Арабская империя

Глава VII КОНЕЦ MARE NOSTRUM

После рассказа о завоевании Северной Африки и Испании нам придется отступить от строгой хронологии в своем повествовании об Арабской империи, чтобы рассмотреть один из самых важных итогов арабской экспансии — темные века Европы. Наше сознательное пренебрежение арабской историей, о котором я уже упоминал[55], связано с существенным недоразумением — иллюзией, что темные века являются следствием завоевания Европы северными варварами.

Нам, жителям Западной Европы, нравится думать, что Англия и Франция играли важную роль в составе Римской империи. Однако на самом деле Римское Содружество объединяло главным образом народы, обитавшие по берегам Средиземного моря. В течение нескольких столетий это море полностью принадлежало римлянам — «Наше море», как они его называли. Больше ни одна держава не владела ни каким из его берегов. Когда речь идет об античности, для нас важно отвлечься от представления об Европе, Азии и Африке, как о трех разных континентах. Ни римляне, ни арабы не разделяли подобного представления. И для римлян, и для византийцев берега Средиземного моря были единым географическим целым, и этот подход к геополитическому делению был гораздо ближе к действительности, чем современная тенденция объединять Тунис и Алжир с Центральной Африкой, как части одного континента.

Поскольку Римская империя являлась береговым сообществом, все ее границы проходили по суше, как правило, параллельно берегам Средиземного моря на расстоянии от двухсот до четырехсот миль от них. По этой причине все войны Рима, по крайней мере с момента уничтожения Карфагена, были сухопутными. Это объяснялось тем, что на Средиземном море не было другой державы, способной воевать с Римом на море. В результате мы склонны думать о Риме как о военной, а не морской державе. В действительности же все его господство строилось на морской силе. По сути, целью римской колонизации Северной Франции, Бельгии, Голландии и Британии (если воспользоваться их современными названиями) было просто создание форпостов, призванных помешать северным варварам пробиться к берегам Средиземного моря.

Правда, в первой половине V в. варвары начали совершать крупномасштабные вторжения в империю и даже достигать Средиземного моря, однако нашествие северян примечательным образом отличалось от арабских завоеваний. Готы, вандалы, лангобарды и франки находились под глубоким впечатлением от величия римской цивилизации. Никакие религиозные соображения не подталкивали их к нападению на империю, поскольку в большинстве своем они все еще оставались язычниками. Едва успев проложить себе путь на римскую территорию, они принимали латинские имена и начинали подражать манерам тех, кого победили, обращались в христианство и стремились к титулам и почестям императорского двора. Арабы же в своем религиозном энтузиазме, напротив, заявляли, что их вера выше христианства, и презирали жителей империи. Таким образом, варварские нашествия из Северной Европы не отменили того факта, что Средиземное море по-прежнему оставалось внутренним морем Римской империи. Варвары стремились влиться в римский мир, а не изменить его.

После того как в 475 г. западный император сошел со сцены, Византия осталась единственной наследницей империи, но она интересовалась морем еще больше, чем Рим. Константинополь был величайшим портом мира, и в нем производилось множество товаров, предназначенных для экспорта.

Более того, само расположение Константинополя делало его важнейшим торговым центром. Сюда стекались восточные товары из Сирии и Персии, через Черное море поступал импорт из России[56], а через Средиземное — из Европы и Северной Африки.

Первый серьезный удар по римскому морскому господству был нанесен в 427 г., когда вандалы переправились из Испании в Африку, захватив в 439 г. Карфаген, крупную военно-морскую базу Византии, расположенную в точке соприкосновения восточного и западного Средиземноморья. Обосновавшись в Карфагене, вандалы захватили Сардинию, Корсику и Балеарские острова. В Средиземном море появилась новая сила, и само существование империи оказалось под угрозой. Византийцы понимали, что военно-морская мощь вандалов угрожает их будущему, но появление в этот момент на дунайской границе гуннов не позволило им отреагировать должным образом.

Когда в 527 г. императором Византии стал Юстиниан, он в полной мере оценил сложившуюся ситуацию. Желая развязать себе руки, он заключил унизительный договор с Персией. Персия угрожала Византии, но навигация на Средиземном море была для нее вопросом жизни и смерти. В 533 г. Юстиниан сосредоточил все свои силы против вандалов. За год они были разбиты, и вся Северная Африка вернулась под власть Византии. Готы в Испании привыкли к праздности и роскоши. Франки, занятые своим обустройством во Франции, не выходили к морю. Италия также была завоевана Юстинианом. Средиземное море снова стало внутренним морем Рима.

