Бешеная кровь

Атби

С первого дня он понял, что попал именно туда, куда нужно. Придя в Москве по данному ему дядей адресу, первым, кого он увидел, был парень примерно одного с ним возраста. Глядел настороженно, со скрытым вызовом и легко угадываемой угрозой — в глазах, в выражении лица, во всей его манере держаться.

Он представился, показал свой паспорт, внутренне готовясь отстаивать свое достоинство, если на него вздумают покуситься. Но ничего такого не потребовалось.

— Молодец! — с ходу и непонятно за что похвалил его парень, приглашая в квартиру. — А мы тебя заждались. Наши поехали на вокзал. Тебя выручать. Там знаешь, какие менты злые? Сошел с поезда, нет регистрации — или плати, или в кутузку. Знаешь?

— Слышал. У нас тоже хватают.

— У вас! Там что! А тут — Москва. Пятьдесят баксов самое маленькое. Кто знает — может быть, у тебя денег нет с собой. Проходи. Сейчас кушать будем. Я позвоню — наши подъедут. Меня, кстати, Ваха зовут. Ты чего натворил, что тебя дядя спрятать просил?

— Да так, пощипал одну фирму.

— Еще раз молодец! Старики всегда осторожничают. Они свое в жизни уже взяли. А мы? Что, ждать должны? Кого ждать? Старости? Мы сами должны взять все, что нам нужно.

Ваха ему понравился, несмотря на то что говорил много. Хороший парень. Пока не вернулись те, кто поехал на вокзал, они успели хорошо понять друг друга. Дело старших командовать и осторожничать, а им, молодым, нужно самим пробивать себе дорогу в жизни. Ваха даже довольно прозрачно намекнул, что есть несколько смелых парней, с которыми он проворачивает кое-какие дела, и о них другим знать не стоит, как бы приглашая этим откровением принять в них участие. А когда Атби продемонстрировал ему свой пистолет, пришел в полный восторг. Он улыбался, хлопал его по плечу и обещал, не вдаваясь в детали, что Атби не пропадет.

Однако первые два дня Атби пришлось провести в четырех стенах. Его перевезли в другую квартиру, где дважды в день его навещал Ваха, привозя продукты и новости. За это время его документы отдали на регистрацию и подыскали ему квартиру, где ему предстояло жить как минимум ближайшие несколько недель. Довольно быстро он понял, что такая забота о нем вызвана не только традиционным гостеприимством, а тем особым положением, которое занимали его дяди. При нем никто вслух не обсуждал их дел, но по отдельным высказываниям он понял, что с ними его новые знакомые не просто считаются. Их здесь особо ценят, и в любом упоминании о них слышится уважение. Даже Ваха, не любящий проявлять демонстративного почтения к старшим и вообще к кому бы то ни было, и тот говорил о них со сдержанным уважением в голосе, что несомненно свидетельствовало о его к ним отношении и — косвенно — к Атби.

Когда он освоился в новом жилище и начал маяться от безделья, с утра до вечера нажимая на кнопки телевизионного пульта, к нему пришел Ваха, нагруженный пакетами с едой и выпивкой. Вдвоем, в четыре руки, они приготовили отличный обед и прямо на кухне сели есть, как будто хвалясь друг перед другом своим отменным аппетитом.

— Надоело сидеть тут, — жаловался Атби, когда первый голод был утолен. — Как будто я прячусь от кого, а?

Ваха, с удовольствием сгрызая мясо с куриной ножки, кивнул, блеснув белоснежными зубами, никогда не ведавшими никотина.

— Мне бы тоже надоело. Хочешь, девочку тебе приведу? Молоденькая, сладкая.

— Хочу.

Атби взял с тарелки длинную дольку зеленого сладкого перца и отправил ее в рот.

— Через час будет, — пообещал его новый приятель, сделав такой жест, который как бы говорил, что это пустяк и беспокоиться по этому поводу не стоит.

Они выпили по рюмке коньяка, и при этом Ваха подмигнул, намекая на их отступление от строгих правил шариата, запрещающего правоверным употребление спиртного. Но сейчас над ними не было строгого надзора старших, которые могли бы сделать им замечание по этому поводу. Да и по многим другим поводам тоже.

— Давай придумаем какое-нибудь дело, — предложил Атби.

— А чего придумывать? Все уже придумано. Гостиница есть. Приходи два раза в месяц за деньгами, и все заботы. Живи! — весело прокомментировал это предложение Ваха.

Если бы Атби был сейчас повнимательнее, то он уловил бы в его голосе нотку неискренности. Но он в задумчивости смотрел в окно, за которым цедил нудный весенний дождь, смывающий остатки грязного снега с улиц. Он думал, что за него уже все решили. Дяди, их родственники и друзья хорошо позаботились о нем, все подготовили, все продумали и организовали. Дали ему крышу над головой, нашли ему хорошее спокойное дело, в котором нет риска. Хорошая жизнь. Для старика. Но он не старик. Он хочет сам решать, как ему жить. Сам!

— Если хочешь, — продолжил Ваха, — можем прямо сейчас пойти. Познакомлю тебя с людьми. Введу в курс дела. Девочек покажу.

— Сходим, — эхом откликнулся Атби. Он почти физически чувствовал, что его загоняют в тупик, в стойло для ослов, откуда его будут выводить только тогда, когда им будет нужно, а не ему самому. Однако он не осел. Он привык сам решать, когда и что ему делать. Тем более что в гостиницах он ничего не понимал. Это, конечно, хорошо, что ему выделили кормушку, где без труда можно будет брать деньги. Москва — дорогой город. Но эти крохи не для него. Ему нужно много. Сразу и много.

