Архитектор Реальности

Глава 7

Навевает воспоминания о горячих источниках, когда нас ещё было только четверо.

Вечер мы встречали так, будто выехали на курорт, а не собирались завтра покушаться на жизнь лже-бога, которому фиг знает сколько тысяч лет.

Впрочем, во времена Мерлина его ещё не было.

На вилле нашлось всё для фруктовых коктейлей с мороженым и любой еды на выбор. Оставалось лишь приготовить и наслаждаться жизнью.

А вот истории, рассказанные чуть позже, радовали уже куда меньше.

Начать с того, что когда именно всё началось никто не знал. Просто в один момент на островах начали поклоняться богу солнца и карающего света. Вот так, ни с того ни с сего. Просветление, надо полагать.

Далее — шла примерно та же история, которую рассказывали мне во всех фракциях о своём возвышении. Она здесь была всегда одинаковой. Какая-то группа находит и овладевает каким-то островом с останками технологий древней цивилизации, затем резкий скачок в развитии, новая сила быстро захватывает новые территории и становится новой доминирующей в регионе.

Так в своё время появились механисты, овладевшие технологиями расы воронов сорамин, переселенцев с Мельхиора, прибывших сюда одними из первых ещё до того как этот мир стал летающими островами, и появилось понятие мёртвой магии пустоты.

Точно так же химерологи, хотя что именно нашёл Цех — его лидеры не распространяются. Однако суть та же — резкое расширение за счёт определённой технологии. В их случае — ряда химерологических наук, биологии и осо основ генетики.

Солнечные возвысились на технологиях неизвестной расы, использовавшей белый металл и золото. Названия этой расы были надёжно скрыты, но был ряд фактов, которые заставляли сильно призадуматься.

— Я в своё время интересовался этим вопросом, — пояснил Ганц в ответ на удивлённый взгляд Соулы. — Интересно же узнать истоки всего происходящего?

— Мне интересно знать, как выжить в этом происходящем, — фыркнула девушка.

— Вот потому ты и выживаешь всю жизнь, — хмыкнул светлый. — Так вот, я видел руины. Очень издали — туда никого кроме высших старших иерархов не пускают. Ну и архонов, конечно же. С нами их роднят только бело-золотые цвета. Так вот, изначально в тех землях, на самом верху, жили энирай.

Хель вздрогнула.

— Хочешь сказать, энирай — это остатки той расы с продвинутыми технологиями?

— У моей деревни была легенда, — подала голос Хель. — О людях, что пришли из-за бесконечного океана звёзд, чтобы изучать этот мир. Они прилетели к нам на хрустальных птицах и подарили имена, язык и знания. Но затем они ушли обратно к звёздам, и началась эра великого мрака.

— Люди? — ещё больше удивился я.

— Я о них почти ничего не знаю. Но наш язык и имена мы унаследовали от них.

— А технологии и цвета, похоже, унаследовал Монорельс, — кивнул заинтересовавшийся словами Хель Ганц. — Хотя наши технологии сильно ушли в свою сторону за тысячи лет истории. Сперва их считали артефактами богов, но по итогу всё равно разобрали, поняли принципы и сделали своё. Сейчас думаю, те пришельцы бы не узнали уже свою технику.

— А почему вы ушли вниз в легендах что-нибудь есть? — обратился я к Хель.

— По легендам, звёздные люди на хрустальных птицах не знали лжи и уважали чужую свободу. Мой народ всегда отвергал жестокость. Нам отвратительно любое насилие. Но после того, как они покинули Зехир, пришли тёмные люди. Они умели лгать и любили насилие, хотя ходили в телах, подобных звёздным посланникам. Так начались тёмные времена разделения и скитаний.

— Значит, наставники твоих далёких предков — истинные наследники Монорельса. Это было неожиданно, — признал я.

— Жаль, мне почти некому об этом рассказать, — печально улыбнулась девушка.

— Что это были за люди, Ганц?

— Скорее всего, жрецы Эхмеи. По легендам ведь именно они под его руководством нашли божественные технологии. Некоторые до сих пор никто не может разгадать. Но большинство, конечно, сильно изменилось и используется везде. Технология тех же темпо-капсул, например, реликтовая. С большим трудом мы можем их повторять, но до сих пор не понимаем, как это работает и почему.