Благодаря торговле после 533 г. на берегах Средиземного моря снова стало людно. Повсюду можно было купить товары из Индии и даже Индонезии, Малайзии и Китая. Изрядная доля морской торговли находилась в руках сирийцев — потомков древних финикийцев. Говоря на современном языке, мы бы назвали их ливанцами. Сирийских купцов можно было встретить во всех портах Средиземного моря — Константинополе, Антиохии, Александрии, Карфагене и Марселе. О них имеются свидетельства даже в Неаполе, Бордо, Орлеане и Париже. Население Нарбонна в 589 г. состояло из готов, римлян, евреев, греков и сирийцев[57].

Безопасная навигация на Средиземном море восстановила зажиточный слой торговцев и горожан. Во всех гаванях по берегам Средиземного моря жизнь била ключом. Золото, серебро и восточные ткани в изобилии продавались по всей Италии, Франции и Испании. Шелк ввозился в огромных количествах, а константинопольские моды были для Запада таким же образцом для подражания, как парижские в XVIII и XIX вв. Удивительно читать о том, что сирийские вина импортировались во Францию. В то время духи, благовония и специи играли в жизни гораздо более заметную роль, чем сегодня. Они ввозились в Рим из Китая, Индии и Аравии. Перец, тмин, гвоздика, корица, нард, финики, инжир, миндаль, фисташки, оливки и рис попадали в Западную Европу через Восточное Средиземноморье. Оттуда же в больших объемах поступало оливковое масло, которое использовалось как в пищу, так и для освещения.

Другим ценнейшим предметом импорта был папирус, который производился исключительно в Египте. Этот материал при письме использовался всеми, а потому можно сказать, что от него зависело само существование цивилизации. В гавани Западного Средиземноморья прибывали корабли, доверху нагруженные папирусом. Одним из главных грузов, который они увозили с собой назад на Восток, были светловолосые рабы из Британии и Северной Европы. Кроме того, на Восток из Западной Европы поставлялась древесина.

В то время средиземноморская торговля пользовалась еще одним преимуществом. Византийский золотой солид имел хождение повсеместно — в готских и франкских королевствах Испании и Франции, в Африке, Египте, Сирии и Греции. Поэтому купцы были избавлены от препон и затруднений, связанных с обменом валюты. Очевидно, в обращении находились огромные средства, и многие богатые купцы и финансисты систематически отдавали деньги в рост.

Таким образом, в период между поражением вандалов в 633 г. и арабским завоеванием, последовавшим менее чем через сто лет, возродилась торговля того типа, который существовал в течение пяти веков римского владычества. Восточная, или греческая, часть Средиземноморья всегда отличалась большим богатством и цивилизованностью, и в течение этого «века торговли» почти все крупные купцы и торговые суда были либо греческими, либо сирийскими. Эта экономическая система была очень близка к нынешней, с характерной для нее международной торговлей, крупными гаванями, богатыми купцами и финансистами, свободной циркуляцией денег, оживленными городами и ссудами под проценты. С политической точки зрения западная часть Римской империи была разделена на несколько варварских королевств, но готы, лангобарды и франки не имели веских причин для вражды с Византией. Напротив, император по-прежнему пользовался огромным авторитетом, и многие из этих королей признавали его сюзеренитет и даже просили его подтвердить их право занимать трон, хотя, разумеется, воспротивились бы любым попыткам Византии восстановить свой политический контроль над ними — все это не слишком отличалась от ситуации внутри британского общего рынка после Первой мировой войны.

Таким образом, политический распад Западной империи не уничтожил торговых маршрутов имперского Рима, а варварские завоевания не породили феодальной системы или сельскохозяйственной экономики, которой впоследствии предстояло воцариться в Западной Европе. Варварские короли не стремились к каким-либо переменам в доходной коммерческой системе Рима; действительно, процветание этой торговли приносило им колоссальные прибыли в силу того, что они могли взимать огромные суммы в виде таможенных пошлин и налогов. Византия была разорена войнами с Персией, но Средиземноморье в целом было богатым и процветало. Кроме того, никто не предвидел катастрофы. Арабы никогда раньше не представляли опасности для своих соседей. В прошлом завоеватели всегда приходили из причерноморских степей России и Центральной Азии, но теперь варвары уже давно жили в пространстве римской торговли и были его частью.

