Башня Богов III

Глава 18 Непобедимый

Орчана замерла с раскрытым ртом, ей требовалась передышка, чтобы осознать смену реалий.

— Тогда зачем ты позвал девчонку? — спросил я. — Для чего сделал её частью группы, заставил пройти через все лишения, сражаться с врагами в разы сильнее и рисковать жизнью на каждом шагу? Зачем ты дал ей и джаррам надежду, Гормингар?

Мои слова громким эхом повисали в ватной тишине.

— В качестве ложной цели, — безмятежно ответил голос. — Джарры не снарядили бы эту миссию, не полагай они, что всё это ради спасения их расы. Мне пришлось манипулировать Бурси Шаггой и другими вождями, чтобы добиться своей цели. Чтобы исполнить План.

— Как интересно всё повернулось, — усмехнулся Уилл.

— Долгие годы ушли на то, чтобы незаметно соединить все искры, отданные вождям, в одну. Принимая малые осколки, вы не подозревали, какой потенциал и силу они дают. Но чем ближе к Искажению, тем неудержимее раскрываются возможности частиц, и простой смертный не сможет нести все семь одновременно. Поэтому мне была нужна группа.

А ведь мы с Оберином почти угадали, как и зачем всё происходит, ах, это опасное слово «почти», иногда оно меняет всё.

— Предатель! — вскрикнула Орчана, в её голове не умещалась новая правда. — Джарры любили тебя, поклонялись, слагали о Реликте легенды… Как ты можешь такое говорить⁈

— Я излагаю факты.

— Нет, ложь! Это искажение испортило то, как ты нас видишь, — девчонка криво раскинула руки, пытаясь показать, как расколотая планета извратила их Гормингара. — На самом деле ты один из нас, а мы… не заслужили истребление.

Орчана верила в благую суть своего народа и была готова защищать эту веру до конца. А разве она не права? Да, джарры по-глупому угробили собственную планету, но если я что-то и понял за первые дни знакомства с Башней Богов, так это то, что далеко не все цивилизации выдерживали испытание силой и могуществом, которое им давалось. Птюрсы и тайро, джарры и раса Ключника — лишь несколько примеров; я только начал Восхождение, а уже знал четыре истории, как вступившие в гонку народы не спасли свои гибнущие миры или сами послужили причиной их падения.

Наверняка во вселенной есть пара-тройка идеальных и безгрешных рас, может, даже десяток — живут каждая в собственном раю и бед не знают, — а у остальных полно изъянов и ошибок исторического масштаба. Да, Джарры не исключение. Но, в отличие от тайро, зеленокожие не совершали геноцида. А оказавшись в обстоятельствах кромешного звездеца, они пытались сохранить достоинство и честность своей расы. Я вспомнил ворчливого мастера Онгара и честную до резкости Магуру, молчаливых детей-охотников, с детства привыкших к недетским делам… разве они заслужили мучительную и безнадёжную смерть?

— Мы собратья по крови и стали! — надрывалась Орчана, которую после всего пережитого прорвало. — Джарры не дают в обиду своих!

— Но твои родичи не считали меня своим. Лишь бесчувственным инструментом, который нужно использовать. И я усвоил урок. В моём плане роль инструмента отведена тебе, и ты её уже сыграла.

Резкий хор шепчущих искр. Я понял, что произойдёт, за долю секунды до того, как Уилл вскинул руку и вырвал искру из Орчаны к себе.

Не успев подумать, я вцепился в искру — она трепетала, обжигая пальцы и тянулась к магу; разум изо всех сил приказывал ей подчиниться и стать частью меня. Но искра вырвалась из ладони, я едва удержал её кончиками пальцев, нас с канадцем выгнуло в спазме противостояния…

— Девчонка уже не важна, — крикнул он. — А мне надо стать сильнее: тайро скоро прорвутся!

— Что ты творишь, отпусти.

Но у него было три искры, а у меня лишь две.

— Кэп, не препятствуй мне, — лицо Уилла исказилось от гнева, который он долго сдерживал, волосы развевались вокруг окаменевшего лица. — Отдай искру, она моя по праву.

