Башня Богов III

Глава 1 Лесной коридор

Орчана спускалась по лестнице и на каждой ступени шептала слова, которые Башня и не думала переводить. Уже на третьем шаге вокруг нас повеяло древесным и земляным духом, на четвёртом повсюду закурчавились тени деревьев, а на пятом мы оказались в густом лесу! Причём каменные ступени пирамиды никуда не делись, просто они были покрыты слоем земли, травы, кустов и корней, а вокруг широкой лестницы теснились деревья.

— Лесной коридор! — понял я.

Есть у друидов и лесных обитателей такое заклятье, которое позволяет идти по лесу внутренним коротким путём. Оно складывает пространство в потусторонний коридор, состоящий из реальных кусочков леса. В итоге со стороны, если кто-то стоит в том месте, где мы в данную секунду проходим, видно, как что-то мелькнуло в воздухе и тут же пропало. То есть, мы не исчезли из материального мира, а остались в нём — но благодаря пластичности леса и этой магии наш путь перекроился так, что мы проходили лишь по краткому мгновению в каждом конкретном месте.

Классное заклинание, хоть и с парой недостатков. Если лесной коридор по какой-то причине разобьётся, то идущих в нём непредсказуемо раскидает в разные места, иногда на десятки километров друг от друга, хотя всегда в пределах одного леса. А для друидов и лесных обитателей работающий лесной коридор — заметное и даже яркое пятно. И если идущие не понравятся лесу и его обитателям, на них могут напасть, и уж тут коридор и всё окружение будет на стороне лесных сил.

— Учёный, что ли? — недовольно забормотала Орчана, торопливо таща нас вперёд. — Ну лесной, ну коридор, и чего? Сам-то не можешь его открыть и пройти, так что не вздумай зажать деньги. И вообще без глупостей, а то я вас мигом отсюда выкину.

— Мы самые смирные клиенты, — пообещал Хопеш успокаивающе, как ребёнку. Только Орчану это лишь сильнее взбесило, она заскрежетала зубами (громко) и пнула стоящий на пути трухлявый пень.

— Ну-ка, ну-ка, — раздался новый голос, низкий и неприятный. — Это кто у нас такой хитрый, на чужой территории водит туристов? Думала, пробежишь по-тихому и мы не заметим?

От дерева отделилась, преграждая нам путь, высокая рогатая тень. Я раньше таких не видел, но судя по меху, частично покрывавшему торс и полностью спину и ноги, судя по копытам и рогам, это был родственник сатиров. В руках он сжимал простые, но вполне эффективные в бандитском деле короткие тяжёлые палаши. «Раса лесной тхар, класс разбойник, стихия виталис, уровень 12», подсказали метки системы. Слишком опасным он в моих глазах не выглядел, так как не носил доспеха, а шкура не выглядела так уж прочнее человеческой; и явно во многом полагался на магию леса, а для меня любой носитель магии был желанным противником.

— На этих ступеньках не написано, что они твои, — ощерилась Орчана, в руках у неё возникла дубинка с башкой огра. — Тайные пути принадлежат всем трофейщикам Думрока!

— Так я дружелюбно объяснил, что это наша сторона великой пирамиды, — расплылся в зубастой улыбке лесной житель. — Тебя раньше не видел, малявка, а мы здесь промышляем давно. Значит, и лесной коридор наш. Отдай добычу, а сама катись подобру-поздорову. Предлагаю как коллеге по цеху, чисто по душевной доброте.

Наступила пауза, в которой все услышали, как у Орчаны громко и протяжно заурчало от голода в животе. Это явно придало девчонке ярости, и она утробно рявкнула:

— Моя добыча, не отдам. Катись ты в чащу!

— Смелая⁈ Не слышу, что ты там снизу вякаешь.

— Щас тебя укорочу, сразу услышишь!

Хопеш придвинулся ко мне и прошептал:

— Спешу сообщить, что яв первую очередь путешественник и исследователь, мои боевые качества суб-оптимальны.

Блин, а заранее ты не мог поспешить сообщить? Когда я излагал уверенность в нашей двойной крутости, можно было, например, возразить… Но времени возмущаться не оставалось. С самого начала ситуации я начал оглядываться, потому что знал: подобные бандитские разговоры ведутся не бесцельно, а чтобы отвлечь жертву и напасть со спины.

Так и есть: сзади из лесной полутьмы к нам подступал матёрый волчара, в смысле, волкоглавый с интересным оружием в руке: это был короткий меч-пистолет! Один выстрел на прямой дистанции, а потом ближний бой. «Раса горм, класс воин, стихии виталис, вода, негатос, уровень 14», он сразу показался мне куда опаснее рогача. Увидев, что я его заметил, боец оскалил клыки.

— Р-рви! — рыкнул волчара и выстрелил мне в лицо.

Ещё когда воин вскидывал меч, я понял, что он хочет сделать — сложно было не понять. Когда он наставил на меня клинок, я превратился в свет и фазовым всполохом прыгнул ему за спину, материализуясь уже с мечом в руках и падая немного сверху вниз для усиления удара.

Грянул выстрел, Хопеш зажал уши и ловко отпрыгнул в сторону, прячась в кустах; а я обрушил клинок на загривок воина. Но он каким-то шкурным чутьём понял, что бьют сзади, подался вперёд и почти ушёл от удара, крит сорвался, Вершитель пробил шкуру и проехался по спине, вспарывая доспех. −16 хитов, всего-то! Я уже привык к превосходству в мастерстве за счёт бонуса Брана, а тут ещё удар сзади, на сюрпризе — и всего шестнадцать?

