Атаку начинали танкисты

«Полк, слушай мою команду!..»

Противник отходил вдоль Варшавского шоссе. На промежуточных рубежах гитлеровцы задерживались и оказывали сопротивление, стремясь выиграть время, чтобы подтянуть с запада свежие силы и хотя бы частично восстановить боеспособность своих потрепанных соединений. Эти войска противник, по-видимому, намеревался использовать для укрепления своих позиций на подступах к Варшаве. А для непосредственного прикрытия самой Варшавы гитлеровское командование держало в готовности преимущественно эсэсовские соединения — «Викинг», «Тотенкопф», «Герман Геринг». К частям, удерживавшим подступы к Варшаве, отходили и разгромленные дивизии брестской и белостокской группировок противника.

Несколько сильных контратак против частей нашего корпуса предприняли гитлеровцы в районе Окунева. Они вводили в бой по 20–30 тяжелых танков во взаимодействии с пехотой и артиллерией, пытаясь вклиниться в стык между двумя нашими бригадами и задержать их. При отражении этих контратак отличились артиллеристы батареи капитана В. Медведева.

Упорный бой разгорелся у населенного пункта Воля-Роштовска, где противник попытался внезапным контрударом остановить наступавших танкистов. Наши бригады, отражая эти атаки, настойчиво продвигались вперед. Сломив вражеское сопротивление, они энергичным броском вышли в район Минск-Мазовецкого, перерезали железную дорогу и шоссе Брест — Варшава.

31 июля Москва вновь салютовала нашим гвардейцам, отличившимся при освобождении польского города Минск-Мазовецкий.

Наступательная операция 2-й гвардейской танковой армии завершилась, она была проведена успешно, в соответствии с планом и отличалась своим размахом, большой глубиной, высокими темпами и искусством маневра войск. Соединения армии выводились в резерв Ставки ВГК, нашему корпусу было приказано принять от них исправные танки и совместно с 47-й армией провести частную операцию по овладению восточным предместьем столицы Польши — Прагой и очистить восточный берег Вислы от противника.

10 сентября 1944 года началась эта операция. Она затянулась до конца сентября. Приходилось сокрушать мощные оборонительные укрепления гитлеровцев. На направлениях танковых атак громоздились завалы, подстерегали минные поля, топорщились полосы бетонных надолб, тянулись проволочные заграждения. За широкой полосой этих препятствий находилась разветвленная система траншей с дотами и дзотами. Мощным огнем простреливался каждый метр на ближних и дальних подступах к вражеским позициям. Глубоко эшелонированная оборона немцев опиралась на организованную систему огня. Огневые точки — в каждом доме, на перекрестках улиц и площадей.

Я доложил обо всем этом командирам бригад, собранным генералом А. Ф. Поповым для постановки задачи, показал расположение оборонительных рубежей на карте, но особой реакции офицеров на это не чувствовалось. Сидят комбриги, слушают, изредка делают заметки в рабочих тетрадях. Пискарев нет-нет да и посмотрит отвлеченно в окно, как человек, не раз слышавший подобные перечисления атрибутов немецкой обороны. Пивнев преспокойно зачинивает карандаш.

Обвожу круги на карте, особо акцентирую внимание на вражеских резервах:

— Здесь противник сосредоточил танковый, пехотный, а также эсэсовские полицейские полки, другие части.

Это тоже воспринимается спокойно, без особых эмоций.

Может быть, невозмутимость комбригов бросилась в глаза и генералу Попову. Возможно, он, как и я, тоже был несколько удивлен, потому что вдруг прервал меня и обратился к Пискареву:

— По выражению вашего лица, товарищ комбриг, не видно, чтобы вы со всей глубиной и ответственностью уяснили сложность обстановки.

— Почему же? Уяснил, товарищ генерал, — поднялся комбриг.

— Интересно бы услышать — как именно?

— Как очередную боевую задачу, которую надо во что бы то ни стало выполнить.

Алексей Федорович махнул рукой: садись, мол, такого, как ты, врасплох не застанешь...

Командиры, конечно, уяснили задачу и понимали, что она потребует огромных усилий и немалых жертв. Знали они и то, что выполнить ее обязаны любой ценой, что танкистам придется пройти через страшные испытания, прорывая такую оборону противника. И что же... Надо — значит надо. Сколько брали с бою «неприступных» оборонительных полос и валов за войну? Сокрушат танкисты и эту.

Подготовка операции заняла несколько суток. Было детально отработано на местности взаимодействие между танками, пехотой, артиллерией и авиацией. Скрытно части заняли исходное положение и в намеченный час после мощной артиллерийской подготовки танковые бригады двинулись в атаку. Бои протекали с переменным успехом, но в конце концов оборона противника была прорвана.

На другой день после вновь проведенной артподготовки наши танкисты вместе с частями стрелкового корпуса продолжали наступление и к полудню заняли город Рембертув, а к исходу дня — Каролювку. Эти крупные опорные пункты на подступах к Праге гитлеровцы обороняли, не считаясь с потерями в живой силе и технике. Цеплялись за каждую улицу и каждый дом, использовали все, какие у них были, бронебойные средства. И все же вынуждены были отступить.

12 сентября части корпуса продолжали наступать в направлении Замбки, на следующий день вышли к Висле в районе центральной переправы, а 14 сентября решительным штурмом была взята Пражская крепость. Вышедшее из подвалов и убежищ население Праги варшавской восторженно встречало советских воинов, своих освободителей. Люди дарили им цветы и улыбки. Поляки обнимали русских братьев.

За массовый героизм, проявленный танкистами при освобождении Праги варшавской Верховный Главнокомандующий объявил нашим частям благодарность. Двум из них было присвоено почетное наименование Пражских.

Затем части корпуса продолжали бои по освобождению от противника восточного берега реки Висла и ликвидации противника в междуречье Вислы и Западного Буга.

В разгар этих боев в конце сентября пришло известие о присвоении мне воинского звания полковника. Сообщил мне об этом, тепло поздравив, командарм генерал Н. И. Гусев, а Алексей Федорович Попов после поздравления вручил погоны с тремя звездами.