Что осталось


Швейцер часто повторял, что африканская больница — не самое главное в его жизни; важнее для него мировоззрение, отношение к миру, в согласии с которым он жил и работал.

Этим объясняется огромное уважение, которым он пользовался при жизни и посмертно. Главное — не место, где он осуществлял свое призвание, а решимость помогать людям и неуклонное претворение ее в жизнь, а также мужество, умение выстоять вопреки трудностям и разочарованиям, самоотверженность, ставшая образцом «не лучшего, а единственного метода убеждения» для многих современников Швейцера в нашем веке. То же самое он мог бы сделать и в другом месте. Швейцер не раз сам подчеркивал это. И все же «случайное решение» Швейцера — отправиться в Ламбарене — могло быть продиктовано и эмоциональными мотивами. Помогать самым обездоленным из обездоленных во влажном и жарком климате африканского девственного леса, у экватора, вероятно, означало сделать «метод убеждения» еще действеннее. Сказался на этом решении также интерес к подобной работе в Африке, который еще в детстве пробудил у Швейцера отец. Кстати, Швейцер признавал и этот факт. Наконец, последним непосредственным побуждением к тому, чтобы отправиться именно в Африку, послужило этическое кредо Швейцера, его религиозность и чувство справедливости. Все это отразилось в гневной проповеди, которую он прочитал в бытность свою помощником пастора при церкви св. Николая в Страсбурге на утренней службе 6 января 1905 года. Кайзеровская Германия только что подавила восстание гереро в Юго-Западной Африке. Целый народ, десятки тысяч людей изгнали в пустыню, обрекли на верную смерть. В своей проповеди Швейцер сказал: «Когда насилие, зло и преступления творят на глазах у немецкого, американского или же английского бога и государства наши не считают своим долгом прежде всего сложить с себя название христианских, тогда имя Иисуса покрывают грехом и позором перед теми несчастными людьми, и христианство государств наших тоже покрыто грехом и позором перед теми несчастными людьми, и имя Иисуса проклятию уподоблено. Около 150 тысяч человек послали мы за два года к чернокожим, послали как воинов христианской германской империи... Когда же мы, христианская Германия, вышлем к ним туда 150 тысяч воинов — борцов за человечность и милосердие господа нашего Иисуса Христа?»

Так больница близ Ламбарене, маленького городка в девственном лесу Африки, стала не только воплощением жизненной позиции Швейцера, со всей очевидностью показывавшей всем, как oн понимает любовь к ближнему. Само существование больницы породило стимулы, которые, в свою очередь, преобразили и углубили эту жизненную позицию великого гуманиста, и его кредо отныне словно бы слилось с совестью мира.

Две мировых войны поставили под угрозу дело жизни Швейцера — дело любви к ближнему и помощи ему. В период первой гигантской человеческой катастрофы нашего века, когда показанный им пример любви к ближнему, его призыв к служению человеку, не встретив отклика, затерялся, он все еще искал формулу, которая указала бы выход из этого чудовищного кризиса человеческой морали. А вторая мировая война показала ему, что хотя в сердцах людей и сохранилось стремление к миру, но оно не переросло в позицию благоговения перед жизнью. Угроза, нависшая над делом всей его жизни, заставила его осознать необходимость мобилизации всех сил, использования любого авторитета ради сохранения мира во всем мире. Как же могли утвердиться его жизненная позиция, его призыв оказать братскую помощь простому, отмеченному печатью страдания человеку в условиях, когда вокруг убивали, когда то и дело гибли тысячи людей? Больница в Ламбарене отнюдь не была отшельнической духовной обителью, и сам Швейцер не был отшельником милосердия. События времени оказывали свое влияние на больницу, и Швейцер понял, что он должен сам повлиять на события времени, и не только в чисто идейном аспекте, в противном случае его деятельность утратила бы всякий смысл. Эта позиция Швейцера принесла ему не только благодарность его африканских пациентов, но также любовь и уважение всего миролюбивого человечества.

Так Ламбарене стал примером того, как дело стимулирует мысль. Гуманизм Швейцера возник на идеалистической основе. Он не хотел примириться с этим несправедливым миром. Идеалист Швейцер вступил в борьбу со злом. Но в процессе работы гуманизм Швейцера преобразился. Швейцер понял, что в одиночку ему не выиграть борьбы, что для сохранения мира во всем мире нужны усилия многих миллионов людей. Мир — это не только время, когда молчат пушки, мир — это взаимопонимание, труд, мирный и кропотливый. В его работе, в призыве к людям бороться за сохранение больницы в Ламбарене, как и многих тысяч других больниц во всем мире, его идеалистический гуманизм перевоплотился в гуманизм практический, деятельный. И человечество оценило это.

Восхищение подвигом Альберта Швейцера и благодарную память о нем хранят люди самых различных взглядов, вероисповеданий и убеждений. Все они единодушно считают, что Швейцер был одним из величайших людей ХХ века. Один уже тот факт, что он примером собственной жизни призывал человечество к большей гуманности, почти не имеет равных в истории общества. Не случайно этот живой образец гуманизма жил в ХХ веке. Ни в какое другое время человечество не подвергалось таким суровым испытаниям, но и не проявляло почти никогда такой чудовищной жестокости, как в первой половине нынешнего века. Кто поведет счет жертвам войны, числу убитых, жертв голода и эпидемий, кто измерит нищету и страдания, которыми оплачены благосостояние и цивилизация многих государств?

Вот почему такую фигуру, как Швейцер, мог породить только нынешний век. Решения и дела друга людей Швейцера своими глубокими корнями уходили в мир идей буржуазной культуры его времени. Он отчетливо видел зло и страдал. Его нравственное чувство не могло примириться с ним. Швейцер стремился к созданию нового, лучшего мира, своего рода «содружества народов». Ведь видел же он на склоне лет, какая угроза нависла над человечеством вследствие изобретения новых ужасных орудий убийства, но в то же время он знал, что его идея благоговения перед жизнью была поднята на щит международным движением за мир и взаимопонимание между народами. На долю Швейцера выпало счастье идти впереди, призывая людей делать добро, и на исходе жизни убедиться, что призыв его услышан.


Загрузка...