Волчара крутанулся ко мне, нанося удар в развороте; он был быстрый, ловкость заметно выше моей. Я врубил ускорение ауриса: +30% к скорости реакции и движений — и только благодаря баффу более-менее сравнялся в скорости и успел парировать удар короткого клинка. Но сила воина оказалась почти вдвое выше моей, удар с разворота снёс меня вбок и пошатнул.

Меч я поймал блоком, но следом в лицо пришёл удар лапой. Когти, облитые алхимически закалённой сталью, взрезали забрало шлема, как будто оно было обычной пластмассой, и кончиками прошлись по лицу! Всего -8 хитов, удар поверхностный, меня сильнее задел сам факт. Впервые за всё время пребывания в Башне я сошёлся в бою с тем, кто превосходил меня по всем воинским параметрам: он был 14го уровня против моего 11го, и все уровни вкачивал физику, тренировался, качал бой. В итоге моего псевдо-воинского билда было явно недостаточно, чтобы драться на равных.

Следующие несколько секунд превратились в оживший кошмар: волчара не пропустил ни одного моего удара, а сам нанёс два крита, один клинком в бок, острая вспышка боли, второй когтями в подмышку, пробив противоосколочный костюм и резко дёрнув: твою мать, как неприятно: -24 хита, −17 хитов (246/295)! Не будь у меня фиолетового пояса, я бы уже поплыл, потеряв половину жизней — но с ним все повреждения, даже критовые, оказались неглубокими ранами, ибо в общей сложности мне не сняли и пятой части жизней.

Много хитов — значит крепче тело, не важно, магией его укрепили или развитием физических параметров. Главное принцип: дамаг, который убьёт обычного человека, на крутом оставит царапину. Не зря какого-нибудь Таноса в фильмах и комиксах мочили чудовищным градом атак, каждая из которых оставила бы от обычно человека мокрое место, а фиолетовый чувак лишь кривился и раздавал люлей. Потому что у титана была пара миллионов хитов и взрыв тактической ракеты на 100′000 hp, который разносил здание в щепки, ему оставлял лишь синяк.

Я был, мягко говоря, далеко не Танос, но уже и не обычный человек. Вчерашнего Яра первый удар погрузил бы в кому, а второй почти оторвал руку и вспорол бы артерию. Сегодняшний Яр не получил даже кровотечения. Но при этом проигрывал бой.

Волчара не позволял мне отступить на расстояние, удобное для удара длинным клинком. Он наседал с предельной для меня скоростью, навязав мне расстояние самого ближнего боя, и в таком положении мой длинный меч давал неудобство, а его короткий — преимущество. Ускорение ауриса и мастерство Брана помогали, но недостаточно: противник превосходил меня в скилле, мощи и даже в скорости. Хитов пока было много, но это ненадолго, и мозг лихорадочно искал выход. Как назло, в руках никаких запасов магии, кроме пригоршни мглы… Но я же сам говорил, что даже мелочь может иметь значение.

Сделал вид, что пропускаю удар лапы, потому что на каждой атаке когтями мы с волчарой оказывались максимально вплотную. И когда он нанёс резкий взмах мне по горлу, я спарировал локтем (-8 хитов) и не отскочил, а подался вперёд, входя в клинч. Дотянулся рукой до оскаленной морды, на которой пылали алые глаза, и потратил 4 сиротливых энза сумрака… влепив волчаре плотный, вязкий шмат мглы на глаза и нос.

Плюх! Серый, дымящийся липкий блин залепил воину половину морды вместе с ноздрями, враг ослеп и отчасти о… как правильно сказать, когда теряют запах, не оглох же… пусть будет обалдел. Рёв, судорожный удар мечом и лапой вслепую, оба попали! К счастью, лапа прошлась по бронику, отдавшись в рёбрах, а вот меч резанул по руке: -4 хита, −10 хитов (224/295). Да что ж за крутан такой.

Я отскочил назад и наконец получил преимущество длинного клинка! Удар, удар и два попадания: −9 хитов, −14, ослепший волк взвыл, мгла дымилась и разъедала залепленные глаза, он отпрыгнул назад, налетел спиной на дерево и едва не упал, попробовал содрать шмат мглы с морды когтями, даже задел себя, с порезанной морды брызнула кровь — но это не помогло. Он содрал лишь малую часть мглы, а она обтекла когти и только шире разлилась по всей морде.

Я не терял ни одной драгоценной секунды, а использовал долгожданное преимущество по полной: ухватил Вершитель двумя руками и резанул врага по руке с мечом, перебив ему то ли мышцу, то ли даже кость: крит, −21 хит! Затем пригнулся от ответного удара когтями и попытался вспороть волчаре живот. Это было ошибкой по неопытности: на животе и груди у воина была улучшенная защита, доспех не тяжёлый, но с хорошими металлическими пластинами, усиленными заклятием, в общем, всего −5 хитов. Все раны, которые я ему нанёс, превысили отметку 70 hp, и разбойник выглядел уже израненным.

Впереди творилась настоящая вакханалия: Орчана с яростными вскриками билась с лесным тхаром в совершенно неравном бою: малолетка 7-го уровня против здоровенного мужика 12го… вот только она побеждала. Пусть и не сама. Рогатый выл и орал от боли, по его фигуре с шипением метались дымные зелёные тени, они вбуравливались в мокрую от пота шкуру и кусали. Взлетали системные сообщения: −5 хитов, −1 сила, −1 выносливость, −1 ловкость, неслабо! А каждую секунду из ящика на спине девчонки выплёвывались новые зелёные комки. Ящик жутко скрипел и ходил ходуном, словно сейчас взорвётся, оттуда доносился потусторонний вой, а джарра знай покрикивала:

— Лови Палыча! — бум палицей по лбу. — Нравится, гад? Буся, жри его!

