Барышня ищет разгадки

23. Заколдовать некроманта

23. Заколдовать некроманта

В мою голову крепко засела мысль — о том самом маскараде в Общественном собрании в будущую среду. В понедельник утром собрались уже понятным образом на совещание у Болотникова, и я прямо спросила:

— А что, если пойти на маскарад и там попытаться с госпожой китаянкой как-нибудь побеседовать? При ней скорее всего будет горничная, и раз та горничная её как-то, по словам других, понимает, то и нам можно будет побеседовать?

— Разумно, Ольга Дмитриевна, разумно весьма, — кивнул Болотников и глянул на Соколовского. — Билеты добудешь?

— Конечно, — кивнул тот.

— И сопроводишь Ольгу Дмитриевну, такое моё тебе поручение, — и усмехается ещё, смотрите на него.

— Непременно, — Соколовский не спорит, и по лицу его не прочесть — что он думает на самом деле.

Тут появились сначала Пантелеев, потом Черемисин, и принялись обсуждать те самые меры, о которых говорили в субботу. Дежурства городовых, магические сигнальные устройства и что-то ещё, о чём я не знала совершенно. Но прислушивалась — мало ли?

— А нам с вами, Ольга Дмитриевна, сегодня нужно установить — не привозили ли в больницы новых жертв, или не сообщили ли каким-нибудь образом, если те жертвы случились дома, — сказал Соколовский серьёзно.

Вообще да, ни он, ни я несколько дней не совали носа ни в одну больницу, кажется. Я как получила от нашего чудовища, так и выпала из всего, а он как вернулся из Москвы, то тоже что-то делал, наверное?

На этом и разошлись. И поделились с ним — я иду в Кузнецовскую больницу и к Зимину, а он обходит остальное. В Кузнецовской встретимся после обеда и обсудим.

Зимин отозвался сразу же и сказал, что будет рад меня видеть, и что ему есть, что мне показать. Болотников открыл портал, и я отправилась прямо оттуда. А дальше посмотрим. Ну не может же быть так, чтобы меня стерегли в тенях всё время, именно меня и именно стерегли!

— Ольга Дмитриевна, я же тут смотрел вчера весь день документы, насмотрел ещё два случая, очень похожих на наше нынешнее бедствие, — сказал Зимин. — Оба раза случились в моё отсутствие, один — в декабре прошлого года, второй — в январе нынешнего. Оба раза жертвами стали нездешние — люди, не известные никому, и не имеющие родных, вокруг станции такие нет-нет, да обретаются. Конечно, железнодорожная полиция держит здесь всё строго, но — бывает такое, что и приезжают без билета, и наоборот, к нам сюда приходят из деревень, чтоб уехать подальше. Вот двое и напоролись. Терентьеву я ещё скажу, что все заключения следует складывать по порядку, а вам, значит, ещё два случая в копилку.

Получи, Оля, ещё два случая в копилку, да? Только вот что делать с ними, так пока никто и не сообразил.

Бельский хочет изловить чудище, чтобы выполняло его желание. Болотников хочет, чтобы перестали охотиться на людей. Пантелеев хочет, чтобы на вверенной ему территории не происходило безобразий. Соколовский хочет… наверное, того же, чего Болотников и Пантелеев оба разом. А чего хочу я?

А я хочу поскорее завершить это дело и не вляпаться более ни в какое чудовище. А дальше мирно заниматься текущей работой и готовиться к экзаменам, чтобы хоть часть сдать в летнюю сессию с нашими. Но всё это — после того, как поймаем лисодемона.

В тёплом кабинете Зимина с чашкой чая в руках не верилось ни в каких лисодемонов. Но я отлично помнила своё столкновение с этим существом, и не верить было бы глупо. Ладно, если вдруг на балу удастся поговорить с госпожой драконом, там и подумаем, что дальше.

Вызов по магической связи застал меня как раз с той недопитой чашкой, пришлось поставить чашку на стол и достать зеркало, чтоб ответить. И это оказался инженер Гордей Платонович.

— Здравствуйте, Ольга Дмитриевна, как ваши дела?

— Здравствуйте, Гордей Платонович, спасибо, неплохо. Решаю рабочие вопросы, а в перерывах греюсь чаем.

— Скажите, Ольга Дмитриевна, как вы смотрите на то, чтобы сходить в среду на бал в здешнем Общественном Собрании? Анонсирован некий маскарад.

— А я туда уже собралась, — закивала радостно, как положено барышне.

— Вот и славно, значит — непременно там увидимся.

— Замечательно, — вторила я.

Только не сказала, что пойду туда с Соколовским.