А ведь так и было: Гормингар выбрал этого человека, уж не знаю, почему. Наверняка искры сами ему нашептали: «Отбери у девчонки!» И почему тогда я уверен, что должен этому помешать?

— Уилл, так неправильно.

Я просто знал, что отнимать у собрата последнюю надежду, особенно когда он слабее всего — путь не в ту сторону.

— Кто ты такой, мальчишка, чтобы диктовать нам, что правильно, а что нет? — бросил маг, и я только сейчас понял, что на Земле Уилл был старше, богаче, куда опаснее и влиятельнее меня, а здесь ему пришлось поддаваться и слушать. И он сыт этим по горло.

Канадец выдрал искру из моих пальцев, глаза канадца пылали светом, энергия дёргалась между нами, как натянутый канат, я изо всех сил сжимал ускользающий всполох.

— Предатель, — содрогаясь от опустошения и слабости, прошептала Орчана, лицо которой потемнело от горя и слёз. Я прежде не видел её такой: потерявшей гонор и ориентир.

— Прорвёмся, — вдруг донёсся фыркающий возглас, он был потусторонний и шёл издалека. — Держи хвост загогулиной, капитан!

Искра Шисса промчалась сквозь темноту, как маленький метеор, врезалась мне в грудь и по воле бывшего хозяина стала моей. Я физически ощутил скачок мощи; искра Орчаны зависла между мной и Уиллом, но теперь мы стали равны. Три искры против трёх за обладание последней, седьмой. Гормингар не мог вмешаться и помочь Уиллу — вихри перестроек лихорадили облако света, туманности перекраивались, мириады вспышек носились по тысячам инфокластеров…

— Мы должны остаться командой, — выдохнул я, балансируя в потоках энергии. — Иначе все здесь умрём.

— И с какой стати я должен отдать силу тебе?

— Я знаю, как ей правильно распорядиться.

— Откуда ты можешь знать? — сдавленно рассмеялся маг.

Я вдруг подумал совсем о другом: как хорошо, что Гормингар — бесчеловечный нейтральный разум, неспособный к настоящей эмпатии и доброте. Жители этой планеты создали его свободным и выпустили познавать мир; а джарры пленили и сделали бесправным слугой. Он пережил плен, крушение мира хозяев, а после сотни беспомощных лет в одиночестве и пустоте — тайро пленили его повторно, пытались исказить отравой скверны! Будь Гормингар человеком, во что бы он превратился, пережив такое?

Большинство разумных пропитались бы обидой, злобой и желанием мести, испытай они то, что испытал Гормингар. Они бы уверились, что мир несправедлив и можно думать лишь о своих интересах. Но наш формирующийся бог был изначально равнодушен и нейтрален, как положено машине; не лишён эмоций и эмпатии, но не давал им себя контролировать. Для Гормингара чувства были лишь инструментом познания и мышления, одной из подчинённых разуму систем. Меня пронзила мысль:

— Орчана, помоги Гормингару стать человечнее! Его личность перестраивается, это твой единственный шанс!

Девчонка поняла, отчаяние в её лице сменилось решимостью, она вновь потянулась к свету.

— Человечнее? — вязко засмеялся Уилл. — Ты плохо знаешь людей, пацан, иначе бы такого не советовал.

Он подался вперёд, скрюченная рука держала искру, а вторая потянулась к моему горлу. Ну вылитый ситх, сейчас начнёт душить меня силой — несмотря на жесть ситуации, стало смешно. Горло сдавила невидимая хватка, но дело в том, что у меня была свободна нога. Хрясь, я ударил в пустоту, но как Уилл душил меня на расстоянии, так моя сила врезала ему по яйцам — от всей души.

Маг зашипел, хватка разом ослабла, я вырвал искру и почти ухватил её; белый от бешенства Уилл хлестнул снизу, частицу выбило из нашей хватки, канат энергии распался и нас отбросило в стороны.