* * *

Если бы арабы вышли из пустынь Аравийского полуострова на завоевание Византии лишь потому, что их манило ее богатство, результат был бы совершенно иным. Именно алчность привела в империю северных варваров, которые, как мы уже видели, едва успев обустроиться, восприняли римские манеры и религию. Если бы арабы пришли по той же причине, они тоже были бы романизированы и христианизированы, и жизнь Средиземноморья, по крайней мере торговая, и дальше бы шла своим чередом. Но арабами двигала уверенность в том, что их религия возвышает их над всеми прочими. Поэтому они и не поддались романизации, в отличие от северных варваров. Напротив, жители бывших Римских провинций подверглись арабскому влиянию.

Согласно арабским историкам, Муса ибн Нусайр намеревался завоевать Францию и Италию и предполагал вернуться в Сирию через Грецию, чтобы напасть на Византию с Запада. Если бы этот план осуществился, единство Средиземноморья было бы восстановлено, но теперь это было бы уже арабское, а не римское внутреннее море. Вместо того халифы погрязли в роскоши и деспотизме, и завоевания прекратились, оставив Средиземноморье раздробленным. Однако в целом военный контроль над Средиземным морем перешел к мусульманам.

Хотя у византийского императора по-прежнему оставался его флот, он, как правило, был заперт на одной четвертой части Средиземного моря, от Сицилии до побережья Малой Азии и Греции.

Во второй половине XI в., как мы увидим, мусульмане заняли Сицилию, Корсику и Сардинию, и снова возникла вероятность того, что они завоюют все побережье Средиземного моря, но им это снова не удалось.

Если бы ислам не подразумевал непременно священной войны, арабское завоевание Северной Африки и Испании не уничтожило бы средиземноморскую торговлю. После завоевания установился бы мир, и торговые связи между средиземноморскими народами возобновились бы. Но на деле Средиземноморью, которое в прошлом столетиями служило главной торговой магистралью, предстояло на шесть веков превратиться в ничейную полосу, воды которой бороздили в основном военные флоты и пираты.

Должно быть, торговля между Западной Европой и Востоком фактически прекратилась еще до завоевания Испании. Сирия была завоевана арабами в 636 г., а, как мы знаем, большинство купцов и торговых кораблей были сирийскими. Египет был захвачен в 642 г., обмен с Востоком велся в прошлом по большей части именно через эту страну. В 648 г. уже сами арабы начали создавать в Египте и Сирии военные флоты, и с этой целью без сомнения конфисковали большинство кораблей. С этого времени арабские нашествия и берберские восстания поочередно будоражили дотоле мирные и благополучные провинции Северной Африки, пока в 689 г. арабы не захватили Карфаген, крупный порт и морскую базу, и не стерли его с лица земли.

С этого момента Европа оказалась полностью отрезанной от мировой торговли, зато для арабских купцов открылись Китай, Индия, Малайзия и Африканский континент до Мадагаскара и Ганы; христианский же мир ждала полная изоляция.

Византийский флот все еще мог обеспечивать безопасность прибрежной торговли между Константинополем, Грецией и Адриатическим морем, но не более того. Франция и Италия неожиданно обнаружили, что вся их прибыльная торговля с Востоком обрублена. Говоря словами Ибн Халдуна: «Христиане теперь не могли пустить по морю даже доски».

Результатом стал настоящий переворот в жизни Западной Европы. Первым исчез папирус, который до этого времени ежедневно использовался при письме. На нем составлены все документы из архивов франкского двора Меровингов. Внезапно поставки прекратились и были восполнены за счет пергамента, который изготавливался на месте из шкур животных. Первый франкский королевский документ, написанный на пергаменте, датирован 12 сентября 677 г. Вскоре после этого пропали и специи, которые прежде употреблялись каждый день. Скоро европейцам пришлось отказаться от перца, гвоздики, нарда, корицы, фиников и фисташек. С этого времени в число пищевых продуктов уже не входили предметы импорта, отныне это был хлеб, свинина, птица, яйца, овощи, рыба, сыр и другие продукты явно местного производства. Вскоре резко сократился объем поставок оливкового масла. В каком-то количестве его можно было производить на юге Франции, но конечный продукт мог удовлетворить только малую часть спроса. Теперь его нельзя было использовать в лампах, и церкви перешли на свечи. Шелк вышел из употребления, хотя ранее при дворе Меровингов его носили и мужчины и женщины[58].

