Зверь на Юге пробудился (СИ)

ОДна маленькая зараженная тварь

Существовала теория, что под поверхностью земли всех Слоев есть ещё один мир — подземный. Он лежал глубоко — так, что до его границы докопаться было невозможно. Да и желающих это сделать не находилось. Потому что иногда людям всё же приходилось сталкиваться с тем, кто проживал в этом подземном Слое.

Это происходило, когда Ось мира кренилась слишком сильно. Она тянула на себя плоскость мира и провоцировала образование трещин. Понять заранее, где конкретно лопнет поверхность, пока не удавалось никому. А вот с последствиями встречались многие. Из трещины, в каком бы слое она не располагалась, вырывались тени, которые сами по себе были не особенно страшны. Но вселиться они могли в любого животного, кроме самого высокоразвитого — человека. И тогда заражённый становился сущим демоном. Его обуревала жажда страха, паники и деструктива. Он словно питался этим, сея ужас вокруг себя. А когда тень захватывала существо полностью, оставалась лишь одна потребность: кровь, плоть, убийство.

Но последние десятилетия подобное случалось редко, и чаще в окраинных Слоях. Жители Центра так и вовсе расслабились, почувствовав себя в безопасности.

Поэтому всего лишь один маленький зверь, в которого из тоненькой трещины вселилась совсем крошечная тень, смог натворить такое бесчинство.

Началось это сразу после полуночи. Гуляющих по округе уже не осталось, и все лошади с пастбища были загнаны в огромную чистую конюшню. Две большие луны в это время года соизволили выкатиться на небосклон едва ли не впервые и честно отрабатывали время отсутствия ровным ночным светом.

Заражённый зверек прыжками двигался к жилью. Два красных горящих глаза светили в темноте не хуже угольков костра. Первой на его пути попалась мышь-полёвка, но та не успела даже пискнуть, как покинула мир живых. И вот это самое — «не успела пискнуть» — расстроило тень в хорьке больше всего. Нужно было больше эмоций, больше вкуснейшего страха, больше жуткой агонии.

Конюшня, полная крупных, склонных к массовой истерии животных, показалась хорьку идеальным вариантом.

Звуки разгорающейся паники подкинули Эррин в кровати.

Она подскочила к окну и поняла, что дело плохо. Кругом бегали люди, некоторые едва ли не в исподнем. И что конкретно происходило на улице, понять было невозможно.

Она уже натягивала брюки, когда в дверь замолотил Ролли.

— Эррин, там нужна наша помощь!

Она распахнула створку практически сразу же и вперёд учителя ринулась вниз по лестнице на первый этаж. Внизу их ждал Годдард, в неизменной чёрной рубашке, застёгнутой не на все пуговицы, которая открывала взгляду крепкую мужскую грудь. Прямо сейчас он выглядел очень собранным и сосредоточенным. Пожалуй, именно в этот момент он походил на самую нормальную версию себя.

— Всё происходит в конюшне, — коротко сообщил он.

Впрочем, интенсивность воплей и так привела бы их на правильное место. Вокруг здания метались и бегали люди, у большой двери столпились бледные сотрудники. А за запертыми дверьми творился настоящий кошмар.

Животные метались, бились о стены и двери, выламывали денники, рушили перегородки. И ржали. Душераздирающе, жалобно, панически. От этих звуков внутри натягивалась жалобная струна, которая перехватывала горло и заставляла дрожать руки.

При виде Ролли и его спутников, один из сотрудников отделился от толпы и рванул к ним. Это был, похоже, либо владелец, либо управляющий.

— Умоляю, магистр, помогите! Похоже, там заражённый тенью! — Лысоватый полный мужчина с вытаращенным в ужасе глазами вцепился Ролли в рукав.

— Спокойно, давайте сначала разберёмся, в чём дело, — быстро сказал учитель. — Заражена одна из лошадей?

— Да кто ж знает! Мы не открывали двери.

— А почему? — встрял в разговор Годдард.

— Я не могу подвергать риску жизни постояльцев. Смотрите, сколько людей бегают по округе. Я боюсь, что их просто растопчут.

— Лошади не склонны топтать людей, — заметил Годдард.

— Это в нормальном состоянии. И даже просто в страхе, — возразил толстяк. — Но вы слышите, то там творится? Это чистое безумие! Я не могу так рисковать. Но и слышать, что там с моими дорогими лошадками, нет никаких сил. Спасите, умоляю! Что угодно за это просите!

