Беглецы

Глава 8. …и эти тоже

Паромщик смотрел с подозрением на Ворона, и даже шестнадцать серебряников, честно уплаченных за четырех путников, не умаслили его. Возможно, дело было в напряженных отношениях между Ленатой и Феранией, хотя разгорающаяся война не отпугнула всех тех, кто сейчас переправлялся вместе с четверкой. Ворон с кривой ухмылкой оглядел их: большинство беженцев были ликаны и их семьи. На пароме — огромном плоте, который направлялся несколькими гребцами — расположилось около полусотни людей и нелюдей. И это учитывая, что переправляли в Феранию каждый день. Ворон все же смог разговорить паромщика и выяснил, что в Ленату почти никто не путешествует.

— А сейчас-то Орден лютует, — скривился мужчина, еще не старик, но седой и в морщинах — его жизнь не была легкая. — Уже не первый раз везу ликанов. Да и пара колдунов попадались.

— Как определил, что они колдуны? — усмехнулся Ворон. — Им лучше прятаться, это не ликаны, которых любой дурак опознает.

— Так сами сказали. Тут путь по реке длинный, успеешь со всеми наболтаться. — В подтверждении своих слов паромщик качнул головой в сторону его работников, которые вели оживленную беседу с Барстом и парочкой ликанов.

— И что, много темных?

— Да почитай, с весны, как ввели этот список Серый и паладины начали охоту, так побегли все, побегли.

— Как еще твой паром-то не закрыли? Раз темные бегут прямо из-под носа Ордена Света!

— Так нет никакого закона, запрещающего честному паромщику перевозить всяких отщепенцев, — хитро ответил мужчина и принял плату от очередного путника.

Ворон не сказал бы, что темных было больше, чем светлых, однако представителей некоторых рас раньше сложно было увидеть в таком количестве. К примеру, помимо Барста на пароме было еще три орка. Ворон насчитал с десяток ликанов и ликанш — все они были с семьями. Было много людей и оборотней — из числа родни ликанов. Из светлых Ворон приметил лишь пару полукровок — одна нимфы и одна дриады, — а также четырех гномов, которые все звали его сыграть с ними на спор. Обещали поделиться своим знаменитым элем — самым крепким на севере, от него даже у троллей ноги подкашивались. Ворон, естественно, не отказался от столь заманчивого предложения, но пока предпочел остаться с паромщиком, присматриваясь к тем, кто собирался стать их попутчиками.

Когда паром почти полностью набрался, и паромщик собирался дать сигнал к отплытию, вдалеке на холме показался отряд всадников, и даже люди увидели белые плащи.

— Паладины, — сплюнул паромщик и бросил: — Накаркал, оборотень!

— Старался, — скривился Ворон, гадая, почему от него отвернулась удача. Паладинов только не хватало на пароме, полном темных. И пусть самому Ворону и его троим спутникам ничего не грозило, рисковать он не желал. Кто знает, что сотворят паладины, которым Серый список даровал небывалую власть над жизнями ликанов?

Как только отряд приблизился, Ворон пересчитал их: тридцать послушников и пять паладинов. Немаленький отряд, но если они приехали прицельно охотится на бегущих из Ленаты ликанов, то как раз.

Ворон понятливо шагнул в сторону, не вставая на пути у всадников. Он облокотился о высокий борт парома, делая вид, что его происходящее не касается. При этом он был максимально напряжен, прислушиваясь к каждому слову из разговора паладинов и паромщика. Один из воинов Света, видимо, самый главный, выехал вперед, беседуя с хозяином парома. Остальные столпились вокруг, половина из них зло поглядывала на ликанов. Среди последних уже началось шевеление, но бежать им, по сути, было некуда.

— Доброго дня вам, лорд-паладин, — вроде бы почтительно, однако без подобострастия поприветствовал главу отряда паромщик. — Вам на другую сторону надобно? Так…

— Нет, мы приехали за отродьями Тьмы, которым ты так бездумно помогаешь, — отрезал паладин. Говорил он, не понижая голоса, поэтому слышал его почти весь паром. Некоторые ликаны оскалились, на их лицах еще больше проступили звериные черты.