Пойду и пойду. Раз его невеста где-то там, скорее всего — в Петербурге, видимо, тоже, как Авенир, не желает морозить то самое всем известное место в Сибири, то пока можно и сходить с ним на бал. Я слабовато помнила правила бального этикета в целом, и не очень хорошо помнила, как они соблюдаются именно здесь, потому что балов мне выпало не так уж и много. Но — придём и увидим. По тому единственному балу, на котором я здесь была, я помню, что Соколовский танцует очень хорошо. А в то время, пока он будет танцевать с прочими дамами, я буду мостить мосты к нашей Фань-Фань. Вдруг что и получится.

Пока же я распрощалась с гостеприимным Василием Васильевичем, передала приветы Арине и Матрёне Савельевне, и отправилась в Кузнецовскую больницу — обычным образом, не тревожа ни Болотникова, ни Соколовского. Ничего, добралась, и никто меня в тенях не съел.

Мне обрадовались, как родной — и Брагин, и его Василий. Расспрашивали о самочувствии, рассказывали о том, кто тут у них побывал в моё отсутствие. В целом, сложностей не было, и жертв лисодемона — тоже.

Я уже было собралась пойти работать — меня ждали три тела, когда в дверь нашу постучали, открыли её, а затем к нам совершенно по-хозяйски зашёл князь Бельский.

— Здравствуйте, госпожа Филиппова. Мне необходимо с вами побеседовать, где мы можем это сделать?

Ну вот здравствуйте, побеседовать, значит. Дел-то у меня других нет, можно подумать, только с ним беседовать. Но наверное, князю так не говорят? Придётся беседовать, да?

Вообще я некромант, а он — нет, и значит, он не сможет на меня надавить, заставить меня что-то сделать, или ещё как-нибудь повредить мне. Он ведь не из Старших, я верно понимаю?

— Здравствуйте, Фаддей Петрович. У меня не слишком много времени, поэтому беседовать нам придётся прямо здесь, пока мои коллеги заняты своими служебными делами. Проходите, присаживайтесь, и я вас слушаю.

Он сухо кивнул, закрыл за собой дверь и навесил на неё заклинание от подслушивания. Сел у стола, осмотрел остатки нашего обеда, не убранные пока Василием, скривился. Ничего, переживёт. У нас тут не посольство.

— Будьте любезны, госпожа Филиппова, расскажите, как вы встретились с демоном.

— На улице по дороге со службы домой, — пожимаю плечами.

Вроде бы это не тайна, и ему уже рассказывали о той стычке на нашей улице. Но ему явно недостаточно, или же он желает опросить всех, кто тогда участвовал. Вообще ещё же полная улица свидетелей — все те, кто смотрел в заборные щели, начиная от нашей Надежды и до Стёпки-соседа. Но я ему о том не скажу. Не из вредности, просто не скажу, и всё. Не нравится он мне. На вопросы отвечу, и не более того.

— Вот и извольте рассказать, как это случилось, — он начал проявлять недовольство.

— Я поскользнулась, у нас там лёд, упала, и это меня спасло. Демон напал неожиданно и довольно-таки активно. У меня нет опыта с демонами, только с нежитью, но какая-никакая реакция есть, она меня и спасла. Далее я крикнула своим домашним, чтобы звали на помощь, а сама главным образом пыталась связать демона щупальцами и поразить магической силой.

— Не менее двух разнообразных сил нужно и для того, чтобы удержать, и для того, чтобы поразить. В одиночку вы бы никак не победили.

— Теперь я это знаю, а в тот момент — нет, — пожимаю плечами.

Дело прошлое — раз, а второе — пусть тот, кто в одиночку справился лучше меня, первым бросит в меня камень. Ну да, не справилась. Нет, не стыдно. В другой раз лучше подготовимся и победим.

— И отчего же вы ввязались с драку, если не знали ничего о противнике? — произнёс он так, что в голосе мне послышалось почти что презрение.

— А у меня был выбор? — усмехнулась я в ответ.

Если его сиятельство думает, что я сейчас повинюсь, заплачу и пойду, то князя ожидает неприятный сюрприз. Обо всём плакать — слёз не хватит, как-то так. И вообще, я, значит, тут с некоторым даже уважением к его возрасту и статусу, а он? Глупая девка, куда полезла?

— Вы могли уйти теневой стороной мира и не ввязываться в драку.

— А оно пусть дальше ест людей, да, конечно, — закивала я. — У меня, всё же, хоть какая-то подготовка, пусть и не против демонов, но против разных других тварей. А у мирных обитателей Третьей Солдатской — вовсе никакой подготовки нет.

— Демону всё едино — есть у вас подготовка или нет, — отмахнулся Бельский. — Извольте рассказать, каким вы его видели. На что он был похож, как действовал.

