Белая кость

24

По подсчетам Дмитрия, за три дня прошел он свыше ста верст. Все было съедено-выпито, и пора было подумать о пополнении запаса. Ослабнет — вообще никуда не доберется. Надо идти в ближайшую деревню — он видел неподалеку. Германия не Россия — на родине можно сотню верст оттопать и ничего кроме полосатых верстовых столбов не встретить. И усадьбу он разглядел. С его родной не сравнить, скупо живут эти немцы! В деревне он купит еду. Наверняка примут за дезертира, но деньги есть деньги, и ему продадут. Попробует его кто-то задержать, он покалечит патриота. А потом будет отрываться от этого места. Он дойдет! Только надо изменить способ передвижения. Не идти же через всю Германию пешком. Есть поезда… Надо выйти на железную дорогу. Об этом потом… Сейчас — в деревню. Но перед походом туда надо привести себя в порядок. Нужна вода! Желательно проточная. Тогда и попить можно вволю.

По тропинке вышел к прелестному маленькому лесному озеру — вот здесь он и отдохнет, и поспит. Долго присматривался Бекешев, нет ли кого вокруг, — все спокойно. Разделся догола и хотел было с берега броситься в воду, но заставил себя сдержаться — не в своем имении в пруд сигает. Здесь надо вести себя тихо.

Холодная вода — какое блаженство! Решено! Дальше он никуда не побежит. Соорудит здесь шалаш и будет в нем жить до скончания войны.

Дмитрий купался до посинения. Намылил голову, остро сожалея, что трофейный обмылок невелик. Может, постирать исподнее? Нет, слишком большая роскошь. Да и трудно поверить, чтобы это озеро все время пустовало. Он оказался прав в своем предположении. Когда, часто окуная бритву в холодную воду и морщась от боли, заканчивал соскабливать недельную щетину, услышал звук, который меньше всего ожидал здесь услышать, — на противоположном берегу озера по лесу двигался автомобиль.

Бекешев быстро оделся и пошел на звук мотора. Это оказалась роскошная немецкая машина с открытым верхом, за рулем сидел обер-лейтенант, а рядом с ним девушка. Автомобиль ехал по широкой укатанной дороге, и Дмитрий понял, что это не забытое людьми озеро и наверняка в мирное время его берега не пустуют. Он осторожно двинулся вслед за машиной, помня, что по бокам у нее есть зеркала заднего вида. Машина съехала вниз на небольшую поляну перед озером и встала. Офицер не собирался откладывать дело в долгий ящик — тут же по-хозяйски обнял девушку и начал ее целовать. Та отталкивала его, но притворно, отдавая дань девичей скромности. Дмитрий догадался, что происходит: наверняка это отпускник, приехавший домой, где в соответствии с лучшими традициями бюргерского уклада его ждала невеста, которая сейчас с ним в машине. Будь это жена, им не надо было бы выезжать из усадьбы. А здесь их отпустили домашние под любым фальшивым предлогом, ни в коем случае не подавая виду, что догадываются об истинной цели их поездки. Все знали, почему «Ганс» и «Гретхен» хотят уединиться, но приличия соблюдены, и фронтовик сейчас получит желанную и заслуженную награду.

Бекешеву сверху видно было все. Сначала он наблюдал — и сразу же начал завидовать и возбуждаться. Отвернулся, но вскрики любовной пары все равно достигали ушей. Когда все стихло, он выглянул из-за ствола — нет, не закончили. Офицер менял позу. Ого! Такой он не знал… даже не подозревал, что это возможно. Он опять отвернулся. Но вот наконец Бекешев услышал громкий заключительный стон-крик невесты, мужской рык насыщения и понял, что на этот раз действительно наступил финал.

А он-то что здесь забыл? Почему подслушивает крики влюбленных, которым сейчас нет дела до остального мира? Два счастливых человека… Он же не собирается нападать, насиловать невесту… Чего он ждет, почему не уходит? Его не отпускает корзина с едой.

Он слушал радостный смех молодых людей и думал, что, если они сейчас примутся за еду, надо уходить. Картинки любви он еще может вынести, но смотреть, как едят влюбленные, выше его сил. Нападет… Выглянув, Бекешев увидел, что они, голые, взявшись за руки, бегут к озеру. Вот это удача!

Он прокрался к машине и потянулся за корзинкой — тяжелая! А в ней мечта гастронома: бутерброды, жареная курица, помидоры, соль, горчица, вино и даже пиво… стаканчики, салфетки, вилки, ножи — все предусмотрено. Только корзинка тяжелая, таскать ее с собой — замучаешься. А взять хочется все!

