились в единую горечь. Щеки обожгли слезы, такие желанные и необходимые.

— Спасибо, — беззвучно пробормотала я, выдавив улыбку.

Накрыв мою руку своей, Александр продолжал молча стоять. Из-за его спины выглянул Солохин и не то с возмущением, не то с восхищением уставился на друга.

— Примите мою скорбь по вашей потере, леди Таисия, и пусть предки примут его тепло! — Затараторил Максим, пытаясь оттеснить капитана, но столкнувшись с недобрым взглядом тут же прекратил. — К сожалению, мы вынуждены с капитаном вернуться к работе.

Я не сразу поняла слова заместителя, а как только пришло осознание, не удержалась и воскликнула: «Ой». И сразу же освободила Александра. Растерянно попыталась расстегнуть пуговицы, но была остановлена.

— Не стоит. Он вам сейчас нужнее, — мягкий голос Брелова позволил испытать волну теплой заботы.

Провожая взглядом удаляющуюся фигуру, я только сейчас поняла, что наделала глупостей. Полный зал гостей неотрывно следили за каждым нашим действием, предвкушая интересный поворот, ведь в светском обществе Александр уже некоторое время считался женихом Анастасии. Ощущать на себе столько пристального внимания как со стороны гостей, так и со стороны родственников было неприятно. Особенно остро я чувствовала заинтересованный взгляд Романа Петрова. Лукавая улыбка расплылась по его довольному лицу. Легкий морозец настойчиво предупреждал о грядущих неприятностях. Гадко наблюдать, как такое важное событие на твоих глазах превращается в обычный повод для сплетен. К счастью оставшееся время ничего не отвлекало людей от памятной церемонии. Удивительно, но к вечеру гости значительно осмелели и поднимали уже не столь безобидные темы: открыто спрашивали Анастасию о возможной должности капитана второго отдела и будущей супружеской жизни. Сестра неловко жеманилась и давала неоднозначные ответы, от чего интерес со стороны стражей только возрастал. Особо находчивые отправились узнавать ответы у меня, но и это не дало особых результатов. Я не только показала им свою неосведомленность в данных вопросах, так еще и на открытую провокацию с упоминанием Александра не повелась, чем заметно расстроила окружающих.

День выдался длинный и очень тяжелый. Как только все разошлись, можно было почувствовать себя свободной. Пока я старательно растирала уставшие ноги, Рыска бодро наматывала круги вокруг кровати. За сегодня так и не удалось нормально отдохнуть, ведь поток прощающихся все никак не заканчивался. Трудно было сосчитать сколько лично подходили передать слова скорби, особенно после ухода Александра. Их голоса слились в единый шум, от которого я только и успевала отмахиваться небрежными фразами. Неугомонная энергия крысы вызывала зависть и негодование, ведь это именно я подпитываю ее магией.

Бесцеремонно распахнув дверь, Анастасия объявила свои требования прямо с порога:

— Я же тебе сказала, что он мой! Немедленно прекрати все это!

Я не стала утруждать себя благородной позой и приглашением присесть, просто продолжила разминать мышцы.

— Мне нечего тебе ответить. По всем вопросам обращайся к господину Брелову.

— Сестра! Ты же знаешь, что я добьюсь своего, так почему бы тебе заранее не отступить? Стоит мне нажаловаться и тогда отец…

— Отец ничего не станет делать, — резко прервала ее я.

Настроение было и так паршивое, а тут еще и сестра разборки из-за жениха учинила — стоило проучить несмышленую. Я поднесла палец к губам и, видя недоумение Анастасии, задумчиво пояснила:

— Давай представим, что я действительно ему приглянулась, ну или я его соблазнила — тут как тебе нравится. Думаешь отец упустит возможность породниться с семьей Бреловых, пусть даже и не через тебя? В каком-то смысле ему так будет даже лучше: непутевую пристроит хорошо, а с тобой, чья сила впечатляет многие семьи, проблем возникнуть не должно. И пусть возможность быстро стать капитаном провалилась, но ты и без того способна подняться, так что предложения посыпятся одно за другим. Прекрасно все складывается, не так ли?

Я игриво подмигнула и улеглась на кровать. Анастасия побагровела от злости, и, едва сдерживая крик, зашипела:

— Не смей к нему приближаться! Он мой, и ты должна это понять! Все, что ты наговорила — ерунда. Отец поддержит меня, я знаю, точно знаю!

Хоть раньше она и не сомневалась в выборе отца, но сейчас слишком уж гладко я расписала перспективы. И в этом было мое преимущество. Чем больше Анастасия сомневалась, тем уверенней становилась я.

— Если ты не хочешь, чтобы я прямо сейчас отправилась к отцу с предложением — выйди из комнаты, и больше не смей так нахально сюда врываться.

Сестра мешкала. Ее гордость была задета, она была уязвлена и обижена, но оставаться без заветного жениха не собиралась. Громко фыркнув напоследок, она вылетела из комнаты и хлопнула дверью. Рыска беспокойно заерзала возле ног. И когда только успела забраться? Почесав затянутые дымкой косточки, я ее утешила:

— Еще денек, а потом уж на работу. Там ты и порезвишься от души.

Не только Рыска, но и я безумно хотела вернуться на рабочее место, сбежав от очередного недовольства семьи.