Паромщик, повинившись, склонил голову, хотя Ворон готов был поспорить на свой уникальный меч, что мужик возил, возит и будет возить всех подряд, пока ему платят звонкую монету.

— Так жизнь такая, лорд-паладин, — слезливо заметил паромщик, и Ворон едва не захлопал этому непризнанному артисту. Впрочем, восторг наемник паладины не разделяли.

— Если ты и дальше будешь следовать неправедному пути, Свет покарает тебя, — зловеще пообещал главный и, спрыгнув, решительно направился к парому. Его отряд последовал за ним. Ворон заметил, как некоторые послушники отводят глаза. Неужели этим святошам не нравится резать мирных темных?

Краем глаза заметив движение справа от себя, Ворон вовремя успел перехватить Ларона.

— Куда ты собрался? — прошипел ему на ухо наемник, прижимая к борту парома. — Хочешь, чтобы и мы с Барстом прогулялись до каземат Ордена?

— Но они сейчас… — Ларон осекся, не в силах договорить. В его глазах стоял ужас.

— Да, паладины сейчас перережут отцов и матерей на глазах их собственных детей. И повезет, если паладины не возьмутся за ребят — я видел парочку мальчишек-ликанов, — цинично произнес Ворон. — А мы все это время будем тихо стоять в сторонке и наблюдать. Хочешь, отвернись и закрой уши — если поможет.

— Предлагаешь ничего не делать?! — в ужасе прошептал Ларон. — Позволить им устроить бойню?!

— А ты собираешься им помешать? И как? — криво усмехнулся Ворон. — Почти четыре десятка воинов Ордена, из них пяток паладинов — как ты их один остановишь? Никак. Только спровоцируешь. Так что молчи и не дергайся. Это жизнь, ты всех не спасешь.

Взглядом Ларона можно было вынимать души из тел, и Ворон отвернулся, глядя в сторону леса. Эльф не двинулся с места, и хотелось надеяться, что все будет хорошо. Если это возможно в подобной ситуации. За спиной послышались женские крики, рычание и детский плач.

И тут оказалось, что Ворону нужно было переживать не за Ларона…

— Что вы творите?! — как гром среди ясного неба, прозвучал звонкий женский голос. Агнет…

Ворон резко уронил голову между висящими с борта руками, едва не треснувшись лбом о крепкую древесину. Единственным приличным в его мыслях были запятые. Не удержавшись, Ворон полуобернулся, напряженно наблюдая за выскочившей вперед Агнет. Девушка прямо пылала гневом и смотрела на паладинов так холодно, что наемник им даже немного посочувствовал.

— Воины Света не могут лить кровь невинных! — голос Агнет звучал неожиданно высоко и тяжело — от ее слов не получалось просто отмахнуться. Ворон заметил, что некоторым послушникам явно стало не по себе. Однако главного паладина мнение какой-то девчонки не волновало. Мужчина прошел вперед, встав вплотную к Агнет, и с высоты своего роста, комплекции и возраста произнес:

— Мы исполняем волю Света. А всех, кто препятствует нам в этом святом деле, ждет кара.

Признаться, выглядел паладин куда внушительнее Агнет, но, видимо, ему было мало того, что он и так давил на нее — он решил оттолкнуть вставшую у него на пути девчонку. Ворон заставил себя стоять на месте и удержал Ларонэля, когда Агнет упала на деревянный настил парома. По толпе прошла волна ропота, но никто не кинулся помогать девушке. Она поднялась, медленно и демонстративно, вновь преступая путь паладину. Вот только когда она заговорила, то смотрела не на него, а на тех, кто стоял за его спиной.

— Вы всегда так действуете? И до сих пор думаете, что служите Свету и совести? Сколько детей вы должны убить, чтобы понять, что творите зло? Или вам все равно? Свет ошибся в вас? А может, вы ошиблись? Оглянитесь! Посмотрите в глаза детям, чьих родителей вы сейчас будете убивать! Сможете сделать это? Сможете оставить детей сиротами? Глядя им в глаза? Так если вы способны на это, чем вы лучше диких ликанов, что вырезают селения? Они обезумели, стали зверьми — а вы? Вы тоже лишись разума и жаждете лишь крови?!