— Гормингар, — шептала Орчана, погружаясь в сияние и стараясь передать свою веру. — Не может быть, чтобы джарры не сделали тебе ничего хорошего. Вспомни добро, оно точно было. Тех, кто пел тебе песни, придумывал сказки; кто отвечал на твои вопросы, когда ты был юн, кто вместе с тобой исследовал миры. Пусть вожди перед тобой виноваты, но джарры не все агрессивные, есть и щедрые, добрые, смешные. Вспомни таких! Не ставь на нас крест…

Колоссальный взрыв потряс коралловую сферу, гул прокатился по закоулкам, дрогнула даже темнота. Тонкие, визгливые звуки проникали сквозь слои материи, словно ультразвуковые пушки крошили твердь. В ушах заложило от перепада давления: кажется, где-то нарушилась целостность Ядра. Внутри Гормингара ярко вспыхнуло созвездие искр, таких же, как наши — девять штук. Всего-то девять⁈ Почему-то я думал, что даже юный ИИ-бог владеет сотнями… Но это всё, что у него было, девять в нём, семь в нас и ещё несколько в самых важных существах этой планеты, вроде медузы. Сейчас искры Гормингара ярко сияли, удерживая стены Ядра от разрушения.

Уилл не стал ждать, пока я очухаюсь, и резво взлетел за искрой. Я решил не терять времени на погоню, а нащупать частицу Орчаны разумом и силой увести в сторону. Получилось: искра нырнула вниз, обходя мага по дуге, и это стало финальной каплей — последние приличия спали и Уилл напрямую атаковал. Но так как я параноил об этом примерно половину рейда в Расколотом мире, его атака не стала сюрпризом.

Резкий хлёст энергии — уворот.

Огненная комета — обнуление Чистотой.

Яростный удар — блок.

Наши силы были равны.

В руках Уилла возникли «Глоки», мазнула двойная суетливая очередь, я успел выставить силовой щит, но самая крайняя пуля прошла выше и обожгла висок! Дёрнула острая боль, ужас смерти пронзил ещё сильнее, мир расплылся в глазах и погас. Я умер.

Хотя нет. То ли материализованные пули из воплощённого глока были послабее настоящих; то ли паршивка резанула мне голову по касательной, проделав основательную борозду, но не убив, а лишь ранив; то ли 305 хитов было много даже для пули в голову — а скорее всего, все три фактора сразу. В любом случае, регенерация 50 хитов в секунду быстро вернула меня в сознание, а ещё крик Орчаны:

— Яр, лови!

Пока мы дрались, она вернула свою искру и отдала её добровольно. Всполох врезался в протянутую ладонь и ушёл внутрь, став частью меня; Уилл вскинул «Глоки» и снова открыл огонь, я вспомнил «Матрицу» и остановил пули, лицо канадца вытянулось. Из моего тела выросли две призрачных руки, теперь каждый из четырёх кулаков сжимал по искре.

— Остановитесь, глупцы, — гулко рявкнул Лорд Оберин. — Он уже здесь.

Темнота вокруг стала гуще, непрогляднее; Орчана погрузилась в туманности света, превращаясь в символ, как раньше Шисс.

«Враг близко!» — искры вспыхнули и мелко задрожали.

Армада тайро ещё сражалась у стен Ядра и не могла пробиться к самому центру планеты — но их предводитель отправился вперёд и нашёл способ проникнуть в святая святых. Скорее всего, его провела сюда тёмная магия Владыки Ориона. В нас с Уиллом что-то переключилось, мы подлетели друг к другу и уперлись спина к спине, в любой момент ожидая атаки сверху или снизу. Однако командующий тайро не собирался унижать себя подлым ударом — он медленно и властно проявился из тьмы: угрожающий контур литого пятиметрового тела, золотые линии и сплетения, алые угли пылающих глаз, наконец, живые крылья шевелящейся скверны. И длинный остроконечный хвост.

— … … — выдохнул я чистым матом, увидев Командора Хаддари, огромного, как живая скала.

— Один шанс, — пророкотал генерал скверны. — Протяните мне искры, а затем вложите их в Гормингара. Тогда вы уйдёте живыми, клятва тайро.