Точно так же прекратился приток золота. Поначалу Меровинги выпускали свои золотые монеты с растущей примесью серебра, но, в конце концов, даже это стало невозможным. Во времена Карла Великого в обращении находились только серебряные монеты. Когда в 771 г. Карл Великий стал королем Франции и Германии, он оказался во главе государства, отрезанного от моря и не имеющего внешней торговли[59].

Другим важным следствием арабского владычества над Средиземным морем стало уничтожение влияния Византии на Западную Европу. В течение двух столетий со времени падения Западной Римской империи в 475 г. и до арабских завоеваний влияние Византии на Западе постепенно росло благодаря ее товарам, купцам, ученым и художникам. Арабские флоты и пираты, наводнившие Средиземное море, отрезали Европу не только от Египта и Индии, но и от Византии. Впоследствии Карлу Великому и его наследникам пришлось строить новую цивилизацию, почти полностью независимую от византийских и даже римских традиций. Если бы арабского вторжения не было, Западная Европа пошла бы по пути Восточной Римской империи, городской цивилизации с богатыми купцами и могущественными городами. Подобная цивилизация возродилась на Западе только по прошествии шести или семи веков, когда Европа вновь получила возможность свободно торговать с остальным миром.

А пока у империи Карла Великого не было внешней торговли, а значит, богатых купцов, и она могла располагать очень малыми наличными средствами. Странам, которыми правил Карл, приходилось жить за счет местного производства, и в результате источником богатства стала земля, а не звонкая монеты. Крупными государственными мужами теперь становились не городские дельцы и финансисты, а земельные бароны, и эта система продолжала существовать, по крайней мере отчасти, вплоть до XIX столетия. Более того, отсутствие торговли, а значит, ликвидных денег в руках государства привело к появлению феодальной системы. Дело в том, что император или местные правители, обладавшие капиталом в виде земли, а не наличных денег, не могли оплачивать регулярную армию. Чтобы компенсировать скудость своих средств, они оплачивали военную службу землей. К тому же там, где не было торговли, города угасали, и центром власти и влияния оставался замок барона, а не палата городского совета.

Вскоре образование начало страдать от бедности городов и недостатка писчих материалов. Земледельцы в своей массе не видели проку в грамотности и в любом случае не имели возможности ее достичь. В течение долгого времени лишь Церковь поставляла людей, умеющих читать и писать. Настали Темные века Европы. Этот возврат к невежеству иногда ошибочно связывают с варварскими завоеваниями, в то время как на самом деле его основной причиной оказывается арабская блокада Европы. Темные века начались не с варварскими завоеваниями V в., а только в VII в., когда арабы перекрыли доступ к Средиземному морю. Они постепенно подошли к концу после 1000 г., когда Арабская империя ослабела.

Но в то время как Франция и Германия стали полностью феодальными, аграрными и самодостаточными государствами, некоторые области Италии по-прежнему вели опасную торговлю с Константинополем. Первой и величайшей из них была Венеция. В V в. первыми обитателями этих негостеприимных островков на северной оконечности Адриатического моря стали какие-то незадачливые беженцы с материка, которых привел сюда панический ужас перед кровожадными полчищами гуннов Аттилы. Сначала эти злополучные беглецы еле-еле влачили свое жалкое существование благодаря рыболовству. Естественно, что в поиске средств к существованию они обратили свои взоры к морю, а лишения, которые они терпели, сделали их выносливыми и предприимчивыми. Вскоре они открыли собственную навигацию, и в VIII в., когда порты Италии и Франции были уничтожены арабским владычеством над Средиземным морем, венецианские корабли совершали регулярные плавания в Константинополь вокруг греческих берегов. Город находился под византийским протекторатом, и это было удобно, там как император был слишком далеко, чтобы вмешиваться в его жизнь. В течение IX в. влияние Венеции распространилось на часть побережья Далмации, и город получил более или менее полный контроль над Адриатикой. Несколько более мелких итальянских портов соперничали с Венецией в торговле с Востоком, хотя и уступали ей в масштабах. Все эти итальянские порты были чисто коммерческими, хотя их флоты временами оказывали содействие императорам и сражались с арабами в море. Однако в другие периоды они не гнушались тайно торговать с мусульманами и даже вывозили в арабские страны белокожих рабов.

В результате сохранения этой торговли, при всей ее ничтожности, специи, благовония, драгоценные ткани, золото и папирус по-прежнему поступали в Венецию и Южную Италию. На юге Италии даже ходили золотые монеты, тогда как Карл Великий был вынужден использовать исключительно серебряные деньги.