— Клык, помоги! — завизжал тхар, отступая назад под градом ударов малявки.

Но у Клыка были свои проблемы.

Он вслепую отмахнулся когтистой лапой, заставив меня отшатнуться, а сам вдруг осветился краткой вспышкой по контуру, сверху мелькнула системная метка «Достижение». Чёрт, не только у меня лежали в запасе неиспользованные ачивки на чёрный день! Как же я пожалел в данный момент, что проницательность не равна 3-м, тогда бы смог читать открытые системные метки — а описание применённого достижения относилось к ним.

Но суть стала ясна: волчара покрылся каменистым налётом, его шкура со скрежетом начала затвердевать. Да, он потеряет половину скорости и подвижности, но толку с неё, если ослеп и не чувствуешь запахов, потерял почти всю ориентацию, а невидимый враг наносит удар за ударом? Тут лучше укрепить броню. А пока шкура стремительно твердела, Клык вскинул свой меч, впервые не для удара по мне — а кольнул им собственную грудь и призвал силы своих стихий.

Я знал, что слияние виталиса, негатоса и воды рождает магию крови. А в данных обстоятельствах это скорее всего значило: регенерация. Только регена мне ещё не хватало! И хуже того, это оказалась даже не магия, я не мог попытаться её обнулить — это была нативная расовая способность Клыка. Я понял, что если не добью его прямо сейчас, то проиграю бой: пробивать затвердевшую шкуру буду с трудом, он найдёт способ прочистить глаза или просто мгла развеется (она постоянно дымилась и рассеивалась в воздухе), после чего добьёт меня с воинским превосходством, а реген в этом прекрасно поможет.

Значит, пора и мне использовать тяжёлую артиллерию.

Вы применили достижение Повергатель II: +2 к силе, ваша следующая атака автоматически успешна и становится критической.

Внимание: ваш параметр Сила достиг отметки 10, ваши физические атаки получили шанс на специальный эффект: 1% ±1% за разницу в силе с противником. Спец.эффект зависит от вида атаки, типа оружия и места попадания.

Вершитель со свистом рассёк воздух — и горло врага. Как раз в тот момент, когда затвердение добралось туда, но ещё не успело завершиться. Я получил авто-успех, ×1 базовый крит от достижения, ×2 за слепоту врага и невозможность даже инстинктивно смягчить удар, ×3 за место удара: итого весь дамаг (который слегка вырос от увеличения силы) умножился на 6! К ранее снятым 70+ на Клыка обрушились сразу −126! Всё, это верная смерть, на его уровне без фиолетовой шмотки не может быть выжить столько хитов, выжить невозможно… Но я снова недооценил бандита.

Предсмертная ярость волка! Берсеркизм: выживание на секунду дольше. Ещё одна пассивка, Клык ударил вслепую, с минусами за тяжёлое ранение — отчаянно, в последней надежде забрать меня с собой. Лапа врезалась мне в ногу, вспоров её над коленом, и я упал, крича от боли: крит ×2! −44 хита (180/295). Волчара торжествующе взревел, булькая кровью… и умер.

Я встал и тремя широкими, тяжёлыми взмахами меча сделал неприятное дело: отрубил мохнатую, залитую кровью голову. Вдруг магия крови действует посмертно и сможет его отрегенить или у врага есть какое-нибудь возрождение. Чтобы он не ударил мне в спину, я потратил несколько секунд и отшвырнул волчью голову как можно дальше, она покатилась по ступеням и исчезла.

— Сдаюсь! — увидев это, захрипел лесной тхар, вот только голос у него был уже сиплый, дрожащий, и даже какой-то тоненький.

Я развернулся к месту их боя с Орчаной и увидел, что зелёные сгустки исчезли, а коробка валяется на земле. Выдала всплеск силы и выдохлась, но этого всплеска более чем хватило. Рогач был весь в некротических укусах, которые расходились по шкуре пугающими кляксами почерневших капилляров. Исхудавший меньше, чем за минуту, он напоминал живого скелета — сущность из ящика выдрейнила из тхара все жизненные силы.

Палаши выпали из трясущихся рук, уже не способных удержать… Я с удивлением увидел в его данных 9й уровень! Видимо, когда у рогача закончились параметры, сгустки начали выпивать из него уровни. Это временный эффект, после хорошего отдыха и лечения тхар мог бы стать как новенький. Но Орчана безжалостно взмахнула дубинкой и размозжила побитому бандиту голову.

Наступила тишина, только тяжёло дышала девчонка, на ней красовалось две резаных раны и один сильный распухший ушиб через всё лицо. Она сплюнула кровь, вытащила из-за пояса какую-то жестяную банку, полную жутко вонючей смолы, и начала замазывать себе раны.

— Какой жестокий способ расправляться с врагами, — с сочувствием глядя на исхудавшего рогача, вздохнул Хопеш, вышедший из травы.

— Надо было отдать им тебя, ушастый? — прошипела Орчана. — Гони ещё пять воронов за защиту. Вон, бумажный дрался, как мужик, а ты? Тьфу, бесполезный.

У джарров быть бесполезным считалось за тяжкий порок.

— С радостью заплачу пять монеток, чтобы избежать драки, — хмыкнул гиен и, словно фокусник, раскрыл ладонь, на которой уже блестели чёрные вороны.

— Тут шесть, — набычившись сказала девчонка. — Думаешь, я тупая?