Я не стала спорить и рассказала — что помнила. О стремительном движении, о чёрном носе, о рыжеватой шерсти, о нескольких растопыренных хвостах, я даже не успела сосчитать, сколько их там было — семь, девять? Бельский кивал на каждом слове, будто я описывала ему старого знакомого.

— Как вас ранили?

— Меня не ранили в общепринятом смысле, на теле не было никаких повреждений.

— Я понимаю это, будь иначе — мы бы сейчас с вами не разговаривали. Человеку нечего противопоставить стремительности движений и силе демона, — сказал он так, будто сам был этим демоном. — Вас повредили магически. Как это случилось?

— Демон укусил щупальце, которым я его держала. Я ощутила сильную боль.

— Какого характера была боль?

— Острая, терпеть её было достаточно сложно.

— Вам ведь сообщили, что раз демон повредил вас однажды, то теперь будет разыскивать, чтобы добить?

— Да, я слышала об этом.

— И что предприняли?

— Я не передвигаюсь тенями в одиночку, а по улице не хожу вовсе.

— Разумно, разумно… Так, а помощь вы каким образом вызвали?

— Хозяйки мои вызвали, они знакомы с Матвеем Мироновичем. Он подоспел с Евой Аркадьевной и Прохором Васильевичем.

— И что же, их усилия помогли вам?

— Их усилия всё равно что в землю уходили, — честно сказала я, не глядя на него, потому что так и было.

— И как же вам удалось прогнать демона?

— Я в очередной раз скрутила его щупальцем, и утянула в тени, и там он выпутался и сбежал.

— Всё же, значит, испугался, — задумчиво произнёс Бельский. — У вас был шанс, если бы вы объединились и атаковали вместе. Вам следовало закрыть для демона тени, а вашим соратникам — живой мир, и тогда вы могли бы преуспеть.

— И как же я должна была это сделать? — не удержалась я от вопроса.

Вообще-то меня этому никто и никогда не учил, откуда мне такое знать? Сам-то, наверное, тоже не родился сразу с этим знанием!

— Поставить барьер, держать его в этом мире, не давать уходить. А там, если бы у ваших соратников нашлась хоть какая-то сила, кроме огня, а должна была найтись, вы бы могли и напасть сами, и стреножить. Но упустили — значит, упустили, так тому и быть. Будем теперь ловить совместно. Запомните — никакой самодеятельности, никакой инициативы.

Ваше сиятельство, вы мне не начальник — так и хотелось сказать ему в лоб. А начальники — Соколовский с Болотниковым. Они и будут командовать — что мне делать. Сейчас вот завершим, я свяжусь и расскажу о нашей поучительной беседе.

— Мы ещё непременно увидимся, — кивнул мне Бельский, поднимаясь. — И думаю, довольно скоро.

Он снял свою защиту и убрался, и я наконец-то выдохнула, потому что — неприятный тип, весьма неприятный. Потянулась за зеркалом, вызвала Соколовского, думая сообщить ему о разговоре… и не смогла произнести ни слова. Ничего не поняла. Сделала вид, что меня зовут, и поговорим позже.

Попробовала рассказать о госте Брагину, и что вы думаете? Такая же ерунда. Всё равно что подвисаю и не могу произнести ни слова.

Меня это взбесило, я схватила лист бумаги и перо, и попробовала записать, но всё, что у меня вышло — это фамилия «Бельский», и только.

Тьфу ты, и что теперь с этим делать?

Соколовский появился ближе к вечеру, как и собирался — мы ведь договаривались встретиться и обсудить, что у нас произошло за эти дни. Я к тому времени побеседовала с тремя упокойничками, но — ничего особенного, все три раза естественная смерть. И как раз успела написать заключения — чтобы не откладывать, и чтобы всё было по порядку, и чтобы через полгода не выявилось что-нибудь странное, что случайно пропустили.

— Как дела, Ольга Дмитриевна? Как-то странно вы выглядите, будто чем-то встревожены, — он оглядел меня внимательно и хмуро.

Я могла только пожать плечами, потому что язык наотрез отказывался поворачиваться и говорить хоть полслова о Бельском и его визите.

— Что-то с вами не так, — заключил Соколовский.

Я с ним согласилась, но даже кивнуть не смогла. Нет, всё отлично, чтоб его, таракана запечного, этого паршивого князя!

Соколовский оглядел стол внимательно и вытянул из-под папки с заключениями лист бумаги — тот самый, на котором я написала «Бельский».

— Так, — произнёс он со вздохом. — Значит, Бельский. Ладно, Ольга Дмитриевна, собирайтесь, пойдём к Миронычу, поговорим.

Он выскользнул из кабинета, что-то спрашивал у Брагина и Василия, и вроде бы у кого-то ещё, и вернулся как раз, когда я собралась двигаться дальше.