Оторвавшись от созерцания дождевых струй, он посмотрел на Ваху, который с плохо скрытым любопытством поглядывал на него.

— Я хочу сделать свое дело.

— Какое?

— Крупное.

— У тебя есть план? — живо спросил Ваха.

— Нет пока. Но я придумаю.

— А-а, — интерес его пропал. — Понятно.

— Ничего тебе не понятно, — зло проговорил Атби, низко склонившись над столом. Со стороны могло показаться, что он хочет вцепиться зубами в нос собеседника. — Я хочу сделать дело, и я его сделаю. С тобой или без тебя. Я один сделаю, ты понял?!

— Да понял, — стараясь говорить примирительно ответил Ваха. Про себя он подумал, что у этого парня слишком горячий темперамент. Слова ему не скажи. Вон, чуть в горло не вцепился. Но, может быть, это и хорошо. По крайней мере не тряпка. Такой не испугается в деле. — Чего ты кричишь? Сейчас все соседи сбегутся.

Атби отмахнулся. При чем тут какие-то соседи?

— Москва — богатый город… — сказал он, повторяя отзвук своих мыслей. Не констатировал отстраненно, а почти спросил. По крайней мере собеседник воспринял это именно как вопрос и ответил на него.

— Конечно. Очень богатый. Если тут с умом развернуться…

— И тут много богатых людей, — перебил его Атби, как бы подводя черту своим размышлениям.

Ваха посмотрел на него с настороженным интересом. Что он там еще задумал?

— Если хочешь, то можешь помочь мне.

— В чем?

Он уже догадался, о чем именно пойдет речь. Но хотел, чтобы это было произнесено вслух.

— Мы найдем богатея и вытрясем у него всю его мошну. Все! До копейки. До последнего цента.

— Как ты это хочешь сделать? — настаивал Ваха.

— Мы его посадим на цепь. Я сам, лично выбью из него деньги.

— И где ты такого найдешь?

— Ты мне поможешь, — Атби впился ему в лицо горящим взглядом фанатика, которого жжет изнутри единственная идея, лишая покоя. — А если не поможешь, то найдутся другие. Москва — большой город.

Он говорил и верил сейчас своим словам. Хотя, кроме Вахи, никому не мог сделать такого предложения, но это неважно. Пройдет несколько дней, несколько недель или месяцев — и у него будет своя команда. Боевой отряд, с которым можно будет идти на любое дело.

— Погоди. Просто послушай, что я тебе скажу. Твои родственники попросили принять тебя, сказав, что тебе там угрожает опасность. Мы согласились и пообещали, что с тобой все будет хорошо. Как мы будем выглядеть, какие слова говорить, если с тобой что-нибудь случится? А? Твой дядя Тархан будет очень недоволен.

Несколько секунд спустя Ваха понял, что лучше бы он вообще не произносил этих слов.

— Я тебе мальчик, да? — взъярился Атби. — Я сам не могу решать? Что ты мне все про дядю говоришь? Почему ты думаешь, что без его разрешения я даже в туалет не могу сходить? Или тебе нравится, что я живу на их деньги и прячусь за их спинами? Запомни: я сам буду за себя решать. И никто другой за меня это делать не будет! Я что захочу, то и сделаю. И дядя мне не указ!

Это были слова, которых Ваха даже ожидать не мог. У него давно зрела одна мысль, но до сегодняшнего дня он еще ни разу не произносил ее вслух. Потому что за нее его не то что не погладили бы по голове, а вполне могли отправить обратно домой, где постоянно стреляют, каждый день приходится рисковать жизнью и нет тех удобств и хорошей еды, к которым он привык здесь, в Москве. Или как минимум отдалили бы его от дела, поручив контролировать какой-нибудь тухлый рынок или дешевую гостиницу с грязными проститутками и приезжими из тех, кто победнее, напивающимися к вечеру до беспамятства и блюющими в единственном на весь этаж туалете. Нет, этого он не хотел. Несмотря на все свое нетерпение, в этом случае он предпочитал ждать, надеясь, что случай рано или поздно подвернется. И вот теперь, кажется…

А хотел он ни больше ни меньше чем перехватить один из караванов с наркотиками, которые где-то далеко, за пределами Москвы, формировали братья Ибрагимовы, ингуши Беслан и Тархан, дяди сидевшего сейчас перед ним Атби, который мог ему помочь перехватить груз там, далеко, где кончается зона ответственности клана Вахи и где никто не подумает на него. У него даже дыхание остановилось от предчувствия удачи.

Но он не хотел торопить события. Он долго ждал удачу и еще немного подождет. Это большие, очень большие деньги. И брать их нужно осторожно, как горячие угли, и при этом нельзя обжечься, потому что такой ожог будет смертельным. По этому поводу у него не было никаких иллюзий.

— Ладно, — сказал он, поднимая перед собой ладони. — Ты меня убедил. Я попробую тебе помочь.

— Да? — спросил Атби. В этот, очень короткий момент, он вдруг стал похож на мальчика, которому старший пообещал подарить красивую игрушку или любимое лакомство.

— Я посмотрю вокруг, поспрашиваю. Думаю, что-нибудь удастся найти. А теперь девочек, а?