— Это доплата за возможность наблюдать процесс разноэффектной энергетической деградации субъекта под влиянием ведьмовских некротических сил. Впечатляет.

— Чево?

— Передай своей бабусе моё почтение.

Орчана хмыкнула.

— Ты ещё Палыча не слышал, на твоё счастье, — повеселев, сказала она, спрятав монетки. — Когда Палыч разъяряется, он начинает орать и выть. От этого всем врагам джарров становится нехорошо.

— А ты полна сюрпризов, — я покачал головой. — Откуда у тебя такие крутые вещи?

— От крысолюда! — отрезала девчонка. — Чего зажался, бумажный, ранки бо-бо? Дай помогу.

Она решительно подошла и жестом показала мне поднять руку, которую я, наоборот, тщательно прижимал к телу, ибо рана под мышкой была очень неприятной. Девчонка выхватила стальной загнутый коготь, в точности такой же, каким шаманка резала себе и мне руки для клятвы крови; со знанием дела вспорола окровавленную футболку и противоосколочный костюм, вырезала слипшийся шмат лоскутков, плеснула странной водицы из флакона так, что под мышкой адски зашипело и засвербело от боли, но потом моментально одеревенело и перестало чувствоваться. Ну и щедро помазала смолой.

— Вот теперь жми, через полчаса пройдёт.

Она смазала мне рану на ноге и несколько других поменьше, от вонючего лекарства я захромал сильнее, чем раньше.

— Спасибо, Орчана.

— Не спасибо. Заслужил.

— Даже не потребуешь две монетки за потраченную мазь? — добродушно удивился Хопеш.

— Если б он знал, из чего её делают, попросил бы с меня доплату.

— А я знаю, — псоглавый высунул язык и шумно задышал, выражая веселье. — Нос не обманешь.

— Оставь знание при себе, — предупредил я. — Пока я не в курсе, меня всё устраивает.

— Вот и правильно, — хмыкнула Орчана, закончив меня латать. — Всё, ковыляй на здоровье. Полутай волчару, а я рогатого.

И верно, надо забрать трофеи. Я подошёл к обезглавленному врагу и уставился на него с грустным отвращением. Всё ещё не привык убивать, даже из самозащиты, и выдранный Клык внушал мне в первую очередь ощущение зря загубленной жизни. Им самим загубленной, не мной. Но это лирика, а в его инвентаре лежит моя законная добыча. Вот только как её забрать, если физически ряд вещей не на теле Клыка?

Вы вошли в меню обыска. Поздравляем с вашей первой добычей!

Скиллы добычи: нет.

Вы можете выбрать и воплотить из инвентаря в реальность: 1 вещь.

Вы можете материализовать 20% денег: 15 воронов, 32 котика.

Вот оно как? Я раньше лутал монстров и снимал с них компоненты, одна жабыча чего стоила. Но интерфейс системы всегда был поверх, а тут раскрылось специальное окно. Крыса Игорёк сам раскрыл мне интерфейс, по принуждению, но своей командой. Выходит, когда лутаешь другого разумного, а не монстра или моба, нужно выбрать, что берёшь. И есть специальные способности, прокачивая которые, увеличиваешь добычу.

На первый взгляд это было типичное ограничение баланса. Взять хотя бы меня: всего за сутки уже накопил кучу ценностей. Если все они будут переходить от убитого к убившему, то, во-первых, в мирах Башни быстро наступит избыток вещей, которые многократно пережили своих хозяев, вещи обесценятся ниже стоимость материалов и работы мастеров — а такое точно не приведёт к хорошим экономическим последствиям.

Во-вторых, самые эффективные восходящие получат жёсткий снежный ком роста крутости и всё равно придётся их как-то ограничивать. Я по опыту знал, что обратные ограничения хуже, чем изначально сбалансировать получение ресурса. Башня Богов даёт главное: крайне быстрый рост уровней и силы для достойных; то развитие, на которое вне Башни герои и боги тратят годы и десятилетия, здесь достигается за дни и недели. Награждать претендентов ещё и материальными ценностями система не обязана.

Ну а физически это ограничение было обосновано самим принципом инвентаря: вещи то материализуются, то в виде чистой энергии уходят обратно в ячейки. А может в Башне они изначально существуют и так, и эдак, как дуализм частицы-волны. В любом случае, инвентарь даёт кучу преимуществ, от которых никто в здравом уме не откажется. Оказывается, есть и недостаток: воплотить из чужого имущества можно столько, насколько развит твой скилл.

Ладно, я взял все деньги, которые смог материализовать, копейка рубль бережёт, «мы не жадные, мы домовитые», как любил говорить один из моих игроков. Ещё я мог стащить с волчары доспех, но мороки и грязи много, а толку и денег не особо. Лучше выберу вещь.

Меч-пистолет валялся на земле, его я просто подобрал. А вот заряды к нему были в списке вещей Клыка. Ещё там лежали несколько алхимических штук, глянул их свойства, в принципе полезные, но явно не самое ценное и крутое, как и пара обычных мерцев. Хороший магический кинжал, который режет камень, больше бытовой, чем боевой. И, наконец, амулет с интересным названием «Коготь ярости»: каждый раз, получая раны, копишь ярость по количеству хитов, а потом можешь расходовать её на усиление ударов.

Какая штука! Хороша для воинов ближнего боя, ибо помогает обратить минус получаемого урона в плюс усиления своих атак. Вот почему Клык в самом конце так круто мне врезал несмотря на все сложности и минуса своего положения. Надо брать. Холодный коготь крупного монстра на кожаном шнурке лёг мне в руку и тут же перекочевал на шею.