Он дал нам секунду услышать и понять.

— Ослушаетесь — и я скормлю вас Чёрному Солнцу, но не сразу. Вы будете умирать много лет.

Герой фильма или книги отважно послал бы Командора, проблема в том, что мы с Уиллом были не из плёнки или бумаги, а живые, и нам очень хотелось жить дальше; да и выбор был не так очевиден. Глядя на Хаддари, мы нутром понимали, что он сотрёт нас в порошок и не делает это лишь потому, что не может сам вложить осквернённые искры в Гормингара. Система их не пропустит — а от нас примет, ведь мы ходячие инструменты ИИ-бога и пройдём формальный контроль. Реального контроля сейчас и нет: всё существо Гормингара перерождается и, кажется, уже скоро переродится.

Поэтому у нас не было времени на раздумья, геройства и торговлю, пришлось выбирать сторону здесь и сейчас. Продолжать работать на равнодушный ИИ, для которого мы лишь ходячие инструменты; на вымирающих джарров, долг крови которым привёл нас сюда? Или подчиниться тайро-победителям, ибо сил воспрепятствовать им у нас попросту нет?

— Нет, — сглотнув, сказал Уилл.

— Да, — выдавил я.

Иронично, но Уилл отказался не потому, что был таким отважным героем, а я согласился не потому, что так сильно струсил. Просто он решил, что тайро убьёт нас в любом случае, и лучше хотя бы не предавать божество-нанимателя; тогда есть крошечный шанс, что Гормингар как-нибудь сам победит, а после воскресит Верного Уилла. А я «согласился» лишь для того, чтобы потянуть время и дать божеству переродиться.

Но Командор прочитал тактику мага и мой блеф — ему не требовалось проверять наши слова, он понял правду по языку тела и скверна знает каким ещё признакам. И атаковал.

Крылья раскинулись и обрушили на нас тьму, искры вспыхнули, пытаясь освещать — и высветили пятиметровую фигуру уже вплотную к нам. Острый хвост пронзил Уилла насквозь, крыло охватило за плечи, из него стали расти жидкие чёрные пальцы, которые вцеплялись в мага и наползали ему на лицо. Канадец замычал, извиваясь — а я не мог помочь, потому что в ту же секунду сам проигрывал бой.

Удар кулака размером с мою голову проломил доспех и снял с меня около сотни хитов, уже с учётом резистов от Оберина и моей собственной кирасы. Биомеханика тайро была чудовищно эффективной в ближнем бою: в месте пробития из чёрной руки моментально наросли дополнительные когти, которые вцепились в металл изнутри, Командор выворотил из Оберина кусок и начал кромсать его на части. Второе крыло накрыло меня с головой, бесчисленные отростки полезли в щель доспеха и лицо, я откинул забрало наверх, выглотнул искру изнутри прямо в рот и закричал яростным светом, испепеляющим скверну. Это помогло: серые хлопья пепла разлетались от моего крика в стороны, в крыле зияла выжженная дыра.

Врезав вибрацией, чтобы ослабить броню тайро, я сжал Вершитель двумя руками и ударил со всех сил, включая стальную мощь Оберина. Но броня Командора была умнее, чем у обычного легионера: она моментально перестроилась в вязкую «резиновую» плоть, и вибро-удар стал бесполезен. Клинок оранжевого ранга вошёл в тайро лишь на ладонь, а его ткани с регенерацией 100 хитов в секунду мгновенно срослись и вытолкнули кончик меча. Моя третья призрачная рука в тот момент выжигала чёрное крыло, а четвёртая воссияла прямо в лицо Командору, но алые глаза не дрогнули. Тайро боднул головой — и рассёк призрачную руку рогами, искра вылетела в воздух и мне пришлось на долю секунды отвлечься, чтобы втянуть её обратно. Хаддари сжал оба запястья с Вершителем своей громадной ладонью, упёрся ногой прямо в меня — и рванул с такой силой, что сломал как минимум одну кисть, несмотря на доспех!

