Барышня ищет разгадки

4. Любопытное

4. Любопытное

Уж конечно, я желала увидеть любопытное.

— Далеко ли идти, Михаил Севостьянович?

— Далеко, — кивнул он. — И там, как можно догадаться, холодно.

Вообще на календаре значилось начало марта, и где-то в тёплых краях уже, наверное, вылезли какие-нибудь цветочки. Но на то они и тёплые, те края, а у нас наступление весны выражалось главным образом в том, что днём солнце припекало чуть сильнее, снег съёживался и таял, но к ночи всё замерзало, и ночью казалось, что зима пока не намерена заканчиваться. Но птицы на рассвете орали, как заполошные, у Надежды на окошке в миске колосился зелёный лук — дома тоже добывали зелень из поставленной в воду луковицы. И вообще солнце светило ярче, и можно было надеяться на приход весны.

— Хорошо, я оденусь, и оденусь тепло.

— Зайду через четверть часа.

— Отлично, жду, — выдохнула я, и побежала одеваться.

— Вы куда это собрались? — спросила привлечённая шумом Надежда.

— Вызов по службе, — я ничуть не кривила душой, удобно же, когда твой мужчина ещё и твой начальник, так?

Я достала давно не ношеный полевой костюм — кожаные брюки, правда, под них всё одно пришло надеть тёплое, и сапоги, и запахнуться в платок и тулуп. Ну вот, я готова, где начальство?

Явился, проступил из теней весь, оглядел меня с улыбкой. Сам-то он был одет совершенно обычно, не как на бал, конечно, но — на доклад к губернатору можно. В отличие от меня.

— О, снова тот замечательный наряд, помню его.

— Удивительно подходит для ночных вылазок неведомо куда. И я поняла, что давно не ходила на охоту за нежитью.

— Вот и сходим сейчас в любопытное место, посмотрим.

— Это по тому самому делу, где муку с солью воровали?

— Именно.

Он подал мне руку и мы шагнули… куда-то. Непроглядная тьма, собачий холод — всё, как положено. А потом глаза чуть притерпелись, и луна вышла из-за облака, и я осмотрелась. Погост, обычный деревенский погост, за время учёбы я перебывала на многих. Снег по колено, но кое-где дорожки, по некоторым следы, некоторые кресты обметены от снега. Кое-где и тарелочки с замёрзшей снедью стоят — прямо как дома.

— И где мы? — спрашиваю.

— Урик. Богатое село, почтенные жители.

— И вдруг такое непотребство, — киваю.

— Осмотрелась? — Соколовский держал меня за руку. — А теперь присмотрись хорошенько и скажи — не видишь ли ты каких-то странностей.

Что ж тут странного-то может быть? Я присмотрелась, ничего не поняла. Потом прикрыла глаза и доверилась ощущениям.

Меня окутал совершенно понятный энергетический фон — какой и должен быть в таком месте. Или… или нет?

Больше всего это почему-то напомнило постель — такую заправленную по линеечке постель, аккуратную и опрятную, в которую с одного боку забралась кошка и спит теперь внутри. И остался прокопанный той кошкой ход между покрывалом и одеялом. И тут я увидела такой ход… будто кто-то потревожил здешнее спокойствие, да не сумел или не захотел вернуть всё, как было.

— Кажется, я поняла, — сказала я, открыв глаза.

— Рассказывай, что увидела, — кивнул стоявший всё это время за моей спиной Соколовский. — Сравним ощущения.

Я рассказала.

— А ведь точное сравнение. И я тебе больше скажу, эту дыру можно увидеть — пройди вперёд шагов десять, наверное, нужно смотреть по следам, не перепутаешь. Можно подсветить дорогу, — он выпустил большой осветительный шар.

Я осторожно пошла по дорожке.

— Следы-то твои?

— И мои тоже, но не только. Конечно, есть некая обычная активность местных жителей, ну там поминки, годовщины и что ещё положено, но не только, потому что от такого рода действий примеченного тобой никак не останется.

Я прошла предложенные десять шагов, осмотрелась… и увидела провал в снегу возле покосившегося креста.

— Оно?

— Именно. Кто-то порылся и не удосужился завершить действие.

— И из этой дыры выбрался тот, кто украл муку и соль?

— Да скорее, помог украсть. Мне только интересно, работали артефактом, и просто неумело работали, или же нашёлся кто-то нашей силы, и помог, но тоже как-то топорно, будто неумелый.

— Думаешь, не может быть неумелого некроманта?

В самом деле, не могут же обойти все таёжные заимки! Мало ли, где можно скрыться? В столицах-то скрываются, а там маг на маге, а здесь и подавно.

— Да в том и дело, что запросто. Когда проходила перепись, вовсе не все были готовы объявить о магических способностях у себя или у детей, так что — немудрено.

— Нужно поискать.

— Нужно. Но раз до сих пор не нашли — тут что-то не так. Нечисто.

Я снимаю перчатку и веду рукой над дырой, пытаюсь поймать остатки чужого заклинания. Соколовский понимает, что я делаю, и не мешает.

— Я тоже попробовал, но поймал очень мало.

— Давай надеяться, что если встретимся ещё раз — то узнаем, — пожимаю плечами.

— Давай надеяться. А сейчас надо бы эту дыру закрыть, справишься?

Я пожимаю плечами, собираюсь с силой и затягиваю неприятное место, разглаживаю, смотрю на результат. В дыру ухнуло сколько-то снега… и наверное, не только снега. Можно стряхнуть руки и идти дальше.

— У тебя отлично вышло, я бы сам не справился лучше, — улыбается он мне. — А сейчас у нас ещё одно место, сравним впечатления.

Второй погост в селе Усть-Балей выглядел схожим образом — вплоть до дыры. Мы снова сравнили впечатления — да, есть некие остатки от творившейся магии, но — без деталей, никаких характерных особенностей почерка мага. Что легко можно объяснить и использованием артефакта, и неумелостью работавшего мага.

И никаких конкретных ответов, ни одного.

Я дышала на замёрзшие руки, а Соколовский, улыбнувшись, сначала затянул дыру сам, а потом взял меня за локоть.

— Пойдём уже греться, Лёля.

— Греться? Ну да, то, что надо.

Бегать за нежитью — одно дело, а стоять в сугробе — совсем другое, и у меня уже зуб на зуб не попадал. И я совершенно не возражала, когда он утащил меня в тепло — то самое тепло, которое устроила ещё неведомая мне франкийская принцесса, в чьём доме мы жили в Поворотнице.

— Мыть руки и есть горячую еду, — сказал Соколовский. — Быстро мыть руки и есть.

— Мы торопимся? — не поняла я.

— Как сказать, — усмехнулся он. — Дело к полуночи, хорошо бы поспать хоть несколько часов… но до того я сниму с тебя это удивительное одеяние.

— Не даёт покоя? — вернула усмешку я.

— Поражает воображение, — он принёс согретую кашу и горячий чай.

Мы и впрямь очень быстро поели, а потом он потянул меня в уже известную мне спальню.

— Лёля моя Лёля, невероятная и прекрасная… Кто тебя только надоумил добыть эти изумительные брюки?

Кончики пальцев пробежались по моей ноге, и не важно, что там несколько слоёв одежды… нет, важно, лучше сейчас без них.

А когда все одежды были сняты, только и оставалось — обхватить друг друга и упасть. В то измерение, где были только мы двое, и больше ничего и никого. Желательно, до утра.