— Хопеш, а у тебя есть скилл повышения добычи? — спросил я у гиена, который наблюдал за нами со сдержанным любопытством, сидя сбоку на камне, и не забывал что-то помечать в невидимом дневнике. — Я взял одну вещь, может, ты можешь воплотить больше?

— Могу, — ответил он. — Но не буду.

— Почему?

— Если в двух словах, то я странник и выбрал путь, которым следую. Мародёрство в него не входит, так что извини.

— Да ладно, — я пожал плечами. Хотя стало интересно, откуда и зачем у него прокачан скилл добычи, если он не обирает побеждённых.

— Ты что, глупый? — удивилась Орчана. — Облутать можно только один раз, после этого инвентарь умершего исчезает навсегда. Иначе бы конечно все хитрили-мудрили. А так, всё не взятое имущество растворяется в Башне или после первого лута, или через сутки после смерти. Вся энергия идёт из неё и в конечном итоге возвращается к Ней.

Джарра говорила о Башне с большим почтением, склонив голову.

— Понятно. Хотя жаль, что магические вещи так легко исчезают, всё же их делали, старались…

— Зато у мастеров всегда есть работа, — Хопеш с умным видом поднял указательный коготь. — Круговорот созидания и разрушения… полезен для экономики.

— Ну хорошо. Бандитов хоронить будем? — мне было впадлу оставить их трупы лежать на каменной лестнице.

— Лес похоронит.

Орчана поднатужилась и столкнула тело рогатого с лестницы, он мелькнул в калейдоскопе граничного пространства и выпал из лесного коридора — в один случайный кусочек лесной чащи. Я посчитал это разумным подходом, кивнул и сделал с волком то же самое.

Обчистив рогача, девчонка изрядно повеселела, видимо, нашла что-то ценное. Она с аппетитом чавкала какой-то сушёной едой, которую достала из сумки рогача. И даже не предложила нам ни кусочка, вот зараза. Впрочем, живот джарры урчал так жадно и громко, что мы и не думали покушаться на её еду. Ещё озвереет и прибьёт.

— Выгодный клиент, — простодушно сказала Орчана, пихнув меня в не пораненный бок. Но дышала она тяжело и тут же плюхнулась на ступеньку. — Уф-ф, надо маленько передохнуть, посидеть, пока смердячка подействует… Эй, ушастый, докажи своё бродяжье умение, разведи костерок?

— С удовольствием, — сказал Хопеш, как будто только этого и ждал.

Хопеш передвинул вперёд походную сумочку, обычно висящую на перевязи за спиной, и достал маленькую губную гармошку, решетчатую и цельнолитую из белого стекла. Артистично воздел её, мол, сейчас будет представление, и заиграл. От его дуновений в штуке пробудилось пламя, слева оно было синего цвета, а справа жёлтого. И когда Хопеш беззвучно водил губами по гармошке, вместо музыки наружу выдувались язычки огня, трепеща и показывая все градации фиолетовых, красных и оранжевых тонов.

— Ты ещё и фокусник! — хмыкнула девочка, цветные языки пламени отражались в её глазах, и в этот момент стало заметно, какая же она юная. Все дети обладают хрупкой и уязвимой красотой, даже такие тёртые и чёрствые, как Орчана.

Хопеш раздул огонь посильнее и поставил гармошку на камень пламенной стороной вверх.

— Вуаля, — сказал он. — Моего дыхания хватит на полчаса горения.

— Клёвая штука.

— Их создают стеклодувы с тяжёлой планеты Сордавал. Когда-то этот мир выжигали и плавили лучи двух солнц, но один из старших богов усмирил их ярость и вдохнул свою силу в планету, после чего на ней зародилась причудливая стеклянная жизнь.

— Хм, а случайно не там водятся летающие скаты, витражники?

— Там. Я даже путешествовал на одном из них, — ответил Хопеш, довольный тем, что мы нашли точку соприкосновения. — Величественные создания, те из них, что прожили триста или четыреста лет, вырастают до размеров небольшого кита. И даже в увеличенной гравитации Сордавала могут перевозить грузы или целые группы существ нашего размера.

— А чего огонь-то зря горит? — недовольно спросила девочка. — Ты не собираешься на нём ничего поджарить?

— А-а-а, — догадался гиен, — Милая Орчана тонко намекает, чтобы я вас чем-нибудь угостил.

— Ну! Если твоя еда хоть в четверть сравнится с твоими рассказами…

— Ни слова больше. Я найду, чем вас удивить.

Хопеш вытащил из инвентаря пару свёртков и посудин, начал колдовать над костром, а я достал немного свежей еды и разделил две порции на троих.

— Вкусно, — жадно слопав свою долю и легонько рыгнув, оценила джарра. — Но мало.

Интересная девочка. Если я верно понял, она была вынуждена рано повзрослеть, взять вещи взрослых и выполнять их функции, ибо с её сородичами стряслась какая-то беда. Самое время разговорить Орчану и узнать об этом побольше, ведь мне ещё предстоит отдать джаррам долг крови.

— Ты почему такая голодная? Твои старшие не могут добывать еду, и тебе самой приходится? — спросил я просто и в лоб, но не обвинительным тоном, а сочувственным. Ибо понимал, что с этой девочкой ходить вокруг да около нет смысла, сложно встретить кого-то прямее и проще, чем она.

— Да чахнут они, как и все остальные, — дёрнула плечами Орчана.

— В смысле чахнут?

— Медленно дохнут. От бесцветной заразы.

— На вашу расу пала какая-то зараза, которая липнет только к джаррам?

— Ну.

— Расскажи подробнее.

— Не собираюсь, чужак. Не твоё человечье дело.

