* * *
Месяц июль, скажи, месяц июль.
Мне ли не знать помутнения, мне ли.
Красное лето, зелёный патруль.
Встали в шеренгу и оцепенели,
и рассчитаться по росту нет сил,
и переход под знамёна не гладок.
Время пришло — и губу закусил.
Время настало — устроил припадок.
Это не оторопь энного дня
напоминания отрокам кармы,
часа, когда стекленеет броня
и различимы снега и казармы.
Мы не случайно держали пари,
и забирали себе половину,
и затевали ночные пиры —
горсть монпансье и стакан поморину.
Коль ясновиденьем лоб обелён,
фосфоресцирует обод пилотки,
что нам за дело? Шуми, Вавилон,
и покушайся на наши подмётки.
Бестолочь машет с плеча на ура,
всё норовит возвести баррикады...
Громче флотилий гремели цикады,
и берега омывала Пахра.
(1985)