— Руку, Ольга Дмитриевна, — он подал мне свою, и мы единым шагом переместились в рабочий кабинет Болотникова.

— Что уже успели накопать, смертушки? — усмехнулся тот.

— Так вот, тут у нас Ольга Дмитриевна странновато себя держит, на неё не похоже. Вызвала меня, мялась, тянула, ни слова не сказала. И когда я воочию её увидел, всё так же. Зато на столе у неё лежало вот что, — он показал Болотникову лист с написанной на нём фамилией, — и в больнице мне подтвердили, что человек, весьма похожий на Бельского, сегодня днём там побывал.

— Заколдовал, что ль? Как умудрился-то? — и как будто Болотникова этот факт не удивил совершенно.

— Я не понимаю, как он это сделал.

— Ты ж знаешь, что на всякую силу найдётся другая сила?

— Так вот знаю, — вздохнул Соколовский. — Все люди, заслуживающие доверия, утверждали, что всегда можно найти что-то или кого-то сильнее и могущественнее, или просто кто-то знает больше других, и пользуется этим. Очевидно, его сиятельство знает больше нашего, раз придумал, как зачаровать некроманта, чтобы тот не смог сказать о нём ни слова.

Дальше мне задавали разные вопросы, чтобы выяснить, так сказать, границы моих ограничений. Я вполне говорила о Бельском — в отвлечённом ключе, могла вспоминать прочитанное в его записках, могла обсуждать наш совместный субботний обед у Болотникова, а не могла говорить только лишь о нашем с ним сегодняшнем разговоре в больнице. Не могла и всё, у меня и мысли путались, и челюсть сразу же немела.

— Мастер, мастер, — кивал Болотников. — Можешь спросить у других матёрых некромантов, как такое можно сделать?

Тут же на наших глазах Соколовский связывался с Афанасием Александровичем, Яковом Львовичем и кем-то ещё, мне неизвестным. Все трое подтвердили, что такое возможно, и либо заклятье развеется само с течением времени, либо после того, как случится какое-то важное для заклинателя событие, о котором он не готов никому рассказывать, либо с его смертью.

Бельский встретится с чудовищем, и чудовище его сожрёт? Жалеть не буду.

А по делу сказали, что расколдовать меня сейчас сложновато, проще дождаться, пока само отвалится. Или найти такого мага, который с лёгкостью увидит все переплетения сил на мне, вычленит чуждое и снимет.

— Честно, я таких не знаю, — покачал головой Соколовский. — За всё время, что тут служу, не видел ни одного Старшего. Кроме госпожи дракона, конечно, но где там у нас та госпожа дракон?

— Послезавтра на маскараде, — напомнила я. — Вот и повод дополнительный с ней поговорить.

Болотников молчал, потом глянул на нас и сказал:

— Я знаю одного… одну. Она прибывала взглянуть на меня, когда я только приехал сюда и обживался на этом месте. Сказала — всегда сама говорит с губернатором и его ближними, велела звать, если вдруг что. Я даже позвал тут недавно, но она, даром, что отозвалась, сказала, что находится далеко и прибыть сможет, но не мгновенно.

— И кто же это? — тихонько спросила я.

— Представительница местного почтенного рода Старших, — усмехнулся Болотников. — Вовсе не дракон, существо совершенно не боевое, но мудрое и много знающее. У неё большое семейство — на севере, опять же, они считают своим долгом приглядывать за весьма обширной территорией. Так что может ещё и появится.

— Если большое семейство, так можно же прислать кого-нибудь? — глянул Соколовский.

— Наверное, можно, но ты же понимаешь, это не те, кому мы можем приказывать, но только лишь почтительно просить. У этой дамы есть престарелый дед, который давно уже, по её словам, не вмешивается в человеческую жизнь, давно — это лет сто, наверное, или поболее. А также три сына и дочь. Сыновей я не видел ни разу, а с дочерью знаком, у неё тоже какая-то семья и дети.

Матриархат какой-то, думала я про себя.

— Раз не могут, то и не могут, — вздохнула я. — А смогут — так мы их ещё увидим. Пока же — послезавтрашний бал нам в помощь.

— Воистину, — согласился Болотников. — Знаете, что, Ольга Дмитриевна? Не ходите завтра ни на какую службу, и во вторник тоже. Понимаю, что дел много, но жизнь ваша и благополучие дороже. Мало ли, кто ещё заявится, и что от вас захочет. Сидите дома, и я ещё Лушке с Надькой скажу, чтобы никуда вас не пускали без Соколовского. А в среду встретимся в Общественном собрании.

И поскольку это мой самый что ни на есть начальник — остаётся только выполнять. Что делать дома — найдётся, учебники вон почитаю, всё польза. И платье проверю франкийское, как там оно пережило хранение в сундуке.

А дальше — поглядим.