* * *

Однако, с нашей точки зрения, самой поразительной стороной тех веков, в течение которых арабы контролировали Средиземное море, были социальные последствия этого владычества. Как мы уже видели, прекращение международной торговли полностью изменило общественное устройство Западной Европы. Класс купцов и финансистов исчез, города зачахли, а Франция и Германия стали аграрными странами, управляемыми крупными землевладельцами. Поскольку у императоров и князей не было денег, чтобы оплачивать регулярную армию, возникла феодальная система военной службы. Интересно отметить, что арабы, становясь все богаче и богаче благодаря своей обширной мировой торговле, двигались в ином направлении. Если первые военные завоевания осуществлялись племенами под командованием вождей (арабский эквивалент феодальной системы), халифы, как мы вскоре увидим, постепенно переходили к платным наемническим армиям.

Цивилизация, основанная на сельском хозяйстве и аристократии, порождает совершенно иной менталитет, нежели коммерческое и индустриальное государство. При такой системе распределения основным предметом гордости влиятельных людей становятся военные подвиги, героические поступки, благородное гостеприимство и романтическая любовь. Именно к этим идеалам и стремились древние арабы в те времена, когда Рим и Византия строили свое могущество на богатстве, торговле, мореплавании и больших городах. Когда торговлей завладели арабы, Западная Европа обратилась к «арабским» ценностям войны, гостеприимства и романтики, а Арабская империя с ее колоссальным богатством, как мы впоследствии увидим, говоря о багдадских халифах, погрязла в материализме.

Но есть и еще более завораживающий аспект. В Испании арабы, находясь вдалеке от разлагающего материализма Багдада, вновь обрели свое преклонение перед войной, гостеприимством и любовью. Их неизменная преданность этим «арабским добродетелям» вызывала сочувственный отклик в умах западноевропейской феодальной аристократии, которая, лишившись своей торговли по вине арабов, вновь обратилась к этим самым ценностям. Хотя религиозные разногласия между христианскими рыцарями Франции и мусульманскими всадниками Андалузии не раз обрекали их на военные столкновения, они вызывали друг у друга уважение и даже восхищение.

Поэтому, если примерно с 700 г. Западная Европа шла по пути сельского хозяйства, а Арабская империя — торговли и производства[60], Испания на Западе в какой-то степени составляла исключение. Однако на Востоке византийская зона от Адриатического моря до Константинополя вновь обрела свое прежнее торговое значение. В VIII и IX вв. торговля едва дышала из-за той угрозы, которую представляли арабские пираты для мореплавания. Константинополь по-прежнему мог торговать с Русью через Черное море и сохранял в незначительной степени свои связи с Востоком либо через язычников-хазар, живших к северу от Кавказа, либо через контрабандистов или еврейских купцов, для которых были открыты все пути. Дело в том, что двумя враждебными лагерями, которые взирали друг на друга через Средиземное море, были христианство и ислам. Обе стороны были готовы торговать с евреями или язычниками, соблюдавшими нейтралитет.

Благодаря тому что осталась эта торговля, выжил и купеческий класс, а города не лишились своего влияния в этой ограниченной зоне. В Византии и Южной Италии купцы часто находились в отношениях конфликта или, по крайней мере, политического соперничества с землевладельцами и аристократией, но продолжение международной торговли препятствовало воцарению полностью феодальной системы. В Южной Италии порты Салерно, Неаполь и Амальфи периодически спорили с герцогом Беневенто, который тем не менее сумел благодаря их торговле восстановить циркуляцию золотых денег в своих владениях. Венеция, находившаяся в безопасности на своих островах, сохраняла собственную плутократическую систему управления. Начиная с X в. ослабление Арабской империи позволило Европе постепенно возобновить торговые контакты с Востоком, следствием чего стал Ренессанс и возрождение коммерческого духа с его спутниками — городской жизнью и капитализмом. Тем не менее в Западной Европе еще в XIX в. сохранялось ощущение, что землевладельцы стоят выше финансовых воротил.

Возможно, для полного расцвета любой культуры требуется сочетание романтического и воинственного духа аграрного строя с богатством, образованием и просвещением коммерческого общества. Мы не сумеем понять, почему Европа пережила подобный культурный взлет в XVIII и XIX вв., если не принимать во внимание то влияние, которое оказал на историю Запада период Арабской империи.