Не будь вокруг меня стальной брони Оберина, тайро бы просто оторвал обе руки.

— Уходи, Яр, — гулко рявкнул рыцарь смерти. — Я долго не выдержу.

Он пытался меня защитить и обрушил на врага всё, что мог: некротическое проклятие, ауру слабости, силой воли выхватил трезубец и ударил им в шею Хаддари. Увы, тёмная магия была почти бессильна против носителя скверны. Хотя Командору пришлось отпустить Уилла и парировать удар трезубца освободившейся рукой — она превратилась в четырёхстороннюю секиру и ударила навстречу с такой силой, что трезубец лопнул и разлетелся на осколки.

Я был еле жив, боль пронзила в трёх местах, из трёх сотен хитов осталось шестьдесят, ещё один страшный удар — и всё кончено; Уилл содрогался, охваченный пламенем с головы до ног, и только огненная защита позволила ему пережить первые секунды боя. Стало предельно ясно, что попытки драться с Хаддари обречены на провал: он превосходил нас во всём. У нас было только два выхода: или умереть, или пойти ва-банк — использовать близкое Искажение и поменять законы реальности так, чтобы они работали на нас. Мы с Уиллом поняли это одновременно, но пошли каждый своим путём.

Он атаковал: изменил воздух, который вдыхал тайро, на нечто убийственное — и голова Командора окуталась облаком мельчайшей сверкающей алмазной крошки. Судорожный вдох, и бритвенно-острые колючки заполнили глотку и лёгкие Хаддари, Уилл с мстительным воплем закрутил алмазную пыль в режущий вихрь. Эффектно, болезненно и опасно, это был сильный ход.

Вот только био-механика справлялась с такими угрозами: Командор содрогнулся, извергнув порцию окровавленной пыли, но внутри него уже нарастали фильтры, регенерировали повреждённые связки и срастались разорванные лёгочные ткани. Смелый замысел Уилла сработал, но лишь отвлёк и замедлил врага.

Я прежде всего хотел освободиться от хватки тайро и угрозы немедленного убийства, поэтому изменил ситуацию зеркально: четыре искры были частью меня, и в этот момент я каждой клеточкой искалеченного тела пожелал, наоборот, стать частью их. По мышцам прошла судорога освобождения, которая напоминала волну огня, только это был не огонь, а свет: я весь превратился в сияние и стал бестелесной фигурой. Боль тут же исчезла, я выскользнул прочь, тайро хотел поймать световой контур, но ухватил лишь воздух.

Всё моё существо переполняли лёгкость и скорость: световые процессы куда быстрее телесной химии, я видел и чувствовал одновременно во все стороны. Увы, изломанный Оберин остался висеть, я не мог забрать его с собой, а он не мог искажать реальность, так как не был носителем искры. Хаддари врезался в доспех двумя руками и с криком разломил его на куски, магия вспыхнула и иссякла, про́клятая душа рыцаря смерти с гулким воем вылетела из стальных обломков, освобождённая… навсегда.

— Прощайте, — крикнул Лорд Оберин, исчезая из мира живых и проваливаясь в душеворот Башни Богов. И я не мог сказать ему слова благодарности, потому что стал светом и потерял голос. Лишь порывисто вспыхнул на прощание и погас, надеюсь, он понял…

За неимением других целей, Командор обрушился на Уилла. По мускулам тайро прошла дрожь адаптации, и шкура сделалась волокнистой и огнеупорной, как асбест. Крылья скверны, уязвимые к огню и свету, спрятались за спиной, ручищи обхватили и зафиксировали Уилла. Регенерация канадца уже пару секунд назад зарастила сквозную рану вместе с хвостом тайро — но Командор выдрал хвост и ударил им снова. Он мог убить Уилла одним ударом в лоб, но вместо этого наконечник пронзил солнечное сплетение, нервный узел, где находится точка слияния каждого чудотворца с источником его силы.