Учитель задумался.

— Нам нужно обсудить порядок действий, — решительно обратился Годдард к владельцу. — Дадите нам две минуты?

Тот кивнул и явно скрепя сердце отошёл.

— Снимай наручники! — скомандовал Годдард и протянул руки к Ролли.

— Нет! — так же решительно отказал учитель.

— Ты же знаешь, что я решу эту проблему в два счёта.

— Этого я не знаю, — зло ответит Ролли. — Во-первых, я не знаю, что осталось от твоих сил после тюрьмы. Это раз. И два — я не освобожу тебя в двух шагах от столицы, я ещё не сошёл с ума.

— Верно, — со злой иронией сказал Годдард. — Ведь это только мне так повезло, да?

Эррин от напряжения потряхивало, ответственность холодила руки, но, кажется, она придумала, как решить проблему.

— Я знаю, что делать, — громко сказала она, и два мага мгновенно повернулись к ней. Один — с явным удивлением, второй — с раздражением. — Я их заморожу парализатором.

— Считаешь, животные слишком мало страдают? — с издёвкой спросил Годдард. — Добавишь им ещё боли?

— Ну, во-первых, то, что они испытывают сейчас явно притупило их чувствительность, и отрезвляющая боль уж точно не самое страшное, что может с ними сегодня случиться. А во-вторых, вам всё равно как-то нужно попасть внутрь, чтобы разобраться с заражённым. А пока там беснуются животные, вас просто растопчут.

— Для этого и нужно снять с меня браслеты, — рыкнул Годдард, начиная терять терпение.

— Не сниму! — резко вставил Ролли.

— Согласна, браслеты мы не снимем. Но я в состоянии отлавливать выскакивающих через дверь лошадей и на давать им разбегаться по округе. А вы сможете войти и найти источник проблемы.

— Ты их точно удержишь? — спросил Ролли.

Годдард крикнул стоявшему неподалёку и ожидавшему решения владельцу:

— Сколько там лошадей?

— Девяносто три, — гробовым голосом ответил тот.

— Ты и сотню сможешь удержать? — грозно спросил Годдард, наклонившись почти к лицу девушки.

— Смогу! — Она сама не представляла, откуда взяла такую решительность. Ну правда, откуда ей знать? Практического применения её дар пока не знал. Все эксперименты с его мощностью были лишь теоретическими в силу специфики. Но она просто чувствовала, что иначе ответить нельзя. Она должна была справиться. Просто должна была.

Годдард повернулся к Ролли:

— Ты понимаешь, что если девчонка выгорит, то всему твоему гениальному плану придёт полный… конец?

— Она справится.

— Ладно, как скажешь. — Годдард выпрямился. — Но я пойду с тобой.

— А смысл? Ты в браслетах.

— Ты думаешь я забыл? — сарказм был такой густой, что горчил на языке. — Я не могу колдовать, зато я вижу и чувствую. Я намного быстрее тебя обнаружу источник заражения. Ты же не забыл, что это было моей специализацией?

— Хватит уже препираться! — возмутилась Эррин. — Сил уже нет слышать, что там творится.

Ролли за годы преподавания в академии изрядно прокачал свои организаторские качества. И неизвестно, кого проще организовать: панически мечущихся людей или толпу студентов. За считанные минуты сотрудники стали отгонять всех подальше от выхода, Эррин заняла позицию напротив двери, а Годдард и Ролли встали по обеим сторонам, готовясь распахнуть створки, в которые всё чаще врезались лошадиные тела.

— Готова? — спросил учитель, и, когда Эррин кивнула, разверзлись ворота в ад.

Животные с вытаращенными глазами буквально вываливались из конюшни. Некоторые были ранены, хромали, подволакивали ноги, но всё равно неслись подальше от злополучного места. Воздух буквально начал пахнуть паникой — крепким настоем медных монеток, уксуса и желчи. Но самое страшное было то, что они и правда ничего не соображали. И рассчитывать, что они никого не затопчут, было глупо. А первой на их пути была сама Эррин.