— Смотри, — я открыл интерфейс и показал ей иконку Клятвы крови. Девчонка разглядывала её с открытым ртом.

— Так ты меченый, — с уважением сказала она. — Что ж сразу не сказал, а? Деньги с меченого я брать не могу, ты мне не должен монеток, понял? Тебя отведу за так.

— Спасибо. Но про болезнь-то расскажи.

Мне же надо отдавать джаррам долг, может, как-нибудь сумею помочь с болезнью?

— Меченому можно, — вздохнула девочка. — А я знаткая, мне Буся всю жизнь об этом рассказывала. Ну, короче. Наш народ пошёл в Башню сам, по своей воле. Мы издревле её почитали, и много поколений готовились к выживанию, учили детей сызмальства. А всё почему? Потому что соседи. Проклятые кворры. Мы с ними всегда воевали, через двунебесье: то мы на них обрушим какие-нибудь напасти, то они на нас огненный град. Победить не получится, мы друг от друга далеко, зато отомстим за прошлые жертвы!

— То есть, в вашей звёздной системе было две планеты?

— Ну. Наша и кворров. Вот мы испокон веку и грызлись, как крыса с капканом.

— И они навели на всю вашу расу недуг? Наверное, генетический.

— Погоди, не так всё было. В этом кворры как раз не при чём. Мои предки провели мега-обряд и призвали Башню. Я до сих пор этим горжусь, пусть при мне всё было уже плохо, но тогда предки круто сделали. Буся там была и знает, она мне всё рассказывала.

Девочка погладила ящик, заботливо укутанный в оборванный плащ.

— Так вот, Башня пришла, и джарры стали ходить в неё целыми племенами, народами, чтобы стать круче и наконец победить кворров.

Мда, какая же жесть, подумал я, но вслух ничего не сказал. Замучить планету и свою расу сначала бесконечной местью и войной, наверняка уже давно забылось, кто первый начал и почему. А потом ещё и окончательно угробить свой мир, призвав Башню. Ради чего, неужели не могли хоть как-то договориться с этими кворрами?

Орчана словно услышала мои мысли и развела руками:

— Одни племена хотели заключить с кворрами перемирие, но через двунебесье попробуй договорись. И кто знал, на каком языке они хрычут. В общем, все попытки переговоров провалились.

— И твои предки решили стать круче всей расой, чтобы победить в войне.

— Таков был план. И вот герои нашего народа покрутели, хотя многие погибли на этажах, но поменьше, чем у других, мягкотелых народов. Используя крутую магию, мы наконец смогли преодолеть двунебесье и шагнуть на планету кворров, предвкушая, как сейчас размажем их, — Орчана говорила злобно-мечтательно, будто сама была там, в авангарде героических предков. — Только оказалось, что никаких кворров нет. И никогда не было. Там планета нестабильная, всё время землетрясения, тяжесть маленькая, осколки всё время выходили на орбиту и потом падали огненным градом на нас. А кворров придумали наши предки-шаманы, и мы в них сильно поверили. И воевали. Ни с кем.

Ну звездец, вообще отлично. Я безусловно сочувствовал джаррам, но определённая степень злой иронии в голове тоже горела. Орчана тяжело и прерывисто вздохнула, и злая ирония погасла.

— Беда была в том, что Башня уже проросла в наш мир, и он начал разрушаться. Мы пытались его спасти, строили убежища, которые вместе покрыли планету могучей защитной сетью. Но было поздно. К нам пришёл Судья из Мироведов и вынес джаррам приговор: что мы не достойны собственного мира и потеряли его по своей воле. И тогда наш дом раскололся на сорок сороков кусков. Так вышло, что предки принесли всё в жертву войне и силе. Ну и пришлось джаррам восходить в Башне, больше-то делать нечего.

— Так, погоди. Это очень крутая история, но в ней нет ничего про недуг.

— А так нужно, слушай дальше, торопыга. Из-за всего, что случилось, джарры воспылали негодованием на самих себя и дали всеобщую клятву: стать ещё сильнее и найти новый дом. Так начался наш священный поход по мирам в поисках подходящего.

Нехорошее предчувствие шевельнулось внутри. Нет, только не это, дорогая судьба. ТОЛЬКО, БЛИН, НЕ ЭТО. Я не хочу защищать Землю от нашествия джарров с клятвой крови, которая на мне висит!

— И вот предыдущее поколение, типа мать моя и отец, их братья и сёстры пошли по этажам, по испытаниям, но раз в оборот все собирались в убежищах, чтобы обменяться информацией. У каждого племени было убежище, на одном из осколков нашей разрушенной планеты. И главное, — Орчана помедлила, подбирая слова, — джарры стали как одержимые. Раньше мы были воители чести и законов, порядков и ритуалов. А после Раскола все стали… проще и диче, злее.

— Откуда ты можешь знать, тебе же не с чем сравнивать?

— А мне читали в детстве старые сказки, они совсем не такие, как новые. Мама пыталась меня воспитывать как домашнюю, в старых порядках. Но я не послушалась и сбежала с нашего осколка в Башню, чтобы воевать со всем миром и найти новый дом, так у нас призывают. Буся меня научила и помогла. На осколке всё равно очень плохо жилось даже до болезни, а теперь уж… Короче, новые джарры стали резкими и злыми, даже мы сами так говорим. Что раньше были как сталь, а теперь как наждак.

Она почесала в боку и сплюнула.