Она в упор посмотрела на одного из паладинов, единственного среди воинов Света, кто держался вместе с послушниками, позади. У него были темно-русые непослушные волосы и серые глаза, мрачный взгляд которых уперся в Агнет.

— Вы сами решаете, кем быть, — весомо произнесла девушка, каким-то волшебным образом заставляя даже Ворона слушать ее. — Палачами или все же защитниками? Если первое, то бейте. Сначала меня, потом их. Убейте всех здесь, ведь все мы здесь равны. Бейте, — мрачно и тяжело, словно объявляла войну, уронила она, широко расставляя руки в стороны и оставляя простор для удара в грудь.

Главный паладин рассмеялся. Вот взял и рассмеялся, вдребезги разбив ту напряженную тишину, что повисла после слов Агнет. Но девушка ничуть не смутилась — ее не интересовал этот мужчина, как и трое его товарищей-паладинов. Она буквально впилась взглядом в русоволосого. Тот дернул нерешительно головой, словно хотел вовсе не смотреть на то, что они собирались делать, а потом неожиданно произнес:

— Она права. Нам здесь делать нечего.

Главный паладин резко обернулся.

— Решил покомандовать, Оскар?

— Нет, напомнить тебе, Рэд, в чем заключается наша задача.

— Не тебя назначили главным в западном патруле.

— Да, но только если сам Свет снизойдет сообщить мне свою волю в убийстве присутствующих здесь ликанов, я обнажу меч. А пока этого не произошло, делать здесь нечего. Идемте.

Последняя фраза была обращена к послушникам. Многие из них последовали за Оскаром. Часть трусливо оглядывалась, но в итоге из трех десятков послушников с паладином ушли почти все — с Рэдом и его тремя дружками осталось едва ли человек пять. Паладин огляделся, понял по изменившимся взглядам ликанов, что численный и силовой перевес не на стороне воинов Света, и отступил. При этом лицо его выражало такую злобу и ненависть, что Ворон не сомневался — бунтарю Оскару несдобровать. Удивительно, как этот Рэд не снес голову Агнет, которая продолжала преграждать ему путь с самым вызывающим видом. Видимо, почувствовал, что тогда даже эти миролюбивые ликаны разорвут его.

Как только паладины с послушниками седлали коней и скрылись за холмом, на пароме будто произошел взрыв: все кинулись друг друга обнимать, целовать, лить слезы. Виданное ли дело — они спаслись! По нынешним временам такое события можно было считать чудом, особенно в Ленате!

На Агнет смотрели с восхищением и благодарность. Девушка размеренно подошла к Ларону и Ворону. За ее спиной появился Барст и переглянулся с оборотнем.

— Дура, — постановил Ворон, не собиравшийся, в отличие от Ларона, петь ей тут хвалебные оды. — Неплохо сделано: найти трещину в отряде, ударить по ней, манипулируя совестью людей, у которых она есть, а потом добиться своей цели, несмотря ни на что. Учитывая, насколько восприимчивы послушники, этот прием может сработать, найдись среди лидеров такой вот бунтарь. Только ты не учитываешь последствий.

Ворон наконец заметил, что за время противостояния Агнет с паладинами успел с такой силой вцепиться в борт парома, что отломал кусок древесины. Щепки больно впились в ладонь, оставляя занозы. Ворон отдернул руку и как ни в чем не бывало продолжил:

— Твоими стараниями доброго паладина отправят на костер — или, если повезет, попросту выгонят из Ордена, лишив силы, благословения Света и бессмертия.

Агнет прищурила свои бледно-голубые глаза и вздернула подбородок. Сейчас она походила на маленького задиристого котенка, а не на вершительницу судеб, которой была полчаса назад.

— Одной речью, даже самой пламенной, не изменить мнение людей и нелюдей, зато можно подтолкнуть. Не все самодостаточны и могут сами принимать решения без внешнего толчка. Уверена, что всё то, что я говорила, большинство из отряда прокручивало в своей голове. И только когда я озвучила их мысли, они осознали серьезность ситуации. Однако я уверена, — она сложила руки на груди, но внушительнее выглядеть не стала, — что взрослый мужчина может сам сделать выбор и готов к его последствиям.

