Барышня ищет разгадки

3. Служба начинается

3. Служба начинается

Я сдаю экзамен. Ночь, лес, луны нет, тишина. Нежити тоже нет, я не вижу никого, ни единого шороха, ни единого движения.

Стою, стою… нет никого. Может быть, я не там оказалась? Или здесь уже всех повывели и не осталось никого? Или ещё что?

Но стоило мне только повернуться — чтобы уйти обратно в тепло и к людям, тишина мгновенно взревела, и я оказалась в кольце. Мне не давали сосредоточиться и поставить защиту, приходилось отбиваться разом от многих, и ещё вертеться, чтобы успевать со всех сторон.

Руки мои замёрзли до того, что пальцы уже просто не шевелились, а нежить всё ещё не кончалась. И в тот момент, когда я поняла, что не могу больше, из-за спины раздался знакомый ворчливый голос:

— Стой прямо, дыши. Дыши, кому говорят. Защиту ставь, немедленно, чему тебя учили?

Нас окружает серебристый купол, нежить снаружи может только бесполезно тыкаться в него.

— Бабушка, — шепчу я. — Ты где?

— Я там, куда тебе пока не надо. Всему своё время. Стой и выдыхай. И держись, как бы оно ни повернулось. Ты сможешь, ты справишься. Где не умеешь пока — научишься. Где не пробовала — попробуешь. Ты на верном пути, и большая молодец. Ты справишься со всем, помни. Вдох, выдох, защита.

Я уже думала, она сейчас снимет свой купол и снова пропадёт, но она вдруг говорит совершенно иначе, сурово:

— Где это вы ходите так долго? Тут внучку мою чуть не сожрали! И что бы вы делали, если б опоздали, интересно бы мне знать?

Мне тоже очень интересно — с кем это она так разговаривает. Я пытаюсь повернуться, но не могу, я будто в воде или в желе, и движусь медленно.

— Прошу прощения, Рогнеда Витольдовна, запоздал, — слышу мужской голос, определённо знакомый. — Но я уже здесь.

— Извольте становиться и делать, что положено, — говорит бабушка.

— Повинуюсь, — вижу краем глаза, как он кланяется и становится мне за спину.

Поднимает руки — и мертвенное сияние расходится от них, и наша нежить мигом осыпается пеплом. Я хочу повернуться и поблагодарить, и расспросить…

И просыпаюсь. От холода.

В комнате прохладно, одеяло тонкое, нужно сейчас взять тулуп и положить сверху. А завтра добыть ещё одеял. Сейчас же спать, скоро вставать уже, наверное.

Под тулупом я скоро согрелась и уснула, и больше никаких непонятных снов мне не давали. Я бы и ещё спала, но — стук в дверь и голос Надежды. Поднимайтесь, мол, барыня, пора.

Пора так пора. Засветить шариков, найти ощупью на половике комнатные туфли, тоже изрядно остывшие за ночь, попрыгать по холодной комнате — как-то быстро печь прогорает, нужно что-то с этим придумать. Я ничего не понимаю в печах, но вдруг найдётся кто-то, кто понимает?

Дальше тоже было быстро — умыться, одеться, выйти в гостиную, где Надежда увидела меня и побежала на кухню за завтраком. Принесла кашу и чай, и масло в кашу, и мёд к чаю. И хорошо.

— Вас обратно-то когда ждать? К обеду аль потом?

— Так вот я бы знала, — пожимаю плечами. — Сегодня разберусь, как оно дальше будет, вечером расскажу.

И пошла я на Троицкую улицу, где неподалёку от особняка Матвея Мироновича Болотникова располагалось губернское управление магических дел. Как я поняла, почти все маги на службе были губернского подчинения, исключая тех, кто целитель и в больнице, и может быть, кого-то ещё. Во всяком случае, на входе за столом сидел человек в форме, он спросил моё имя и сказал подняться на второй этаж по лестнице и там будет открытая дверь.

Пока я поднималась по лестнице, то думала — а ну как дверей там окажется несколько. Так и вышло, но открыта из них только одна, и оттуда слышался голос Болотникова.

— Вот сейчас и договоритесь, как явится, ясно? — говорил он кому-то грозно.

Я осторожно заглянула в открытую дверь, увидела обширную приёмную, за ней ещё одну открытую дверь, и уже там беседовали мужчины.

— Здравствуйте, вы Ольга Дмитриевна? — подскочил ко мне очевидный секретарь.

— Доброе утро, да, — кивнула я.

Он принял у меня тулуп и шапку, разместил куда-то в шкаф, и пригласил проходить.

За столом сидели Болотников, Соколовский и ещё кто-то третий, кого я видела впервые. Все встали и поклонились мне, а Соколовский пододвинул стул.

— Вот, знакомьтесь — Ольга Дмитриевна Филиппова, маг-некромант с дипломом Московской академии. А это глава губернской врачебной управы его благородие Филипп Викентьевич Зверев, — представил нас Болотников.

— И как же эта замечательная дама может способствовать в нашей беде? — спросил Зверев.

— Дама имеет квалификацию мага-некроманта, — холодно сказал Соколовский. — И способна установить причину смерти. Кто не так давно сетовал на недостаток персонала во врачебной управе? Врача ещё одного мы вам сейчас не найдём, целители все при деле, а вот некромант у нас появился. И если этот некромант начнёт свою службу с освидетельствований в городских больницах, будет хорошо.

— Эта дама… будет заниматься освидетельствованиями? — усомнился доктор Зверев. — Испугается ведь и убежит сразу же.

Невысокий, плотный, сюртук мятый. Лет сорока, наверное.

— Скажут — буду, — пожала я плечами.

— Вот видите? Ольга Дмитриевна не из пугливых, — произнёс Болотников. — Давайте так — вы с ней договоритесь, когда и куда она завтра приходит. И уже на месте начинаете работу. И я вас более не задерживаю.

— В Кузнецовскую больницу, с утра, — сказал тот, не глядя на меня.

И быстро покинул кабинет.

— Ничего, Ольга Дмитриевна, он просто не привык, что барышни желают и могут работать наравне с мужчинами. Но если барышня маг, то что тут теперь поделаешь? А работы много, — говорил Болотников.

Далее меня отправили к письмоводителю, который записывал в толстенную книгу мои данные, я подсмотрела — должность моя называлась «маг-некромант для особых поручений при губернском магическом управлении». Сказал, что жалованье будут платить дважды в месяц в кассе в этом же здании, и отпустил.

Я вернулась в кабинет Болотникова и застала того на пороге.

— Всё сделали? Отлично. Тогда сейчас Севостьянович расскажет вам о работе и о том, с чем придётся сталкиваться. А меня вызывают.

Он открыл портал и шагнул в него куда-то там, а я вошла в кабинет. Соколовский читал какую-то бумагу, он кивнул мне на кресло, а сам бросил завесу на дверь. Нас было видно, но, я полагаю, не слышно.

Фактически мы остались вдвоём.