— Ну и один из наших героев нашёл на свою голову вражду. Не может наждак не содрать кому-нибудь кожу, рано или поздно сдерёт, и начнётся вражда. Как говорит Буся, это было не невезение, а закономерность. А невезением стало то, что он задрался с Бесцветными. Те жестоко его наказали касанием распада. Он пришёл к нашим шаманам и потребовал во имя народа и Священной Клятвы спасти его и ответить местью. И многие бойцы его племени поддержали его на гууле. Так оно и пошло-поехало, одни были против, другие за, гуул решил лечить, но не отвечать; племя всё равно ответило… в общем, началась война джарров и Бесцветных.

— Как я понимаю, ничем хорошим эта война не кончилась.

— Вообще ничем. Мы проиграли.

— Мы! — не удержался я. — Орчана, тебе сколько лет тогда было, когда разразилась война и твои сородичи проиграли?

— Три.

— И причём здесь ты⁈

— Джарры вместе, — сказала девочка. — Джарры не бросают своих. Все проиграли, и я проиграла.

— А что с тем наждачным героем, кто всё это начал и первый получил заразу?

— Долго геройски боролся с тленом и распадом, мучительно проигрывал, и в конце истощился в пыль. Последними словами проклял предков и свой народ, и самого себя. Впрочем, его к тому моменту уже почти все прокляли и ненавидели. Только было поздно, ведь он уже заразил слишком многих: шаманов, что пытались изгнать болезнь; кровных воинов, которые защищали его от покушений других племён… и даже врагов из нашей расы, которых он поразил в битвах.

— Какой молодец, — тихо сказал я и покачал головой.

— Его имя стало символом предательства и презрения в нашем народе… наряду с остальными из Презренной Дюжины. Те, кто натворили ужасных дел и бед… ну, больше всех остальных. Дюжина вообще регулярно обновляется, но этот гад там на первом месте!

В общем, народ джарров был непростой, не особо саморегулирующийся, это мы уже поняли.

— И что в итоге? Этот тлен неизлечим?

— Да практически нет. Помогают уровни, потому что чем выше твоя сила, тем дольше ты можешь сохранять себя. Набрал десяток уровней, можешь слегка отдохнуть, на пару месяцев их хватит. Потом закончатся, тлен начнёт разъедать тебе силу, выносливость, ловкость. Когда они ослабеют, перейдёт на красоту и харизму, потом на разум…

— «Чтобы выжить и просто остаться на одном месте, нужно бежать изо всех сил», — слегка переиначил я.

— Точно, — кивнула Орчана, — Прям как у нас в сказке.

— А джарры пробовали заключить с Бесцветными мир?

— Пробовали, но переговоры пришли к продолжению войны. Дело в том, что наш Презренный осквернил их святыню, и она уже не будет прежней. Так что Бесцветные решили, что будут воевать с нами до нашего полного истребления. В принципе, не долго осталось. Вот наши вожди и шаманы побираются, ищут должников, ставят на них метки. Всё какая-то помощь.

— Ясно.

Да уж, и это только самый поверхностный рассказ о ситуации джарров. Скорее всего, если начать разбираться, всплывёт ещё миллион подробностей, которые дополнят и поменяют картину. Ладно, на сегодня хватит исторических экскурсов, базу я узнал, а дальше как-нибудь потом.

— А ты не заражена?

— Нет. Молодняк уже давно держат подальше от предков, у нас даже есть свои убежища для младших. Я с Бусей выросла больше, чем с родителями. Но беда в том, что тлен всё равно пробуждается в каждом, кто достигнет определённого возраста. Он появляется и начинает потихоньку разъедать, уничтожать. Так что мы вымрем, постепенно. Как ни борись, чего ни делай, выхода особого и нет.

Орчана говорила всё это спокойно и взвешенно, с толикой здорового цинизма. Видимо, девочка настолько с раннего детства свыклась с этой ситуацией, что физически не могла из-за неё переживать и страдать. Как рождённые на войне, которые ничего, кроме войны, не видели и не знали, не могли взять в толк, что она когда-нибудь закончится, и жить станет можно вообще по-другому.

— Есть выход, — сказал светлый и спокойный голос Хопеша, который помешал длинной стеклянной ложечкой странный зернистый напиток в красивой витой колбе и протянул его нам. — Он всегда есть, надо только его найти.

— Пф-ф, много ты понимаешь, — презрительно ответила Орчана.

— А ты попробуй.

— Горячее?

— Нет, оно дымится потому, что растворяется и исчезает у тебя на глазах. Это энергетический чай-пшиксус, пшшшш, и его нет. Пейте скорее!

Орчана принюхалась, и я заметил, что девчонка сжимает в кулаке амулет из зелёного пористого камня. Что-то от ядов? Сканер напитка или нейтрализатор? В любом случае, она зажмурилась и залпом выпила полколбы, быстро передав мне. У меня противоядий и анализаторов не было, и с одной стороны, я мог решить, что раз подозрительная и недоверчивая Орчана выпила, значит, подвоха нет, и мне тоже можно.

Но если честно, я не особо доверял Хопешу. Думаю, куда меньше, чем юная джарра, которая по простоте душевной его явно недооценивала. А вот я оценил: уж очень он был хорошей псиной, такой харизматичный и дипломатичный, такой интересный и явно мирный. Слишком явно. Я совершенно не хотел пить напиток из неизвестно чего с неизвестно каким действием.

Когда наши взгляды на секунду встретились, Хопеш вдруг моргнул и неловко задел колбу рукой, остатки пшикуса выплеснулись шипящей пеной с красивым отливом и растаяли в воздухе. Пахнуло восхитительной смесью моря и облаков, дождя и водопада, обрыва и фьорда — со щепотью тимьяна; меня словно обдало невидимой, но очень пенистой океанской волной.