— Что было дальше?

— Большое объединение, кланово-кастовая система во главе с Эхмеей и жречеством, войны с тёмными… много чего дальше, но тебе это ведь уже не сильно интересно? — спросил в ответ Ганц.

— В двух словах.

При всей своей грубости, Менкаура оказался очень начитанным и дотошным к деталям. Так что парой слов дело не обошлось, но он был прав — это оказалось уже не так интересно.

Монорельс регулярно расширялся, вёл наступательные войны и так далее, пока не упёрся в потолок. Сила империи Эхмеи была очень зависима от солнца — практически все технологии Монорельса работали на солнечной энергии, и чем ниже они спускались, тем более слабыми становились.

Неожиданно, именно это оказалось главной причиной поражения объединённого флота и должно было стать причиной поражения нового возникшего союза, если бы я напал.

Чем ближе к вершине, тем Монорельс сильнее, в прямом смысле слова. Во всём. Наверху даже слабый послушник получает бешеный прирост сил. Но по той же причине продолжать лёгкие завоевания почти без потерь империя не могла.

Отсюда её впоследствии миролюбивая политика пассивной религиозной экспансии и распространении веры в карающий свет, а по сути, подпитывание гибридной магии хаоса. Этот путь был долгим, и, если бы не моё появление, солнечные однажды добились бы своего. Правда, насколько оно им было бы нужно после конца света, когда наверх поднимется днище — вопрос открытый.

— А конкретно твой род? — спросил я Ганца.

— Менкаура — одни из первых жрецов из древнего рода людей в Монорельсе. Так же как Самонту у анубисатов, тар Эхмея у тари и дом Шира у тигранов и Аурус, дети Золотой пирамиды у ассари. Пять великих родов, правящих пятью высшими расами Монорельса.

— Анубисаты мне высшими не показались. По-моему, у них статус довольно сомнительный.

— Анубисаты — тёмные, — поморщился Ганц. — К ним всегда было особое отношение. Но вообще-то, чтобы так нагнули род Самонту — это странно. Честно говоря, я ни черта не понимаю, что происходит сейчас. Эхмея, конечно, самовлюблённый мудак, которого интересует только он сам, его наложницы и прожигание жизни. Но он никогда не был агрессивным психопатом или сектантом.

— Я же говорю, его подменили! Или может и правда держат под дурманом какие-то силы, — всплеснула руками Соула.

— В цехе есть такое существо, называется ланцет, — не к месту припомнил Тео, — так вот, это такой разумный червяк, который может залезть в мозги и полностью их контролировать, минуя все магические обереги.

— Если бы Монорельсом управляли бы химерологии, то зачем вообще… — начала было Лина, но затем поняла. — Погодите, вы про Меаса Двуликого?

— Ну, больше никого на ум не приходит, — подтвердил Тео.

— Тогда безумие Эхмеи уже не выглядит безумием, — задумался я. — В цели Меаса это вполне вписывается. Это ведь он всеми силами добивался войны и сделал всё возможное, чтобы погибших было как можно больше. Ему до разумных дела нет и зачем-то очень нужен массовый геноцид.

— Готовится стать лидером маленького острова наверху и жить дольше всех? — предположил Менкаура.

— Нет, — уверенно заявил Тео. — Он может покидать этот мир. Не знаю как, но это всегда было его страстью. Меас помешан на других мирах и панически боится остаться в каком-то одном.

— Ты знаешь, чего он добивается? — спросил я. — Какая финальная цель?

— Нам с Кирейрай он говорил, что желает стать свободным и найти рай.

— Может, это какое-то жертвоприношение? — задумался Ганц.

— Вот это уже ближе к правде, — согласился я. — Хорошо бы завтра сперва хорошенько допросить этого Эхмею.

— Великий Рассвет, я даже думать об этом не могу.

Соула сползла на дно бассейна, окунувшись с головой. Короткие светлые волосы тари-полукровки засияли маленьким упавшим в воду солнцем. За разговорами небо окончательно стемнело, но в доме работали какие-то автоматические огни подсветки, возвращающие накопленный за долгий жаркий день солнечный свет.