— Агнет права, — тут же поддержал девушку Ларонэль. — Это страшный грех, который черным пятном лег бы на душу паладина и послушников, а потом постепенно отравлял их сердца. Возможно, сегодня они избежали страшной участи. Нет ничего хуже, чем потерять себя, запутаться в собственных воззрениях и стать тем, с кем боролся.

Ворон насмешливо изогнул бровь и вновь переглянулся с Барстом.

— Я потрясен пафосом, разлившимся вокруг меня, — язвительно произнес наемник, вытаскивая занозы из ладони. Паром покачнулся и медленно поплыл — паромщик не собирался рисковать и давать возможность очередному отряду паладинов перерезать половину его путников.

— Не все в этой жизни решается глупыми речами.

— Твои оскорбления лишний раз доказывают, что я права, — нагло заявила девчонка. — Иначе ты не стал бы прятать за ними очевидный факт, что сам ты побоялся бы выступить против превосходящих сил и поступить правильно.

— Не смей называть меня трусом! — вспылил Ворон прежде, чем смог остановить себя. Девчонка резанула по больному.

Агнет словно прочитала его мысли — лицо ее преисполнилось торжества, и она величественно удалилась на другой край парома. Ларонэль последовал за ней, оставив Барста и Ворона одних.

— Хорошо у нее язык подвешен, — заметил орк. — Не ожидал.

«Да, я тоже», — подумал Ворон, невольно отмечая этот удивительный факт. Он до сих пор не мог поверить, что молоденькая девушка-маг смогла остановить отряд взрослых мужчин-паладинов. Она поступила очень умно. Может, именно благодаря этой изворотливости она все еще жива, учитывая ее умение притягивать проблемы.

Потом Ворон откинул в сторону размышления и отправился к гномам — он обещал им пару партеечек в карты. Барст поплелся следом, он страсть как любил смотреть за мухлежом приятеля. Время на пароме тянулось медленно, особенно для одного мрачного наемника. Он раз за разом прокручивал в голове момент, когда они все были на волосок от гибели по милости Агнет. Ворон не боялся смерти и готов был выступить против заведомо более сильного врага, но попусту рисковать своей головой, лезть в петлю ради других — нет уж! А вот Агнет с Лароном только и делали, что находили себе проблемы, пытаясь кого-нибудь спасти. Хорошо еще, что до сей поры Ворону удавалось вытаскивать их из передряг — даже девочку-ведьму пристроил, — или им благоволили высшие силы. Однако долго так продолжаться не могло.

«До Ферании, а там прощайте, — думал Ворон, очередной кон оставляя гномов в дураках. — В Ферании Орден всегда имел меньше власти, уж от паладинов я точно смогу спрятаться. Вот пусть Агнет с Лароном сами спасают каждого умирающего».

Они переплавлялись почти весь день. Только к вечеру острый взгляд светлого эльфа углядел вдалеке берега Ферании. Путешествие их подходило к концу, и Ворон позволил себе немного расслабиться, болтая с пьяными гномами. Те все же угостили его своим элем, хотя он и раздел их до нитки (позже добровольно вернув все имущество), поэтому и сам наемник был не совсем трезв. Барст сидел вместе с ними, но орку надо было куда больше пойла, чтобы опьянеть.

Над рекой медленно проплывали облака. Закат над лесами Ферании окрасил все вокруг в малиновый цвет. Вода отливала багрянцем, а на пароме царила необычайная тишина. Даже пьяные гномы и уставшие маленькие дети притихли. Ворон вдохнул холодный речной воздух, впервые чувствуя себя не под наблюдением. Неясная тревога рассеялась, и он был рад, что покидает Ленату. Его последнее дело потребовало от него куда больше сил, чем обычно. Все слишком закрутилось и переплелось. Как опытный наемник, Ворон чувствовал, что падает в пропасть, на дне которой его не ждет ничего хорошо. Оставалось положиться на волю Забытых Богов и, конечно, самому что-нибудь придумывать. Первым делом Ворон собирался скинуть с хвоста троицу спутников, потом — паладинов и парочку колдун-чернокнижник. Тогда будет намного легче искать сбежавшего человека. Возможно, Ворону даже удастся узнать, во что его втянул таинственный заказчик, хотя не в его привычках было лезть в дела тех, кто его нанимал.