— Ой, — слегка обиженно фыркнул пёс. — Такой ценный напиток, ну что же ты промедлил, соня Яр-р-р!

И ловко убрал колбу в инвентарь.

Погодите. Он только что во мгновение ока прочёл моё недоверие, понял, что сейчас будет неловкий момент, когда я или откажусь пить его чай и проявлю подозрение, или заставлю себя выпить против воли… И не дал мне этого сделать, за полсекунды придумав, как решить затруднение? А он хорош.

— Жрачно! — восхищённо крикнула Орчана, раскинув руки в восторге. Её глаза сверкали, а щёки непривычно порозовели. — Очень жрачно, ушастый. Беру свои слова назад: ты не бесполезный.

— Ладно, — сказал я, улыбнувшись. — Спасибо за чай, Хопеш.

— Не за что, временные спутники по жизни.

Смердячая смола реально смердила и реально действовала, так что вскоре мы собрались и вполне нормально пошли вниз по лестнице. Орчана пребывала в милейшем расположении духа, словно её слегка подменили. Охотно рассказала, что этот лесной коридор существует уже давно и его воздвигали искусные маги, которые сумели обойти пограничные защиты, так что коридор вёл нас внутрь речной республики Хэзреш. Ещё минут сорок пути, и будем на месте.

Я спускался и думал о предсказании великой богини. Был ли Клык врагом, который превосходит меня во всём? Вроде и похож, а на самом деле нет, ведь я победил его пригоршней находчивости и ценным ресурсом, без всякого предзнания.

Могла ли ищейкой быть Орчана? Пока ничего в девчонке не выдавало подобного, у неё была другая история. История, которая сильно взяла меня за живое. Так или иначе, я был связан с этим несчастным народом, который сделал всё, чтобы угробить свою планету и себя самих. Нужно было подумать, как я могу им помочь, ведь шаманка рано или поздно с меня спросит. Но не сегодня.

А вот кто очень даже подходил на роль ищейки и врага, который превосходит меня во всём — так это мирный, мягкий и умный Хопеш. Он был хорош, и если смотреть за ним внимательно, то начинало казаться, что он хорош во всём. Внимателен, осторожен, расчётлив, умён. При этом харизматичен, обладает нестандартными умениями и возможностями, путешествует по мирам. Чем не ищейка?

Кто вообще сказал, что мой враг будет страшным, злобным и сволочным? Вполне возможно, что им окажется именно тот, кто мне по душе. Кто в другой ситуации и в другой жизни мог бы стать другом. Эта мысль была невесёлой.

Есть ещё одна старинная пословица: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе». Поэтому я и согласился путешествовать с незнакомцем вместе — ибо помешать нашей встрече с ищейкой я уже не смогу, она предрешена и пытаться бежать от неё глупо. А вот постараться себя не выдать или узнать врага поближе перед тем, как он нападёт, — это было единственное, что я мог сейчас сделать.

Ведь избежать встречи с Ищейкой мне не суждено, но я мог постараться к ней подготовиться. А в этом плане Базарат как раз идеальное место: во-первых, тут толпы существ со всех миров подряд, легко затеряться; во-вторых, часовая защита владыки Обу-Хурая после первой смерти; в-третьих, повсюду магазины и мастера, за деньги можно купить всё, что только может потребоваться. Ну а в-четвёртых, если бы я даже мог уйти на следующий этаж, то с чего встреча станет лучше там, в неизвестном новом месте? Например, зайду на этаж, а там дождь из астероидов — и выживай, претендент. Или нападение монстра. А к испытанию добавится ещё и встреча с Ищейкой. Нет, спасибо, уж лучше тут, в куда более безопасном (ну, сравнительно безопасном) Базарате.

Мы спускались, любуясь красотой экзотичного южного леса, вдыхая ароматы и наслаждаясь обменом колкостями между Орчаной, Хопешем и мной.

— Во, — сказала она, показывая в просвет между деревьями. — Река близко.

Мы заглянули в прореху между крон и увидели величественный разлив Хэ: десятки и сотни проток и островов, каменные порталы и множество лодок, яхт, яликов и кораблей. Помосты и причалы, магазины и лавки, лотки, загнутые крыши с резьбой и остроконечные верхушки зданий. Множество ночных фонарей, огней и окон, а также плывущую над всем этим великолепием луну.

— Конец близок, — хмыкнула Орчана. — Не факт, что ваш, но нашего пути точно. Готовь денежки, ушастый, с тебя пять монет!

— Непременно, — тут же согласился Хопеш. — Прими их, ну, не сказать, что авансом, но уже сейчас.

Холодный речной ветер обдал мне лицо. Без сомнения, момент истины близок. Смогу ли я использовать предзнание правильно, чтобы изменить судьбу?

Лесной коридор оборвался неожиданно, так же, как и начался. Мы стояли в каком-то заброшенном речном доке на окраине бесконечного порта Хэзреш, под прохудившейся дощатой крышей, давно не знавшей ремонтного молотка.

— Ну вот, — кивнула Орчана, — мы и на ме…

Посреди дока над разваленной полусгнившей лодкой висело потустороннее существо, от вида которого нас троих на секунду сковал шок. Круглые глаза вспыхнули бледно-синим, повсюду вокруг заколотились отсветы, но не молнии, а какие-то эфирные разряды. Создание протянуло конечность в мою сторону, все его многочисленные обломки-шипы-перья, — сложно сказать, что это было на самом деле, — разом дрогнули. А воздух вокруг жадно завибрировал, оглушающе пульсируя в ушах:

— Ты-ы-ы-ы. Нашё-ё-ёл. Смерть.