Пиратка всё ещё не могла прийти в себя от того, как Эхмея предал собственный народ. А теперь выясняется, что вполне вероятно, у него в голове ещё и сидит паразит, управляющий сознанием лже-бога. Хотя последнее, конечно, пока лишь пустые домыслы пальцем в небо.

Хина сидела на самом краю, в пол уха слушая наш разговор. Выглядела она на редкость бодро и словно ребёнок махала ногами. Будто пребывала немного в своём мире.

Хель ловила каждое наше слово. Она сидела рядом со мной и казалось, была всем довольна. Разве что воспоминания о разрушенном доме и потерянных близких сильно испортили ей настроение. Но постепенно она начала расслабляться по мере того, как разговор уходил от упоминания её вида.

С горящими глазами слушала Лина, всегда отличавшаяся любопытством. Девушка сперва пыталась тоже оказаться рядом и прижаться поближе ко мне, но едва начались неизвестные ей исторические факты из жизни солнечных, как всё остальное для неё перестало существовать.

Сатока сидела на краю бассейна с горячим источником, как и Хина, но в отличии от неё — занималась детальным изучением всего, что можно было съесть и выпить в морозильных камерах и темпокапсулах змея-иерарха. Причём делала она это по большей части с подачи наставника, который сюда и таскал еду через Тень с кухни.

Кота интересовала дегустация всего, что здесь было, и лучшим по его мнению, он делился с верной ученицей. Сама же Сатока после дегустации каких-то ядрёных конфет, покачивалась в такт одной ей слышимой мелодии.

Мы надолго замолкли, погружёные в свои мысли. Тео любое упоминание Меаса вводило в мрачное расположение духа. Ганц в целом был шокирован происходящим не меньше Соулы. И только я, кажется, просто наслаждался моментом.

— Слышите? — нарушила тишину Лина.

В тишине, нарушаемой лишь плеском воды и чавканьем Эдельвейса, слышался едва ощутимый гул.

— Столица… — ответил Ганц, не отрывая взгляд и не выходя из задумчивости.

Я поднял взгляд к небу, и увидел, как вдалеке на город надвигалась чёрная туча.

В город приехал второй этаж.

— А поспать? — возмутилась Лина, тоже во все глаза глядя в небо.

— В темфо-кафсушах ешть желье выш-шего вош-штанофления, — не переставая активно жевать баранью ногу двумя пастями, порадовал Эдельвейс. — Нам не нужно шфать. На фшех хфатит!

— Ха, кажется, сегодня мы пропьём годовой бюджет Корфии! — хмыкнул Ганц.

— Сколько у нас времени в запасе? — спросил я.

— Смотря до чего. Что конкретно ты ожидаешь?

— Ничего. Нам нужно начать подъём как можно раньше. Хорошо бы притворившись кем-то.

— Тогда времени ещё много, — махнул рукой Ганц. — Наверх будут пускать только в полдень. Самое жаркое время — солнце ведь должно карать.

— До чего же извращённая у вас тут религия, — заметил я, на что солнечный просто пожал плечами.

— Нет, так не пойдёт, слишком долго. Я бы предпочёл оказаться там раньше. Если начать ночью, можно попробовать прикинуться погодным явлением. Попробуем залететь повыше, потом придумаем что-то ещё. Наверху всё равно придётся, скорее всего, прикидываться кем-то из местных. Главное, чтобы он не успел сбежать. Судя по всему, он не из тех, кто будет стоять до конца, зная что идут за его головой?

— Если им управляет паразит, это уже не важно, — сказал Тео.

— А если нет, то он умеет оценивать свои шансы и выйдет на бой только если будет уверен в победе, — сказала Соула. — А как мы будем лететь? Маскировка под тучу для моего корабля так близко от города будет слишком подозрительной. Хотя если будет ещё темно…

— Нет, корабль нам не понадобится. Для этого у нас есть Тео.