Небо постепенно окрашивалось в ярко-алый. Ворон оставил Барста спорить с гномами о людском оружии и отправился к краю парома. Облокотившись о невысокий борт, он посмотрел вдаль. Совсем скоро его пьяное уединение нарушила Агнет.

— Если я попрошу тебя утопиться и не мешать мне, ты ведь не послушаешь? — поинтересовался он.

— Нет конечно, — язвительно ответила она, вставая рядом. — Неужели я тебе так не нравлюсь?

«Да, потому я подозреваю, что ты тот самый соглядатай, которого послал мой пока несостоявшийся убийца, — мрачно подумал Ворон. — А может, ты просто глупая девчонка, которая волей случая оказалась рядом и портит мне жизнь. В любом случае я тебе не рад».

— Ты не девица из борделя, чтобы мне нравиться. И не бутылка вина. К тому же оба вышеупомянутых мною вещи имеют привычку молчать. В отличие от тебя.

— Значит, раздражаю, — постановила Агнет, впрочем, ничуть не расстроенная. — Ты мне тоже неприятен. Я встречала мужчин куда лучше и благороднее. А ты… наемник, — добавила она с пренебрежением. В ее голосе так и звучали слова о продажных грязных наемниках, готовых на любую работу ради пары монет.

— Рад за тебя. Только я что-то не вижу всех этих замечательных людей рядом с тобой, — ухмыльнулся Ворон, полуоборачиваясь. — В итоге спасают тебя орк и продажный наемник. Есть над чем подумать.

— Есть, — согласилась она, но Ворону подумалось, что она имела в виду что-то другое, что-то свое.

Разговор завершился сам собой, и оборотень искренне надеялся, что теперь девчонка отстанет от него. Она и так сегодня заставила его понервничать, не хватало еще лишнего беспокойства.

— Катись отсюда, ты надоеда, — наконец грубо произнес он, когда она даже через десять минут молчания не сдвинулась с места.

Однако его слова не возымели никакого успеха — Агнет осталась стоять на месте. Ворон обернулся и насторожился, увидев выражение ее лица — оно было такое, словно девушка увидела смерть. Вот только вокруг ничего страшного не происходило, и пейзаж за бортом оставался все тот же — леса Ферании, окрашенные в алый. Ворон мгновенно шагнул к Агнет, вцепился ей в плечи и затряс.

— Что случилось? Что? Говори же ты, магичка недоделанная!

Агнет закрыла глаза, и по ее телу прошла обжигающая волна жара, заставившая Ворона отдернуть руки. Он тут же ухватился за ее запястье, а в следующий миг мир разорвало на части. Удар такой силы обрушился на паром снизу, из воды, что крепкая древесина с треском разлетелась в стороны. Ворон почувствовал, что летит куда-то вместе с Агнет, которую он так и не отпустил. Река, небо, лес — все смешалось перед глазами. Щепки, доски, кровь и крики. Мир несколько секунд вертелся перед глазами, а потом последовал страшный удар о воду. В мгновении ока Ворон с Агнет пошли на дно. Ледяная вода поглотила их. Захлебываясь и не чувствуя рук и ног, оборотень смог вынырнуть и даже вытащил с собой девушку. Она шумно вдохнула, пытаясь удержать на плаву. Где-то вдалеке по реке плыли остатки парома и тех, кого он перевозил. До берега Ферании оставалось совсем немного, и Ворон, принялся плыть, пока тело его еще слушалось. Приходилось тяжело, ведь он не только не чувствовал конечностей в ледяной воде, но еще и вынужден был тащить на себе закоченевшую Агнет.

Берег был все ближе, и алый закат теперь казался дурным предзнаменованием. Ворон из последних сил раздвигал ледяные воды, когда его вдруг потянуло на дно. Словно кто-то снизу схватил его за ноги и дернул вниз. Единственное, что успел сделать Ворон — это отпустить Агнет.

«Пусть хоть она спасется», — подумал наемник, а потом ледяная глубина поглотила его. Сознание затопила тьма. Он уже не видел, как его самого хватают за руку, и вокруг бушует магия, спасая одного наглого наемника.