Задавив инстинктивное желание бежать, девушка едва смогла убедить себя повременить. Хотелось сразу защититься, вдарить со всей дури парализатором, остановить эту смертоносную лавину. Но надо было освободить проход. Во-первых, заморозив первых прямо в проходе, она не хуже двери заткнёт вход, и остальные не выберутся. Во-вторых, нужно было дать зайти Ролли и Годдарду — только от них зависел момент окончания всего этого кошмара.

Подняв дрожащие руки перед собой, Эррин наконец позволила себе выпустить силу. Первые лошади были уже рядом, почти перед ней. Врезавшийся в них парализатор заставил их встать, как вкопанных. Следующие тоже застыли, мелко дрожа от боли и страха. Некоторые падали в конвульсиях, но девушка старалась не думать о боли, которую они ощущают. Бывает такая боль, которая на благо. Это на благо. На благо. На благо.

На третьем десятке она сбилась со счета. На пятом ей пришлось переместиться вбок, потому что тела лошадей под парализатором почти начисто закрыли ей обзор. А потом уже даже приблизительно считать не выходило.

Пальцы онемели, в ушах шумело, внутри зарождался беспомощный плач.

Ну почему она решила, что справится? Почему возомнила себя великой волшебницей? Она всего-навсего маленькая выпускница, которая прямо сейчас должна отплясывать на выпускном балу и черпать из чаши пунш, куда кто-то из выпускников тайком подлил алкоголя, а преподаватели сделали вид, что вовсе и не заметили этого.

Эррин закусила губу, бросая новую порцию парализатора. Очередной, уже наверное, тысячный конь, встал на дыбы и рухнул на землю. И они всё не кончались, всё сыпались из этой проклятой двери, словно горох из рваного мешка.

Вкус крови во рту, звенящая дрожь всех частей тела, и пустота. Ужасающая пустота, расползающаяся по внутренностям.

«Запас магических сил — как плесень, — хихикая, говорил на лекциях магистр Кашин. — Если забыть хоть чуть-чуть на донышке, они расплодятся снова. Но если выскрести всё полностью, не оставив ни капли, то сосуд станет стерильно чистым, и плесень в нём снова не заведётся. Проще говоря, если маг исчерпает себя до конца, то он кончится как волшебник»

Эррин отчаянно не хотелось кончится как волшебник. Именно сейчас ей очень нравился её дар, нравилось быть магичкой, нравился даже этот дурацкий поход за Зверем. Но только бы не выгореть. Только бы смочь.

То, что новые животные не прибывают, уже не радовало. Ведь всех, кто вышел, всё ещё надо было удерживать. И длилось это год, как показалось девушке.

— На улице больше нет людей, — негромкий голос владельца гостиницы раздался рядом с ней. — И мы закрыли загоны по периметру, так что сильно далеко они не разбегутся. Можете отпускать, если сочтёте возможным…

Он не осмеливался ей советовать. Просто вежливо допустил такую возможность. Да и кто бы осмелился указывать магичке, удержавшей голыми руками почти сотенный табун?

Эррин выдохнула, но поняла, что не может расслабить руки. Это вышло лишь со второй попытки. И лошади, которые казались причудливыми статуями в саду, вдруг ожили и рванул прочь. Ну, те, кто физически смог. Некоторые остались лежать, дёргаясь в попытках встать. Некоторые уходили, хромая и спотыкаясь. Но уж точно никто не желал приближаться к человеческой девушке, которая оказалась всего лишь ненамного менее страшной, чем то, что бесновалось в самой конюшне.

Хотя в конюшне уже никто не бесновался, там стояла абсолютная тишина. Но Ролли и Годдарда снаружи не было, значит, они ещё оставались внутри.

Эррин не стала приближаться, справедливо решив, что свой бой на сегодня она уже отстояла. И плескающиеся внутри остатки магии радовали её необычайно.

Когда маги вышли, они рассказали, что это был хорёк, которого заразила тень из трещины. Редко такому мелкому существу, даже одержимому, удавалось нанести столь разрушительный урон.

— Всего лишь хорёк, — задумчиво сказал учитель.

А Эррин подумала, как такой кошмар можно характеризовать словом «всего лишь»? Она чуть не лишилась магии, а это «всего лишь»? И каковы у них вообще шансы победить Зверя, который, согласно легендам, огромный, как гора, сильный, как буйвол, и весь целиком заполнен тенями…

Интересно, если спросить Годдарда о Звере, он хоть что-то ответит?