Белая кость

10

Поезд наконец-то остановился, и Бекешев сразу же увидел брата, который заглядывал в окна вагона. Помахал ему, и Павел, совсем взрослый мужчина, увы, пополневший, радостно улыбнулся. Дмитрий приехал к родным, так и не решив, говорить им правду или врать насчет будущей службы в полку.

Во время поездки мимо полей с созревающей пшеницей и зеленых рощ, по хорошо накатанной дороге, сидя в бричке с резиновыми шинами, которой правил их кучер, Бекешев врал брату про место службы, выслушивал новости, почти исключительно касавшиеся хозяйства. Дмитрия это уже не интересовало. Но изображал внимание и даже ухитрялся задавать вопросы, которые показывали, что слушает с интересом — хотелось сделать брату приятное. И точно решил, что Павел ничего не узнает о его настоящей службе. Брат окончательно стал помещиком. Он определился в своей жизненной дороге, и Дмитрий видел, что его все устраивает. Он счастлив. Дмитрий не хотел оказаться на его месте, но по-хорошему позавидовал. После традиционных вопросов о родителях спросил о невестке. Новость слегка оглушила, хотя ничего не могло быть более естественного — Ира была беременна.

Увидев ее с округлившимся животом, нашел в себе силы пошутить, сказав, что она сильно располнела на сельских харчах и неплохо бы ей сесть на диету. Когда она пошла к дому, он, глядя ей в спину, вдруг подумал, что невестке идет беременность — не частый случай среди женщин. Конечно, она тоже ничего не узнает.

Ночью Дмитрий пришел к отцу, договорившись с ним предварительно о беседе. Платон Павлович понял по лицу сына, что у того есть, о чем поговорить, что Дмитрий хочет рассказать ему что-то важное. Не встревожился — он верил, что сын ничего непорядочного, позорного совершить не может. Может, разочаровался в военной карьере? Ничего страшного… Но вряд ли такое могло быть. В последних письмах сын писал, что все идет отлично и он получил распределение в тот полк, в котором хотел служить.

Дарья Борисовна была слегка расстроена — рассчитывала, что сын будет служить в их губернской столице. О женщины! Никак не могут смириться с тем, что сыновья, даже самые любимые, взрослеют и уходят — порой навсегда.

Отец выслушал сына, ни разу не перебив его. Долгое молчание наступило в кабинете после того, как Дмитрий закончил. Отец налил себе и Дмитрию портвейна. Взял бокал и не предложил сыну присоединиться к нему. Не стал ни пить за удачу на новом поприще, ни желать успехов… Дмитрий тоже выпил немного вина. Понял, что отец, мягко говоря, недоволен его выбором.

— У меня не было выбора, папа, — начал он оправдываться.

Платон Павлович поднял руку, и Дмитрий послушно умолк.

— Дмитрий, они тебя предали. Я говорю о твоем начальстве. Но, с другой стороны, может, я стар стал и понятия мои о рыцарстве и доблести старомодны — век-то на дворе уже двадцатый. Им — я опять же о твоих командирах — лучше знать, на что ты годишься. По твоим словам, ты будешь уметь выкрадывать людей, убивать, взрывать поезда, мосты, захватывать документы, носить вражескую форму… Что там еще в современной войне? Отравлять колодцы?

Дмитрий сморщился.

— Не будешь все-таки. И то слава Богу.

— Ты против, папа, я вижу. Но мне это по душе, — Дмитрий выговорил последние слова с напором, как делал всегда, когда начинал спорить с отцом. Никогда не спорил с матерью, но не потому, что во всем подчинялся ей. Просто знал, что его манера настаивать на своем с давлением может раздражать и даже обижать собеседника. Отец никогда не обижался, правильно понимая характер младшего сына. А мать манера Дмитрия спорить всегда расстраивала. Но сейчас, скажи она ему, что он не должен идти в диверсанты, все равно настоял бы на своем. — А если войны не будет? — продолжил он. — Отношения между кузенами прекрасные, а больше не с кем воевать. Да это вообще может не пригодиться. Через год обучение закончится, и я скорее всего продолжу военную карьеру. Если честно, отец, я не знаю, что будет после года обучения. Но обещаю, что буду готовиться в академию и…

— Если будет война и ты попадешься, тебя даже не расстреляют. Повесят. Повесят тебя! Ты хоть это понимаешь?

— Зачем же меня отпевать раньше времени. Пусть сначала поймают! — набычился Дмитрий. Начал жалеть, что поделился с отцом. Предупреждали его умные люди! У таких стариков старомодные понятия о том, как надо воевать. А в белых перчатках битвы не выигрывают. Это потом создатели легенд отмывали грязь с кровью пополам, и возникали светлые образы рыцарей без страха и упрека. Да такие благородные, если они не плод воображения бардов, всегда проигрывали свои битвы, и их самих убивали! Народы всю жизнь дрались не по правилам. И кто их вообще придумал, эти правила?

Отец улыбнулся. Взглядом показал сыну, чтобы тот наполнил бокалы.

— За тебя, Дмитрий! — он поднял бокал. — Я никогда не пил за удачу, считая, что она приходит только к тому, кто успевает во время ухватить ее. За любое место, — Платон Павлович усмехнулся двусмысленности, — но сейчас я пью именно за нее. Пусть тебе сопутствует удача в твоем деле. До дна, сын!