Барышня ищет разгадки

1. Красивая зима

1. Красивая зима

Яркое солнце, искрящийся белый снег. А далеко впереди — гладь Байкала подо льдом. Красивая зима, как же давно я не видела такой красивой зимы!

Спасибо госпоже Аюне, иначе и теперь не увидела бы. Она сказала Болотникову, что нам обоим, и Соколовскому, и мне, не помешал бы отдых — недели так на две. А в ответ на его полушутливое «кто ж тогда работать будет» усмехнулась и сказала — а тот же, кто придёт, если с нами обоими что-нибудь случится. Очередная бешеная лисица загрызёт, например.

Я в душе не ведала, куда она заслала ту бешеную лисицу, которую мы здесь ловили всем уважаемым сообществом. Но думаю, в место хорошее и той лисице подходящее.

А пока — Болотников согласился, но с условием — сначала мы вместе с ним сходим на доклад к губернатору. Потому что дело у него на контроле, и как бы уже не где-то ещё. И смерть князя Бельского уже привлекла внимание — потому что не последний человек прошлого, позапрошлого и нынешнего царствования, служил честно, пользу принёс немалую. А я про себя думала — наверное, и впрямь принёс пользу, и в Китае той пользой были не вполне довольны, раз послали ему такой подарочек, который должен был его загрызть. Правда, всё вышло не так, ну да когда оно выходит так, как придумали, скажите? Вот, то-то.

Впрочем, на докладе у губернатора я почти ничего и не говорила, всё рассказали мужчины — Болотников, Пантелеев и Соколовский. Я же разглядывала хозяина губернии, видела, что он не маг, и изрядная часть того, о чём мы говорим, ему лес тёмный и сказка. Но он отнёсся серьёзно, все наши письменные доклады принял и собрался тщательно изучить, и потом уже доложить выше.

А нас с Соколовским Матвей Миронович отпустил к госпоже Аюне в гости. Велел выздоравливать, потому что сами знаем — работы много, а некроманты редки.

И это ещё с нежитью было достаточно спокойно всё это время, а если бы нет?

Впрочем, Соколовский сказал, что нежить — явление распространённое, и многие знают, как с ней бороться. Священники, даже если они и не маги, как отец Павел из Иннокентьевского, отставные солдаты, полицейские — вплоть до городовых. Именно потому, что некроманта рядом может не оказаться, а нежить — вот она.

Я вспомнила свои прежние мрачные мысли о том, что в годы революции и войны нежити может оказаться слишком много… но придержала их до времени. Впрочем, время настало уже совсем скоро.

После того странного разговора с лисицей о желании я не ощутила никаких особенных перемен в жизни. Ну да, мы ж просили не о сиюминутном, а на перспективу, так сказать, а сейчас нашим перспективам мешали известные обстоятельства.

— Лёля, давай воспользуемся приглашением госпожи Аюны, я думаю, это редкий случай, и она зовёт в гости далеко не всех. А когда вернёмся — я снова свяжусь с отцом и спрошу его — что он сделал для того, чтобы отыскать своего потерявшегося друга. Потому что я не мыслю теперь своей жизни без тебя, я хочу разделить с тобой свой дом, свои будни и всю свою жизнь, и понимаю, что для того нам следует обвенчаться. И я постараюсь, чтобы мы сделали это поскорее.

— Хорошо, пусть так, — согласилась я.

Я пока ещё, честно говоря, не осознала до конца перемены в моей жизни. Но ощущала себя счастливой — как никогда и ни с кем. И поэтому если есть возможность просто побыть вместе и ни на кого при том не оглядываться — то и хорошо.

И мы отправились в гости.

У госпожи Аюны не было портала, но она умела каким-то непонятным для нас образом преодолевать большие расстояния. Я рискнула потом спросить, но она ответила — мол, это моя земля, я слышу её, она слышит меня, вот и всё. Наверное, в этом состояло её отличие от человека, потому что человек, даже маг, ничего такого не слышал.

Дом её находился далеко на севере, на берегу Байкала, и поселение это называлось Поворотница. Занимало несколько распадков, а нас пригласили остановиться в самом большом из них, и дом тоже возвышался над соседними — двухэтажный, с большими окнами, очень тёплый.

— Госпожа Аюна, я верно понимаю, что в этом доме жили франкийский принц с супругой? — спросил Соколовский.

— Верно, — улыбнулась госпожа Аюна. — Они не захотели вернуться, даже когда у них там успокоилось и на трон вернулись короли, так и жили здесь.

— А сейчас кто здесь живёт? Ведь дети принца и внуки принцессы вернулись во Франкию?

— Мы приглядываем за домом, и иногда пускаем гостей, — усмехнулась госпожа Аюна.

Сейчас она совсем не была похожа на модную европейскую даму — на ногах расшитые бисером унты, на голове островерхая шапка с хвостиками и бусинками, тёплый платок да полушубок, под полушубком атласная парочка. И дом отворился по её слову — никаких замков и засовов.

Для меня всё это было просто любопытно, а для моего Миши — живая история. Он с улыбкой ходил из комнаты в комнату, трогал обшитые досками бревенчатые стены, заглядывал на кухню — там было полно всякой утвари, и возвышалась огромная печь.

Впрочем, госпожа Аюна сказала, чтоб не беспокоились о пропитании — она всё пришлёт. И верно, нам сразу же принесли — наваристой ухи, свежего хлеба да хорошего чаю, и сладкого пирога. Кроме уже известного нам сына, у Аюны были дочери, и внуки, и частично они обитали здесь же, в Поворотнице.

Погода стояла сказочная — тишина, безветрие, солнечно. Но холодно. Однако, тёплая одежда спасёт всех, и мы даже выбирались гулять — по дороге в гору и по льду. А потом сидели дома у печи, ели вкуснейшую солёную рыбу с картошкой, и разговаривали — бесконечно.

Вот тут-то Миша и спросил, о чём таком знает госпожа Аюна и знаю я. Пришлось рассказывать — что такого я знаю, но добавить, что полной уверенности у меня нет. И я рассказала о своих московских знакомствах с революционерами — которые как раз хотят не то всеобщего счастья, не то уравнять богатых с бедными, и дальше уже разбираться, что выйдет.

Миша слушал и мрачнел, и рассказывал — что, как и у меня дома, губерния известна как место политической ссылки, и такого народа с разными и не факт, что полезными идеями хватает. Поэтому — да, непросто.

— Может быть, различия наших миров помогут нам? И может быть, у нас есть некая надежда, раз маги в целом не заинтересованы в революции, но согласны на постепенные перемены, и даже сами борются за них? За просвещение и за цивилизацию?

— И за жизнь против смерти, да, — улыбнулась я, вспомнив слова Афанасия Александровича.

— Обязательно, — сказал Миша серьёзно. — Но это не сейчас, да? А сейчас только я и прекраснейшая женщина обоих миров. И слава всем высшим силам, что мы встретились и узнали друг друга.

В печи уютно потрескивали дрова, нам было тепло и сладко, и впрямь казалось, что в этот уголок населённого мира нет хода ничему плохому.

Но всё заканчивается, завершился и наш отпуск. И первое, что мы услышали, когда явились на совещание к Болотникову, было хмурое приветствие:

— Живы и бодры — вот и славно. А у нас новая напасть, и снова по вашей части.