Пламя вокруг Уилла задрожало и выдохлось, лишь сизый дым шёл от перегретой головы и рук. Обуглившиеся остатки скверны облетали с почерневшей головы канадца вместе с пеплом от его когда-то светлых волос. На мгновение он стал полностью бессилен, потому что искры ещё не нашли способа проводить энергию не через солнечный узел.

Крылья тьмы Командора Хаддари неотвратимо раскрылись, их концы вонзились Уиллу в рану на груди и в рот, скверна потекла внутрь, и тайро понёс содрогающегося мага к Гормингару. Он собирался осквернить искры Уилла и бросить порченое скверной тело в глаз света, чтобы начать заражение юного божества.

Что же все эти несколько секунд делал я?

Мысли и действия стали такими быстрыми и лёгкими, что между мгновением, когда в сознание пришла безумная мысль и мгновением, когда она была исполнена, прошла десятая доля секунды. Бестелесный свет метнулся к Командору и влетел в него, я оказался внутри врага и тут же использовал скан инфосвета, чтобы максимально понять строение, силы и слабости тайро.

Вспышка, сканирование выделило мозг, спинной мозг и дополнительные мышечно-нервные узлы, которые служили дублирующей системой. Благодаря ей серокожие могли жить и сражаться даже с перебитым позвоночником и повреждённым головным мозгом! Два сердца в разных сторонах груди, каждое под защитой своей скелетной клетки; и два узла регенерации: один на стыке мозга и позвоночника, второй в глубине диафрагмы.

Поразительно, как круто устроены тайро и насколько они живучие, неудивительно, что с такими клетками и тканями они даже без магии доживали до трёхсот лет… Командору Хаддари было четыреста. Трехсот пятидесятый уровень и семь тысяч хитов плюс адские резисты, мощнейшие жизненные резервы. Нашими силами его просто невозможно не то, что убить, а даже серьёзно ранить.

Но я попытался.

Весь мой свет стёкся Хаддари в главный узел регенерации, я дотянулся до ракеты в фазе взрыва и вырвал её из инвентаря. Теперь ничего не мешало бомбе выполнить функцию, которую она пыталась две сотни лет! Чудовищный взрыв сотряс тайро изнутри и разворотил его торс надвое. Уилл, опалённый огнём, придушенный скверной и отброшенный взрывной волной, потерял сознание и улетал прочь от Гормингара. Одной проблемой меньше.

Но главный враг был жив. Даже такое мощное оружие и настолько идеально нанесённый удар не смогли убить Командора Хаддари на месте, лишь причинили ему смертельные раны… которые скоро исцелит регенерация. Я смог лишь вывести его из строя на минуту, не больше.

Но в первые секунды после взрыва, пока тайро был оглушён шоком, все искажающие возможности четырёх искр обратились к главному узлу регенерации, изменяя принципы его работы: снять все ограничения и… максимально усилить.

Искры на время погасли, опустошённые, я почувствовал, как солнечная форма спадает — вот-вот вернусь в материальное тело. Вырвался из Командора и отлетел подальше, вжух, добро пожаловать, сломанная рука, ужасная рана в животе и иссечённое осколками трезубца плечо. Боль заполнила с головы до ног, я скорчился, надеясь, что не потеряю сознания, и дал регенерации делать своё дело.

Мы с Хаддари висели напротив друг друга, искалеченные, каждый бессильно сверлил взглядом врага.

— Опасный противник, — проронил Командор, его хвост обмотался вокруг развороченного торса, помогая тому срастаться, а обрывки чёрных крыльев скверны бессильно свисали вниз, от них мало что осталось. — Из какого ты мира, смертный?

Говорить название нашего мира тому, кто уничтожил как минимум одну планету, я, разумеется, не стал. Боже, да явись его армада на Землю прямо сейчас, они могли бы играючи истребить большинство человечества. Людям нужно время, чтобы сильнейшие поднялись в Башне, стали хотя бы двухсотых уровней и смогли тягаться не с крутыми, но хотя бы с большинством обычных врагов во вселенной. А пока Земля слишком слаба: приходи и забирай. Нет, тайро ни в коем случае не должны узнать про наш мир.