Спустя час, когда небо над нами окончательно перекрыл нижний этаж Шангри-Ла, мы были уже готовы. Настой из «собачьего корня», очень быстро выводил из организма любой дурманящий яд, включая алкоголь, а эликсир восстановления действительно вернул бодрость и запас сил.

Маны на счету тоже было вдоволь. Осталось только распорядиться ею и всем что есть в запасе, чтобы добыть предпоследний фрагмент памяти древнего мага и решить вопрос безумия одного хаосита.

— Ну что, Тео, готовься нас нести.

— Всех? — опешил он и с надеждой спросил. — Может я всё же сделаю птиц и полетим на них?

— Сказали же, там сканеры магии. Фрактал они не увидят, но от одного твоего полёта магический фон будет в сотню раз ниже, чем от огненных птиц. Которых, кстати, ещё и скрыть будет куда сложнее среди облаков.

— Ну так сделай с этим что-нибудь, ты же всемогущий изменяющий реальность!

— Чтобы потом у меня не хватило маны на усмирение Эхмеи? — возразил я.

— Так и сказал бы, что экономишь ману на нашем комфорте.

— Как будто что-то плохое. Хватай верёвку, а мы за неё.

Затем мы оба рассмеялись.

Соула посмотрела на меня с полным непониманием. Но остальные задавать вопросы не стали.

Коррекция снизила вес до минимума, так что никакой проблемы в этом уже давно не было. Синоптика — начала окружать столицу грозовыми облаками.

Вскоре наша странная команда уже была в полёте, свисая на двух длинных верёвках. Скрытые за плотным строем грозовых облаков, да ещё и ночью, мы могли бы считать себя невидимками.

Разговаривать во время полёта было совершенно невозможно.

— И куда дальше? — донёсся до меня голос Тео, мрачно глядевшего в небо над нами. Следующий этаж столицы был ещё слишком далеко, но пока что на нас никто не обращал никакого внимания. Ситуацией нужно было пользоваться.

— Давай выше, — усилил я свой голос магией, надеясь что внизу нас никто не услышит.

Усиленное зрение помогло осмотреть нижний этаж столицы. Жители ещё не проснулись. На улицах лишь поворачивались камеры и ходили редкие стражи в позолоченной броне.

В небо они даже не смотрели. С учётом политики лже-бога по отношению к населению Монорельса, работы у стражи должно быть с избытком.

Второй этаж столицы был уменьшенной копией первого — больше роскоши, больше размеры домов и широта улиц. Но атмосфера та же — гнетущая и мрачная. Усталая стража, передвигается исключительно крупными отрядами и реагирующая на каждый шорох, множество камер и фонарей.

Никакая красота архитектуры не скроет истинное положение вещей.

Мы поднялись на третий этаж столицы. Здесь картина уже была иной. В квартале жреческой касты сегодня мало кто спал.

Рейды стражи ходили по периметру, но опасались больше нападения извне, чем изнутри. А по залитым ярким светом искусственного освещения улицам ординаторы и прочая братия тащили пленных разумных и клетки с ними же.

Обречённые существа, мужчины разных рас со следами избиений и пыток, уже не могли сопротивляться. Большинство из них даже ходить уже не могли. Но для проведения ритуала это было, кажется, и не обязательно.

Работающие круглосуточно храмы со жрецами, поддерживающими геноцид населения Монорельса, то и дело вспыхивали ложным светом, как называли гибридную стихию астернали.

Ритуалистика всё больше походила на конвейер, где личность, жизнь и свобода воли не значили ничего. Наверное, это и было той главной причиной, по которой я скорректировал свои планы:

— Приземляемся здесь, Тео, — приказал я.

— Мы можем и выше подняться, — возразил он.

— Ничего, пара дополнительных очагов восстания Эхмею не удивят, но сильно отвлекут внимание на себя. Вот, смотри, на том краю квартала почти нет света.

— Это могильник, — мрачно сказала Соула. — Не все проходят ритуал. Здоровье выдерживает далеко не у каждого.

Мне сделалось на душе ещё более гадко.

Эдельвейс же напротив, просиял:

— Могильник, говоришь? — хмыкнул летящий рядом химерный кот. Звучит как очень хорошее место для кого-то моего класса…