А зачем воровать корзинку, когда можно украсть прекрасный автомобиль? Что их, зря в школе обучали водить немецкие машины? На ней и уехать. Пусть догоняют. Нет! Надо забрать всю их одежду, особенно форму этого обер-лейтенанта. Да и ее шмотки нельзя оставлять. Тогда и догонять не будут. Пока разберутся, пока преодолеют стыд, он будет далеко. Бекешев приподнялся и взглянул на озеро — офицер уплыл к противоположному берегу, а «Гретхен» плескалась около этого. Он обошел машину и взял всю их одежду в охапку. Когда забрасывал ее в салон, услышал, как вскрикнула девушка. Теперь надо быстро… Сначала заглянул под сиденье в поисках заводной ручки, а потом вспомнил, что немецкие машины можно завести этим, как его… стартером! Ключ зажигания ждал его в замке. Посмотрел вниз — есть педаль стартера. Повернул ключ, нажал на педаль, и не успевшая остыть машина завелась с пол-оборота. Газ… и мотор взревел!.. Бросил взгляд на озеро — немец уже переплыл его и, расталкивая телом воду, выбегал на берег. Бекешев развернул машину и, когда поехал, увидел, что офицер все же опередил его. Немец встал как раз в месте выезда с поляны и загородил единственный путь к дороге. Бекешев продолжал ехать прямо, в надежде, что офицер отскочит в сторону. Дмитрий почти наехал на немца, когда тот, вместо того чтобы отскочить в сторону, взлетел на капот. Это был прыжок!

«Ганса» совсем не смущала его нагота. Он готов был удавить вора голыми руками. Оказавшись на капоте и в один шаг перелетев через него, он с рычанием прыгнул на Дмитрия вперед ногами, нацеливая их в голову вора, который не успел даже выскочить из-за руля, но дверцу отомкнул. Бекешев, сложив вместе ладони, выбросил вверх руки, образовав треугольник. Босые ноги немца скользнули по рукам Бекешева, и «Ганс» после резкого толчка выпал из машины через распахнувшуюся дверцу. Он тут же вскочил на ноги и готов был броситься еще раз, но увидел, что вор опередил его и уже выскочил из машины с его пистолетом.

Бекешев взвел курок.

— Ты не будешь стрелять, вор. Лучше отдай оружие. С ним не шутят. Иначе тебя повесят, когда поймают, — злобно проговорил немец.

— Пусть сначала поймают, — ответил Бекешев и бросил парабеллум на переднее сиденье. Он не виноват, что офицер сам нарывается на неприятности.

Немец нехорошо улыбнулся. Он был разведчиком и знал, как надо драться по-настоящему, чтобы вывести противника из строя. Щадить вора не станет. Тот и не представляет, наверное, как он может искалечить человека, порвав ему рот, выбив глаза пальцами, размозжив ему яйца ударом колена, вцепившись зубами в глотку, — этот вор наверняка плохо знает, что такое рукопашная, когда дерешься за жизнь. Хорошо, что этот недоносок не стал стрелять с перепугу. Значит, соображает, и, скорее всего, он оставит ему жизнь. Обязательно покалечит, и пусть вор до повешения поживет с сожалениями, что связался с офицером немецкой армии. Посмотрел на озеро. Катрин сидела в воде по горло. Это правильно — стыдливость украшает женщину. Ему все равно не нужна ее помощь. Ну что ж, начнем учить…

Немец с криком бросился на Бекешева. Он специально орал, чтобы ошеломить врага. Знал, что это помогает. Сейчас он обхватит его руками и ударит головой по морде. А там уже нечего будет делать. В последний момент, когда руки офицера были в сантиметрах от тела Бекешева, тот легко повернулся, сделал шаг вперед и ударил немца по ногам. «Ганс» влетел в салон, растянувшись на кожаном сиденье. В руки ему, к его животной радости, попал пистолет. Пальцы обхватили привычную рукоятку и… Он вскрикнул, когда Дмитрий вспрыгнул ему на спину, и в следующее мгновение удар ботинком по пальцам заставил немца выпустить оружие. Дмитрий нагнулся и коротким тычком под ухо надолго вырубил его. Он мог вытащить его из машины за ноги, но тогда лицо наверняка будет разбито о подножку. Бекешев открыл правую дверцу и, ухватив безжизненное тело под мышки, легко выдернул офицера из авто.

Только теперь он повернулся к озеру. Катрин, посиневшая от холода, молча сидела по шею в воде.

Дмитрий не видел, какой в ее глазах плескался ужас.

Она ожидала, что сейчас этот страшный человек пойдет к ней и сотворит ужасное.

Бог с ней. Ее жених будет жить. Он не станет оставлять ей полотенце — им можно обмотаться и пойти за помощью. Пусть думают, как нагишом выкрутиться из этой ситуации. Хотя… Если немца не смущала нагота, он быстро сообразит, что делать. Хороший боец. Такого можно было бы взять в свою команду.

Бекешев сел в машину и уехал.