— Не отвечаешь? — усмехнулся он, кашлянув кровью. Я видел, как одно из сердец, разорванное взрывом, срастается, а рёбра распрямляются и крепнут с каждой секундой. — Ничего, ты истратил все свои козыри.

Он трудно вдохнул, но лицо не дрогнуло, этот воитель презирал слабость и боль.

— Легионеры зовут меня «Непобедимый», – сказал он хрипло. — Хоть это и несправедливое прозвище: я бывал побеждён. Но всякий раз выживал, так будет и сегодня. Тело лишь тело, оно срастётся; я восстану и легко завладею твоим, и твоего собрата. А став кормом для скверны, вы расскажете мне всё.

— Подавишься, — только и выдохнул я. Говорить с ним по-человечески сил не хватало.

— Большая воля к победе у столь начинающего бойца, — кивнул Командор. — Нам понадобятся такие воины.

— Запомни, как тебя победили нубы серого ранга. Непобедимый.

Тайро уставился на меня с напряжённым вниманием. На самом деле он уже чувствовал, как что-то идёт не так. Регенерация… была слишком сильной.

— Что ты со мной сделал?

Знаете, что будет, если влить в тело живого существа слишком много виталиса или дать его собственным слишком могучим жизненным резервам полную свободу? Они начнут бесконтрольно расти. Как раковые ткани, вспучиваться, меняться, криво разрастаться, забивая собой всё.

Я смотрел, как на сердце тайро нарастает уродливая корка бессмысленных тканей, клетки которых просто росли ради роста; как половина его лица оплывает в отёке, а искалеченная рука скрючивается от двенадцати пальцев, сросшихся в ком. Как горло забивает раздувшийся чирей, а кишки нарастают так, что бугрятся под бронёй живота, но они стали сплошными и непроходимыми. Я не видел, как в кровеносных сосудах тайро образуются маленькие комочки, врастающие в стенки сосудов — и многие другие вещи, которые происходили с ним в данный момент. Ведь регенерация 300 хитов в раунд — не шутка, а максимальное безумие торжества жизни в отдельно взятом теле.

Причём Хаддари не мог умереть, ибо второй узел регенерации, работавший нормально, делал всё, чтобы спасти хозяина и помогал его органам, поражённым раковыми тканями, бороться за жизнь. Это превратилось в мучительную, всепожирающую и самопоглощающую гонку выживания, где одна часть сил организма пыталась его спасти, а другая разрастись максимально хаотично, искажённо и стремительно.

— Что ты… как… — забулькал Хаддари, силясь преодолеть самого себя.

Но Командор проиграл непобедимому воину с семью тысячами хитов, владельцу адских резистов и мощнейших жизненных резервов. Судороги и очаги деформации вспучивались по всему телу тайро, скверна содрогалась, теряя контроль, и отваливалась кусками. Воитель изогнулся и закричал, он пытался когтями более-менее нормальной руки содрать себе лишние наросты, раздирал живот, чтобы добраться до лишних органов и вырвать их оттуда… Крик затих, потому что горло Хаддари почти полностью заросло, и он лишь судорожно хрипел, вынужденный каждые несколько секунд разрывать себе горло когтями, чтобы продолжать дышать.

Свет, освещавший Ядро, дрогнул и угас, всё погрузилось в темноту, а потом перезагрузилось и осветилось снова. Гормингар переформатировался и переродился, нам удалось дотянуть время, и пока что все, кроме Оберина, были живы!

— Ну и ну, — сказал голос, звучащий повсюду, и теперь в нём было чуть больше явных эмоций. — Мой План едва не потерпел фиаско. Но вы исполняете его самым неожиданным образом.

Глаз света разгорелся, глядя на нас с Уиллом и Хаддари.

— И что теперь? — невнятно спросил канадец, который пришёл в себя и висел, раскинув руки, лысый и обугленный, покрытый язвами скверны. — Благодарный бог поможет своим несчастным спасителям?

— Я, конечно, постараюсь, — ответил благодарный бог. Но по его словам и тону стало ясно, что остался нерешённым и невыясненным ещё один ключевой вопрос.